Послесловие под огурчик

       День начинался успешно, рюкзак полнился образцами, которые осмыслить предстояло на базе, хотя по определению интересовало нас рудное золото... Привычная работа, несложный маршрут. Погода благоволила, друг Веня тащил заплечный мешок и травил бесконечные байки. 
       И вот здрасьте! Всё пошло наперекосяк… Наползли низкие тучи, зацепились за сопки и с них потекло.  Дождь был неугомонным, нудным и скоро мы промокли насквозь. Надо спасаться… Отряд далеко, а внизу под сопкой стоянка буровиков. Коллеги! Разведка россыпи золота... Место спасения очевидно, да и Веня стал хныкать: – И чо попрёмся в таку даль, когда рядом крыша, тепло и сухо!
        Он был прав, и мы стали спускаться… Среди балков стоял вездеход, не иначе пересменка, вахта приехала… Приняли нас по-родственному, указали на свободный балок, и я по рации доложил, что у буровиков отсиживаться будем. Теперь сушиться и вплотную заниматься кроссвордом.
       Вездеход, лязгая гусками, повёз вахту на отдых. Прибывшие успокоились, без суеты чистили картошку, жарили мясо, и без церемоний доставали бутылки. Не забыли и про нас. Пришёл гонец с известием – водка стынет на столе. Я отказался, да и Веня неуверенно тоже. Но когда услышал про солёные огурцы, не устоял: – Ну, разве что под огурчик грамм писят.
        У Вени кликуха была – Князь. Фамилия Горчаков располагала к величию, хотя по внешнему виду он никак не тянул на княжеский род. Простодушный очкарик, трудяга и любитель выпить. Его знали все, везде был своим, вот и сейчас он был нелишним в хмельной круговерти.
       В балке я оставался один, обложился журналами, с ними же уснул. Утром проснулся от раздирающих рыков… Дверь вагончика настежь, в тундре фонтанировал князь. Жалкий, согнутый, в семейных трусах. Какой из него к чёрту работник?!
       У буровой я набрал в ведро шлам и с лотком спустился к реке… После промывки обнаружил четыре значка золота.  Выбросить от греха подальше, или?
        У меня на шее давно уже болтался самодельный кулон – маленький краб, залитый в эпоксидной смоле. Вариант напрашивался. Наклеил золото на краба, и без тараканов в голове оставил на столе сохнуть.
         А в бригаде продолжалось веселье… Ко мне приходили, открывали бутылки, искали истину, сетовали на жизнь и горячо спорили, чьё пиво лучше – московское или наше певекское... Трёп закончился эйфорией. Всем показалось, что в помещении недостойный интеллигентов бардак. На столе окурки, огрызки и кулон среди них был неприметным. Я не уследил, как чистоплюи сгребли всё и бухнули в печку. Потом сдёргивали рабочие свитера, рубахи, штаны, и толкали всё это тоже в огонь. Орали, смеялись –  Буровики и в таком прикиде! Позор-р-р!
         Печка гудела как мартен.  Балок накалился, с досок смола потекла, а зубные щётки заворачивались винтом. Всем было до коликов весело. Но центром влечения была всё-таки столовая. Там магнитофон, водка, огурцы, мясо, и парни потихоньку переместились туда.
        Веня явился к вечеру. Навеселе и очень даже самокритичный: – Хотел же рюмочку под огурчик! Кто ж знал, что привезли их бочку?!
        Погода сподобилась на вёдро, ветер разогнал тучи, значит завтра продолжим маршрут. Про краба я не вспоминал, что было то прошло. Кабы этим всё и закончилось.
       Через пару недель начальник обрадовал: – С вертолётом летишь в Певек, жена тебя заказали… Настырная! Что там у вас? – И тут же буркнул: – Пробы заберёшь в лабораторию.
       Такому случаю полевики рады всегда – изюминка в буднях. Но что приключилось? По рации никаких пояснений, необходимо присутствие, и с оказией я вылетел в Певек. 
       Захожу домой, и прям на пороге жена огорошила, мной интересуется КГБ. – Какого чёрта? – подумалось. Супруга в трансе, её следователь уже теребил. Ну очень тот хотел посмотреть на золотого краба. А жене невдомёк, почему краб, известный ей, стал вдруг золотым.
       Меня осенило, у буровиков окопался сексот. Понятно и то, что разведчик при исполнении в зюзю был пьян, хотя ушами шевелил и таращил глаза. Главное – увидеть, услышать, доложить и презумпцией не загружаться... При видимой доступности к драгметаллу, уголовный кодекс был начеку.
       Певек город маленький. Все примелькались друг другу и дружны были в естественном качестве, без подноготной.  Жили на доверии, но однажды мне пришлось удивиться. 
       По житейским делам бегал по этажам администрации, и вдруг вижу, из приёмной КГБ с бумагой выходит Мамонтов Сашка.  Даже неловко стало. Давно дружим семьями, а я и не знал, с кем водку пью. Зато Саньке было ловко и всё нипочём. Смеялся, шутил, закидал вопросами «что, где, когда», и о себе скромненько, что действительно в конторе работает. Хотя раньше говорил, что в ментовке… Мне обижаться?.. У всех своя работа, ответственность и зарплата – её просто так не дают. А в принципе, Сашка свой – рубаха парень. Здоровяк, под стать фамилии. Умён, шутник, заводной, душа в компании и я бычился недолго.                               
         Но сейчас у меня проблема, и я шёл к нему прямо домой. С порога в лоб: – Что за чепуха с крабом? 
         Сашка спокойно: – Чай будешь?  – Я потребовал: – Водки дай! 
         – Это потом… Да, была такая наколка. Прошла мимо меня, а уж когда… Понятно стало, что это действительно чепуха – твоего краба я видел… С этим нам разбираться внутри и разберёмся, будь спок!
       – Так я что? Под колпаком или как? Кто у вас старший?
       – Старший не я, но я за тебя поручился. – Простота не укладывалась в моей голове: – Это как?
       Простодушию Санёк улыбнулся: – Просто сказал, что Лёха этим заниматься не может, натура не та.
       Чай пить я не стал, только водку. Стресс отступил… Парень ни в чём не повинный, но служба у него деликатная. Опасность таится в рабочем браке, так возможном в нашем разгильдяйстве. Моя история с крабом могла пойти по другому руслу, случаи навета бывали.
       А как чертовски приятно, что обо мне так весомо!  – Он не может посягать на стратегическое сырьё! Он не такой! Он сам золотой! – Тут Сашка абсолютно был прав… Я шёл в приподнятом настроении. Ночь обволакивала город.  На улице тишина, я отмахивался от комаров и мурлыкал под нос марш Славянки.
       Как вдруг меня ротвейлер облаял. В стороне стоял смотрящий толстяк. Руки в боки, ноги колесом. Краб крабом!.. Не трудно догадаться, что это хозяин собаки, и что автор провокации именно он.
       Выяснять с ним отношения – себе дороже. Я упёр глаза в уличные дали, шагал молча, не реагировал на пса. Он провожал некоторое время, рявкал у моих ног. Но сколь можно?! И с осознанием выполненного долга вернулся к хозяину. А мне подумалось, что краб этот – сексот, или около того. Дерьмо в этих особях сопоставимо с талантом.