Элька

   — Мама?… Мама!!! -голова Эльки металась по мокрой от слёз и пота подушке. Который раз она видела силуэт мамы, сперва не узнавая её, потом с усилием, как и всегда во сне, вглядывалась и звала… Но мама не слышала её и уходила, не поворачивая головы, в туман, в сумрак, откуда не было выхода. Противный липкий пот стекал с Элькиного лба, длинные светлые волосы слиплись и потемнели от влаги. Всё её тело сейчас испытывало неимоверную боль в каждом суставе, в каждом сосуде, в каждом органе… Везде… до кончиков пальцев рук и ног… Боль входила куда-то в шею и, проходя внутри до пяток, вместо того, чтобы выйти, разворачивалась и шла обратно до шеи новой нестерпимой волной… Сознание, чуть мигнув вспышкой яркого света, снова отключилось.

   — Как долго она ещё будет в таком состоянии? Когда с ней можно будет поговорить? — поинтересовался Илья, глядя через стеклянную стену реанимационной палаты на бледное лицо девушки.
   — Ничего определённого сказать не могу пока. Остановка сердца во время операции… Шок… Будем ждать, — ответил, отводя глаза, доктор Игнатов и добавил:
   — Я не знаю причин, почему она так поступила… Но скажу одно, — он устремил взгляд прямо в глаза следователя, — Нам пришлось не только пули вытаскивать, но и… Как сказать… В отчёте всё указано точнее, а, если коротко… За сутки до происшествия она была изнасилована… Я бы сказал, жестоко… В сознание не приходила…
   — Как остальные? Надеюсь, все будут живы? — Илья с надеждой взглянул прямо в глаза немолодого уже врача.
   — Двое умерли сразу… Троих ребят отправили в Москву ещё ночью. У нас трое… девушки: из них двое тяжёлых, нетранспортабельных. Все молодые, надеюсь, справятся.
   — Илья, попрощавшись с доктором, пошёл по коридору мимо четверых, вооружённых автоматами, охранников.

   Илья Иванович Козлов, двадцати шести лет отроду, простой следователь, ничем особо не знаменит и не отличился, если бы не вчерашнее происшествие. На вид обычный парень, невысокого роста, с чуть отросшей стрижкой «ёжиком» и шикарной, как говорят, голливудской, улыбкой. Одет, как и всегда, в свои бессменные джинсы и чёрную любимую футболку с накинутой небрежно на плечи ветровкой.
Накануне утром он заехал в частный сектор города недалеко от центра: там, по сведениям, в одном из дворов была установлена локация одного телефона, украденного у школьницы, чьё заявление уже год пылилось в папке с двумя десятками таких же заявлений со всякой мелочью… Илья и без этих сведений догадывался, кто именно промышлял воровством телефонов в этом районе, именно в этой школе, но заниматься этими делами совершенно не хотелось: всё-равно, его никто особо не похвалит, а малолетнего воришку снова не накажут, и будет он дальше продолжать тискать эти телефоны из карманов, ранцев и сумок школьников. Илья не мог понять, зачем вообще ему нужны были эти телефоны? Ну, ладно бы, семья бедная, не могут позволить купить пацану «яблоко" или андроид! Но ведь не бедные же! Дом огромный в трёх уровнях, все окна новые пластиковые, дверь входная металлическая, забор и калитка кованные, совсем не дешёвка! А главное, ведь выходит, подлец, и так стеснительно протягивает украденное, шепчет «извините-простите», что ни одного заявления на него не остаётся, все забирают… Ну вот что это? Болезнь? Отклонения? Клептомания? Отец Виталика, высокий и очень худой, внешне напоминал, почему-то, подростка-переростка с такими же, как у сына, соломенно- белыми волосами и холодным взглядом голубых, прищуренных за очками, глаз. Почти год Илья не видел Виталика, белобрысого пацана-воришку. Почти год! Уже решил, что он перерос свою «болезнь» и вот опять…
   Локацию обнаружила мама девочки, на телефоне которой, спустя столько времени, вдруг включилось: «контакт „Дочь“ обнаружен…» и «местоположение контакта»… Придя в отдел, не смотря на то, что у её ребёнка уже давно есть новый телефон, она устроила такой крик в кабинете начальника, что пришлось ей обещать с утра проверить сведения, съездить по адресу и найти украденный гаджет, только чтобы она успокоилась и замолчала. Пришлось до работы ехать сначала сюда…
Уже выходя из машины, глядя на знакомый узор ворот, Илья услышал мелодию своего телефона. На секунду задумавшись, всё же, решил ответить, увидев номер отдела, а уж потом нажимать кнопку звонка на калитке.
   — Козлов слушаю, — специально не сделав между словами паузы, сказал Илья. Сослуживцы частенько издевались над его фамилией и звонили ему иногда чисто посмеяться, как он ответит «следователь Козлов».
   — Илья! Ты далеко? У нас тут звонок из техникума на Красной. Говорят, стрельба! Надо проверить. Сообщаю всем, но, как назло, рядом никого. Звонил то ли пацан, то ли девка, не понял по голосу. Думаю, вызов ложный будет, опять кто-то прикалывается! Нравиться полицию гонять! Ведь знают, что за такие шутки наказывают, а всё-равно, звонят!
   — Я тут в двух шагах от технаря, сейчас гляну, — одёрнув руку от домофона, Илья сел за руль и завёл машину.
   — Виталик, не сегодня! — с облегчением произнёс вслух следователь. Ему совсем не хотелось видеть его надменного отца, который, благодаря своему росту, всегда с усмешкой смотрел на него сверху вниз как на грязь…
Подъехав к парковке у Юридического техникума, заглушив двигатель, Илья переложил из кобуры в карман табельное оружие, которым ему ещё ни разу не приходилось пользоваться.

   Родители после ужина ушли в зал смотреть новые серии их любимого кино. Скорее всего, там, у телика и уснут до утра под монотонное бубнение дикторов «ночного телевидения».
   Сидя на диване в своей комнате, завернувшись в теплый цветастый плед, Эля мечтала, накручивая на палец прядь своих светло-золотистых волос… Все девчонки, её бывшие одноклассницы, уже давно встречаются с парнями. Двое даже замуж вышли, одна за итальянца. Эля тоже думала, что ещё в школе встречается с парнем, пока не оказалось, что он не просто так оказывал ей знаки внимания: ему для удачного поступления в ВУЗ нужны были хорошие результаты экзаменов в школе. А Элька помогала ему в подготовке, причём совершенно бесплатно. Да и на уроках всегда правильно подсказывала и решала особенно трудные контрольные. Вот он и ухаживал за ней, дарил дешёвые конфеты и цветы со школьной клумбы. Но на выпускной вечер он пришёл с другой девушкой, чем полностью выбил из колеи ничего не подозревавшую Эльку. Пол-вечера она проплакала, закрывшись в туалете ресторана, где праздновался последний прощальный школьный праздник. А потом, умывшись и припудрив покрасневший от слёз носик, вышла в зал, выпила залпом бокал красного вина и, уже не думая ни о чём, вместе со всеми отплясывала и веселилась. Нет, конечно она не перестала переживать и расстраиваться, но старалась не показать виду, что её поступок парня как-то задел.
   Поступить в Юридический техникум было легко, тем более, что Элька училась всегда хорошо. Она могла бы и на отлично закончить школу, если бы не случай в 10 классе, да и не хотелось особо выделяться и прослыть «зубрилкой» и «ботаншей». Её, как она совсем недавно думала, молодой человек уехал поступать в ВУЗ в другой город, чему она была несказанно рада. Ей не хотелось с ним встречаться даже случайно, чтобы не вспоминать больше о его предательстве и обмане.
Элька уже второй год училась в юридическом. Учёба шла нормально, зачёты сдавались во-время, оценки были отличными. Правда, вместе с ней в техникум пришли учиться несколько бывших одноклассников и трое из параллельного класса. Первое время они не трогали её, относясь к ней, как к мебели: есть она или нет, не имеет значения. Эля, боясь того, что может начаться, сначала сильно переживала, но потом постепенно успокоилась и подумала, что жизнь налаживается…
   Девушка встала с дивана и, собрав со стола книги и тетради в рюкзак, кинула поверх него джинсы и свитер. Утром на занятия. На завтра всё было готово. Элька, подойдя к окну, задёрнула занавески и, выключив свет, легла в постель, прихватив с собой телефон, который тут же подключила к зарядке. Открыв папку «фото», она стала листать свои снимки. Вот она нарядная на выпускном, весёлая, кажется… Вот последний звонок, стоит на школьной линейке, рядом любимый… бывший любимый… Школа, класс… Вот она сидит на парте и к ней подошли два одноклассника, присели рядом… Более ранний снимок: десятый класс… Кто переслал ей эти фото? Она уже и не помнила. Здесь она с туго заплетённой косой, глаза припухшие, заплаканные, пытается прикрыть лицо руками… Элька вспомнила тот период своей жизни…

   Ей тогда было 16… Десятый, предпоследний год школы только начался. Осень. Тепло. Листья на деревьях только начинали желтеть и облетать. Эля тогда пошла в новую школу после очередного переезда. Отец её был военным и его семье иногда приходилось менять место жительства в соответствии с назначениями на новые места службы. Они уже пожили на Крайнем севере, на Амуре… Потом отец несколько раз уезжал один куда-то. Видимо, о тех местах, где он бывал, нельзя было рассказывать. В последней поездке он был особенно долго, не звонил, не писал. Вернулся, как оказалось, уже после госпиталя и санатория: похудевший, чуть сгорбленный, он прихрамывал и на его плече появилась длинная и неровная полоса, явно зашитой раны.

   За полгода до этого, Элька случайно, встав ночью попить воды, услышала, как на кухне шептались её родители:
— Всё. Хватит. Мы с тобой договаривались. Ты слово офицера давал!
— Ну, мать, ты что? Ещё разок съезжу и всё. Всё будет, как ты хочешь! Поедем в Краснодар… дом купим… на земле… Как ты хотела… Поближе к твоей родне…
— Нет, дорогой! Я этот раз еле пережила! Чего мне только стоило не показать свой страх Эльке! А знаешь, как мне хотелось расплакаться и рассказать всё? Ведь она уже давно взрослая! Боюсь, что она и так всё знает и понимает. Давай просто уедем сейчас…
— Давай так: вы с дочкой едете в Краснодар и выбираете дом, покупаете его и обустраиваетесь. Чтоб школа недалеко была, ну и этот… Куда она там поступать хотела?
— На юриста.
— Вот. Короче, я съезжу, вернусь сразу туда к вам уже заслуженным пенсионером!
— Обещаешь? -строгим шёпотом спросила мать.
— Слово офицера! — ответил отец, явно улыбаясь в этот момент.
— Ты в прошлый раз так говорил! Вот как тебе верить? — уже мягче сказала мама.

   Через три недели Эля вместе с матерью, собрав необходимые вещи, ехали в далёкий южный город на постоянное место жительства. Впервые им пришлось провести в пути целую неделю. Поезд отправлялся из Хабаровска, где в конце лета стало уже прохладно и листья на деревьях желтели, краснели и опадали. Элька сидела в купе и смотрела в окно на удаляющийся город, стараясь запомнить его, город, который, казалось, стал уже родным… Там оставались подружки, которые обещали звонить и каждый день связываться по Скайпу… Оставались соседи — молодожёны, которые каждый вечер ругались из-за того, кому выводить на прогулку собаку… Ругались и кричали друг на друга (всё было слышно сквозь не особо толстые стены дома), а потом выходили вместе и шли в обнимку, мило и тихо разговаривая между собой, отпуская щенка с поводка. А тот радостно бежал рядом, иногда отвлекаясь на кучи сухих, странно шелестящих листьев. Оставались там и бабушки- пенсионерки у подъезда на лавочках, всегда приветливо здоровающиеся со всеми входящими и выходящими жителями дома. Эле стало грустно. Впереди была другая, новая жизнь, новая школа, новые одноклассники… Неизвестно, как они встретят её, как будут относиться… Было одновременно интересно и страшно: а вдруг она не найдёт там друзей? Вдруг её не примут? «Эх, до свидания, Амур-батюшка!» — подумала Эля, глядя на удаляющуюся от неё огромную, бурлящую своими мутными зелёными водами, реку.

   Остановились они временно у родственников, которые, казалось, радушно их приняли. Это была сестра мамы и её муж. Они были не молоды: тётя Тоня ещё работала в городском автопарке на мойке, а дядя Женя был уже пенсионером.
Раиса Фёдоровна, мама Эли, за неделю справилась с делами: подходящий дом был найден и куплен, оформление документов тоже не затянулось, в ближайшую школу она тоже сходила и все проблемы были решены. Оставалось одно, вернуться в Хабаровск и отправить багажом мебель и некоторую домашнюю технику. К тому же, квартира была ведомственной, нужно было сдать ключи и подготовить её для вселения других жильцов. Элина мама была в этих вопросах очень щепетильна: если уж оставлять после себя жильё, то оно должно быть чистым! На работе она взяла отпуск, поэтому надо было отработать остаток дней и уволиться официально… Раиса всё рассчитала, она специально отвезла дочку к сестре, чтобы та начала учебный год уже в новой школе. «Не страшно, -думала она, -за пару месяцев ничего не случится. Дочка уже не маленькая. К тому же там взрослые рядом, будет под присмотром».

