Роберт Дейл. Беспокойство о будущем

БЕСПОКОЙСТВО О БУДУЩЕМ
Роберт Дейл (1884)

Распространена жалоба на то, что мораль тех, кто утверждает, что руководствуется законами Христа, не является исключительно благородной и великодушной,  и что различия между Церковью и миром по большей части являются чисто техническими и искусственными. Обвинение это часто сильно преувеличено, но в нем слишком много правды.
Одна из причин заключается в отсутствии христианской жизни среди тех, кто называет себя христианами. Между правильным мышлением и правильной практикой, христианской верой и христианским поведением - существуют самые тесные и жизненно важные отношения. Теперь это один из главных элементов христианской ортодоксии -признание суверенитета Господа Иисуса Христа над каждой областью человеческой жизни. Мы заявляем, что признаем Его притязания. Мы говорим, что всякая ересь коренится в восстании против Его власти. И все же мы вмешиваемся в Его самые простые слова. Мы пропускаем некоторые из них как неприменимые к условиям современной жизни. Мы предполагаем, что ими можно пренебречь без вины.
"Поэтому не беспокойтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день будет беспокоиться о своих делах. На сегодня достаточно своих проблем" (Мтф. 6:34 ASV). Эти слова так же авторитетны для всех христиан, как Десять заповедей были для евреев. Евреи не должны были работать в субботу. Именно поэтому мы не должны "беспокоиться, говоря:" Что мы будем есть? " или "Что мы будем пить?" или "Что мы будем носить?" Ибо после всего этого ищут язычники. Ибо ваш Небесный Отец знает, что вам нужно все это" (Мтф. 6:31-32 ASV). Но я полагаю, что многие выдающиеся христиане думают, что, что бы ни значили эти слова восемнадцать столетий назад, сейчас они значат очень мало или вообще ничего.
Есть некоторые великие законы, которые, как мы знаем, являются общеавторитетными. Мы не должны лгать. Мы не должны воровать. Мы не должны напиваться Мы не должны позволять мстительной страсти овладевать нами. Мы должны мучиться упреками самим себе, если мы совершили какое-либо из этих преступлений. Если бы человек, которого мы знали, был виновен во лжи, воровстве, пьянстве, злонамеренности, мы должны были бы рассматривать его религиозную серьезность как лицемерие. Он действительно мог бы солгать один раз, испытывая сильное искушение; или он мог бы напиться один раз, в час волнения и легкомыслия, не подрывая нашего доверия к нему; но если бы преступление повторялось постоянно, мы потеряли бы всякую веру в его религиозную искренность.
Мы не применяем одно и то же правило к нарушениям многих заповедей Христа. Люди продолжают нарушать их всю свою жизнь; и хотя мы можем сожалеть о них, нам не приходит в голову, что их непослушание несовместимо с их христианской честностью. Мы сами нарушаем их, нарушаем постоянно - и все же никогда не спрашиваем, согласуется ли это восстание против власти Христа с христианской верой.
У меня на полках стоят два фолианта, содержащие сборник английских церковных законов. Редактор, епископ Гибсон, напечатал черными буквами законы, которые больше не действуют; которые были отменены или  устарели. Было бы удобно, было бы очень поучительно, если бы какой-нибудь компетентный редактор подготовил издание Нового Завета по тому же принципу; проводя различие между теми законами, которые нынешняя церковь считает все еще действующими, и теми, которые считаются устаревшими или молчаливо отмененными изменением обстоятельств или по прошествии времени. Я боюсь, что ему пришлось бы напечатать черными буквами очень многие заповеди Христа; и среди многих: "Не беспокойтесь о завтрашнем дне".
И все же это очень практичное и очень разумное предписание. Это правило, которое, если бы мы приняли его от всего сердца в наш моральный кодекс и постарались его соблюдать, очень прибавило бы нам действенной силы и сняло бы с наших плеч часть бремени, которым мы раздавлены.
Ибо большая, возможно, самая большая часть страданий человеческого рода происходит не от фактического присутствия неприятностей, а от страха перед ними. Очень часто наши страхи чрезвычайно преувеличивают реальное зло, которое нам угрожает. Очень часто нас преследуют страхи, которые являются совершенно воображаемыми. Помимо страдания, которое вызвано предчувствием определенных неприятностей - силы истощаются, покой разрушается, а счастье уничтожается - смутными тревогами о возможных печалях. Жизнь людей укорачивается не столько из-за тяжелой работы, сколько из-за постоянных и ненужных забот.
