постскриптум

ПОСТСКРИПТУМ к «Пожарному прерыванию" Звягинцевой в книге "Корни и Крона.."
КОЛОМЫЦ Виталий Георгиевич

А в самом деле было так.
В субботу сварщики проводили огневые работы (это профессиональный термин) в помещении рядом с машинным залом Вычислительного центра СВЦ (корпус «В» Южной Промышленной Зоны, в просторечьи «Шайба»). При этом забыли закрыть негорючим материалом отверстие, соединяющее их. Искра через эту дыру в кирпичной стене влетела под фальшпол машинного зала. А там накопилась пыль, которая мгновенно вспыхнула. На беду, над этим местом к ожидаемому приезду в город президента США Р. Никсона соорудили стенд. Посещение не состоялось по не зависящим от нас причинам. А мы-то как хорошо подготовились: все в специально сшитых костюмах, речи отработаны, обращаться исключительно к Леониду Ильичу Брежневу и смотреть только на него, а на ихнего президента так, для вежливости. И ничего у него не просить и не спрашивать — много чести будет. Этот самый стенд должен был демонстрировать работу Единой вычислительной сети (ЕВС) г. Зеленограда. Размеры стенда примерно 12 кв. м. На нём большое количество ламп накаливания, всё сверкает. В момент возгорания, правда, стенд был выключен: некого было охмурять. делегаций нет. А пыль была, и горючие материалы тоже. Заметим, что стенд всё-таки частично отражал первый этап ЕВС: ЭВМ М-220, М-222 и БЭСМ-6 могли обмениваться информацией по быстрым каналам передачи данных, всю организационную работу выполняла машина-диспетчер ( существенно доработанная ЭВМ М-220, которую "научили" принимать и передавать информацию по телеграфным и телефонным каналам связи и работать с терминалами).
В ту злополучную субботу работала только БЭСМ-6, кстати, лучшая из всех отечественных машин. Режим работы круглосуточный.
Итак, стенд ЕВС, как будто за неправду, отраженную на нём, сгорел полностью. Температура в очаге пожара была такова, что фальшпотолок, изготовленный из алюминиевых элементов, плавился, и капли алюминия падали вниз (температура плавления этого металла +660 градусов по Цельсию). От дальнейшего распространения огня спасло то, что, во-первых,  горящий стенд находился на значительном расстоянии от ЭВМ, во-вторых, на вызов быстро прибыли пожарные команды и с энтузиазмом стали всё крушить, как положено, и заливать водой после подавления огня пенными огнетушителями. В-третьих, нам просто повезло.
А Яша Кобринский (в рассказе Миша Кобрин), неутомимый  и настырный программист, доставлявший нам много хлопот своими претензиями, действительно в это время был там. Он позвонил мне домой. Телефон, замечу, мне поставили вне очереди — в том числе и для того, чтобы такие вот кобринские могли жаловаться в любое время дня и ночи. «Звони немедленно Давлету в корпус «Ш» (Северная Промышленная Зона), а я сейчас же выезжаю». По субботам ведущие разработчики СВЦ — охотно и совершенно добровольно, без отгулов и дополнительной зарплаты — обычно работали на той зоне вместе с директором Д. И. Юдицким как с главным конструктором. Было время энтузиастов!
Прибыв на место, я увидел: плотный дым во всём здании, на всех трёх этажах, в корпусе электричество полностью вырублено, в коридорах, куда не проникает дневной наружный свет (такова конструкция здания), — тьма. На ощупь нашёл и отключил рубильники, через которые подаётся напряжение от мотор-генераторов.
Пожарные, сделав своё дело, очень довольные (не каждый день доводится честно отработать свой хлеб), уехали, оглашая окрестности пронзительными сиренами. Зато прибыло руководство СВЦ. Директор проводит короткое совещание. Ставится задача: к понедельнику надо всё восстановить (кроме, конечно, нехорошего стенда, без него обойдёмся), чтобы к приезду из Москвы комиссии с пожарным генералом всё было в ажур. Пусть останется только запах, и то в основном от малярной краски!.. Работа закипела. Были вызваны все работники ВЦ, кого нашли: для уборки грязи, воды и останков того, что сгорело. Вызваны свои профессионалы-строители для ремонта потолка и замены его сгоревшей части...
Комиссия долго принюхивалась (пахнет!) и приглядывалась (никаких следов пожара!), но в конце концов подписала Акт, в котором отмечалось, что ущерб от возгорания такой незначительный, что не попадает под статью о дальнейшем серьёзном расследовании и наказании виновных. Однако в Акт, понятно почему, не попал один сгоревший электронный прибор, числившийся за сотрудником ВЦ. И его, прибор, ещё долго не могли списать. А пострадавшему сотруднику искренне сочувствовали. Все участники восстановительных работ получили небольшие премии. Коллектив ещё более сплотился и  зауважал начальство.
Надо сказать, что были и другие возгорания, и потопы горячей и холодной воды. Коллектив со всем справлялся и прошёл, таким образом, «огонь, воду и медные трубы». Медные трубы — это высокие производственные показатели, красные знамёна. Бывало и такое.
А Яша Кобринский много позже уехал за границу, чтобы и там «сеять разумное, доброе, вечное». И рассказывать о личном участии в жизни любимого предприятия и страны (без шуток).
А вообще, был ли пожар , не нам судить... И была ли та жизнь?