   В новой школе Эльку приняли хорошо, одноклассницы сразу позвали её после уроков пойти с ними погулять в парке. Весёлая компания молодых симпатичных старшеклассниц каталась на качелях, бегала по траве между тропинок большого зелёного парка, конечно же, иногда, задавая вопросы новенькой, типа, откуда она приехала или где её родители, где она будет жить, где раньше училась… Элька отвечала на их вопросы и тоже интересовалась всем.
Началась учёба. Как и раньше, всё давалось девушке с лёгкостью. Она подумывала о ВУЗе, как она закончит школу на отлично и запросто поступит.
Как и во всех школах, к новенькой приглядывались, подходили знакомиться из других классов. Элька никогда не слыла красавицей, всегда находились девчата и повыше, и постройней, и покрасивей… Но этим летом она сама не заметила, как вытянулась, посвежела, похорошела настолько, что многие обращали внимание. Её светлые, с лёгким золотистым оттенком, волосы из прямых стали волнистыми, может из-за более влажного воздуха и близости тёплого Чёрного моря.
   Дом у тёти Тони был большой. Эльке выделили отдельную комнату и, как ей казалось, в её дела не вмешивались. Только под взглядом дяди она съёживалась и чувствовала себя настолько неприятно, как будто была голой. Тётя иногда работала в ночные смены. Эля побаивалась этих дней, уж очень неуютно ей было в своей комнате, в которой вместо двери, как принято на Кубани, висели занавески с обеих сторон. Однажды дядя Женя подсунул ей журнал: «На вот, посмотри как интересно и красиво.» Открыв первую страницу, Эля увидела на весь разворот фото половых органов мужчины и женщины. Быстро закрыв журнал, она отшвырнула его от себя подальше и сказала: «Не интересует!» Она удивлялась, что этого старого пердуна ещё волновали такие темы! Да и в интернете всего полно, а он журнальчик бережёт! Как-то, не вязалось такое поведение с его возрастом.
Был обычный осенний вечер. После дождя, лившего весь день, на улице было зябко, хотелось одеться в тёплое пальто, а не мёрзнуть в лёгкой короткой курточке. Эля, хоть и замёрзла, но не хотела заходить в дом. Тётушка уже два часа, как ушла на работу. В доме горел свет. Причём в Элиной комнате. Что там делал похотливый старик, она могла только догадываться: может старый альбом с фотографиями смотрит, а может в вещах что-то ищет? Но что?
   — Дэвушка! Какой красивий! Нэ меня ждёшь? Пазнакомимся?
Элька вздрогнула от неожиданности: в темноте она не заметила приближающуюся к ней фигуру мужчины, обе руки которого находились в карманах его брюк. Быстро открыв калитку, девушка проскочила во двор и так же быстро, получилось с грохотом, закрыла её на засов.
   — Баальная что ли? Эээ! Нэ хочишь, нэ нада!
   Зайдя в дом, Элька увидела сидящего в зале перед телевизором дядюшку. Свет в её комнате был потушен. Она уже хотела тихонько проскочить к себе, но дядя, повернув голову спросил:
   — Где тебя черти носили? Почему мы с женой должны за тебя переживать? Антонина чуть на работу не опоздала, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, где тебя искать?
   — Так есть же телефон, -неуверенно ответила Эля, — А что вы хотели найти и где?
   — Смотрели твои ящики, видели фотографии, грамоты за учёбу, тетради, дневник… Мы всё видели! — последние слова дядюшка сказал, как-будто узнал обо мне какую-то неприглядную тайну, хотя никаких тайн ящики стола и серванта не хранили…
   — И что же вы там нашли такого?
   Вместо ответа, дядя Женя быстро встал с дивана и подошёл к девчонке. Схватив её за руки, он резко, не отпуская рук, толкнул её на диван. Эля, не ожидая такого поворота, не удержалась на ногах и упала… а сверху на неё пристраивался дядюшка, одновременно держа её уже одной рукой, а второй расстёгивая ремень и молнию на брюках… Девочка, придавленная жирной тушей к дивану, задыхаясь, высвободила одну руку. Ей она пыталась схватить хоть что-нибудь с пола: тапок, мухобойку, пепельницу… если повезёт… тут стояла маленькая деревянная табуретка… Рука наткнулась на что-то холодное, что от её движения упало… бутылка! Она смогла схватить её и с силой ударить распалившегося дядю по голове. Бутылка разбилась. Нападавший ослабил хватку и выпустил девочку. Эля оттолкнула ослабленное тело дяди и убежала в свою комнату.
   — Тварь неблагодарная! Шляешься со всеми! Всем даёшь! А дядьке родному ноль внимания! Ну, подожди! Будет и на моей улице праздник! — орал дядюшка, сметая осколки стекла с дивана и ковра.
   — Я в полицию сейчас позвоню, — робко выглядывая из-за занавески, произнесла девочка.
   — И что же ты им скажешь? Ха-ха! А я скажу, что на тебе пробы ставить негде! Ходишь тут, попкой виляешь, волосами передо мной трясёшь… А сегодня приставала ко мне, а когда я попытался тебе объяснить, что так себя вести нельзя, ты мне бутылку об голову разбила! Вот сейчас ещё и матери твоей позвоню! Скажу, что лежу на полу, окровавленный… с разбитой головой…
   — А я тёте тогда всё расскажу! — уже уверенней заявила Эля.
   — Кому? Тоньке? И что? Рассказать тебе, что будет дальше? Мы с ней столько лет живём, дети взрослые, внуки… Она тебе не поверит, ведь она со мной живёт! А ты тут появилась… и сразу скандал! Вылетишь из дома ещё до приезда матери!
Элька вдруг поняла, что против него, и правда, она бессильна. Что она может сделать? Тётя не особо привязалась к племяннице. При матери она улыбалась и лебезила, ведь та, оставляя дочь у неё в доме, дала сестре немалую сумму для содержания. А когда мама уехала, сразу забыла свои обещания, спрятав деньги у себя и выдавая Эле «по копейке» на завтраки в школе, не больше. Так что, совсем не хватало не на мобильную связь, не на элементарные средства гигиены… Еду готовить она тоже забывала. А если готовила, то, придя с занятий, девочка могла услышать от тёти: «Ну где ж тебя носило? Сколько можно тебя ждать? Мы уже пообедали! А ты, надеюсь, в школе поела?» Открыть чужой холодильник и достать еду Элька не могла, считала это неудобным. Подумав, девочка решила пока не говорить никому, что сегодня случилось, боясь, что ей не поверят, да и надеясь, что дядя тоже больше не будет к ней приставать. Но через несколько дней тишины, он опять предпринял попытку, на этот раз, позвав её из своей комнаты.
   — Эля, подойди, ты должна это увидеть, — сказал дядюшка, как-будто заметил что-то забавное и хотел, чтобы девочка тоже удивилась. Эля послушно подошла к хозяйской спальне и отодвинула прикрывавшую вход занавеску. Дядюшка лежал на своей кровати в одежде, приспустив почти до колен грязный комбинезон, в котором обычно занимался в гараже с машиной.
   — Заинька хочет витаминку пососать или леденец?
Эля, одёрнув руку от занавески, молча пошла в прихожую и, сняв с вешалки куртку, наспех надев ботинки, вышла из дома. «Что неймётся старому извращенцу? Жена, дети, внуки… Что он ко мне пристал? Скорее бы мама вернулась! Переедем в свой дом… Папа приедет! Всё будет спокойно и хорошо.» — думала девушка, направляясь в соседний дом к подружке.
   — Девчонки! Что сидим скучаем? Пойдёмте чай пить! — в комнату заглянула мама Нэльки, весёлая, молодая на вид, женщина, хотя и имевшая уже двух дочерей, Маргариту,18- ти и Нэлли,16- лет. Девчонки, прекратив свой секретный разговор, подошли к столу, на котором стояли чашки с уже налитым в них чаем и бутерброды со сливочным маслом и колбасой. Эльке так хотелось есть! Она сдержалась в порыве схватить один из бутеров и целиком затолкать его в рот, не жуя…
Вместо этого, она присела на краешек кресла и скромно подвинула к себе чашку с горячим чаем.
   — Не буду вам мешать. Не стесняйся, Эля, бери, кушай! Я вас покидаю, пардоньте! Нэлька, ты на хозяйстве! Я ушла! — с этими словами женщина, улыбаясь, выпорхнула из дома, оставив за собой шлейф недорогих, но приятных духов.
   — Давай, ешь и рассказывай! — придвинув ближе к подруге тарелку, сказала Нэля.
   — Да я уже и так тебе всё рассказала! Вот что делать? — всё ещё не решаясь взять бутерброд, ответила Эля.
   — Давай перекусим, а потом я тебя провожу домой. Зайду вместе с тобой, посижу немного… При свидетелях он навряд ли будет так себя вести!
   — Ну, давай! — согласилась Эля, протягивая руку за бутером с нежной ветчиной.
   Девчата зашли в дом и тихонько, чтобы не заметил дядя, прокрались в Элину комнату. Был уже вечер, уличный фонарь включился и слабо осветил дом. Девушка протянула руку к выключателю, но, заметив в углу странную тень, замешкалась… Испуганный крик Нэлли заставил её резко включить свет. На своей кровати она увидела подругу, на которой, придавив её своим жирным телом, лежал дядя. Нэля пыталась отбиться от него, отвешивая пощёчины свободной рукой, вторая была придавлена к кровати. Элька кинулась на помощь подруге и, схватив за рубашку, оттаскивала родственника.
   — Пусти, урод! Совсем озверел?
   Нэля увидела приставленную к батарее отопления старую кочергу и, схватив её, ударила дядюшку по голове. Удар был не сильный, но ощутимый. Дядя Женя отпустил девочку и встал на ноги.
   — Да вы что? Так же убить можно! Я же пошутить хотел! — он, видимо, не ожидал, что племянница зайдёт не одна, а с соседкой.
   — Дядь Жень, может мы, всё-таки, договоримся? Не надо на меня охотиться! Я никому не скажу больше о тебе. Но и ты меня не трогай! А если что со мной случится, Нэля мои слова подтвердит!
   — Да кто тебя трогал? Кому ты нужна, шалава? Небось, уже со многими …это делала?! А тут недотрогу из себя строит! Или, может, болезнь какую подцепила срамную?
Поняв, что способы защиты не срабатывают, что дядя не усвоил предыдущие уроки, Эля ответила:
   — Да! Я бы не хотела тебя заразить! Представь себе! И отстань от меня уже!
Конечно же, никаких болезней у девушки не было. И отношений с мужчинами тоже. Она решила так сказать в надежде, что её оставят в покое. Как она ошиблась в своих ожиданиях!
   После этого случая прошло две недели. Посреди урока в класс заглянула завуч. Подозвав к двери учителя, она что-то тихо сказала и ушла.
   — Эльвира! Щербакова! К директору!
   — Зачем? — удивилась Элька.
   — Там узнаешь.
Элька спустилась на первый этаж и подошла к кабинету директора школы. За дверью слышались голоса, громко что-то обсуждающие.
   — Здравствуйте, Римма Ивановна! Можно? — робко спросила девушка и зашла, прикрыв за собой дверь.
   — Заходи, красавица! — ответила директор, с насмешкой оглядывая Эльку с ног до головы. Здесь же, за столом сидела классная руководительница 10"А».
   — У нас есть информация о твоём, так сказать, поведении вне школы. Говорят, ты ведёшь себя развратно? Что ты даже больна какой-то венерической болезнью? Это так?
   — Это не правда! Римма Ивановна,… — начала было Элька, но директрисса перебила её.
   — Так что нам делать? Как я должна реагировать на данную информацию? Мне что, теперь всех старшеклассниц отправлять к врачу за справками? Выяснять, являются ли они ещё девочками? Я бы не хотела вводить такие новшества! У нас тут такого ещё не было! Мне намного легче исключить из школы одну поганую овцу, которая всё стадо своим появлением испортила! Не так ли, Зинаида Васильевна?
   — Вы всё правильно говорите, Риммочка Ивановна. Такого наверняка нигде не было!
   — Я не понимаю, что случилось? Причём здесь какие-то болезни? Я здорова!
   — А у нас другие сведения! Твоя тётя приходила и всё нам рассказала. Как ты по вечерам до ночи где-то пропадаешь, как пьяная возвращаешься с гулянок, к дяде своему, прости Господи, пожилому пристаёшь! Это ж надо, довести человека, что он не знает куда себя деть! Он в собственном доме боится оставаться, когда жена на работе! Он ей рассказал, а она к нам пришла, потому что не может с тобой справиться! Это же надо додуматься, голой по дому ходить перед родственником! Ночью к нему в спальню заходить! У него чуть инфаркт не случился! Это тебе им ещё спасибо надо сказать, что они тебя в полицию не сдали после избиения! Дяде твоему, говорят, голову в двух местах зашивали, после того, как ты, пьяная, ему её кочергой раскроила!
   — Да не было этого! Это, наоборот, он… — Эля опять не успела ничего сказать, как её перебила «классуха».
   — Всё. Хватит оправдываться! Забирай документы и вон из школы! Где твои родители? Я немедленно сообщу им о твоём недостойном поведении!
   — Вы не можете так поступить! Вы ничего не знаете! Я ничего подобного не делала!
   — Не делала? Да я сама лично видела, как тебя поздно вечером на Вокзальной пьяную два «кавказца» под руки вели! Бессовестная! Как я понимаю твоих родственников! Бедные! Что вынуждены переживать!
   — Вы не могли меня нигде видеть! Я города не знаю, никуда не хожу. Только к одноклассницам и к соседке. Всё неправда!
   — Ты, успокойся, красавица! — вновь вступила в разговор директрисса, — Ты хочешь сказать, что учитель врёт? Наговаривает на тебя? Тётя твоя, Антонина Фёдоровна, тоже врёт? Все вокруг врут, а ты одна права? В общем так, Зинаида Васильевна пишет письмо родителям. Именно пишет, а не звонит! Чтобы всё было бумагами подтверждено, что мы отреагировали! Как только родители приедут, решаем вопрос об исключении из школы! Ты у меня узнаешь, что такое стыд! Хлебнёшь полный ковш!
   Из кабинета директора Эля вышла растерянная. Она брела по коридору, не понимая, как она попала в такую ситуацию и что делать? Прям, мексиканский сериал! Девушка вспоминала прошлую жизнь: там, на севере такого и представить нельзя было! Нигде такого абсурда не могло бы случиться! Что не так с этими людьми? Что не так с этим городом?
   Все оставшиеся уроки она молчала и думала только о произошедшем у директора, переходя как зомби из кабинета в кабинет, сидя и тупо смотря на поверхность своей парты. Никто ни о чём её не спрашивал, все поглядывали на неё, как будто уже всё знали… Закончился последний урок, все побежали в раздевалку. Эля двигалась медленным шагом, думая о том, куда ей сейчас идти? Их новый дом закрыт. Там отключено отопление и нет никакой мебели. Там не получится пожить до приезда мамы. Да и ключ у тётки… «Тётя Тоня и дядя Женя… Как они будут мне в глаза смотреть? Что скажут?» — задавала вопрос девушка в никуда, в пространство… Пока она дошла до гардероба, все уже вышли во двор школы и постепенно расходились.
   — Эль, что еле плетёшься? Я уже дежурство, уборку класса закончила, а ты ещё не оделась! — догнала её одноклассница, отличница Марина.
   — Не знаю, куда идти, — ответила девушка и вдруг, всхлипнув, расплакалась.
   — Эль, да ты чего? Что случилось? Это из-за того, что к директору вызывали? Что там было? — Марина подошла ближе и обняла Элю за плечо.
   — Марин, там такое наплели! Столько лжи! Столько подлости!
Элька вкратце рассказала Марине всю историю.
   — Да-а-а! Дела-а-а-а! — произнесла задумчиво подруга, — Но ты же не виновата! Я думаю, всё выяснится! Не думай об этом. Хочешь, ко мне пойдём, перекусим, уроки сделаем?
Они вместе зашли в гардероб. Марина быстро оделась и поджидала одноклассницу у двери. Элька долго искала свой плащ. Там, где она его повесила, его не было. Неожиданно она наступила на что-то мягкое и опустила глаза: на полу валялся её затоптанный грязный плащ, рукав был порван, пояс лежал тут же, но тоже был оторван. Девушка наклонилась, чтобы поднять свою испорченную одежду. Вставая, подняла глаза и встретилась взглядом с одноклассником Юрой, сыном учителя. Уроков в их классе его мать не вела, но была в курсе всего, что происходит в школе. Одноклассник, не отводя взгляда, плюнул Эльке прямо в лицо, после чего развернулся и выскочил из раздевалки с курткой в руках. Девушка присела, скрывшись за чужой, висящей на металлических крючках, одеждой, вытирая лицо носовым платком. «Что это было? За что? Как такое вообще возможно?» — голова кружилась от слабости, было обидно и больно почти на физическом уровне.
   — Эль! Ты где? Что так долго? — Марина вернулась за подругой. Выслушав её и помогая встать, добавила:
   — Дибил! Что ещё сказать? Не разобраться! Не выяснить! Браться кого-то судить и приговаривать к казни! Наверное, маман ему новости рассказала, которые, конечно же, уже разлетелись… Ему всё вернётся! Да и чёрт с ним! Может, он влюбился? А тут бац, обухом по голове! Пока разберётся! Придурок! Сто раз пожалеет о своём поступке! А ты не плачь! Держись! Всё скоро закончится и встанет на свои места! Пошли.
   Марина подняла, вновь выпавший из рук Эльки, плащ, почистила его и помогла подруге одеться. Они вместе вышли за дверь. Во дворе школы никого уже не было, все разошлись по домам. Только за забором в стороне у дороги стояла небольшая группа ребят из старших классов. Все они повернулись, глядя на двух девушек, вышедших с огороженной территории школы: «Ну наконец-то, прынцесса вышла! Иди сюда, наша девочка! Мы тут все тебя лю-у-у-би-им!»
   Марина, заметив их недобрые взгляды, предложила пойти другой дорогой. Но Эльке было всё-равно… Она открыто вышла на проезжую часть дороги и шла, не сворачивая, прямо на них. Глаза застилали слёзы, в голове туман, в ушах что-то шумело… Звук был похож на перестук колёс далёкого поезда… Вдруг раздался визг тормозов и кто-то с силой дёрнул за руку и оттащил девушку с дороги.
   — Ты с ума сошла? Кому и что ты докажешь, если тебя собьёт машина? — возмущённо ругалась Марина.
   — Маринка, какая ты хорошая… Ты настоящий друг, — абсолютно без каких-либо эмоций, с каменным лицом, еле слышно произнесла Эля.
К подруге девушка не пошла, отправилась в чужой, опостылевший дом тётки. Она молча прошла в свою комнату и до утра больше оттуда не выходила. На следующий день к ней подошла тётушка и язвительно спросила:
   — Ну что? Как дела в школе?
   — Нормально, — ответила Элька спокойным тоном.
   — Никаких новостей? Ничего не происходит? — вновь поинтересовалась родственница.
   — Никаких. Ничего.
   Прошёл месяц. Утихли «репрессии» в школе. Учителя не ставили оценок выше тройки, поэтому и отвечать на уроках расхотелось. Легче было встать и сказать, «не готова»… С родственниками Эля не разговаривала. Приходя с занятий, молча шла в свою комнату, делала уроки, собирала рюкзак, готовила форму и ложилась спать с вечера, чтобы не так хотелось есть.
   — Завтра родители приезжают, — вскользь кинула тётушка, подойдя к Элиной комнате.
«Странно, а мама мне даже не позвонила, — подумала Элька, — Наконец-то, всё закончится! Всё встанет на свои места!»
   На следующий день она бежала со школы, зная, что мама с папой уже дома. Заскочив в дом, увидев богато накрытый стол, удивилась: тётушка всегда говорила, что денег у них очень мало, а разносолов нет. За столом сидела мама, тётя Тоня, дядя Женя, их взрослая дочь и сын. В глубине комнаты стоял отец. Он, скорее всего, видел в окно, как дочь бежит к калитке, но, когда она вошла, не повернул головы.
   — Мама! — воскликнула Эля и, обняв мать, наклонилась её поцеловать. Но мама отстранилась от дочери, показав ей жестом, чтобы та села.
   — Пап! -уже без надежды произнесла девочка. Тогда она и заметила впервые, что он был, явно, не здоров.
«Неужели они поверили рассказам дяди Жени? Неужели думают, что она такая?»
Тётушка весело предложила попробовать приготовленные ею блюда, от которых ломился стол. Ни в этот, ни в последующие дни, разговора с родителями не состоялось. Элька продолжала посещать школу. Мама занялась обустройством их нового дома, а отец всё больше сидел с дядей Женей в гараже за разговорами.
   Однажды мама пошла в школу вместе с дочерью. Оставив её у входа, сама зашла в кабинет директора. Элька видела, как через минуту туда заходили ещё классная и завуч. Минут через двадцать мать вышла, громко хлопнув дверью и они направились домой. На немой вопрос дочери, она ответила:
   — Пусть переварят! Сегодня побудешь дома. А завтра пойдёшь. Насмерть заклевать решили? Нет. Так не пойдёт, друзья!
Элька поняла, что мама заступилась за неё в школе. Вообще, Раиса Фёдоровна была неконфликтным человеком, старалась при разговоре не повышать тон и решать все проблемы спокойно, без крика и оскорблений. Но то, что она до сих пор не верила дочери, очень огорчало Элю.
   Через несколько дней отец вынужден был вернуться на старое место службы для оформления документов на пенсию, он уехал.
Дом почти был готов, к переезду в него оставалось доделать совсем немного, всякие мелочи.
   Девушка проснулась от какого-то непонятного шума в зале. Она прислушалась и встала с постели. Отодвинув занавеску, она увидела в темноте около дивана, на котором спала мама, большую тень и поняла, что это силуэт её жирного дядюшки. Резко включив свет, Эля сделала шаг вперёд и спросила зло: «Кочергой давно не получал? «Дядя Женя, в одних трусах, быстро отпустил руки женщины и ретировался в свою спальню, что-то бубня себе под нос. Этой же ночью Элька с мамой ушли в свой дом, решив, что так будет лучше и от греха подальше.
Эля вспоминала всё это с содроганием и отвращением. Какое отвратительно-поганое было для неё то время.
   Всё, более-менее, наладилось, когда они стали жить в своём доме, когда приехал отец.
   Учебный год Элька закончила еле-еле на тройки, не смотря на то, что до этого она училась намного лучше. Лето прошло незаметно: мать копалась в огороде, уж очень она соскучилась по работе на земле, а отец иногда выходил в сад, спиливал сухие ветки с плодовых деревьев, подкармливал виноградные лозы, налаживал насос для полива. Эля много читала. Ей нравились разные книги, в основном это была фантастика о космосе, о жизни на других планетах или современные детективы и различные расследования. Она давно для себя решила, что будет юристом, возможно даже будет работать в полиции. Читая очередной детектив, строила свои версии, вела параллельное собственное расследование…
   В начале последнего учебного года в 11"А» сменился классный руководитель. Кого как, а Эльку этот факт обрадовал: не будет этого презрительного надменного взгляда и постоянного слежения Зинаиды Васильевны! Новая «классуха», математик, Нина Николаевна, была маленького роста с забавной кучерявой причёской. Чем она нравилась Эльке, так это тем, что ко всем относилась одинаково. Даже если ученик «шёл на медаль», но не мог решить задачу, она, конечно, немного нервничая, ругала его так же, как и двоечника: «Ну что ты в потолок уставился? Думаешь там ответ? Нет его там! Думаешь, манна небесная оттуда посыпется? Нет! Не посыпется! Смотри на задачу! Там ответ!»
   Новая классная рассадила всех учеников по-своему и запретила садиться кто как хочет. Так с Элей оказался за одной партой Миша Михайлов, местный красавчик со сногсшибательной милой улыбкой. Новый сосед по парте оказался интересным собеседником и через небольшой промежуток времени стал оказывать Эле знаки внимания. На уроках они внимательно слушали учителя, а на перемене без умолку разговаривали. Миша стал провожать соседку до дома, иногда заходил, чтобы она помогла ему понять трудную тему или решить вместе задачи по алгебре. Эльке легко давались предметы, относящиеся к точным наукам. Мише, наоборот, именно с ними было сложно. Ну а с тройками в ВУЗ не попасть, даже на платное отделение, а очень хотелось…
   Весь учебный год они дружили: вместе сидели за одной партой, вместе шли домой со школы, вместе проводили каникулы, встречаясь и гуляя почти каждый день, а по вечерам болтали по телефону. Как хорошо и тепло было Эльке рядом с Мишей. И ничего другого не надо было! Она чувствовала себя защищённой. Все проблемы из-за прошлогодних событий, хоть и не исчезли совсем, но отступили на второй, а то и на третий план. Всё было замечательно до выпускного вечера…

