раскол

Глава из документальной повести "БЕСЫ В КРАСНОЙ ГОСТИНОЙ"


В Краснодар на совещание руководства Верховного совета, руководителей республиканских, краевых, областных Советов помимо Руслана Хасбулатова летели и его три заместителя: Сергей Филатов, Владимир Шумейко, Юрий Яров. Обычно на подобные мероприятия приглашали и главного редактора "Российской газеты". Так я оказался в одном служебном самолете вместе с руководителями парламента.
 
Самолет не был приспособлен для длительных перелетов и работы. В нем было три салона: в первом, сразу за кабиной пилотов, похожим на обычное вагонное купе с двумя полками и столиком, размещался Хасбулатов; во втором, примерно раза в три большим по размеру, с диваном и столом, его ближайшие помощники; в третьем, весьма скученном из-за близко установленных друг к другу кресел, размещались секретари, технические работники, журналисты.

Разговор в Краснодаре шел о том же: о причинах жесткого противостояния властей и о том, как его преодолеть. Было принято заявление, выдержки из которого будут приведены ниже.

Возвращались из Краснодара дня через два. Во втором салоне были два помощника Хасбулатова, Филатов, Шумейко, Яров и я. Минут через 20 после взлета заместители неожиданно, но дружно, поднялись и направились в купе Хасбулатова. Филатов, проходя мимо, задел меня коленом, подмигнул и произнес фразу, которая очень встревожила меня: «Пошли в бой».

Здесь я, наверное, должен пояснить, что собой представляли эти люди.
С Филатовым я сошелся в то время, когда он, народный депутат РСФСР, был назначен секретарем президиума Верховного совета. Это техническая должность, но, тем не менее, значимая: через него проходили все вопросы, выносимые на обсуждение президиума, а затем и на сессии Верховного совета. Я в нем был заинтересован, поскольку имел доступ ко многим документам, которые давали много информации, полезной для газеты. Можно сказать, мы подружились.

Жили мы тогда в правительственном дачном поселке Архангельское по Калужскому шоссе (там же были дачи Ельцина, Хасбулатова, некоторых министров), в выходные дни встречались за одним столом (то он с супругой бывал у нас в гостях, то мы у них). Обильных возлияний Филатов не любил, ограничивались двумя-тремя рюмками. Часов в восемь вечера супруга торопила Сергея Александровича. Как-то я попытался их задержать, но Галина (жена Филатова) со вздохом сказала: никак нельзя, мне еще часа два с ним возиться. Оказалось, он страдал от обильной перхоти, и жена его раз в неделю чем-то обрабатывала. (У Сергея Александровича, действительно, благородная густая седина, намекающая на ум и даже мудрость, так что грех не позаботиться о ней).

 Встречались мы чуть ли не каждый день и в стенах парламента, пили в его комнате отдыха кофе. Когда он стал первым заместителем Хасбулатова, ездили в Германию, в окрестности Москвы. Филатов нередко был со мною откровенен, но до конца в свои мысли не допускал. Но я заметил, что он старается приблизить меня к себе. Одно время заместители Хасбулатова даже устроили эдакое "соревнование" в приглашениях в зарубежные поездки. Но мне заграничные вояжи, откровенно говоря, порядочно поднадоели, да и, слава богу, сообразил, что к чему.

И все же основным препятствием к более тесным контактам с Филатовым служило другое: я всегда был в отчаянии, когда пытался поговорить с ним на важные темы. В своих суждениях он был настолько банален, что от бесед с ним сводило скулы. Раз в месяц-два ему надо было объявиться на страницах газеты (все же первый заместитель!), но добиться от него свежей мысли, оригинального подхода к той или иной проблеме было просто невозможно. Я даже побаивался направлять к нему сотрудников газеты: ведь тут же обнаружится серость - пусть уж я один буду знать об этом его несчастье.
Но, как позднее выяснилось, Сергей Филатов обнаружил таланты в другой сфере - в подковерной борьбе.

О Ярове я мало что могу сказать. Это разумный, надежный человек, который умеет служить сильной власти. Мне кажется, он всегда боялся свободы выбора. Вжившись в какую-то систему, он с большой неохотой меняет ее. Он и лоялен к начальству, и в то же время не заискивает перед ним. Самое же главное его положительное качество – неамбициозность. Он как бы с детства выбрал себе среднее место и не претендует на большее. Поэтому в глазах власти - надежен. Думаю, он скрепя сердце шел в самолете к Хасбулатову, как оказалось, "на разборки".

Шумейко – это, прежде всего, пышущий здоровьем и мужской силой человек. Конечно, он никакой не политик, и жаль, что ему никто не посоветовал держаться от нее как можно дальше. В нем так много нормальной природной жизни, так много легкомыслия, здорового цинизма и юношеской задиристы, что пытаться совместить эти прелестные качества с серьезной политической работой в качестве заместителя председателя Верховного совета было бы равносильно попытке объединить характеры Дениса Давыдова и фельдмаршала Кутузова. Видная внешность, некая даже смазливость, всегдашняя веселость и готовность в любое время рассказать и выслушать анекдот понудили бы наблюдавшего за ним человека искренне сожалеть, что такой человек попался на политическую удочку, тогда как ему подходит роль вечного комсомольского вожака областного разлива.