Ни один класс общества, по-видимому, не освобожден от этого проклятия. Даже тот вид беспокойства, который наш Господь особенно осуждал, - беспокойство о средствах к существованию - распространяется на все слои общества и следует за людьми во всех изменениях жизненных условий.
Рабочий думает, что с увеличением его заработной платы на пять или десять шиллингов в неделю он будет освобожден от всех забот; повышение приходит, и он все еще беспокоится. Его доход удваивается, и иногда он беспокоится больше, чем когда-либо.
Люди смотрят на других, чьи ресурсы намного больше, чем их собственные, и завидуют им; но поговорите с теми, кто кажется удачливым и процветающим, и иногда вы обнаружите, что они так же беспокоятся о будущем, как и те, что им завидуют! Чем больше у них есть - тем больше они могут потерять. По мере расширения их собственности - она находится во все более многочисленных опасностях. Многих богатых людей, похоже, так же постоянно преследует беспокойство, как и бедных.
Так было всегда. Две тысячи лет назад люди боялись бедности, болезней, тяжелой утраты, потери чести, потери власти - точно так же, как они боятся этих бедствий сегодня.
Моралисты древности пытались найти средство от вселенского зла. Некоторые из них думали, что лекарство должно быть найдено в откровенном и мужественном принятии очевидного факта, что будущее выше наших сил, и что, следовательно, истинная мудрость заключается в наслаждении настоящим. Мы можем потерять нашу собственность завтра, но сегодня она наша. Возможно, завтра нам придется страдать от боли, но сегодня мы спокойны. Наши дети могут быть убиты завтра, но сегодня их глаза сияют, их смех мелодичен, а солнечный свет нашей жизни безоблачен. Мудрый человек будет ловить момент, когда он проходит, наслаждаться его радостями и ждать неприятностей будущего, пока они не пришли.
Стоицизм прозвучал более возвышенной нотой. Эпиктет и Марк Аврелий говорили людям, что то, что не в нашей власти, не является ни добром, ни злом. Бедность и богатство - это просто случайности жизни. Если человек становится бедным - он сам  от этого не хуже. Если он станет богатым - он сам не лучше. И то же самое происходит с болью и легкостью, честью и стыдом. Человек должен заботиться о том, что действительно является частью его жизни и находится под его контролем. Всегда в наших силах быть справедливыми, мужественными, сдержанными. Добродетель - это не игра Судьбы. Тот, кто добродетелен, обеспечивает существенное благо жизни - ко всему остальному мудрец относится с безразличием.
Это благородная доктрина. В нем содержится гораздо больше половины правды.
Когда зло жизни далеко, оно наполняет сердце энтузиазмом; мы думаем, что это позволит нам встретить и перенести самые тяжелые печали; но когда на нас действительно обрушиваются беды, мы восклицаем: "Это тяжелое слово; кто может его услышать?".
Но Христос не был стоиком. Он никогда не говорил Своим ученикам, что их наследие в вечной славе Божественного царства должно сделать их нечувствительными к окружающим бедам. Он никогда не говорил, что общие страдания людского рода не являются настоящим злом. Его ноги всегда стояли на твердой земле, и Его учение, даже когда оно кажется самым идеальным, уходит корнями в реалии человеческой жизни. Он стал плотью и находился в непосредственном контакте с самыми грубыми, самыми обыденными фактами обычного людского опыта.
Он знал, что жажда - это настоящая боль, даже если у человека есть видение Бога и надежда на бессмертное блаженство. Он знал, что голодать плохо, какое бы утешение ни находил голодающий в Божественной любви. Он знал, что мороз, снег и жестокий северный ветер, если мы не защищены от них теплой одеждой, являются настоящим злом как для святого, так и для грешника.
Христос не говорит, что мудрый человек должен быть нечувствителен к голоду, жажде и отсутствию укрытия от дождя и холода; что нам должно быть безразлично, есть ли у нас что-нибудь есть, пить и во что одеться.