   Илья захлопнул дверь и прошёл в кухню. Кинув небрежно на стол пакет с очередным фаст-фудом, открыл жестяную банку энергетика. Очень хотелось пить! Напиток был холодным и приятным, к тому же он придавал какой-то свежести мыслям и бодрил.
   Не смотря на то, что молодой мужчина жил один, в квартире было чисто. Не было разбросано никаких вещей, как обычно принято в холостяцкий берлогах, в углу комнаты не стояла пара носков, не была разбросана обувь у входа, даже постель была аккуратно заправлена. Привычка осталась с армии. С детства мать приучала к порядку, но ей это не удавалось: слишком, наверное, она любила сына, слишком мягкой с ним была. А вот старшина мягок не был ни с кем. Тому было всё-равно, какое у подчинённого образование, кто его родители, какого вероисповедания… У него всё было под контролем. Траву красить в зелёный цвет он, конечно, не заставлял, но полы в казарме и туалете у него чистили и мыли даже цыганские дети.
Однажды старшина, общаясь с солдатами, объяснял: «Ваша задача при нападении… какая? Ваша задача обеспечить взлёт самолёта!» «А потом? Когда самолёт взлетел? Куда нам деваться?» -поинтересовался кто-то из ребят. «Оставаться на месте. Ждать самолёт». «А если он не прилетит?» — продолжил солдат. «А если он не прилетит, то вы больше не нужны!» — ответил старшина. «Так нас что, бросят, как пушечное мясо? Я так не согласен!» «Кто ещё не согласен? Смирно! И пошли мыть плац!»
Илья сел в кресло, открыл ноутбук, стал разглядывать фотографии с места преступления. Сейчас он видел всё по-другому, не так, как в тот день…

