сегодня отличный ласковый денек

Господи, каким щуплым был этот мальчишка! Казалось, что сквозь обтянутую на ребрах кожу видны мышцы, кровеносные сосуды. Его взгляд, исподлобья, напоминал волчий. И какие-то давно немытые нечесаные волосы. Площадка, на которой он стоял, провернулась на сто градусов и солнечный луч выхватил странный шрам между ребер. 

Так бывает после операций на сердце.

«Сколько тебе лет?»- спросила я . В анамнезе  стояло-  пять.  Но он был до того худой и маленький, что даже пять лет для него было много. От силы три.

«Много!»- ответил мальчишка и выставил пятерню, растопырив пальцы. Они у него были длинные и тонкие, как соломинки.

«Вот сколько, я уже взрослый!»

«Ты знаешь, не сомневаюсь. Ты и на самом деле уже взрослый!»

«Да, я умею охотиться!»- важно заявил мальчик.

«На кого он охотится? На полевых ленивых мухоловок?»- подумала я, но не сказала это вслух, и живо представила, как этот мальчишка ползает за длиннохвостыми извивающимися змеюками.  А может быть только на змей ему и получится охотиться! Но мальчишка приосанился и с достоинством произнес: «Нет, на кабанчика! Хочешь, я тебе тоже принесу кабанчика?» И он посмотрел в мои глаза, жалящим прожигающим взглядом. Что-то внутри меня, внизу живота, засвербело и оборвалось. Такое со мной было впервые. Но мальчишка смотрел чистыми фиалковыми, почти карими глазами. Такими глазами, в которые можно влюбиться. Эх, и почему мне встречаются такие мужики, в которых можно было бы влюбиться и любить бы, но они слишком молоды!

«Пойдем, я тебе принесу кабанчика! Я хочу о тебе заботиться!»- мальчишка был неугомонен. И я сдалась. Я отключила все датчики, и присела на край площадки. Я знала, что в это время на работе осталась только я. Потому что мне некуда спешить. А это Бюро, в котором сегодня я обрабатывала своего первого сорванца, каждый день, а сегодня был мой пятнадцатый день, приносило постоянные сюрпризы. Я никогда не стреляла в человека, тем более в ребенка, никогда не выслеживала,  не занималась с вычислительной техникой. И даже никогда не лицемерила, впрочем, конечно, бывало, что приходилось привирать, но в таких масштабах…

«Пойдем, я никогда не видела, как охотятся на кабанчиков. А они здесь есть?»

«Конечно есть, их здесь очень много, надо только знать, как с ними разговаривать и не брать лишнего. Тебе сколько надо кабанчиков?»

Я задумалась, воображение моментально нарисовало картинку с тушей на вертеле перед огнем. Как на каких-то старинных гравюрах, где-то видела. Но когда, и где- не смогла вспомнить. Да и наступило такое время, когда нельзя ворошить прошлое.
Всё. Оно прошло. Его нет.

«Тебе наверное надо двух кабанчиков, да?»

«Наверное. Но как-то их надо приготовить,»-  неуверенно заявила я, сомневаясь в том, что он может поймать кабанчика. Пятилетний мальчишка и вдруг поймает кабанчиков, которых никто до него здесь не видел. Но мне так безумно понравился этот маленький худенький охотник, и поэтому я ничего не сказала ему.

Мы вышли из длинного ангара. Может раньше это был и не ангар, а что-то другое, склад например, или производство подшипников. Когда училась во втором классе мы ходили на экскурсию на завод подшипников. Там все вертелось, грохотало, в громадных ящиках лежали сотни тысяч разных подшипников, и больших, и маленьких, и средних. Кто-то хватал подшипники и тут же пытался извлечь из них маленькие металлические шарики. А может быть здесь раньше хранилось зерно. Но точно, это здание никогда не было школой! Всё, что связано с получением образования, мне было знакомо! Я ж всё-таки работала школьной училкой, до этого всего.

