Глава четвертая

{PLUS LOIN QUE LA NUIT ET LE JOUR}

    Хэлена «Гленн» Козик пришла в себя оттого, что кто-то грубо похлопал ее по щеке.
    - Просыпайся, кисонька, - пропел убийца. - Расчленять бесчувственное тело - удовольствие ниже среднего. Зря я, что ли, волок тебя сюда, рискуя быть пойманным? Ты должна находиться в сознании, пока я буду отделять твои корявые конечности от тумбообразного туловища. Конечно, спустя шестнадцать часов ты сдохнешь от кровопотери, но перед этим намучаешься, мразь, доставишь мне удовольствие.
    - Пожалуйста, - заплакала Хэлена. - Не надо! Я не хочу! Умоляю вас!
    Негодяй, слегка подпрыгнув, со всей силы пнул ее ногой по ребрам, и женщина, захлебнувшись рыданиями, натужно закашлялась.
    - Почему вы все говорите одно и то же? - процедил тот, кого именовали Прозектором, споро вытаскивая из недр огромного рюкзака компактную «Хускварну». - Хотя бы раз кто-нибудь сказал мне: «О, да, убей меня прям щас, я так хочу сдохнуть от твоих рук», но нет, вы все цепляетесь за свою ничтожную жизнь, и вам, людишки, невдомек, что не имеет смысла существовать так, как это делаете вы, амебы одноклеточные. Любой из вас может быть умерщвлен мною, и ничего мне за это не будет. Тебя же не посадили в тюрьму, хотя, думаю, ты давила комаров, тараканов и мух, которые залетали в твою комнату. А ведь сама ты, тварь, от этих насекомых отличаешься только тем, что не умеешь летать.
    Закончив свой монолог, Прозектор занес бензопилу над головой. На его миловидном лице застыл ликующий оскал. Секунду спустя он нажал на кнопку включения, и «Хускварна» с оглушающим визгом воткнулась в плечо мисс Козик. Во все стороны брызнула кровь, смешанная с чем-то белым, - то были осколки раздробленной костной ткани. Несколько капель оказались на длинной шее убийцы. Если присмотреться, то можно было заметить, насколько бледная у него кожа - будто чиндайский фарфор.
    Гленн дергалась и кричала, но ее дикие вопли заглушал рев малютки-бензопилы. Как в масло входила она в плоть, причиняя неимоверные муки жертве. По лицу Хэлены текли слезы, она испытывала такую боль, что жалела о том дне, когда появилась на свет. Все ее существо было наполнено пульсирующим отчаянием, расползаясь перед глазами алыми кругами, проникая в горло, не давая  нормально дышать. Последнее, что она увидела, это мягкую, удовлетворенную улыбку на лице Прозектора. Высокий лоб, красивые фиолетовые глаза в обрамлении угольно-черных ресниц, аккуратный носик, очаровательные бледно-персиковые губки как у старинной куклы, - это лицо больше подходило бы ангелам, которых любил изображать великий Сандро Боттичелли, но никак не исчадию Ада, посланнику Смерти, котрый буквально упивался ее страданиями.
    - За что? - успела вымолвить Гленн, прежде чем сознание ее поглотила кромешная тьма. На губах умирающей женщины пузырилась кровь.
    - А вот этого, кисуля, ты никогда не узнаешь, - пропел Прозектор, надевая резиновые перчатки и складывая отрубленные руки в огромный бумажный пакет. Убедившись, что Хэлена более не очнется, он ловко, в два приема отделил голову от туловища и, напевая пошлую песенку про несчастную любовь двух лесбиянок, начал раздумывать о том, куда выбросить тело на этот раз.