   Переложив пистолет из кобуры в карман, захлопнув дверцу автомобиля, он огляделся. На территории перед техникумом было безлюдно и тихо. Со всех сторон улицы были проложены тропинки, напоминающие лучи солнца, которые вели ко входу в учебное заведение, сходясь в центре у ступенек. Между тропинками росли маленькие, аккуратно подстриженные деревья, которые, всё же, не мешали видеть всю площадь перед техникумом.
Илья быстрым шагом направился к двери здания.
   Утро! Почему так тихо? Даже птиц не слышно… Не слышно звуков проснувшегося города… Требовательного звонка трамвая… Кажется, даже слабый чуть прохладный ветерок, едва колышащий листья на деревьях, и то затих… Возможно, просто идут занятия и студенты пишут конспекты, внимательно вслушиваясь в голос преподавателя?
   Молодой человек уже подошёл к большой стеклянной двери и протянул руку, чтобы её открыть. Что-то привлекло внимание за колонной, уходящей высоко вверх и упирающейся в выступ здания и часть крыши. Илья решил проверить. Подойдя тихонько с обратной стороны колонны, он в отражении окна увидел сидящего там человека. Он не шевелился. Обойдя колонну, Илья наклонился и спросил: «Что случилось?» Но ни какого-либо движения ни ответа не было. Илья протянул руку и попытался прослушать пульс на шее мужчины. Пульса не было. Он был мёртв. Только теперь Илья заметил небольшое тёмно- красное пятно на его рубашке. На всякий случай он приставил пальцы к руке пострадавшего, но и там пульса не обнаружил. «Значит, это не шутка? Здесь, действительно, стреляли! Надо срочно позвонить, сказать, предупредить…» Тут он вспомнил, что телефон остался в бардачке машины и… решил не ждать подкрепления… Если внутри здания по коридорам сейчас ходит «стрелок», то все, кто там, в опасности! Возможно, он прямо в эту секунду направляет ствол в чью-то грудь»…

   Эля не стала пытаться поступать в Юридический ВУЗ, вместо этого она подала документы в техникум: здесь и учиться меньше и к дому ближе и можно устроиться где-нибудь на подработку. После выпускного вечера в школе она никому не могла доверять, никого не могла любить, ни к кому не хотела привязываться. Подруги, конечно, были, но о себе им рассказывать ничего не хотелось, а они ценили её за то, что могла молча их выслушивать. Иногда очень хочется, чтобы просто выслушали…
Первый год учёбы был не особо напряжённым. Достаточно было не пропускать занятия и вовремя сдавать зачёты, что Элька и делала.
В свободное время Элька сидела у компьютера или в соцсетях в телефоне. Её странички не пестрили сотнями постов и яркими селфи, а группы, которыми она интересовалась, были, в основном, по учёбе.

   — Привет, мамуль! Я дома! Есть чё перекусить? — заходя в дом, крикнула девушка.
   — Не перекусить! Садись и нормально покушай! Вот так перекусами легко гастрит заработать!
   — Ладно, мамуль, не ругайся! Я покушаю.
Раиса Фёдоровна поставила перед дочерью тарелку свежего горячего борща, придвинула баночку со сметаной.
   — Кушай. На здоровье, — присаживаясь к столу, произнесла мать, включая пультом стоявший здесь же на кухне небольшой телевизор.
Размешав в тарелке сметану, Эля приступила к обеду. Борщ мама всегда готовила очень вкусно. Девушка ела, поглядывая на экран телевизора, сперва не особо прислушиваясь к тем новостям, которые из него вещались: «…сегодня… в городе… только недавно… девочка-подросток… с крыши дома… возбуждено уголовное дело… ведётся расследование… и вот опять…„синий кит“…„разбуди меня в 4:20“… социальные сети… родители и школа…»
   — Да что же это твориться? Дети погибают в мирное время! Как же так? Что толкает на эти поступки? — негодовала мать, — Вот что это? Гипноз? Или дурь из-за компьютерных игр?
   — Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю? — ответила девушка, полоская под краном тарелку и ставя её на место.
   Элька, поблагодарив маму за вкусный обед, ушла в свою комнату. Пролистав свои конспекты, что-то дописывая и исправляя, девушка сложила их вместе с книгами в рюкзак. Как обычно сверху положила одежду «на завтра». Одев пижаму и разобрав постель, шмыгнув под одеяло, включила телефон и зашла в сеть… «Нет тут уже давно никаких „синих китов“, даже похожего ничего нет! Интересно, как вообще можно кого-то заставить совершить суицид? Смерти боятся все нормальные люди, — размышляла Элька, представляя себя следователем, — может девочка случайно упала или толкнули? Может, она „лунатила“ по крыше и оступилась…»
   Поискав в сетях «группы самоубийц», она, ничего похожего не нашла и, отложив телефон, закрыла глаза, пытаясь уснуть. Перед глазами мелькали картинки: вот девчонка поднимается по лестнице на чердак дома, вот она выходит на крышу, подходит к краю…, снимает себя на телефон несколько раз, улыбается, ложит мобильник тут же, у края стены, становится на самый край, холодный ветер треплет и запутывает её волосы, она раскидывает руки в стороны… Кажется, сильный порыв ветра качнул одинокую фигуру на крыше… и она медленно падает вниз… Последняя картинка: прямо перед входом в подъезд у ступенек лежит тело девочки. Руки так же расставлены в стороны, одна нога лежит ровно, вторая подвёрнута под себя. Голова от удара об асфальт расколота. Из-под неё медленно растекается лужица густой тёмно-красной крови… Большие серые глаза застыли, безучастно глядя в небеса…
Элька содрогнулась от собственных мыслей, перевернулась на другой бок и уснула, стараясь больше об этом не думать.
   В этот день ничего особенного не ожидалось, ничего не предвещало в жизни каких бы то ни было изменений. Элька пришла, как обычно, на занятия и зашла в аудиторию. Сев на своё обычное место, она достала тетрадь с конспектами и стала её просматривать. Вдруг, она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. На заднем ряду сидели её бывшие одноклассники, они что-то весело обсуждали, поглядывая на Эльку. Она повернулась и увидела того, кто на неё смотрел… Это был Миша Михайлов, тот самый, которого она пыталась забыть, вычеркнуть из своей жизни, как и все неприятности, слёзы, горе, наговоры, сплетни… всю незаслуженную грязь, лившуюся на неё, предательство… Элька отвела взгляд и отвернулась. «Что он здесь делает? Зачем он здесь?» -девушка заволновалась.

   Илья продолжал разглядывать фотографии с места происшествия. Вот первый мужчина у входа, которого он обнаружил уже не живым. Убит выстрелом в грудь. Это охранник. Вот уже в аудитории… Все в одной… Вот труп молодого человека. Вот так они сидели, стояли небольшой группой… Она стреляла отсюда… Студентов было вокруг много, но стрельба велась только сюда, прицельная… Пострадали несколько ребят, бывших одноклассников… Почему только они? Охранник, понятно… Но в помещении только сюда… Стреляла бы она ещё, если бы я её не остановил?…

   — Эля, привет! Давно не виделись! А я вот не могу без тебя …как оказалось… Из универа вот вылетел, здесь, с вами учиться буду. Родители договорились, — Михаил подошёл к Эльке как старый друг, как будто между ними ничего не произошло тогда… Как будто не было предательства, насмешек… и её боли, о которой он, наверное, даже не догадывался… В аудиторию зашёл преподаватель. Элька, не ответив ничего, отвернулась, делая вид, что внимательно слушает лекцию. Миша сел за девушкой, иногда поглядывая в сторону бывших одноклассников, улыбаясь и покачивая головой, дескать, ничего, всё получится! После занятий он поджидал её у входа:
   — Эль, давай поговорим!
   — Нам не о чем разговаривать, — ответила девушка, намереваясь пройти мимо, но Михаил преградил ей путь.
   — Ну, почему не о чем? Расскажи, как ты жила это время? Я вот, видишь, открыт для общения! С девушкой расстался… Неугоден её папе стал: я же не богатый, ещё и из универа отчислили… Да и не было там ничего хорошего… А тебя вот не смог забыть… Простишь меня?
   — Зато, я смогла. Пропусти!
   — Да неужели, забыла меня? А щёки красные! Точно ли? Подумай, Эля, подумай…
Девушка посмотрела в глаза Михаила:
   — А тут и думать нечего…
Отодвинув его в сторону, она пошла, не оглядываясь в сторону дома.
Есть не хотелось совсем, тарелка с мамиными бутербродами вернулась в холодильник. Все мысли были заняты одним: «Зачем он вернулся? И опять пытается перевернуть мою жизнь! Живу тихо, никого не трогаю! Никому зла не сделала! За что мне всё это? Почему нельзя просто оставить всё в прошлом? Забыть! Я просто хочу жить… Жить нормально! Встретить своего молодого человека… который не предаст, который будет настоящим…» Элька выключила свет и легла поверх постели прям в одежде. Достав сотовый, увидела новое сообщение в сети.
«Вы искали группу „разбуди меня в 4:20“? Такой группы давно не существует. Вас ещё интересует тема?»
«Интересно, кто это? И как отследили, что я просматривала и запрашивала в поисковике?» — подумала Элька и решила подыграть.
«Да. Интересует.» — ответила девушка.
Утром, едва не проспав будильник, Элька подскочила и, закидываясь на ходу приготовленным матерью бутером, помчалась на занятия. По дороге она вспоминала подробности ночного общения с неизвестным «куратором», как он себя называл. Он прислал ей небольшой текст «договора», который предлагал подписать. «И как же я могу это сделать?» -спросила его девушка. «Просто. Пришли плюсик или, скорее, крестик в ответ и мы начнём с тобой работать» — был ответ.
   Элька решила на этом этапе прервать общение на время. Надо было с кем-то посоветоваться. «Может подойти к преподавателю? Он, кажеться, когда-то в милиции работал… Может посоветует что? Ведь, оказывается, „группы суицида“ не исчезли! Они переименованы или сделаны новые… Значит ли это, что полиция об этом не знает? Не может быть, чтобы их не отслеживали!»
   За целый день Эля так и не выбрала время, чтобы поговорить с преподавателем: то у неё были пары, то он был занят.
   Михаил стоял в коридоре в окружении бывших одноклассников, теперь одногруппников и что-то весело рассказывал. Толпа смеялась, пока не появилась Эля. Все дружно замолчали, пока она проходила мимо. Потом опять разразились смехом, поглядывая на удаляющуюся девушку. Эльке показалось, что смеялись именно над ней… или не показалось…
Уже на выходе её догнал Михайлов:
   — Проводить?
   — Спасибо. Не надо.
   — Ну что ты? Никак меня простить не можешь? Поверь, я изменился… — продолжая идти за девушкой, оправдывался Михаил.
   — Изменился? Что же в тебе изменилось? Может, кроме подлости в тебе ещё появилась наглость?
   — Ну зачем ты так со мной? Я давно осознал, что был не прав… — он остановился, опустив глаза, сказал чуть тише, — я не переставал любить тебя… Я не хочу оправдываться… Не буду…
   Эля шла знакомой дорогой, не торопясь, и размышляла, споря сама с собой: «Кто знает? Может и правда, осознал? Может и правда, любит? Ведь в жизни всякое может случиться… Мало ли? Ошибся… Ошибся?! Он за два года ни разу не позвонил! Не извинился! Он причинил столько боли и переживаний! Столько слёз пролито! Чего мне стоило от всего этого отойти, отвлечься! Нет, человек он подлый. Сколько я ему помогала! Сколько о себе рассказала! Думала, он понимает меня… Думала, он лучший на свете! Дурочка! Что же мне теперь делать?»