Мальчишка тем временем стал таскать свалившиеся ветки. Я подняла верхушку дерева, чтобы помочь ему и он тут же оглянулся и сказал: «Нет, тебе не нужно носить деревья. Ты- моя принцесса. А я- твой рыцарь! Я буду о тебе заботиться!»  Боже мой! Как мне всегда хотелось услышать похожие слова, но никто никогда мне их не говорил. От меня ждали каких-то подвигов, самопожертвования.  А мне хотелось лишь немного заботы и внимания. Я расплакалась, отвернулась от мальчишки. Боже мой! Пятилетний мальчишка хотел обо мне заботиться!  Никогда никто не говорил мне таких слов! Какие простые и нужные слова! Всю жизнь я принимала решения, исправляла свои и чужие косяки, больше чужие, и по характеру совсем стала походить на мужчину. Но так хочется быть нужной, хочется внимания, любви, заботы…Я плакала. Просто слезы вдруг откуда-то просачивались из моего сердца. Просто, безмолвно. Я попыталась их вытереть, но руки в толстых нейропластиковых перчатках только размазали по щекам. Как хорошо, что я не увлекаюсь косметикой!
Мальчик подошел ко мне, затронул локоть и предложил посмотреть дом, который он соорудил из веток поваленных деревьев.
«Вот тебе дом! Здесь ты будешь жить! А я буду о тебе заботиться! Я приготовлю жаркое, и ты поужинаешь. Негоже принцессе питаться химией! Заходи в дом и посмотри, что тебе ещё нужно?»

Скорее всего это сооружение можно было назвать шалашом, но никак не домом, в моем понимании, но  может быть мальчик не видел других домов? Я полезла через узкий лаз в шалашик.  В шалаше было две комнатки, тоже малюсенькие.

«Ну как? Тебя всё устраивает? Это твой дом! А я буду тебя охранять  и о тебе заботиться!»

«Маленький мужичок! Вот повезет той, которая будет его спутницей жизни!- подумала я. Потому что мне никогда не встречались такие взрослые мальчишки, такие, чтобы можно было влюбиться и потерять голову.
«А ты где будешь жить?»- спросила я.

«Я - твой охранник!- с достоинством сказал мальчик.-Я буду здесь. Рядом. Я буду оберегать тебя и заботиться. Я пойду на охоту за кабанчиками, а ты отдохни, ты очень устала, я это вижу по твоим глазам!» Я удивилась и закрыла глаза. Вот те на! То, что я устала, это точно, устала смертельно казалось бы, и так хотелось просто упасть и никогда не вставать и никогда не просыпаться! Устала от жуткого одиночества, когда казалось бы заговоришь с таким же одиноким деревом или с какой-нибудь редкой букашкой. А ведь и правда, даже букашки пропали, вот тебе и на! 

«А как тебя зовут, мой рыцарь?»- спросила я, вдруг вспомнив, что так и не отметила в отчетах его имя.
«Назови как хочешь. Меня звали Антониу»
«Хорошо, я буду звать тебя Антониу!»

По удаляющемуся от меня голосу  поняла, что мальчик уходит. Как бы не убежал, подумала я, но почему-то я была уверена, что он не убежит никуда. Я услышала странные звуки, зовущие, похожие на свист, протяжный, высокий. Я открыла глаза и вылезла из своего жилища, я боялась, что мальчишка может убежать и было любопытно, что же он делает.   Я  увидела мальчика, который ходил по поляне, с которой до этого убирал ветки. Он странно водил руками, как и ходил – кругами ,все время возвращаясь и смотря под ноги. Вдруг он резко нагнулся, что-то схватил и бросил мне под ноги. Это был молодой поросенок. Я удивилась. А мальчик снова ходил, насвистывал и также резко наклонился и схватил второго кабанчика.

«Нам хватит двух кабанчиков. Нельзя брать больше, чем тебе нужно! Если нам недостаточно будет двух кабанчиков, я попрошу у них ещё. А завтра пойду на рыбалку.»
Он быстро разжег костер. Из чего? Не было ни спичек, ни пьезозажигалок, ни кремния, ничего- но сухие веточки загорелись, Антониу быстро соорудил вертел, насадил поросенка и стал зажаривать, поворачивая его с разных сторон.
Запахло мясом, так, как пах далеко-далеко в детстве дачный шашлык. Когда все было по-другому.
Мммммммммммм! Это было как в далеком детстве, только сейчас передо мной- готовый поросенок, и мальчик, который орудует сломанной веткой как вилкой и учит меня делать так, как он!



