Снадобье света

— Сир? — рыжий помощник просунул кучерявую голову в дверной проём.
Комендант Больдо поднял на него недовольный взгляд. Который день кряду он пребывал в скверном расположении духа и размениваться на длинные речи не желал:
— Ну, говори.
Помощник Рошу протиснулся в кабинет коменданта:
— Сир, нашли новую жертву.
Больдо нахмурился и стал похож на гнилое яблоко: щёки покрылись складками, второй и третий подбородок задрожали, а глаза налились кровью.
— Где? — проскрежетал он.
— В стоге сена, — Рошу дожидался жеста, разрешающего продолжить. — Жертва — старшая дочь сапожника. Всё те же признаки обескровливания, что у предыдущих девушек.
— Что ещё?
— Шея, сир. На этот раз он, — помощник замялся, — или оно разодрало её. Другими словами, не так деликатно, как раньше. Может, это волк?
От возмущения Больдо подскочил, отодвинув стол огромным животом:
— Где ты видел волка, который пьёт кровь и не ест при этом мясо?!
Раздался стук, и в кабинет ворвался второй помощник Костель.
— Сир, срочная находка! — он выложил на стол перед комендантом запачканный кровью значок. Больдо поднёс его ближе к глазам: знак отличия благородного дома. Он изучил его, потом с ненавистью сжал в кулаке, перевёл взгляд на второго помощника и кивком предложил ему рассказать, где именно был найден значок дома Альбеску.
— По всей видимости, девушка отбивалась от нападавшего: под ногтями кровь, а в руке было зажато это, — Костель указал пальцем на кулак коменданта, в котором прятался значок.
— Попался-таки! Пора нам поймать этого выродка. Три недели, как вернулся не пойми откуда, по приказу ко мне не явился, в городе не появлялся, званых обедов не устраивал, а теперь это... Все жертвы — молодые девушки, и только у одной хватило смелости дать отпор.
— Днём его никто не видел, — подал голос рыжеволосый Рошу.
— Днём его никто не видел, — повторил комендант. — Значит, будем брать ночью.
Костель подошёл к маленькому окну.
— Подготовьтесь как следует, возьмите арбалеты, — приказал комендант. — Эта тварь так легко не сдастся.