   «Начнём. Как ты читала в договоре, ты будешь выполнять задания. В конце, как и договаривались, исполнится твоё заветное желание — ты познаешь Смерть!» Прочитав новое сообщение куратора, девушке стало не по себе. На самом деле, она собиралась жить долго и счастливо! И «познавать Смерть» в ближайшее время не планировала. Но, теперь, когда противозаконная группа была, хоть и на слабеньком, но, всё же, крючке, нельзя было её упустить…
«Соглашусь. Буду выполнять задания. Ну, или имитировать их. Надо потянуть немного время.»
   Со следующего дня приходили сообщения о заданиях. Они были разными, ничего страшного не предлагалось: то сделать фото ночью у своего окна, то зайти по дороге домой в любой подъезд и подняться на верхний этаж, то пройти не обычной дорогой, а другими улицами на учёбу… Потом было очень неприятное задание: выйти на оживлённую улицу и перебежать дорогу в запрещённом месте.
«Ну что, я ребёнок? Дорогу перебегать! Такую дурь придумать!» — рассуждала Элька идя вдоль дороги к пешеходному переходу. Одно смущало: куратор предупреждал, что «он её всегда видит». Возможно, даже, скорее всего, за ней, действительно, кто-то наблюдал. Девушка решила, что через дорогу она точно не побежит! Позволит себе нарушить договор! И что они ей сделают? Убьют? Так, по легенде, она и так собралась умереть! Пешеходам загорелся зелёный, и она вместе со всеми, быстро перешла дорогу. Цвет светофора сменился, машины тронулись… Вдруг раздался звук удара и скрежета тормозов… Толпа прохожих, включая и Элю, обернулась на дорогу. На обочине лежала женщина. Она двигалась, пыталась встать… Голова её странно тряслась… Сумка, которая была у неё в руках, отлетела на несколько метров. Из неё разлетелись во все стороны немного яблок и картошка. Очевидно, женщина шла из магазина, несла домой продукты… А теперь лежит на грязном асфальте… Недалеко стояла белая семёрка, передняя дверь которой была открыта настежь. Как это страшно выглядело! Водитель одной рукой прижав к уху телефон, в панике пытался вызвать скорую помощь. Другой рукой придерживал голову пострадавшей, лицо которой заливала кровь. Собралась толпа: кто-то помогал водителю, кто-то тоже звонил в скорую, некоторые просто снимали всё на свои телефоны, остальное большинство просто наблюдало… «…Она шла по тротуару… её кто-то толкнул…» — слышались разговоры из толпы. «…Опять пьяный за рулём!… Среди бела дня!… Женщину убили!»
 

   Элька застыла на месте, в её ушах что-то гудело и стучало, она почти не слышала уже голосов из толпы, молча наблюдая, как подъехала машина скорой помощи, как на носилки погрузили бедную сбитую женщину. Тут уже были и представители дорожной полиции. «Я не понимаю! Я не видел её! На дороге её не было! Я вообще не пью! "-повторял одно и то же растерянный водитель семёрки. Теперь дверь его машины была прикрыта. На сидении в удерживающем кресле сидела маленькая девочка, лет двух-трёх. Она махала своему папе маленькими ручками и улыбалась, когда он поворачивался лицом в её сторону.
   Элька пришла в себя и пошла в сторону дома. Она настолько была поражена увиденным, что не чувствовала времени. Придя домой, она молча прошла в свою комнату, наполовину задвинув занавеску, она на мгновение взглянула в окно. Ей показалось, что кто-то помахал ей с другой стороны улицы. Вдруг в телефоне раздался звук сообщения. Элька взяла в руки телефон и снова взглянула в окно: там никого не было… Как в кино! Как в плохом дурацком кино! Эля прочитала сообщение: «Ты нарушила договор. Из-за тебя это случилось. Завтра на её месте будет твоя мать.»

   Илья постучал в калитку обычного кубанского двора, потом увидел на стойке между калиткой и воротами звонок, над которым был сделан крошечный металлический навесик от дождя. «Такие, наверное, на скворечниках делают, — подумал он, — хотя, зачем на скворечнике навес? Фу, что за глупости в голову лезут!» Илья пришёл к родителям Эльвиры Щербаковой сам, лично… Не стал вызывать в очередной раз в отдел, решил поговорить без протокола. В окне колыхнулась занавеска, кто-то выглянул на секунду. Почти сразу же открылась дверь и на порог вышел отец Эли:
   — Проходите! Не заперто! Мы с супругой, хоть и не выходим никуда, но и не запираемся.
   — Здравствуйте! Я пришёл поговорить… Хочу разобраться во всём… Вы меня тоже поймите… Я должен был её остановить! Я в первый раз… Вы же понимаете, что я не мог иначе…
   — Не надо, Илья Иванович… Я человек военный и всё понимаю… Всю жизнь армии отдал… А вот за дочерью не усмотрел, не доглядел, — перебил его Щербаков, приглашая жестом присесть на веранде, — Давайте только жену звать не будем. Плохо ей, сердце, знаете ли… У нас ведь дочь была одна…
   — Почему «была»? Она жива, вы же всё знаете!
   — После того, что случилось, можно ли назвать жизнью её будущее существование? Что же я не понимаю, что ли? Если выживет, калека на всю жизнь… Да ещё и в тюрьму… А что делать с родственниками тех ребят, что по её вине погибли или инвалидами стали? Я не понимаю… Не понимаю… Как она так смогла? Да и я виноват: если бы я тогда знал, что она задумает… Ведь она из моего оружия…
Щербаков замолчал. Выглядел он совсем неважно: сильно сгорбился и похудел. Совсем недавно, пару лет назад, ещё был бравым служакой! Офицером Российской армии! А теперь старик с глубокими морщинами на лице и совершенно седой.
   — Что вы можете сказать о её друзьях? О её молодом человеке? Я тут узнал, что все потерпевшие — её одноклассники…
   Из разговора Илья узнал только то, что отец не был в курсе дел дочери, ничего толком не знал. Он только подтвердил, что с Михаилом Михайловым в школе дочь была дружна, что они вместе занимались и готовились к экзаменам. Да и что он мог рассказать? Служба была всегда главным в его жизни! Семья была смещена на второе место. Но в последние годы он ездил в командировки именно для того, чтобы заработать для своей семьи, чтобы переехать на юг, жить спокойно в своём доме…
Из комнаты послышались шоркающие шаги, дверь открылась и на веранду вышла Раиса Фёдоровна. Она, как и муж, резко постарела и осунулась, глаза были влажные то ли от слёз, то ли от болезни. На ней было тёмное, длинное платье. Плечи были укрыты тёплым пуховым платком. От женщины пахло лекарствами. Она присела на подставленный супругом стул и спросила:
   — Как она? Нас не пускают к ней… Ничего не говорят… Скажите, Илья, как она? Как все остальные? Горе-то какое…

   После происшествия на дороге Элька не могла спать. Как только она пыталась закрыть глаза, сразу представляла себе ту женщину, лежавшую в крови на обочине дороги. Ей казалось, что кто-то ходит у её окна, казалось, что открывается входная дверь… Она знала, что родители спят в своей комнате, а дверь замкнута, но, всё-равно, подскакивала и бежала проверять не открыта ли дверь… Потом прыгала в свою постель и с головой закрывалась одеялом. Сквозняк нашёл какую-то крохотную дырочку под окном и заунывно и тихо посвистывал в неё… Тень от деревьев колыхалась туда-сюда, поэтому, казалось, что в комнате и в коридоре происходят какие-то движения, кто-то ходит… Где-то ветка цеплялась за край шиферной крыши и скрипела… Только под утро, уже перед рассветом, девушка смогла забыться в тревожном сне.
Проснулась Элька от звука сообщения телефона, ещё до звонка будильника. Схватив в руки сотовый, она судорожно пыталась прочесть написанное. Там было новое задание.

   Настежь открытую дверь многоэтажки какой-то добрый человек подпёр кирпичом. Элька проскочила в подъезд, зашла в лифт и нажала кнопку 9. Было раннее утро. Многие жильцы ещё спали, тишину нарушало только слабое поскрипывание поднимающегося лифта. Эля вышла на последнем этаже, потихоньку прошла к лестнице на чердак, поднялась по ней на трясущихся от слабости, страха и недосыпания ногах. «Так. Что там дальше? -вслух произнесла Элька, — подойти к краю и сделать фото. Одно вниз, другое- себя». Подойдя к краю стены, дрожащими руками сделала два фото и сразу отправила.
«Прыгнуть слабо?» -появившийся на экране вопрос озадачил, хотя был предсказуем. Элька не знала, что ответить, ведь она по рассказу, который написала о себе куратору, хотела умереть.
«Прыгай!» — следующее сообщение ввело её в ступор. «Надо что-то ответить! Срочно! Вдруг за мной наблюдают? Вдруг здесь и сейчас появится тот самый куратор, которому, почему-то, необходимо довести меня до суицида?»
Ещё одно: «Прыгай!!»
 

   «Не так я себе представляла свою Смерть! У меня нет желания превратиться в некрасивую лепёшку или фарш» — быстро набрала на телефоне Элька, потихоньку отходя от края, где начинала кружиться голова и, казалось, что другого пути с этой крыши нет… только прыгнуть вниз!
   Холодный, порывистый ветер усиливался. Из-за горизонта появлялись первые яркие лучи солнца. Элька на миг залюбовалась зрелищем, но, всё же, решительно и быстро двинулась к выходу. Сообщений больше не было. Когда девушка бежала по ещё безлюдной улице домой, на одном из балконов верхнего этажа она заметила человека. Похоже, он снимал видео, направляя камеру на удаляющуюся девушку.
«Сегодня обязательно поговорю с преподом! Надо было давно это сделать. Чего теперь ожидать от этого куратора? Хотела раскрыть, кто доводит до самоубийства подростков! А сама, как ребёнок попалась!» — ругала сама себя Эля.

   Илья Козлов остановил машину и, выйдя из неё, направился по адресу, указанному на небольшом клочке бумажки. Без особого труда, зайдя в не очень чистый подъезд, поднялся на нужный этаж и нажал на звонок. Дверь открыла невысокая молодая девушка и удивлёнными глазами посмотрела на протянутое ей удостоверение.
   — Вы Людмила Лавриненко? Козлов Илья Иванович, — представился немного смущённый следователь, — мне нужно задать вам несколько вопросов. Вы ведь были дружны с вашей одноклассницей Эльвирой Щербаковой?
   — Проходите. Да, мы дружили в школе, но не особо прям… Вместе на переменках ходили в буфет. Иногда домой шли до перекрёстка, а потом… Нам же в разные стороны…
   — Что можете сказать об отношении Эльвиры к одноклассникам? Не было ли каких-либо ссор, таких, чтобы запомнились?
   — Я слышала, что произошло. Конечно, это трагедия! Для всех… Скажу вам честно, я лично за теми, кто «пострадал»… плакать не буду… Как вам сказать?
   — Уж говорите, как есть. Я не буду это записывать. У нас просто разговор. Надо разобраться, что толкнуло девушку на преступление.
   — Рассказ будет долгий. Хотите кофе?
   — Не откажусь. Спасибо.
   Людмила, подав следователю чашечку с ароматной арабикой, присела за стол и рассказала всё, что знала: про то, что в 10 классе Эля попала в немилость к директору школы, что классный руководитель постоянно придиралась к девочке, занижались оценки, некоторые одноклассники стали к ней презрительно относиться, по школе шли слухи, что Эля — девушка лёгкого поведения… «Но это всё не правда! Она совсем не была похожа на такую. Когда пошли эти слухи и сплетни, мне родители запретили с ней встречаться. Да, я уже сама была не маленькой и сама решала с кем мне дружить… Многие тогда отвернулись от неё. Я всех подробностей не знаю. Мы общались только в школе. Сами понимаете, из-за приказа родителей я не приглашала её к себе и к ней не ходила. Тогда ведь за всеми старшеклассниками стали наблюдать, некоторых родаки даже забирали с занятий, как первоклашек! Маразм какой! Тогда все решили, что это из-за Эльки. А мы были уже не маленькими, многие девчонки встречались с парнями, да и у ребят были свои тусовки… А тут вдруг запрет на всё! И от школы и от предков! Один неверный шаг — семь лет расстрела!»
   — Ну, что ж, спасибо за рассказ.
   — Вы можете с Мариной Кирилловой поговорить. Она тогда общалась с Элей. Наверняка, она может больше знать. Она учиться в педагогическом, а живёт тут недалеко.
   — Ещё раз, спасибо. Всего доброго! — записав на обратной стороне бумажки адрес Марины, Илья вышел из квартиры.

