Вроцлав

 После окончания первого класса Анна Георгиевна организовала нам поездку в город Вроцлав. Как раз исполнилось десять лет со дня  победы над Германией, и мы были по этому случаю в приподнятом настроении. Каждую неделю в солдатском клубе крутили кино, где герои войны будоражили наше воображение. Такие киноленты, как «Звезда», «Она защищает Родину», «Небесный тихоход», «В шесть часов вечера после войны» и другие выполняли важную функцию общественного воспитателя. Как и книги, они формировали наше сознание и наше восприятие тех грозных событий. Наверное, где-то оно было легкомысленным, может быть, даже поверхностным. Но это недостаток кажущийся. Для того, чтобы осознать, а тем более полно воссоздать в художественном произведении крупное историческое событие, должно пройти время. Не случайно роман Льва Толстого «Война и мир» появился лишь через пятьдесят лет после нашествия Наполеона. Так и нашему поколению правду о Великой Отечественной ещё только предстояло узнать. Моё прикосновение к ней подтвердило азбучную истину: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.   До поездки во Вроцлав я мало что о нём знал. Из разговоров с отцом запомнилось, что город этот до войны принадлежал немцам и назывался Бреслау. Что  советские войска долго не могли его взять. Особенно поразил воображение тот факт, что Бреслау продолжал обороняться, даже когда пал Берлин. Позже, уже став взрослым, я не раз возвращался к этой теме и из разных источников полностью восстановил картину длительной осады и конечной сдачи Бреслау – исторической столицы Силезии.   Советские войска подошли к Бреслау в конце января 1945 года и окружили его. Первый штурм города, предпринятый 8 февраля, оказался неудачным. Немцы превратили Бреслау в настоящую крепость. Этому способствовало его расположение: юго-восточную, восточную и северную стороны Бреслау прикрывали реки Одер, Вейде, Оле и многочисленные каналы. С севера подступы к Бреслау представляли собой заболоченную местность, труднопроходимую для военной техники. Следует учесть и то, что в городе находился крупный гарнизон. Оборону Бреслау держали около 50 тысяч солдат вермахта и более 40 тысяч фольксштурмистов. Они были хорошо вооружены, в том числе новинкой того времени, фаустпатронами, особенно эффективными в борьбе с бронетехникой противника в густой городской застройке. Дома массивной каменной кладки и железобетонные объекты промышленности создавали почти идеальные условия для обороняющихся.   По этим причинам осада Бреслау затянулась и продолжалась до мая 1945 года. 2 мая пал Берлин, а в Бреслау фашисты продолжали упорное сопротивление. Приходилось с боем брать не только каждый дом, но и каждую комнату в доме. И только через два дня после Победы эта группировка вывесила белый флаг. Советская историография не любила рассказывать об этих событиях. На фоне масштабных побед советских войск весны 1945 года в Германии и её капитуляции, сражение за Бреслау выглядело досадной помехой. К тому же, была ещё одна причина нелюбви советских историков к данной теме. Как выяснилось,  Бреслау вместе с немцами обороняли отборные части «власовцев», т. е. перешедших на сторону врага бывших советских солдат, попавших в плен. Говорить об этом в послевоенные годы было не принято. Проблемы коллаборационизма как бы не существовало. Думаю, это сыграло злую шутку с советской властью. Прошло время, и не разоблачённые или помилованные коллаборационисты отыгрались на победителях. Во многих республиках бывшего Советского Союза недавние его враги и предатели стали героями, а защитники превратились в изгоев. Неоднократно предпринимались попытки обелить и командующего 2-й ударной армии Волховского фронта генерала Власова, ставшего в июле 1942 года на путь предательства. Именно созданные им, с разрешения и при помощи немцев, воинские части так называемой «Русской освободительной армии» (РОА) приняли активное участие в отражении атак Красной Армии на Бреслау. Многие «власовцы» прошли специальную диверсионную подготовку в немецких разведшколах, неоднократно забрасывались в СССР для выполнения заданий абвера. Они сражались с отчаянием обречённых. На окраине Бреслау (Вроцлава) нам показали две железобетонные башни высотой с девятиэтажный дом, которые обороняли «власовцы». По всей высоте этих сооружений располагались бойницы для ведения артиллерийского и пулемётного огня. Вокруг бойниц стены были выщерблены прямыми попаданиями советских снарядов, но они их не могли пробить. После всего увиденного нам стало понятно, почему потери Красной Армии при штурме Бреслау были столь велики. На кладбище павших воинов, которое мы посетили, были похоронены около 7,5 тысяч советских солдат. И это только рядовые! Поражали грандиозные размеры  кладбища. Оно состояло из четырех полей, разделенных на 30 полей размерами поменьше. Но каждое из них стройными рядами обелисков завораживало взгляд. Отдельно от солдатского,  во  Вроцлаве имеется ещё кладбище советских офицеров –  мемориальный комплекс, на котором похоронены почти 800 офицеров Красной Армии, погибших в 1945 при штурме Бреслау.
Никогда ни до, ни после поездки во Вроцлав я не видел столько погибших офицеров в одном месте. Может быть, это единственное захоронение подобного рода во всей Европе. Но ни в одной европейской стране сегодня не уничтожают с таким остервенением  памятники своим освободителям, как в Польше. И это при том, что при её освобождении погибло 660 тысяч советских воинов. Задумавшись над истоками этой чёрной неблагодарности, я написал стихотворение «Польша», которое поместил в своей первой книге. Вот фрагмент из этого стихотворения:

Теперь, отмытая без мыла,
Боясь, чтоб вдруг не повезло,
Ты проклинаешь то, что было
И вместе с русскими ушло.

Клянешь за Вислу гонористо
Тех, кто Варшаву, мол, не брал.
Как будто это не фашисты,
А Сталин Польшу распинал!

В чём ты себе не признавалась?
Там, где готовилась война,
Тебе другая роль досталась…
Но в этом русских ли вина?

Мечтая видеть Украину
Своей, как двести лет назад,
Ты перед Рейхом гнула спину,
А получила крепко в зад!

Ирония судьбы – не новость,
Чтоб лишний раз напоминать:
Те, с кем ты, отродясь, боролась,
Пришли тебя же защищать.

Но ведь  не думали солдаты,
Когда их били наповал,
Что Польша уже грезит НАТО?
Иначе кто б её спасал?

Не каждый всё, что было, знает,
Но тем особо не везёт,
Кто в прошлое своё стреляет:
Ведь память и тогда живёт!

Не трудно дать умершим сдачи,
Историю переписать.
Но правду не переиначить,
Хоть можно трижды оболгать.

В житейском море правды больше,
Она укажет верный путь…
Ты распрощалась с прошлым, Польша?
Смотри, как бы не утонуть!

Из поездки во Вроцлав я вернулся другим человеком. С виду я оставался таким же, но внутренне повзрослел сразу на несколько лет. Ещё не слыша от кого-то о нём, я уже сформулировал для себя понятие «цена победы».  Здесь оно обрело для меня свой ужасный и реальный смысл. Но это ещё не всё. Во Вроцлаве мне открылась ещё одна тайна недавно закончившейся войны, тайна предательства. Впервые встретившись с этим явлением, я не находил для него оправдания. Уже тогда  я отмёл для себя возможность предательства как сделки с судьбой и больше не возвращался к этому вопросу.