***
Орель Ионеску проколол указательный палец на левой руке, выдавил в колбу три капли крови, взболтал и пристально вгляделся в снадобье.
«Кто бы мог подумать, что даже три капли крови способны благотворно влиять на состояние молодого графа!» — подумал Орель.
Раствор приобрёл светло-рубиновый оттенок. Удовлетворившись концентрацией, лекарь поставил колбу на подставку к остальным мензуркам, чашечкам, растворам и препаратам.
Глаза учёного уже давно плохо видели, и ему приходилось щуриться даже при свете дня, а в тёмном помещении — и подавно. Сидя в своей каморке, освещённой огоньком свечи, лекарь изобретал настой, позволяющий его господину находиться на свету, не испытывая боли. А то с недавних пор графа мучила странная хворь.
Лекарь макнул перо в чернила и сделал очередную запись.
Дверь за его спиной протяжно скрипнула.
Орель знал по шуршанию мягких сапог, кто вошёл, а также знал, что граф Эмилиен Альбеску хотел быть услышанным.
— Господин, вам нельзя больше оставаться в городе, — тихо сказал лекарь, продолжая выводить буквы на пергаменте. Лист сворачивался в трубочку, и он постоянно расправлял его ладонью, размазывая невысохшие чернила.
Граф приблизился и осторожно положил холодную руку на плечо старого верного Ореля Ионеску.
— Почему же я не могу остаться, дорогой Орель? — проговорил граф бесцветным голосом.
— Мой господин, люди начинают задавать вопросы. Сегодня днём приходил комендант, — Орель оторвался от своего занятия и посмотрел на Эмилиена.
Лекарь не замечал, что кожа графа побелела, что его губы пылают, как алые маки, а глаза будто затянуты морозной пеленой. Он даже не видел, что граф уже давно повзрослел и не похож на того, кого он воспитывал с малых лет. Орель по-прежнему помнил и видел его маленьким мальчиком, который, сидя у него на руках, хватал за нос и тянул за густые тогда ещё волосы. Маленький граф проводил с придворным лекарем больше времени, чем со своими сверстниками.
— И что же хотел комендант?
— Искал вас. Спрашивал, почему вы не явились по его приказу.
— Чего ещё хотел мерзкий боров? — голос графа стал внушать страх: в нём появилась озлобленность.
Лекарь заблеял по-стариковски:
— Всякое, сир. Где вы пропадаете, чем занимаетесь.
— Что ты ответил это толстому дурню?
— Сир, то, что вы велели: дескать, отлучились по срочному делу, когда вернётесь — неизвестно, но обязательно заглянете.
— Комендант был удовлетворён?
— Не думаю, сир. Он выглядел, как разъярённый кабан. «Такие дела в городе творятся — жуть берёт!» — сказал комендант, а я в ответ пожал плечами, не зная, что ещё добавить.
Эмилиен наклонился и пристально вгляделся в невидящие глаза лекаря.
— Не переживай так, добрый старый Орель. Я разберусь с ними.
— Мой господин, я хотел с вами обсудить ещё один момент, — едва выговаривая слова, произнес лекарь, — В скором времени я не смогу готовить вам снадобье.
— А кто тебя освободит от обязанностей? — усмехнулся граф.
— Сир, я стар. Я служил дому Альбеску всю жизнь, меня нельзя упрекнуть в неверности. Но чувствую, что силы покидают меня. Я составил подробные записи о составе вашего снадобья. Теперь любой лекарь сможет приготовить его вам.
— Мне не нужен любой лекарь, мне нужен ты. Это не обсуждается, — граф начал капризничать, как в былые годы, когда его заставляли учить грамоту, а он требовал в учителя лишь Ореля.
Дверь со скрипом отворилась.
На пороге появился комендант Больдо, как всегда, в окружении помощников.
Рошу и Костель подняли заряженные арбалеты.
— Больдо, чем обязан вашим внезапным появлением?
— Я пришёл арестовать вас, граф Альбеску. По-доброму или нет, но вы отправитесь с нами.
— И у тебя есть обвинение?
— Убийство! — крикнул Больдо и швырнул графу значок.
Эмилиен не удостоил взглядом упавший у его ног предмет.
— Я не стану ждать тебя вечность. Если ты сейчас же не выйдешь, я разряжу в тебя оба арбалетных болта, а потом заряжу снова и сделаю ещё один залп!
Граф не двинулся с места.
— Костель! Стреляй.
Стрела сорвалась с места.
Арбалетный болт предназначался графу, но выстрел, произведённый с такого близкого расстояния, пробил Эмилиена насквозь: стрела прошла через дублёную шубу, пробила тело графа, вылетела со спины и устремилась в лекаря.
Орель не видел, что происходит, он испуганно дёрнулся от хлёсткого звука сорвавшейся тетивы арбалета.
Эмилиен обернулся к старому лекарю, стоявшему за его спиной.
Мелкая россыпь рубиновой крови окропила подбородок Ореля. Он опустил плоховидящие глаза, дрожащей рукой нащупал арбалетную стрелу, торчащую из груди, и издал хрип. Ноги лекаря подогнулись, но падению не суждено было случиться: Эмилиен молниеносным движением поймал Ореля и мягко положил на пол. А потом резко скинул дублёную шубу со сквозной дыркой.
— Недоноски, вы что натворили?! — тихо произнёс граф, аккуратно извлекая стрелу из груди лекаря. На месте стрелы осталась глубокая кровоточащая рана, Эмилиен придавил её рукой.
Почему-то он вспомнил, как однажды Орель показывал ему, как давить виноград для изготовления вина. Тогда, мальчишкой, он мял виноград руками, а красный липкий сок бежал между его пальцев.
Эмилиен обернулся к служителям закона.
Комендант и его помощники отступили, видя изменившееся лицо графа. В нём не было более ничего человеческого. На них смотрел не знающий жалости зверь.
Все трое не могли сдвинуться с места под воздействием этого взора. Им будто запретили перемещаться.
Единственный наследник дома Альбеску вновь переключил внимание на умирающего лекаря и зубами разорвал рукав своей холщовой рубахи.
Больдо задрожал всем телом, когда увидел появившиеся острые зубы графа. До коменданта донеслись всхлипы его помощников.
Граф прокусил себе запястье, из которого побежало то, что теперь находилось в его венах. И поднял руку, позволяя черной, как чернила, крови капать на грудь Ореля.
Рана лекаря затягивалась, и в скором времени она исчезла. Сердце Ореля замерло, а морщинистое лицо приобрело серый цвет.
— Ну, а теперь к вам, — прошипел граф, поднимаясь с колен.
Больдо открыл рот, пытаясь вновь приказать графу сдаться по-хорошему, но не успел проронить ни звука: двое его помощников свалились на пол. Из разорванных гортаней хлынули потоки крови. Дергаясь в конвульсиях, Рошу и Костель чёрными сапогами из мягкой кожи выбивали дробь на полу дома бывшего лекаря.
Скованный ужасом комендант попятился к двери, зыркая по сторонам и пытаясь увидеть исчезнувшего врага.
— Обернись, Больдо, — прошипел граф, стоя сзади.
Больдо заверещал не своим голосом и попытался убежать, но крепкие руки схватили его. Последнее, что он почувствовал, это как острые клыки пронзают его шею.

***
Орель пробудился из-за жжения. Кожа горела. Его обуяло нестерпимое желание скрыться, забраться в прохладный тёмный угол, желательно, в склеп. Он сел, осматриваясь по сторонам.
— Вот, возьми, — Эмилиен протянул ему флакон с жидкостью рубинового цвета. — Это твоё лекарство, теперь можешь на себе почувствовать эффект.
Лекарь сделал глоток, и жжение стало затихать.
Вкус напитка был сладок и похож на сок манго, но, в то же время, не похож на то, что пробовал ранее Орель. Ему хотелось ещё, он чувствовал, что где-то рядом есть более вместительный сосуд.
— Орель, ты прав. Нам нужно уезжать. Пора посмотреть мир. На сколько дней нам хватит снадобья?
— Ненадолго, сир, но теперь я смогу регулярно пополнять запасы, — голос Ореля более не звучал по-стариковски.
Только теперь к лекарю пришло осознание, что он видит.
— Сир, я прозрел! — изумился Орель.
— Ты и выглядишь отлично, — сказал молодой граф и жестом предложил лекарю проследовать к выходу.
Орель пригляделся к Эмилиену:
— А ты стал взрослее с тех пор, как я тебя помню.
— Да, Орель, ты слишком долго был незрячим, — граф внимательно следил за тем, как лекарь изучает окружающий мир. — Зато теперь мы никогда не состаримся. И скоро ты будешь выглядеть, как когда-то.
— Эликсир молодости, — промолвил бывший лекарь.
— Что?
— В наших венах течёт эликсир молодости. Его больше не нужно искать.
— Да, но нам по-прежнему нужна кровь для питания и для снадобья, снимающего жжение от солнечного света.
— Эмилиен, я голоден, как никогда.
— Голоден? Пойдём, я тебя накормлю.