   — Извините! Вы Марина? Я следователь, Илья Козлов. У меня к вам пара вопросов…
Марина Кириллова, белокурая стройная девушка, уверенная в себе, подвижная и интересная, явно отличница, отвечая на вопросы Ильи, давала чёткие, развёрнутые ответы:
   — Да. Знакома. С Эльвирой дружила. Живём недалеко друг от друга. Был такой случай после вызова её к директору…
   Марина рассказала всё в подробностях. Причём, зная о трагедии в Юридическом техникуме, она, всё же, говорила о бывшей однокласснице с сожалением, как бы, сочувствуя ей…
   Илья сел в машину, закрыл дверь и задумался: «Получается, обвинили незаслуженно, оговорили. Дядя с тётей… Родители отдалились… Потом школа взялась гнобить, тоже не разобравшись. Затем этот Михайлов воспользовался доверием, год проходил в друзьях (или, может быть больше…) и, в итоге, бросил. Всё равно, не убивать же за это?»

   Элька весь день искала преподавателя, с которым хотела поделиться полученной информацией и посоветоваться, что делать дальше. Неплохо бы сейчас было вычислить, кто и откуда присылает ей задания. Для этого, скорей всего, нужен специалист по интернету… Она, может быть, не отнеслась бы ко всему серьёзно, если бы не тот случай на дороге и угроза жизни мамы.
   — Игорь Яковлевич! Я хотела с вами поговорить, — девушка немного неуверенно подошла к учителю.
   — Слушаю вас, Эльвира, — как всегда на «вы» ответил Роменский и жестом пригласил её пройти в пустую аудиторию.

   — Дааа, Эльвира! Вляпались вы конкретно! Конечно же, надо идти в полицию, писать заявление: тут уже угроза жизни и вашей и вашей матери. И чем быстрее вы это сделаете, тем лучше! А если ещё факт, что женщину на дороге специально толкнули, подтвердится… Но ведь, не поймали же того, кто толкнул? Стало быть, недоказуемо… Как вы только решились на всё это?
   — Да я не думала, что всё это продолжается… ну, с подростками… Группы эти…
   — Не забудьте, переписку показать, — с этими словами он достал из кармана носовой платок и, извинившись, высморкался, — У меня хронический насморк. Замучал…
   — Ладно. Спасибо, Игорь Яковлевич. Я побегу, — улыбнувшись, девушка направилась к выходу.
   Роменский когда-то служил в рядах доблестной советской милиции. Давно, когда жил с семьёй на севере, на Чукотке. Там он и «заработал» свой постоянный насморк. Даже перебравшись на юг страны, давно уже работая преподавателем в ВУЗе и юр. техникуме, не смог излечить свой недуг. Когда во время лекции он медленным движением руки, не прекращая рассказывать материал, доставал из кармана свежий носовой платок, кто-нибудь на задних рядах тихонько произносил его фразу «простите, у меня хронический насморк». Учитель, сморкаясь, не слышал, как по аудитории шёл лёгкий смешок и, убирая платок, как всегда, извинялся за «свой хронический насморк». Потом, глядя, как студенты откровенно хохочут, удивлялся:
   — Вот что смешного я сейчас сделал? Открывайте конспектики! Будем записывать.
Его «конспектики» частенько занимали по пять- шесть тетрадных листов мелким почерком и он требовал, чтобы их все знали, практически, наизусть. Игорь Яковлевич был Учителем с большой буквы! Строгим, но справедливым.

   Элька прямо с занятий пошла в ближайший отдел Полиции. У входа стоял вооружённый охранник, к которому она и обратилась. Он пропустил её, указав на нужную дверь.

   — Всё написала? Ничего не упустила? Хорошо. Можешь идти. Понадобишься — вызовем! — чётким командным голосом произнёс следователь Сергей Левченко.
   — А что мне делать, если опять пришлют задание? А как быть с мамой? Вдруг с ней что-нибудь случится? Я не хочу чтобы она пострадала.
   — Чтобы мама не страдала, нужно было не лезть, куда не просят! Без тебя разберёмся! Иди домой и больше никуда не вмешивайся! Всё! — Сергей явно нервничал.
   — Ну ты подумай! Лезут все, кому не лень! Не дают нормально работать, — продолжил Левченко, когда за девушкой закрылась дверь. Он снял трубку стационарного внутреннего телефона и сказал: «Да. Снова проявился. Проверь переписку… Постарайся, чтобы тебя не обнаружили! Ты ведь за это деньги получаешь, вообще-то! Вот и сделай как надо!»
 

   Элька, устав от общения со следователем, пришла домой совсем разбитая. Перекусив на кухне пирожком с чаем, отправилась в свою комнату. Очень хотелось принять душ и вытянуть ноги в тёплой мягкой постели. Она была рада, что сегодня, наконец-то, поделилась с преподавателем и следователем своей информацией, прям гора с плеч! Казалось, напряжение последних дней спало!
   Поправив тюрбан из полотенца на голове и запахнув длинный махровый халат, Элька подошла к окну. Как-то, на мгновение, стало вдруг тревожно… Задёрнув занавеску, перевела дыхание: всё нормально… Девушка легла и прикрыла глаза. Думать ни о чём не хотелось. В зале родители смотрели своё вечернее кино вместе. «Да… Вместе им лучше. Они сейчас стали больше разговаривать, ходить по магазинам. Даже готовят вместе.»
   Размышления прервал телефонный звонок однокурсницы:
   — Эль, мы тут решаем: поступило предложение всей группой сходить в выходной в лес за город, возможно с ночёвкой. Все «за!» Ты как?
   — Так ведь холодно уже! Особенно ночью!
   — Эль, на выходные тёплые деньки обещают! Вдруг последние в этом году? Ну, что дома сидеть? К тому же, костёр будет! Шашлыки! Палатки на всякий случай…
   — А что, все-все будут?
   — Ну, пока не знаю! Вроде все! Давай, обдумывай! Ну, каким будет твой положительный ответ? Ладно, завтра поговорим. А пока, обдумывай информацию.
   — Хорошо.
   «Вот, как-то, всё не вовремя! Вроде и идти не хочется, а вроде и надо! Нельзя от коллектива отрываться… Не нравится мне эта идея… Летом-то ладно, можно было и сходить в лес или к реке… А тут поздняя осень, считай! Что там ночью делать? Хоть и у костра? Всё-равно, холодно! И палатка не спасёт!» — думала, засыпая, уставшая за день Элька.

   Уже третий день подряд ей приходили на сотовый сообщения с угрозами. Элька не могла спать ночами, вернулись какие-то детские страхи… Чуть задремав, вдруг подскакивала, смотрела в окно через просвет занавески… Ветер качал ветви деревьев с последними опадающими листьями. За последнюю неделю Элька осунулась, под глазами от недосыпания появились синие круги. Она уже два раза звонила следователю Левченко, но он отвечал одно и то же: «Ничего не делай. Сиди дома. Пусть пишет что угодно. Мы работаем!»

   Отец во дворе мыл со шланга машину, у забора уже сушились резиновые коврики. Вода не стояла лужей посреди двора, как раньше, а стекала по специальной канавке вглубь огорода. Элька смотрела на отца в окно: «Как он сдал за последнее время, как сюда переехали! Постарел. А всё старается, вон и канавки сделал! И в огороде чистота и в саду… И с мамой вместе… Какие они у меня хорошие!»
   Громкий звонок телефона отца, который тот оставил на столе кухни, заставил Эльку вздрогнуть и оторваться от приятных мыслей. Она взяла в руки сотовый и помахала им отцу в окно.
   — Ответь, дочь! У меня руки мокрые! Кому там я понадобился?
   — Алло! Слушаю, — сказала в трубку девушка, оставаясь у окна и продолжая смотреть на отца.
   — Тут написано «супруг». Кто у телефона? Тут женщину доставили в больницу. Этот номер указан, как «супруг»! Вы кто?
   — Какую женщину? Какой супруг? Вы куда звоните?
   — Я звоню по этому номеру, он указан в списке как «супруг». К нам в больницу по скорой доставлена женщина без документов, но у неё в кармане телефон. Вот я и пытаюсь найти её родственников!
Элька побледнела ещё больше, чем была с утра.
   — Это моя мама? — почему-то спросила она, — её убили?
   — Женщина в синем стёганом пальто, в белой вязаной шапке и в белых полусапожках?
   — Это моя мама! -закричала Элька.
   — Приезжайте, адрес: улица 1 Мая…
   — Элька уронила телефон, не дослушав адреса и кинулась к двери, в которую уже заходил, услышав крик дочери, отец.
   — Мама! Мама! Она… Её убили!… Надо ехать в больницу, скорее!
   — Погоди, успокойся… С чего ты взяла, что убили? Кто? Где находится больница? — у Щербакова затряслись руки в поисках ключей от машины в карманах куртки, — Она же в магазин пошла… Её минут сорок всего не было… Мы на рынок ехать собирались… Как?! Поехали!
   Забежав в приёмный покой больницы, Щербаков жестом приказал дочери остановиться и ждать у двери, а сам быстрым шагом пошёл по коридору мимо выстроенных вдоль стены медицинских каталок.
   — Мужчина! Что вы хотели? Здесь не надо бегать! Здесь приёмный покой!
   — Где моя жена? Нам звонили…
   За столом сидела довольно крупная женщина в белом халате. Слева от неё, задвинуты белой материей, стояли кабинки для осмотра. За ними был слышен тихий разговор и одна из них открылась. Из-за белой занавеси вышел доктор и направился к стоящей тут же раковине мыть руки. Щербаков заглянул за занавеску. Там на кушетке сидела его супруга. Лицо её было красным, как ему показалось.
   — Рая! Что случилось?
   — Не переживайте сильно! Вы супруг? -повернул голову в его сторону врач, — Поднялось давление, вашей жене в магазине стало плохо. А работники магазина тут же вызвали скорую. Я сейчас вас отпускаю. Но, обязательно посетите своего участкового врача! С давлением шутки плохи! В скорой пока везли, укольчик сделали, сбили давление. Сейчас всё нормализуется. Сердце, конечно, надо проверить… Вот, возьмите…
   Доктор поставил свой росчерк на выписке и протянул её мужчине. Щербаков помог жене обуться, накинул ей на плечи пальто и, не забыв поблагодарить медиков, под руку повёл к выходу.
   — Мамочка! Ты жива? Мамочка моя! — причитала Элька, заливая слезами пальто матери.
   — Доченька, да ты что? Ну подскачило давление.. Что так переживать-то? Полежу немного и всё пройдёт! Поехали домой.
Дома напоили мать травяным ромашковым чаем, уложили на диван в зале. Муж укрыл Раису тёплым пледом, дочка поставила на тумбочку ещё одну чашку с чаем и лекарство.
   — Ну что вы со мной как с дитём? Такое уже бывало, только я сама принимала лекарство и ложилась. Час-другой, всё пройдёт! Не переживайте.
   — Нет! Я не смогу пойти с вами в этот раз. У меня мама заболела. Я не отрываюсь от коллектива! У меня правда мама болеет, — оправдывалась в телефон Элька.
 

   — Я не больная! Не надо меня в больные записывать! Куда тебя зовут? В лес? Все идут? И ты со всеми иди! Чего дома сидеть? Мы с отцом тоже к родственникам съездим в станицу на выходные на пару дней, проведаем, пообщаемся. Давно не виделись! Тоже у них там чистым воздухом подышим… Соглашайся! Только одеться нужно потеплее. Приготовь бутербродиков с колбаской, котлеток в контейнер положи. Да! Чай не забудь! Кружку отцову железную возьми…
   — Хорошо, мам… Ладно, я согласна, пойду…
   — Ну и ладненько! — ответила ей однокурсница, — Алкоголь не бери! Пацаны возьмут.
   — Да я вообще не собираюсь… — Элька не успела договорить, что она «не собирается пить алкоголь», но та уже отключилась.

   В полдень субботы вся группа собралась у техникума. Было три машины: два седана и микроавтобус. Поместились все. Пока ехали, пели песни, смеялись. Михайлов всю дорогу поглядывал на Эльку, скромно сидящую в уголке. После всех пережитых перепетий последней недели очень хотелось забыться, отдохнуть, действительно, как говорит мама, подышать чистым свежим воздухом.
   Родители на двух машинах довезли своих студентов с друзьями до места и уехали. Водителем микроавтобуса был мужчина, работавший охранником в техникуме, как оказалось, знакомый Михаила. Его все называли по фамилии: Кловак. Кажется, имени его никто не знал. Он остался со студентами, поставив машину тут же на опушке, на случай дождя или если будет очень холодно и все захотят домой.
Разбили несколько палаток, так, на всякий случай. Приготовили место для костра. Кто-то вытаскивал большие контейнеры с уже замаринованным шашлыком, кто-то устраивал стол на пеньках. Ребята, дурачясь, дрались на шампурах, как на шпагах.
Место было очень красивое. Если бы они приехали сюда летом, то навряд ли оно было бы пустынным, как сейчас. Большую окружность опушки окружали высокие сосны. Трава была низкая, как скошенная. Посреди опушки следы от большого костра. Там же стояли пеньки, на которых можно было сидеть и поставить небольшой столик из пары досок, привезённых в микроавтобусе. В одну сторону вела дорога к трассе, находящейся метрах в трёхстах. В другую сторону тропинка спускалась к реке. Течение здесь было довольно сильным. Но зато, какой свежий и приятный был воздух! Было очень тепло, не обманули с прогнозом! Ребята сняли куртки, побросав их до вечера в палатки.
   — Так! — громко сказал старший Кловак, — дров мы, конечно немного взяли на всякий случай и угли для мангала тоже, но, боюсь… да, нет, уверен, что этого мало! Кто со мной за ветками?
   — Я! — одновременно ответили Элька и Михаил. Эля смутилась, но отказаться сейчас было уже неудобно.
 