Я посмотрела свое расписание. Первым был бокс 36-4 БК.
Это в левом крыле под аквадуком.

Что там может быть? Я ещё не разучилась задавать вопросы, когда получала новые назначения. Чтобы успеть себя подготовить к тому худшему, что можно было ожидать.
Но когда я открыла матовую дверь, то наткнулась на Антониу. Он стоял в шлеме, с игрушечной саблей, и с нарисованными усами.

«Смотри, я сейчас настоящий рыцарь!»

Я еле сдерживала слезы. Наверное, надо полечить нервы. От любого проявления заботы и внимания я готова расплакаться!

«Да, ты теперь настоящий рыцарь!»

«У меня есть усы, как у всех рыцарей! И сегодня я пойду на рыбалку!»- он прошмыгнул в раскрытую дверь , так быстро, что я не смогла его остановить и мне только оставалось бежать за ним.

Он остановился только на той полянке, где построил шалаш и разжигал костер.

«Моя принцесса, иди скорее в дом, а то начнется дождь, а я пойду на рыбалку. Я лишь законопачу свою лодку, она прохудилась, рассохлась!»

Я залезла в шалашик, но любопытство взяло вверх над осторожностью или ещё чем-то, не знаю чем. Ведь можно было не выпускать его из конуры, в которую помещали всех выловленных детей до обработки НКТ,  можно было даже не вступать в контакт. И я стала наблюдать через стволы и ветки наваленных деревьев. Тем временем бессолнечное небо стало серым, и закапали одинокие капли.  Мальчик как будто не замечал начинающегося дождя, он извлек из какой-то кочки или бугорка лодку. Даже не лодку, а какое-то небольшое утлое суденышко, больше похожее на первобытный деревянный тазик. Внимательно его обсмотрел и стал видимо затыкать небольшие червоточинки мхом. Слезы неба укрупнялись и начался ливень. Но Антониу казалось, не придавал значения этому, он опять ходил, размахивая руками и насвистывая, но по-другому, веселее , чем во время охоты на кабанчиков. В мою сторону он не посмотрел ни разу. Если б он был взрослым мужчиной, я может быть обиделась из-за такого непроявленного внимания, но это был всего лишь мальчишка!  И, несмотря на свой возраст, он был настолько цельным и уже сформировавшимся! Вот это мужичок! Я наблюдала, притаившись и восхищалась! Он не стонал, что у него что-то болит, он не заставлял меня ремонтировать его лодку, как он называл, он казалось, был моим защитником, Богом, каким я представляла себе Творца. А вот он, маленький мальчик, который делает всё сам и ещё и заботится о чужой посторонней тетке, которая ограничивает его передвижение и вообще посягает на его свободу!
«Так, всё, достаточно! Больше не нужно рыбы!»- громко говорил мальчик кому-то и его слова разбудили меня, вернули меня в реальность. Передо мной была куча рыбешек, похожих на карасей и лещей. Я плохо разбираюсь  в рыбе. И где он нашел во-первых, воду? В этой части разрушенного города, с оголенными одинокими деревцами?  Но настолько это было всё необычным, что я просто задумалась о количестве рыбы- её было очень много!

Я настолько была изумлена количеством рыбы, что даже не заметила, как ливень закончился. И небольшие лужицы, которые появились на земле, быстро высохли.

«Надо почистить рыбу и будем её сушить! Зима ожидается морозной и бесснежной! Сушить будем вот здесь и здесь, место здесь продуваемо, рыба не загниет и хорошо посушится!»

Мальчик говорил так уверенно  о предстоящей зиме, что мне стало стыдно. Как, ну как я ему скажу, что как только придет из Ставки конвой, его заберут отсюда? Я ничего не могу сделать. Я- лишь винтик в этой схеме. И поэтому наверное я не встречаю настоящих мужчин и наверное мой удел- оставаться одной. Я стала нытиком.