Он говорит прямо противоположное этому. Он говорит, что Бог знает, что мы нуждаемся во всем этом. Ничто не может быть более далеким от мечтательного и невозможного стоицизма. Он подтверждает и санкционирует, обращаясь к авторитету вечного Бога, тягу к избавлению от голода и жажды, а также требования чувствительного тела о защите и тепле. Тот, Кому страдания и удовольствия нашей смертной жизни должны казаться такими преходящими и такими краткими, знает, что мы нуждаемся в удовлетворении наших физических нужд.
Было бы фанатизмом, если бы наш Господь сказал, что Его ученики должны отказаться от работы и полагаться в еде и одежде на провидение Божье, - но Он этого не сказал.
Птицы небесные не сеют, не жнут и не собирают в амбары; но Христос не говорит нам, что мы должны следовать их примеру и оставлять наши поля непахаными или позволять пшенице гнить на земле во время сбора урожая, полагаясь на Бога, что накормит нас хлебом с Небес.
Лилии сирийских полей одеты в красоту, превосходящую красоту царских одежд; но нет ни слова, способного намекнуть, что последователи Христа должны оставлять свои станки без дела и ожидать, что ангелы принесут им одежды из небесных материалов, сияющие небесным великолепием.
Христос действительно говорит, что сделать богатство нашим господином и потратить жизнь на то, чтобы получить средства к существованию, несовместимо с жизнью для Бога. Он учил, что быть поглощенным заботами о еде и одежде - значит забыть о том, что существует Провидение, которое кормит птиц и делает цветы прекрасными, и что мы гораздо более ценны в глазах Бога, чем они. Он сказал, что это беспокойство бесполезно, потому что, хотя мы можем многое сделать работой, мы ничего не можем сделать беспокойством.
Он сказал, что язычники могут беспокоиться о том, что им есть и пить, и о том, во что они будут одеты, но что мы, знающие, что у нас есть Отец на Небесах, должны быть свободны от грязных забот и должны устремить наши сердца к Царству Божьему и праведности Божьей.
Он учил, что мы можем быть уверены в том, что получим от Бога все необходимое; что сегодняшние заботы не облегчат бремя завтрашнего дня; и что каждый день приносит с собой полную долю неприятностей и опасностей.
Я говорил об этих словах так, как если бы они были законом. Было бы точнее описать их как Евангелие - Евангелие Христа для тех, кто постоянно беспокоится об общих жизненных нуждах, - Евангелие Христа для тех, чьи силы истощены и чьи сердца изнурены любой большой тревогой о будущем.
Его Евангелие было бы неполным, если бы в нем не было послания для тех, кто страдает от этих великих зол. Ибо Христос претендует на власть над всей человеческой жизнью, и одним из изначальных допущений христианской веры является то, что Его благодать простирается за пределы Его закона. Нет такой заповеди Христа, о которой не возвещало бы обетование. Каждое откровение о человеческом долге основывается на еще большем откровении Божественной любви. Заповеди, которые Бог дал нам через Него, "чрезвычайно обширны" -  благодать еще шире.
Печально осознавать, что после того, как Евангелие существует в мире более 1800 лет, большая его часть остается неизвестной. Люди думают, что Христу есть что сказать о загробном мире, но что Ему очень мало можно сказать об этом мире. Евангелие, по их мнению, чуждо интересам, которые нам наиболее близки и актуальны, - оно относится только к невидимым и вечным мирам. Нет большой необходимости думать об этом, пока радости и обязанности этой жизни не будут исчерпаны, и высшая тайна смерти не приблизится.
И все же Христос приложил немало усилий, чтобы создать совершенно иное впечатление о Своей миссии. Для нас очень естественно думать, что религия касается Вечности, а не Времени; что Бесконечному Богу нет дела до нашей бедности, голода, боли - и что Он должен заботиться обо всем, что мы думаем о Себе, о нашем поклонении, о нашей верности, послушании и доверии. Но большая часть краткого служения Христа была потрачена на исцеление болезней, на то, чтобы дать зрение слепым, слух глухим, речь немым. Если бы мы узнали Евангелие из первых рук - впечатление, что Христос не имеет ничего общего с нашим обычным человеческим опытом, было бы невозможным.
Заповедь, запрещающая беспокоиться о завтрашнем дне, является одним из способов, с помощью которых Христос открывает Отцовство Бога. Он говорит нам, что мы должны жить как Его дети; что Бог заботится о нас; что мы можем полностью доверять любви, мудрости и силе нашего Небесного Отца.