    Михаил, набрав охапку сухих веток, бросил её посреди опушки и направился обратно за следующей. На тропинке он столкнулся с Элей, которая волоком тащила огромную ветку и не могла пропустить его.
   — Давай помогу!
   — Сама справлюсь!
И тут ветка застряла на узкой тропинке между двух рядом стоящих стволов деревьев.
   — Сама она справится, — пробубнил Михаил и, дёрнув ветку на себя, с силой протащил её дальше к опушке.
   Они ещё несколько раз ходили за дровами, но Эля, увидев Михаила, старалась держаться подальше, обходила его, чтобы не столкнуться снова.
Уже наступал вечер, когда развели костёр. Стало немного прохладнее, все одели свои куртки и подвинулись к огню. Рядом с костром поставили мангал и там на углях готовились вкусные, ароматные, аппетитные шашлыки. Девушки раскладывали зелень по одноразовым тарелочкам, доставали кто что с собой взял. На импровизированном столе появился кетчуп, нарезанные свежие огурцы с помидорами, куча белых салфеток, бутылки с минералкой…
   Кловак открыл водительскую дверь своей машины и откуда-то из глубины вытащил бутылку водки.
   — Ну что? Замёрзли? Греться будем? — предложил он.
   — Да! Да! Да! — закричали все, — уже давно пора!
   Бутылку быстро разлили по стаканчикам и с криками «ура!» опустошили. Элька совсем не хотела пить. Но её уговорили, типа, «чтоб не замёрзнуть». Взяв кусок шашлыка и чуть откусив, она заметила снова на себе внимательный взгляд Михаила. Элька вспомнила, как когда-то они шли под ручку в кино, как сидели на местах «для поцелуев», как он брал её руку и, держа у своей щёки, легонько касался губами. Она вспомнила, как была влюблена в него тогда, школьницей…
   — Между первой и второй, как известно… — воскликнул Кловак.
   — Перерывчик небольшой! — хором откликнулась группа студентов. И снова появилась бутылка, потом ещё…
   Элька выпила два раза совсем по чуть-чуть. Все веселились и танцевали под музыку выставленной из машины колонки. Она, наблюдая за сокурсниками, улыбалась. Правда, ей весело не было. Хотелось домой. К тому же Михаил уже несколько раз предлагал ей танцевать со всеми, подносил тарелку с закуской, звал прогуляться к реке. Потом принёс стаканчик с напитком и предложил:
   — Попробуй новый коктейль! Сам для тебя сделал! Там алкоголя совсем чуть-чуть! Очень вкусно! Рекомендую.
   — Миша, я не буду пить. Я не люблю… Скажи, что ты от меня хочешь? Мы ведь выяснили уже всё.
Михаил протянул бумажный стаканчик:
   — Я всё понял. Не хочешь прежних отношений, — не надо! Давай просто, хотя бы, будем друзьями! Не обходи меня десятой дорогой, я не кусаюсь… Договорились?
   — Хорошо. Договорились.
Эльке показалось, что Михаил говорил от души, не лгал.
   — Тогда, в честь примирения ты должна выпить!
   — Ладно. Хорошо. Но больше не буду!
Она пригубила напиток из стаканчика. Он показался ей довольно приятным и она допила до дна…

   «Боже, какой отвратительный сон… Как болит всё тело… Почему так больно? И холодно… " — Элька с трудом разомкнула глаза и попыталась осмотреться.
«Как я могла уснуть? Где я вообще нахожусь?» Она попробовала встать, но резкая боль в спине остановила её. Девушка вдруг поняла, что лежит на краю невысокого обрыва, за которым — река… Тихонько подняв, казалось, такую тяжёлую, голову, приподнявшись на локтях, она в предрассветной темноте пыталась рассмотреть всё вокруг.
 

   Шум бурно-текущей воды заглушал все остальные звуки, которые могли быть слышны, если отойти от реки. Девушка обнаружила, что лежит на сырой холодной земле, прикрытая собственной курткой. Кроссовки, почему-то, очень грязные, валялись в стороне. В волосах запутались тонкие сухие ветки, губы были припухшими и разбитыми. Во рту было сухо, сильно хотелось пить и чувствовался привкус крови. В пояснице и внизу живота тупая непрекращающаяся боль. Брюки спортивного костюма прилипли к ногам.
   Элька с трудом поднялась на ноги и обула набитые землёй и травой кроссовки. Голова кружилась и болела. Подняв куртку, она накинула её на плечи, просунула руки в рукава. Стало чуть теплее. Ещё не понимая, что с ней произошло, она двинулась по тропинке к опушке, где, как она думала, должна находиться группа сокурсников.
   Эльке показалось, что она шла целый час, хотя до цели, как она помнила, было всего метров пятьдесят. Солнце вставало лениво и медленно. Опушка леса была пуста. Ни людей, ни палаток, ни машины… Только раскиданная бумажная посуда и целлофановые пакеты напоминали о недавнем присутствии здесь весёлой компании. Костёр то ли давно потух, то ли его залили водой…
   Элька прислонилась к дереву и, пытаясь вспомнить, что случилось, превозмогая боль, присела на пенёк. Она зажмурила глаза и откуда-то из глубины сознания замелькали, словно кадры старого чёрно-белого кино, странные картинки… Вот Михаил подходит к ней, протягивая стаканчик с напитком… Он улыбается. Коктейль выпит. По телу разливается что-то тёплое и приятное… Ей хорошо… Вот он обнимает её и говорит, говорит… без умолку… Эля что-то отвечает, но не помнит что… Вокруг толпа, все веселятся, смеются… Ритмичная музыка замедляется и превращается в тягучую какофонию… Становится тише… В ушах появляется какой-то гул… Смеющиеся лица всё ближе… «Миша, помоги мне встать…» Холодно… Миша склоняется над ней… Он улыбается… Его глаза… Это не добрые глаза… Его лицо вдруг искажается кривой усмешкой… Боль! Вот когда появилась боль! Она не понимает, что происходит… Кловак… Его зубы вонзаются в шею… Боль! Руки бессильно болтаются… Ноги ничего не чувствуют… Тело обмякло… Она совсем не может двинуться… «Что со мной?» Трое бывших одноклассников поочерёдно заглядывают ей в лицо, бьют по щекам… Может ей стало плохо и они приводят её в чувство? Кто-то выливает ей в лицо воду из стакана… Но это не помогает… Она видит, с каким презрением на неё смотрят девчонки… Одна из них подходит и плюёт в лицо… Все опять смеются и выпивают водку из одноразовых стаканчиков, которую снова разливает Кловак… Миша смотрит с отвращением, зло… В его руках шампуры с шашлыком. Он снимает мясо в чашку и с шампуром наклоняется к ней… Господи! Как больно! Кловак снова подходит и, похоже, помогает встать, но ноги совсем не слушаются… Он вдавил её лицо в грязь, смешанную с пожухлой травой и осыпавшейся с сосенок хвоей… Он навалился сзади… Грязь забилась в нос и рот… «А ты на шашлычки скидывалась?» Опять боль! Она задыхается… Под общий смех… Потом смех стихает. Её куда-то тащат волоком… Кидают кроссовки… «Может в воду?» «Сама свалится! Поехали! Если что, она раньше на попутке уехала! Поняли все?»
Дальше боль… Боль и тишина…
   «Боже, какой ужас! За что?» Элька попыталась подняться. Встать на ноги удалось с трудом. «Надо взять себя в руки! Надо добраться домой!» — решила девушка. Подняв, валявшийся тут же, свой рюкзак, «заботливо» оставленный однокурсниками, Элька потихоньку двинулась к дороге…

   Уже больше часа Элька сидела в остывшей ванной. Она первым делом, попав домой, выпила обезболивающее, которое нашла в домашней аптечке, выписанное ранее отцу. Сняв с себя грязные вещи, собрала их в большой пакет и кинула в бак с грязным бельём. Зайдя в ванную, увидев в зеркале своё отражение, едва не вскрикнула, не узнав себя… Лицо её было в грязи, верхняя губа была разбита и опухла. Под глазами были черные круги. На шее виднелся большой синяк и следы от укуса. Руки, ноги, всё тело было в грязи и ссадинах. Волосы спутались так, что ни отмыть ни расчесать их, скорее всего, было невозможно… Ноги были просто залиты кровью так, что даже в кроссовках были грязно-бурые следы. Элька сначала просто встала под горячий душ, смывая с себя «следы чужого веселья». Её стошнило прямо в ванную, но, так как она почти ничего не ела, её организм исторг из себя только горькую жёлтую жидкость. Потом, смыв всё, набрала полную ванную такой же горячей воды и легла в неё. Тело по прежнему саднило от царапин и ссадин, но боль внутри тела стала понемногу утихать. Головная боль тоже проходила, хотя и не исчезла совсем. Элька чётко поняла только теперь что произошло на пикнике…
   Слив часть уже остывшей воды, она снова включила горячую и со слезами стала с силой тереть своё тело, как будто оно до сих пор было грязным. Потянувшись за куском мыла, она рукой наткнулась на лежащую на полке отцову опасную бритву. Щербаков не признавал ни электрических новых бритв, ни новомодных бритвенных станков, брился всегда «дедовским» способом, взбивая помазком мыльную пену в специальном раскладном стаканчике. Элька взяла её в руки и открыла.
«Наверное, это именно то, что мне сейчас нужно… -подумала девушка, глядя на сверкающее, остро-заточенное лезвие, — ведь после такого… как жить? Как смотреть на людей? Ведь они всё узнают… Как зайти в техникум? Как стыдно… Сама виновата, сама пила водку! Не заставляли же! Правда, не понятно, почему все выпили и были нормальными, а я…» Ванна опять набралась полная. Элька решила лечь в неё, как видела в каком-то кино, и… «Я не хочу жить… Я не хочу… После такого…»
   Она взяла телефон, открыла в нём «заметки»: «Мама, папа, я вас люблю. Но после того, что произошло, не могу так…» Звук входящего сообщения в сети сбил с мысли и, решив посмотреть, что ей пришло, она открыла сообщение. «Новое видео! Шок! Смотреть всем и не повторять ошибок пьяной тянки!» Она включила «смотреть»…

   «…а ты на шашлычки скидывалась?» — Элька в ужасе откинула от себя телефон, едва его не разбив. Она увидела всё! Всё, что смогла вспомнить и даже то, чего не вспомнила… Но, главное, «герои», хоть и попытались «размыть» лица, но, всё же, были вполне узнаваемы… В самом начале видео Михаил что-то подмешивает в стакан сока, потом передаёт ей… Теперь Элька точно знала кто всё это с ней сделал и убедилась, насколько жестоко с ней обошлись.
   Девушка снова села в ванну: в горячей воде становилось легче. «Нет! Не так! Всё не так! Почему моя жизнь должна закончиться, а эти сволочи, гады, садисты будут продолжать радоваться? Нет! Не так это должно закончиться! Уж если мне умирать, так и им не жить!»
   Элька решительно вышла из ванны. Увидев в зеркале свои спутанные волосы, которые так и не смогла хорошо отмыть, взяла снова отцову «опаску» и, собрав в кулак и оттянув в сторону, резанула ей, сняв их, чуть не под корень. Часть волос упали на лицо, напоминая стрижку «каре».
   Не вытирая воду с тела, не закутываясь, как обычно, в большое мягкое полотенце, она прошла к своей кровати и легла под одеяло, закрывшись им с головой. Эльку трясло, то ли от озноба, то ли от осознания всего происшедшего. Она никак не ожидала такого исхода. Она не думала, что давно знакомые ей люди, которых она знала не первый год, которым она не сделала ничего плохого, не нанесла оскорбления, не причинила вреда, которые с ней здоровались и улыбались ей при встрече, могут быть способны на такие мерзкие поступки… «Хорошо, что родители задержались в гостях и пробудут там ещё два дня… Что бы они делали, если бы увидели меня в таком состоянии? Как бы я им всё объясняла?» — подумала Элька. С этими мыслями, согревшись под тёплым одеялом, она задремала, а потом уснула тревожным сном.

