Чёрная трава

Вода студёная из колодца ещё колыхалась в ведре, когда Катерина забежала к сестре: "Посидишь с малыми? На ярмарку собрались, зачем их с собой тягать на телеге?"

Аглая обрадовалась: "Конечно, оставляй. Намаятся в дороге, чай, не груши и не на продажу, чтобы их в станицу да по колдобинам трясти".

Незамужняя Глаша души не чаяла в племяшках: "Ну, бусинки - светлячки, айда к тётке!"

Две годовалые, румяные девчонки, звонко смеясь, пробежали мимо растопыренных рук, прямиком к столу, к оладушкам.

Аглая подмигнула сестре: “Ну вот, наша порода: голодными не останутся. Иди, давай, по-тихоньку, пока не опомнились".

Было ещё раннее утро. Солнце обещало палево, ближе к полудню. Если сейчас не успеть на покос, не пригладить рядок-другой, то день, считай, потерян. Воздух начнёт плавиться, того и гляди, грозы обрушатся.

Девка подточила камнем косу, быстро собрала корзинку с едой и квасом, и, с возгласом: "Утята мои, за мной", — двинулась вниз огорода, а дальше по тропинке, к лесу, на поляну.

Место было знатное: травяное "озеро", не иначе. Заливной луг с сочной зеленью. Всё дышало жизнью. Разогретая земля томилась под солнцем.

Пряный густой цветочный дух разливался повсюду. Ржаные мотыльки порхали легко над полем, точь-в точь, как на ситцевых занавесках в летней кухне.

Кузнечики лениво стрекотали привычную песню. Слепни бодались об юбку. Тяжёлый шмель, как старый дед, ворчал на всю эту красоту.

Аглая устроила гнездо девчонкам под высокой раскидистой липой. Сунула каждой по соломенному бычку в руки.

До жары бы успеть рядков пять, и она решительно вошла косой в травяные волны, выверяя движения, дыхание, ритм. Коса шумно вонзалась, оставляя за собой борозды зелени.

Думы Аглаи скользили по жизни, листая вехи. 
Взмах.
Сватовство. Смущение. Радость. Щёки, как яблоки в сентябре.

Взмах.
Смерть родителей в прошлом годе. Тятенька вслед за мамой ушёл, на другой день, словно догонял. Как одним порывом ветра оборвало оба листа с родного дерева. И развеяло в прах.

Взмах.
Неожиданно, с резким криком, птица вылетела из-под косы. Чудом жива осталась, глупая.

Глаша поправила платок, глянула, нет ли кладки, и продолжила.

Взмах.
Расстрел жениха, - угораздило же ему в банду сунуться, молодой, дурной, горячий. Никто и разбираться не стал.

Перед глазами падала трава, как они тогда, всем отрядом, у стенки амбара.

Души, журавлями, улетали вверх. Тела — вниз. А сердце девки камнем застряло где-то у самого горла. Подтянулось, до предела, так и висело тяжестью с того дня.

Взмах.
Коса вошла во что-то мягкое и застряла.

Тишина опустилась на луг. Медленно, как тень коршуна, надвинулась и зависла.

Зелёное напиталось чёрным.

Время остановилось. Соломенный бычок уткнулся носом в лужу крови, словно пил её.

Луг помертвел тишиной.

И звон, звон, звон, по судьбе.

 Аглая склонилась над племянницей, ничего не соображая. Коса вошла в шею. Была жизнь, только что, и нет.

***
Нашли Глашку в лесу, ближе к ночи, возле старой ободранной берёзы.

Распатланную. Воющую. Со сбитыми в кровь  пальцами.  Она остервенело сдирала кору с дерева, словно кожу с себя.

Пару лет, наверное, прошло, прежде чем убогая стала выходить на улицу.

Бочком, как тень, скользила, прижимаясь к ограде, в сторону церкви. Там и осталась.

Поначалу просто сидела покачиваясь. Потом  пыталась что-то безголосо прохрипеть, протягивая руку чуть вверх.

Угадывалось: "Милости прошу".

Редкий медяк падал, на ладонь к девке, и скатывался на землю. Он и не нужен ей был, вовсе. Рука дрожала: "Милости прошу".

Милости.

Основано на реальных событиях, в память о Нине и Анюточке.

02.11.2021г
___________
Художник: Венецианов А. Г.