Посмотрите на ребенка - и вы увидите разницу между его жизнью и жизнью его родителей. Ему нужна еда, одежда и дом; но планирование, дела и труд по обеспечению потребностей ребенка принадлежат его отцу и матери.
Ребенок страдает от болезни; он сжимается от боли; но у отца и матери есть опасения по поводу болезни, о которой ребенок ничего не знает. Они наблюдают за меняющимися симптомами; они стараются следовать указаниям врача; вечером они заранее обдумывают, что потребуется ночью; они обдумывают, что нужно сделать для ребенка, когда его здоровье начнет возвращаться.
И Христос говорит нам, что мы должны жить как дети. Возможно, нам придется страдать; мы обязаны работать - но беспокойство следует оставить Богу. "Поэтому Я говорю вам: не беспокойтесь о своей жизни, о том, что вы будете есть или пить; или о своем теле, о том, что вы будете носить. Разве жизнь не важнее пищи, а тело не важнее одежды? Посмотрите на птиц небесных; они не сеют, не жнут и не хранят в амбарах, и все же ваш небесный Отец кормит их. Разве вы не намного более ценны, чем они? Кто из вас, беспокоясь, может добавить хоть один час к своей жизни? Но сначала поищите Его царство и праведность Его; и все это приложится вам" (ASV).
Это не второстепенная часть христианского Евангелия - это очень важная часть. Недостаточно верить в то, что мы согрешили против Бога и что Христос пришел в мир, чтобы наши грехи могли быть прощены и чтобы мы могли иметь вечную жизнь и вечную праведность. Верим ли мы также, что Бог знает, что мы нуждаемся в пище и одежде, крыше, которая защитит нас от дождя и шторма, и в сотне других вещей, которые способствуют физическому здоровью и бодрости? Верим ли мы, что можем доверять Бога за все это - а также познавать Его Самого, обретая в этом душевный покой, мудрость, мужество и силу соблюдать Его заповеди? Или мы думаем, что наши физические нужды недостойны внимания Бога и что Он относится к ним с безразличием?
Если это так, то мы верим только части Евангелия - и та часть, в которую мы верим, будет в значительной степени лишена его силы из-за нашего неприятия остального. Ибо, какими бы незначительными мы ни считали наши физические нужды, они значимы для Бога - ибо они очень важны для нас. Если мы начнем с мысли, что они находятся вне досягаемости Божьего провидения, мы сами будем очень беспокоиться о них. "Забота о мире" заглушит семя, посеянное Сыном Человеческим, и Божественное Слово будет бесплодным.
Я полагаю, что многие люди "заблудились" в том ужасном смысле, в котором это слово используется Господом Иисусом Христом, - потому что они никогда не верили в Евангелие, которое лежит в основе заповедей нашего Господа вопреки беспокойству о завтрашнем дне.
Учение Христа несет в себе уверенность в том, что так или иначе Бог обеспечит, чтобы общие благословения этой жизни достигли нас, если только нет какой-то веской причины, по которой этого не должно произойти.
"Если только" - но разве это все не портит? Возможно, если бы у нас была безоговорочная уверенность в том, что Бог даст их нам - это действительно было бы Евангелием; но услышать, что может быть веская причина, по которой Он не дал бы их, - значит отбросить нас на общие места оптимистической философии.
Но Христос учил нас, что Бог - наш Отец, и мы лишаем имя его смысла, если полагаем, что Бог относится к нашим опасностям с напрасной тревогой, а к нашим страданиям с бессильной жалостью.
Короли связаны со своими подданными общими законами, но отношения отцов к своим детям являются прямыми, личными, индивидуальными. Это просто насмешка - говорить нам, что наш Отец знает, что мы нуждаемся в еде, питье и одежде, - если Он настолько скован тем, что мы называем общими законами Его правления, что Он не в состоянии их обеспечить. Его знание того, что они нам нужны, само по себе не принесло бы нам утешения, не внушило бы доверия и не избавило бы от беспокойства. Самый никчемный из наших друзей обладает теми же знаниями. Христос хочет, чтобы мы верили, что Бог будет помогать  нам.