Я стала ковыряться в себе, конечно, мысленно, в который раз пытаясь найти ответ, которого конечно нет. Потому что судьба такая

А мальчик тем временем перечистил всю рыбу, нанизал на отточенные обломанные веточки и поставил рыбу сушиться. «Поставил»- потому что я не могу найти подходящих слов.

Я смотрела на этого худенького мальчишку с взлохмаченными жесткими волосами и восхищалась. Ведь внешность- совершенно не главное! Как бы  хотела встретить такого вот, как Антониу, только взрослого!

***

-Вы задерживаете отправку ВМ36-4 10789003
Я молчала. До боли в сердце я не хотела расставаться с этим странноватым мальчиком. И не только потому, что не хотела, чтобы его ломали, но и потому что полюбила его.  Я часами вспоминала его глубокие фиалковые, почти карие глаза, его внимательный и ласковый, а иногда пронизывающий взгляд, его тонкие пальцы и тонкое прозрачное тельце. Я постоянно возвращалась в тот день, когда он ловил кабанчиков или сушил непонятно каким образом выловленную рыбу! А может быть это рыба падала с неба вместе с дождем? Улов, кстати, очень хорошо просох и был почти весь растащен отправляемыми транзитом из зоны ТЯМАО беженцами.  Антониу не спрашивал, куда исчезла рыба. А ведь он готовил ее для зимы!

-Не позднее 17.00 подготовьте данного  субьекта.

Я пришла в бокс с матовой дверью , в котором не было ни дверей, ни окон, да это было и незачем. Воздухом за окном все равно нельзя было долго дышать,  и солнце редко проглядывало сквозь нависавший над городишком целыми месяцами смогом. Стены, потолок излучали такой же ровный матовый цвет.
Антониу обрадовался, как только увидел меня.

«Моя принцесса! Наконец-то ты снова пришла! Не забывай о том, что  я твой рыцарь! Я тебя всегда буду защищать!»

«Не забуду, Антониу! Ты мой единственный защитник!» - я опять  чуть ли не расплакалась. И чтобы мальчик не заметил моих слез, я опустила голову, а Антониу подпрыгнул и поцеловал , получилось, что мой нос. Я обняла его, хотя это и оговаривалось в инструкции и запрещалось.
Антониу обхватил меня крепкими ручонками, и мы так долго стояли. Небольшая тетка  в военной форме и мальчишка- худенький, мне еле достающий до пояса.

Я не знала, как ему сказать о расставании. Но боялась заглянуть ему в глаза, потому что он бы всё понял. По глазам. Без слов.
 
«Пойдем, моя принцесса!»- Антониу, казалось, всё понял.
Он молча отстранился, выпрямился и встал возле двери. Дверь была открыта, ему можно было прошмыгнуть в нее и убежать, я б не стала догонять его. Конечно, меня лишили бы премиальных, может быть отправили б ещё жуткую, чем это место, Тмутаракань, но…мальчик, я уверена, смог бы остаться самим собой. А так получается, что он доверился мне, а я его предала. Гадко и тоскливо, и где-то внутри меня запахло гнилью и запустением, как бывает, когда я прохожу по улицам городка. Когда –то утопающий в зелени город превратился в смешное подобие полуразрушенного громадного промышленного предприятия. И лишь только пятиэтажные казармы, кучками, по несколько домов, выдыхали солдафонский дух в унылые покрытые толстым слоем пыли асфальтированные улочки.

Я подключила датчики, и большие глаза мальчика проникнулись болью.
Что же я здесь делаю? А не разрушить ли всё к чертовой бабушке?
Антониу посмотрел на свое левое запястье. Оно засветилось зеленым ярким светом. Антониу взглянул на меня и его глаза наполнились слезами. Он хотел что-то спросить у меня, но я отвернулась, погрязнув в собственной трусости.

Я - даже если винтик, то возмущаясь и отстраняясь, буду способствовать тому, что  рано или поздно система рухнет.

Но я трусливая.  Страх выше и сильнее желания жить, страх запечатывает мне рот, чтобы говорить, страх парализует мой мозг, чтобы размышлять и сопоставлять, страх движет мной, и я пресмыкаюсь и способствую тому, что дети теряют свою непосредственность и индивидуальность. Они становятся массовыми серыми потребителями.