Кажется, он был и трусоват. Во всяком случае, рассказывали, что когда меня в сентябре 1993 года (после издания знаменитого указа № 1400, но еще перед пальбой по парламенту) Черномырдин своим распоряжением отстранил от должности главного редактора, то, якобы, эту весть в редакцию поручили отвезти Шумейко, тогда вице-премьеру и министру печати, но тот, узнав по дороге о собрании редакционного коллектива, посвященном этому вопросу, повернул обратно. Так что бумагу с распоряжением Черномырдина привез фельдъегерь и уже после физической расправы над парламентом.

Вот эти люди и направились к Хасбулатову. Пробыли они там, если   не изменяет память, минут 15-20. На другой день я узнал, зачем ходили: заместители предложили Хасбулатову уйти в отставку. Последующие события показали, какой ответ они получили.

Через день-другой состоялась наша встреча с Филатовым. Я в мягкой форме начал его убеждать, что менять в настоящее время руководство парламента означает ни что иное, как согласиться с экономической политикой Гайдара. Выразил удивление тем, что еще недавно все они дружно вместе с председателем парламента противостояли этой политике. Что изменилось?

«Хасбулатов нас обманул», - сказал Филатов. - Мы, действительно, против политики Гайдара, но Хасбулатов, возбуждая нас против нее, преследовал личные цели. Какие? По версии Филатова, Хасбулатов трижды ходил к Ельцину и выпрашивал пост председателя правительства. В первый раз Ельцин ответил, что он, Хасбулатов, нужен ему в парламенте. Дескать, только вы, Руслан, можете сдержать этих бешеных народных избранников. На вторую просьбу Ельцин промолчал. А на третью ответил отказом. После чего Хасбулатов якобы и открыл прямой огонь по правительству Гайдара, а косвенно и по Ельцину. Южный человек, обиделся. И нас подставил.
 
Для меня эта версия была и неожиданной, и неправдоподобной. Я рассуждал так:зачем второму (реально) человеку в России желать стать третьим? По действующей тогда конституции председатель Верховного совета через решения Съезда мог не только больно ужалить самого президента, но и отстранить его от власти. Тут, кстати, не было противоречия, правовой "несправедливости". Да, президент избирался всем народом (всенародно избранный ты наш!), но ведь и Съезд (коллективный орган) избран всем народом. И, думается, логично, когда, в случае их противостояния, скорее коллективный орган может, (естественно, за дело и строго в соответствии с процедурами) отстранить от должности президента, а не наоборот. Все-таки труднее себе представить самодуром коллективный орган в количестве тысячи человек, чем одну личность. И примеров в подтверждение этому в истории тьма-тьмущая.

Далее я рассуждал так: Хасбулатов и впрямь мог предложить себя на пост председателя правительства, но в таком случае он должен был руководствоваться другими намерениями. Видя последствия губительной политики Гайдара, он мог сказать Ельцину: Борис Николаевич, эта политика смертельно опасная для страны, надо ее менять. На что Ельцин (у них тогда были еще нормальные отношения) мог дать ответ, подобно тому, какой дал в свое время Сталин: у меня других «писателей» нет. Ну, давайте, мог сказать Хасбулатов, я возьмусь за это дело. По каким-то причинам - и можно себе представить, по каким именно - Ельцин не стал этого делать. Когда же Верховный совет и Съезд усилили давление на правительство (Ельцина еще оберегали), возникли первые признаки конфликта.

Стало ясно, что Филатов, Шумейко, Яров или сразу все вместе, или по отдельности прошли обработку в ельцинском окружении и имели обстоятельные беседы с самим Ельциным. Ясно было и то, что он что-то им пообещал, в первую очередь, трудоустройство. И не только им, но и всем депутатам, которых они поднимут на бунт против Хасбулатова.

С этого времени начался раскол в Верховном совете. Кто оказался в оппозиции Хасбулатову? Это, в первую очередь, «безработные" депутаты. Ведь многие народные депутаты России, в основном, трудились на своих прежних местах в своих областях, краях, республиках, наведываясь в Москву только на время работы съездов. На постоянной основе работали члены Верховного совета, примерно пятая часть от всех народных депутатов. "Безработные" депутаты – это те, кто, не будучи членом Верховного совета, тем не менее оставили свою прежнюю работу, постоянно жили в гостинице в Москве, приписаны были к комитетам Верховного совета, получали денежное довольствие, участвовали в заседаниях сессий Верховного совета и даже его президиума, правда, с правом совещательного голоса. Но рта им никто не закрывал, и они-то, как правило, бузили. Их было порядочно, наверное, человек двести, и вот эти "люмпен-депутаты" составили   боевую   команду Филатова и Шумейко, которые в конце 1992-начале 1993 года получили высокие должности в администрации президента и в правительстве. Филатов стал руководителем администрации президента, Шумейко – первым вице-премьером правительства. Они-то вместе с окружением Ельцина спланировали и реализовали план развала парламента путем изъятия из него депутатов в исполнительную власть.

