Разве можно, идя мимо кладбища, быть весёлым?

Ромка взглянул на голубое небо полудня и, протянув ладонь вверх, попытался схватить солнце и спрятать его в кармане старых потертых штанов.
Этот день был прекрасным: ярким, тёплым, полным жизни. Лучшим для первой летней рыбалки.
Отец Ромки лишь мягко улыбался на воодушевление сына, который то бежал, то шёл вприпрыжку, то весело напевал какую-то въедливую мелодию.
Но стоило мальчику повернуть вправо, как улыбка с его лица стала медленно угасать. Ромка замялся на месте, будто чувствовал себя неловко, неуместно здесь со своим счастливым настроением.
Отец тихо усмехнулся на реакцию сына и спросил:
– Что случилось?
Ромка не ответил. Он попытался нахмуриться и сделать серьёзный вид, но выходило у него, откровенно говоря, плохо.
– Сын?
Тогда мальчик вздохнул и громко выпалил:
– Пап, разве можно, идя мимо кладбища, быть весёлым и радоваться жизни? Разве можно здесь чувствовать, что ты все на свете сможешь?
– А почему нельзя? – парировал отец.
– Но как же... Кладбище — это ведь смерть и скорбь, и...
Ромка замолчал.
– Ты знаешь, – сказал его отец все с той же мягкой полуулыбкой, – Мне кажется, идя мимо кладбища, ничего кроме радости быть живым ты чувствовать не должен. Ничего, кроме желания жить и желания все осуществить. По-моему, нет лучше места, чтобы осознать это.
Ромка остановился и взглянул на заросшие травой плиты.
– Потому что, смотри, – продолжал мужчина, – Ты идёшь своими ногами к реке, чтобы впервые за лето наловить целое ведро рыбы. Ты можешь это сделать, а они там, в земле, нет. Ты жив. Это бесценный дар.
Отец похлопал Ромку по плечу.
– Так что ничего плохо в твоих чувствах нет. Все хорошо. Пойдём?
Ромка посмотрел на отца и коротко кивнул ему.
Может он ещё не до конца понимал глубину этих слов, но одно запомнил точно: "жизнь – самое главное сокровище".
Ромка вдруг подумал: "Я могу идти, могу бежать, могу съесть малины с этого куста, а могу спеть ту дурацкую песню, что крутили утром по радио. Все могу".
И от этих мыслей ему снова стало так радостно, что Ромка пустился прыгать вокруг отца то и дело приговаривая:
– Папа, папа, смотри, как высоко я могу прыгать! Смотри!
Отец лишь рассмеялся.
Да, все лето ещё впереди. Вся жизнь.