   Илья Козлов стучал в очередную дверь. Это была квартира родителей Михайлова. Дверь открыла женщина в чёрном. Её пепельного цвета волосы были уложены в высокую прическу, к которой невидимками были приколоты два чёрных атласных бантика, украшенные бусинками и бисером. Она вежливо предложила Илье войти, но дальше прихожей не пустила.
   — Примите мои соболезнования, -начал было следователь, но женщина его перебила:
   — Соболезнования здесь не помогут. Мы потеряли сына. Единственного сына! А убийца отдыхает в больнице. В отдельной палате. Она после всего, не удивлюсь, ещё в санаторий поедет…
   — Эльвира Щербакова находится в больнице после двух тяжелейших операций, под охраной. Вы знаете что-нибудь об отношениях вашего сына и Щербаковой? Ведь они вместе учились в школе? Говорят, дружили?
   — На сколько мне известно, она бегала за Михаилом, а он просто подтягивал её в учёбе. Так сказать, жалел… То, что они встретились вновь, случайность. Вот такая несчастливая, горькая случайность… Месть отвергнутой твари лёгкого поведения, мягко сказать…
   — Вы считаете, это было поводом расстрелять восемь человек?
   — Конечно… Остальные просто попались на пути… Эти нищебродки вешаются на шею доверчивым порядочным мальчикам, а потом, в случае неудачи… В общем, я надеюсь, она получит высшую меру!
   Илья обратил внимание, что дальше по коридору на небольшом комоде, задрапированном чёрной тканью, стоял портрет улыбающегося молодого человека. Рядом с фото — ваза с живыми цветами.
   «Интересная женщина… Мать… Портрет поставила, одела траур с бантиками… Вчера похоронила сына… Но ни слезиночки… и, похоже, макияж…» — прощаясь и уходя подумал следователь. После он объехал родственников остальных пострадавших: ничего особенно-нового не узнал, всё одинаково.
   — Илья Иванович! — окликнул дежурный входящего в здание полиции следователя, — тут вас дожидаются!
   Рядом с дежуркой стоял тот самый Виталик, к которому он так и не попал из-за перевернувших всё событий.
   — Сам пришёл? Ну, что ж? Пойдём.
Илья пригласил пацана в кабинет.
   — Илья Иванович… Вот… -произнёс пацан и протянул недешёвый смартфон.
   — Что? Опять? А что в этот раз случилось? Сам пришёл, принёс телефон… Неужели совесть проснулась?
   — Илья Иванович, вы, может, не знаете, но у моего отца достаточно денег, чтобы платить за мои и свои развлечения… Я хочу, чтобы он платил! Но пришёл я не по этому… Смотрите, — он взял в руки телефон, пощёлкал пальцем по экрану и, включив видео, подал следователю.
Илья молча смотрел на экран. То, что там происходило было ужасно… И, главное, он узнал главную героиню съёмки.
   — Где ты это взял? Ты знаешь людей из этого видео?
   — Телефон я в понедельник с утра нашёл у Юридического техникума, — чуть покраснев, сказал Виталик, но, увидев строгий взгляд следователя, решил признаться, — Ну, ладно… Он торчал из кармана куртки охранника. Он почти выпал! Ну, разбился бы экран! Жалко же! А на видео та девушка-стрелок, которую после по телику показывали. Я её знаю, она живёт на нашей улице. Она, конечно, старше. И на меня не смотрит. А вот тут, видите, камера переключилась на фронтальную и видно, кто снимает.
   Илья снова включил видео и, действительно, появилось лицо вахтёра техникума. Тот самый Кловак, которого он обнаружил первым в то утро у здания.
«Получается такая картина: Виталик, проходя в школу, идёт у входа в техникум, видит курящего за колонной вахтёра-охранника, у которого из кармана незаметно вытаскивает телефон. Пацан поспешно уходит. А в это время приходит Щербакова. Она у входа стреляет в охранника, больше здесь никого не было. Дальше она проходит в аудиторию, где уже все сидят на своих местах. Она расправляется с остальными. И в это время он, отъехав от дома Виталия, успевает забежать и остановить её двумя выстрелами…»
   — Ну, что ж, спасибо, что нашёл в себе смелость и принёс «находку». Теперь мотив понятен. Можешь идти. Ещё раз, спасибо.
   — Илья Иванович, а это может помочь как-то Эле?
   — Пока не знаю, Виталий. Это решаю не я, а суд. Передам на экспертизу, а там видно будет.

   Элька проспала до вечера. Только недавно она переживала за маму, получала «задания» от куратора, общалась с преподавателем и следователем… А теперь… А теперь она не хотела жить… Ей казалось, что такое невозможно будет забыть, простить, стереть из памяти… как будто и не было… Она понимала, что идти с этим в полицию бесполезно. Ведь она сама поехала с этими нелюдями в лес, она сама выпила предложенный ей алкоголь… Девушка так же понимала, какой позор испытают её родители… Она поняла, что в этой ужасной истории наказаны будут не настоящие преступники, стадо зверей, а она… Она будет до конца дней прятать стыдливо глаза. Она никогда теперь не сможет никому доверять… Она не сможет никого полюбить… А, следовательно, у неё не будет ни семьи, ни детей… Жизнь закончена! Мало того, что издевались и насиловали… Ещё и видео сняли… И выложили его в сеть… Нет! С этим жить она не будет! Но просто так, порезать себе руки и лечь в ванную, как она представляла раньше, она не может! Не хочет! Они должны заплатить!
   Запив стаканом воды несколько обезболивающих таблеток, Элька прошла в спальню родителей. Открыв ящик прикроватной тумбочки, она достала из него небольшую связку ключей. Перейдя в противоположную часть комнаты, отодвинула картину на стене и открыла сейф. Здесь лежали разные документы, коробочка с деньгами, отцовы награды. Офицер Российской армии Щербаков не рассказывал о своей работе. Никогда дочь не слышала о его командировках, о его подвигах, о ранениях… даже о его болезни она толком ничего не знала…
   Наконец девушка из самой глубины сейфа достала то, что искала: чёрную лакированную «шкатулку», как она её называла. Открыв её, достала отцов наградной ПМ и коробку патронов.

   — Илья Иванович! Как вам удалось найти такой ценный смартфончик? — удивлённо воскликнул эксперт в трубку, — Результат экспертизы я вам отправил. Ну а на словах скажу, что во-первых: именно эта камера снимала этот ролик. То есть это и есть первоисточник, с которого запись была распространена. Во-вторых: там подобная запись не одна… Помните, месяца три назад девчонка молодая, что из реки выловили? Да, та самая, со следами насилия… Правда, запись пытались удалить, но нам удалось её восстановить. Так что, этот телефон принадлежит преступнику… Помимо этого там ещё и фото разные… Прям, извращенец какой-то… От некоторых волосы на голове поднимаются… Если бы его не застрелили, то сел бы лет на двадцать минимум…
   Илья убрал свой телефон в карман куртки и на мгновение задумался. По коридору конвой сопровождал задержанного. Что-то знакомое показалось в его одежде, может, осанке… Из кабинета выглянул Сергей Левченко.
   — Сюда заводите! — крикнул он охране. Илья подошёл следом за конвоем к Левченко и спросил:
   — Кого это привели? Чем знаменит?
   — А! «Куратора», так называемого взяли по делу о самоубийствах подростков. У него там целая сеть была! Представляешь? Они все эти случаи снимали и в интернете продавали. А этот, — Сергей махнул головой в сторону задержанного, — сценарии писал, придумывал для детей «способы ухода». Если подросток сам отказывался прыгать с крыши или резать вены, они это сами с ним делали и инсценировали суицид.
   Илья ещё раз взглянул на, повернувшего в это время голову, преступника. Ну как он мог сразу не узнать? Высокий рост, почти белоснежные волосы, презрительный взгляд сверху и холодные голубые, как мёртвые, глаза, глядящие на вас из-под очков, как на грязь…

   В понедельник Элька проснулась рано. Да она почти и не спала в эту ночь. За окном было ещё темно. Девушка нагрела чайник и налила себе кофе. Не смотря на то, что она задумала, на удивление, руки её не тряслись, не дрожали колени… Взглянув в зеркало, увидела в отражении какое-то сильно повзрослевшее, чужое лицо, с болячкой на разбитой губе. Волосы, ещё вчера доходившие до пояса, сегодня только длинной чёлкой закрывали пол-лица, на затылке были коротко обрезаны. На переносице и чуть выше бровей пролегли две складки морщин, которых раньше не было.
   Одев купленный недавно, чёрный спортивный костюм, состоящий из штанов и толстовки с большим капюшоном, Элька, так же, обула новые белые кроссовки. Запив остатками кофе горсть «обезболов», накинула на плечи рюкзак, на голову капюшон, закрыв дом, положив ключ под коврик, она отправилась в техникум. В рюкзаке у неё сегодня не было тетрадей и книг… Там, завёрнутый в широкий вязаный шарф, лежал отцовский пистолет, заряженный восемью патронами. По одному на всех. «А меня и так в живых не оставят…»
 

   У входа было безлюдно. Только у дальней колонны маячила фигура охранника, курившего сигарету. Элька сняла с плеча рюкзак, достала из него пистолет и взяв его в руку, накрыв сверху пустым, теперь уже, рюкзаком, подошла спокойным шагом к колонне. Она знала, что сегодня на вахте Кловак. Подняв на него глаза, увидела его удивлённое лицо.
   — Оклемалась, значит?
Разговаривать с ним не хотелось. Не было тех слов, которые бы она хотела сказать этому мерзкому уроду… Поэтому, Элька молча сняла рюкзак с руки и без промедления выстрелила ему прямо в грудь. Недокуренный бычок выпал из его руки и скатился по ступенькам к её ногам. Не было ни крика, ни последнего вздоха, как в кино бывает… Охранник просто сел, прислонившись спиной к колонне и опустил вперёд голову, как будто человек просто присел на ступеньку отдохнуть… Его расстёгнутая форменная куртка чуть съехала на бок и прикрыла небольшое кровавое пятно на груди. Элька отвернулась, подбежала к газону и её стошнило на траву.

   Сегодня день практики, поэтому большинство студентов не приходит в техникум: они расходятся по рабочим местам, где их обучают, непосредственно, их будущей профессии. Но Элькина группа сегодня собралась в аудитории на первом этаже для подготовки «Осеннего бала», который всегда устраивает администрация в конце ноября.
   Элька беспрепятственно прошла к аудитории. Где-то в глубине души она хотела, чтобы её остановили… А, может быть, и нет… Но в коридоре никого не было. Был слышен только шум и смех из-за единственной приоткрытой двери. Она подошла ближе и услышала голос Михайлова:
   — Ну вы много потеряли, что не остались с нами! Дождя испугались, родителей вызвонили! А дождя так и не было… А весело было! А уж как нас наша недотрога развлекла! Видео смотрели? Как «нет»? Вот смотрите…
   Элька встала на пороге и бросила на пол уже совсем не нужный рюкзак. Смех утих. Все увидели оружие в руке изуродованной девушки. Она сняла с головы капюшон и обвела всех взглядом, поняв, что «та самая компания» стоит слева в полном сборе. Остальные, кого на пикнике не было, в глубине аудитории справа. Оценив, насколько это было возможно, обстановку, Элька убедилась, что не должна задеть невиновных. Тишина напрягала. Кто-то в задних рядах пытался набрать номер в телефоне… Странно, что никому не пришло в голову в этот момент включить камеру…
Первый выстрел достался Михайлову, который попытался улыбнуться и сделать шаг вперёд… Не успев произнести не звука, он рухнул на колени и, закатив глаза вверх свалился лицом в пол. «Прям, как меня, лицом в грязь, в грязь…» — Элька вспомнила в этот миг фрагмент видео, где он улыбаясь, подошёл к ней с шампуром… Глаза девушки наполнились слезами… Она, не двигаясь с места, снова подняла руку и снова выстрелила, уже почти не глядя… Ещё один из компании упал за стол, крича от боли и страха. Только сейчас началась настоящая паника: студенты прятались за столы, кто-то подбежал и пытался открыть окно, ведь выход из помещения был один и он был заблокирован стрелком… Элькой… Ещё выстрел: теперь упала та, что плевала в лицо… Ещё… и ещё… Элька закрыла глаза и продолжала стрелять в сторону компании пока не закончились патроны. Вдруг резкая боль в ноге заставила упасть и саму Эльку… Ещё один выстрел уложил её на пол у порога. Падая, она чувствовала, как в животе разливается горячая кипящая лава боли… «Смерть… Вот она какая…» — мелькнула последняя мысль в потухающем сознании девушки… Последнее, что она слышала, было звуком приближающейся многократной сирены «скорой помощи»…
 

   — «Мама! Мамочка!!! Не уходи! Не бросай меня! Пожалуйста!!! Пожалуйста…»

   Элька открыла заплаканные, опухшие от слёз и сна, глаза. В открытое настежь окно светило яркое, по-утреннему ласковое солнце. Лёгкий ветерок нежно колыхал цветастую в розочках занавеску. Повсюду стоял запах маминых вкуснейших блинчиков.
— Эля! Ты что кричишь? Приснилось что?
Раиса подошла к дочке и, погладив по её длинным светлым волосам, обняла и поцеловала в щеку.
— Вставай, красавица! Завтрак готов! Ты забыла? Сегодня папа из командировки приезжает! Всё! Выходит на пенсию! Теперь мы всегда будем вместе!