Я размышлял тогда (и этому можно найти свидетельства в "Российской газете" тех лет) над действиями Ельцина. Казалось бы, он, как президент страны, взявший на себя ответственность за страну в поворотный момент ее истории, обязан был укреплять парламент - главный, если не единственный в условиях отсутствия сильных партий, форпост   нарождавшейся      демократии.   А   он, напротив, наотмашь бил по нему. Исход десятков, а потом и сотен депутатов из парламента и формально, и фактически не просто ослаблял, но и делал парламент нелегитимным, поскольку на место убывающих должны были прийти новые депутаты, а это означало новые выборы во многих десятках округов. К тому же депутаты грозили не просто уйти, а делали это с шумом, визгом. Заседания Верховного совета нередко превращались в хорошо спланированные ими склоки, шоу, после чего они с удовольствием и восторгом обменивались впечатлениями о срыве заседания, о том, как сегодня «досталось Хасбулатову».

Сценарий истощения парламента, внесение в его работу хаоса набирал силу. Как-то часов в одиннадцать вечера, когда я подъезжал уже к дому, в машине раздался звонок. Помощник Хасбулатова сказал, что тот просит меня срочно приехать. Развернул машину. Хасбулатов в кабинете был один. На столе бумаги, чашка с недопитым кофе, многочисленные трубки, которые так любили обыгрывать в газетах и на телевидении, намекая на схожесть Хасбулатова со Сталиным. Ничего глупее выдумать мои коллеги не могли: ребенком вместе с матерью Хасбулатов был вывезен в Казахстан по велению Иосифа Виссарионовича и, конечно, трудно вообразить, что он боготворил вождя, поступившего с его родителями и чеченским народом так сурово.
Хасбулатов поднялся и жестом пригласил в комнату отдыха. О чем-то несущественном спросил. Потом с глубоким вздохом сказал: "Как много предательства..." Я, конечно, все понял. Сказал: "Крепитесь. Вы можете быть уверены в "Российской газете", пока я там главный редактор". Он быстро взглянул на меня, и я увидел в его глазах и недоумение, и недоверие, и чуть-чуть надежды. Помолчав, он повторил: "Я не мог себе представить, что так много может быть предательств".

 Хасбулатов к тому времени буквально почернел от бессонницы, кофе, табака. На одном из заседаний Верховного совета он, подходя к столу президиума, заметно пошатнулся и, наверное, упал бы, если бы его не поддержали. Депутат из Кемерово, кстати, врач, истошно заголосила: «Да он наглотался наркотиков»! На следующее утро газеты охотно подтвердили «диагноз». Хасбулатова с высоким давлением госпитализировали. Переутомление. В больнице он провел, кажется, неделю.


ЦИТАТА. Заявление участников Всероссийского совещания руководителей республик, краев, областей и национальных автономий в Краснодаре, «Российская газета», 19 мая 1992 год. Принято 15 мая в Краснодаре. Печатаются фрагменты.


Совещание рекомендует Верховному совету Российской федерации и Правительству Российской Федерации осуществить на согласованной основе срочную корректировку экономической реформы с учетом решений шестого Съезда народных депутатов России, специфики и состояния производства, конкретных регионов, других территориально-административных районов. Но проводить их надо не революционно-разрушительными, а комплексными созидательными методами, не допуская дальнейшего ухудшения социально-экономического положения людей.

Как было подтверждено на шестом Съезде народных депутатов, нужны предельно конкретные, согласованные действия Президента и Председателя Верховного совета страны, парламента и правительства. Мы реально видим, что время, отпущенное на созидательные реформы, заканчивается, доверие народа фактически исчерпано. А без этого никакие преобразования невозможны, какой бы властью высшие органы государства и их лидеры ни были наделены. Пора это понять всем. Пора прекратить искать в родном Отечестве противников. Президенту и парламенту нужно …отмежеваться от тех групп политиканов, которые на протяжении ряда лет специализировались лишь на разрушении общества и не в состоянии стать на позиции созидания.

Работая непосредственно на местах, испытывая на себе настроения людей, мы видим реально: если Верховный совет, Президент, Правительство не будут стремиться к единству действий, консолидации различных политических сил, если не будут осуществлять согласованную экономическую политику в интересах народа и стабилизации социально-экономического положения, если законодательная и представительная власти будут подвергаться остракизму и не будут решительно остановлены  те силы, которые стремятся к разрушению единства Российского государства, - народ откажет в доверии нынешним лидерам всех уровней. Пора всем нам прекратить искушать судьбу, играть судьбами людей, навязывая им бесконечные референдумы и бесплодные дискуссии.