"Если только нет какой-то веской причины", почему Он не должен этого делать. Иногда Он может видеть веские причины для того, чтобы позволять нам страдать от грехов и глупостей других людей - или от наших собственных. Иногда Он может видеть веские причины для того, чтобы позволить нам пострадать от случайных причин или от штормов, наводнений, землетрясений, сильной жары или злых ветров. Но когда Он это сделает - для нас должно быть бесконечным облегчением быть уверенными, что Он не только знает о нашей беде, но и предотвратил бы ее, если бы в целом не было лучше, чтобы мы должны пострадать, чем чтобы мы должны были быть избавлены от страданий.
Можно подумать, что откровение Христа об интересе Бога к нашим физическим нуждам, хотя и является источником утешения, не имеет тесной связи с моралью. Но его слова принимают форму заповеди, а не обетования: "Посему говорю вам: не заботьтесь... и не говорите: что нам есть? или что нам пить? или во что нам одеться?
Итак не заботьтесь о завтрашнем дне".
Доверие к Богу-это важный элемент христианской зрелости. Если бы мы не беспокоились о еде, питье, одежде - мы были бы вне досягаемости многих смертельных искушений. Именно это беспокойство делает нас раздражительными, злыми, грубыми, невежливыми. Именно это беспокойство подвергает нас искушениям, которые посягают на нашу моральную целостность и которые иногда заканчиваются моральной катастрофой и разрушением.
Христос спасает людей от лжи, эгоизма, нечестности - говоря им, чтобы они возложили свою заботу на Бога. Мы нарушаем эту заповедь и, следовательно, нарушаем многие другие.
В современной христианской мысли существуют две совершенно непримиримые тенденции; рано или поздно одна из них должна быть преодолена другой. Пока еще может показаться трудным предсказать, что из них победит.
С одной стороны, считается невероятным, что Бог вмешивается, чтобы защитить нас от физического вреда и удовлетворить наши физические потребности. Некоторые христиане избегают просить у Бога каких-либо благословений, которые уменьшат мрак или добавят яркости их земной жизни. Они говорят, что здоровье и сила определяются общими законами - они должны быть обеспечены воздержанием, физическими упражнениями,  чистым воздухом, вниманием ко всему, что наука открыла относительно причин болезней. Успех в делах - это не тот вопрос, о котором христианин имеет право молиться; он частично зависит от мастерства, капитала и трудолюбия; частично от обстоятельств, которые находятся вне нашего собственного контроля - но в которые Бог не будет вмешиваться.
Они говорят, что мы можем полагаться на Божью защиту и руководство в духовных областях жизни; но в ее низших областях нам остается делать все возможное без какой-либо Божественной помощи - ибо в них мы соприкасаемся с общими законами и не можем найти никаких следов живого, личного Бога.
С другой стороны, это одно из глубочайших убеждений нашего времени: если религиозная вера не полезна для многого в обычной жизни, она ни на что не годна. Нам говорят, что мы должны найти Бога - не просто в вероучениях, или в священных книгах, или в таинствах, или в молитвах, или в чудесах отдаленных веков, или в видениях славы после смерти, - но в бухгалтерии, на мануфактуре и в консультационной комнате, в лаборатории и в парламенте, везде, где работают человеческие руки, где работают человеческие сердца. И люди страдают. Они говорят, что вера, которая не наполняет этот мир Богом, а также невидимыми мирами, - нереальна и бесполезна.
Но если мы хотим признать власть Личного Бога в нашей жизни в целом, мы должны также признать Его заботу. Везде, где Бог присутствует, чтобы править, Он также присутствует, чтобы помогать. Если мы никогда не будем говорить с Богом о нашем бизнесе - этот бизнес скоро перестанет быть Божественным призванием и Божественным служением. Все, что лежит за пределами досягаемости молитвы, лежит за пределами религиозного долга.
Мы должны сделать свой выбор между этими противоречивыми тенденциями. Чтобы дать религиозной вере ее истинное место в общей жизни, мы должны принять все учение Христа, а не только его часть. Мы должны узнать все, что Он имел в виду касательно отношения Бога к преходящим печалям и радостям этого мира, когда Он сказал: "Поэтому Я говорю вам: не беспокойтесь о своей жизни, о том, что вы будете есть или пить; или о своем теле, что вы будете носить. Разве жизнь не важнее пищи, а тело не важнее одежды? Посмотрите на птиц небесных; они не сеют, не жнут и не хранят в амбарах, и все же ваш небесный Отец кормит их. Разве вы не намного более ценны, чем они? Кто из вас, беспокоясь, может добавить хоть один час к своей жизни?"

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn