Лотерея

               
Николай устало шёл после ночной смены и впервые решил купить лотерейный билетик. Купил, да и сразу позабыл о нем: много неприятного было в последние дни.
Дома Николай съел жареную картошку с грибами, выпил полстакана водочки с бальзамом, закусил хрустящим малосольным огурчиком и заснул крепким сном.
Проснувшись лишь вечером, когда недоброе осеннее солнце уже спряталось, Николай решил было поужинать, но вдруг вспомнил про лотерею: «Ерунда все это, жульничество, но надо проверить. Хоть билет отыграю, может». И снова тяжелые чувства овладели им.
Нельзя сказать, чтобы Николай часто поддавался грусти, скучал или обижался на несправедливую жизнь. Но в последнее время он переживал какое-то тревожное ощущение резких перемен в жизни. «Помру, что ли, скоро?!» - пытался он объяснить это состояние. Каждый день оно давало знать о себе, невидимой паутиной окутывая сердце и душу и держа в напряжении. Николай давно привык к своей размеренной и тихой жизни, дерзкие юношеские мечты утонули уже в серой рутине, и что-то резко менять теперь ему не совсем хотелось.
Наспех перекусив, Николай оделся и вышел на улицу. Уже начались сумерки, дул холодный ветер, стирая из памяти нежные летние деньки. Небо таинственно чернело, а клочья облаков плыли по нему в сторону заходящего золотого вечернего солнца. Свежий пряный воздух невольно заставлял думать о скорой зиме.
Дойдя до лотерейного киоска, Николай постучал в закрытое прозрачное окошко, чем очень разозлил продавщицу. Грузная женщина недовольно посмотрела на Николая, что-то пробормотала, но все же открыла окошко.
- Чего тебе? Закрылись мы уж! – рявкнула женщина.
- Мне билетик бы проверить. Быстренько. Да и до закрытия вашего еще пять минут – робко ответил Николай, несколько опешив от такой неприветливой женщины.
– Эк тебе не терпится! Завтра дня нет что ли? Давай свой билет…
Николаю совсем не хотелось сейчас спорить и ругаться. Хорошо выспавшись, Николай чувствовал приятное умиротворение.
- До седых волос дорос, а все веришь в сказки. Я уж сколько лет работаю: никто еще миллионов не выигрывал – продолжала ворчать продавщица. – Вот проверим сейчас и узнаешь как деньги на ветер выкидывать.
Николай невольно посмотрел на витрину киоска, небрежно обклеенную лотерейными билетами, обещавшую каждому стать миллионером. Откуда-то неприятно пахло недавно подогретой едой. Редкие прохожие, наслаждаясь осенним вечером, неспешно спускались к реке. Николай тоже хотел было пойти вслед за ними, как вдруг снова услышал противный голос продавщицы:
- Что-то я не пойму тут ничего, что происходит. Система сбивается, виснет, но показывает, будто выиграл миллиард ты, суперприз то есть. Подожди-ка чуток, я еще перепроверю еще хорошенько.
Жар ударил вдруг в голову Николая. От волнения он растерялся. Он внимательно смотрел на раскрасневшуюся вместе с ним продавщицу, которая показалась ему теперь и не такой свирепой, как раньше.
- Батюшки, да вы и вправду выиграли! – еще сильнее ошарашила Николая подобревшая и ставшая вежливой женщина. – Что же делать-то теперь?! Может, вам утром…
Николай, не дав ей договорить, ловко просунул руку в окошко, выхватил билет и быстро пошел вниз к реке.
Самые разные мысли и идеи наполнили голову Николая, будто муравьи в лесном муравейнике. Осознание того, что теперь он сказочно богат, распространялось приятным теплом по всему телу. Все вокруг преобразилось, заблестело самыми светлыми красками. Даже попадавшиеся иногда по пути старые нежилые бараки казались теперь милыми и игрушечными.
Очень быстро и незаметно для себя Николай очутился у Волги. В наступивших сумерках широкая лента ее почернела и, сливаясь с бездонным безоблачным небом, уходила в мрачную бесконечность. Лишь показывавшаяся время от времени пена от небольших волн, металлическим светом блестевшая от точек звезд и городских фонарей, говорила, что где-то здесь тихо, безмятежно, но уверенно течет река.
Встав у парапета, Николай слепо смотрел вдаль и пытался совладать со своими жгучими, чувствами радости и появившейся теперь тревоги. «Что же делать-то мне теперь? Ведь не шутка это? Нет! Вот получу я все эти деньги и уволюсь к черту с этой поганой работы. Но ведь начнут расспрашивать: почему, куда да зачем? Что ж я скажу им тогда?».
Николай вдруг оглянулся, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Чуть поодаль, на противоположной стороне дороги шла эффектная блондинка и смотрела на его озорными, но нежными глазами.
«Чувствует, видать, стерва, что я теперь миллиардером стал – вот и пялится» - подумал Николай, отвернулся и стал снова смотреть в гладь реки. – Узнают про меня – придется привыкнуть к таким вот взглядам. Родственники - спиногрызы, которых век не видел, сбегутся и ныть начнут: дай, подай – потом отдам! А ведь, черти, и убить могут».
Беспокойные мысли утомили Николая. Он решил подняться, пойти домой и спрятаться от всего. Стало уже совсем темно. Улицы опустели, тихий шелест деревьев приятно расслаблял и навевал тоску. Выйдя на главную площадь, Николай собрался было свернуть на главную дорогу, как вдруг заметил совсем юную девочку. Она  стояла под навесом у входа в краевой музей и заметно дрожала от холода. Серое изношенное пальтишко, темные мешковатые штанишки и холодные туфельки уже издали привлекали к ней сочувствующий взгляд.
- Что случилось? – спросил ее Николай. – И чего это ты стоишь-то тут в холод?
Девочку только сейчас заметила подошедшего Николая. Она вздрогнула, медленно подняла грустные заплаканные глазки и жалостливо посмотрела на него.
- Я бы в другое время не просила бы, дяденька. Маменька моя болеет сильно, умирает, денежки нужны очень на лекарства и вообще… Вы бы… - девушка всхлипнула, присела и охватила руками колени и тяжело зарыдала.
Еще никогда Николай не испытывал такой жалости и стыда. Этот маленький беззащитный серенький комочек вызвал  у него неиспытанное еще отцовское чувство. Ему вдруг захотелось защитить эту милую девочку с худенькими беленькими ручками, маленькими пальчиками и светлой головкой от этого грубого, черствого мира, сделать ее самой счастливой.
- Ну, что ты? Что ты? Не плачь! Пойдем я тебя накормлю. Незачем тебе здесь стоять. Не поможешь ты так себе.
Николай взял ее за слабенькую ручку  и неспешно повел по косогору в сторону своего дома. По обе стороны от дороги стояли друг за другом старые деревянные домики. Лишь в окнах некоторых из них горел рыжий тусклый свет. Чувствовалась, что люди там тихо и уютно готовятся ко сну, чтоб завтра снова свежо встретить новый рабочий день.
Девочка успокоилась и, чуть отставая, молча шла, словно тень. Изредка Николай оглядывался и смотрел на кукольное веснушчатое личико девочки: «Какая маленькая и несчастная! Бывает же такое! Видать, Господь-батюшка испытывает меня теперь: каким я стану - черствым сухарем, жадиной или останусь тем же или даже лучше? А ведь я ничего плохого в себе не чувствую. Вот и бедолагу эту заметил…еще вчера бы мимо прошел». Жалость приятными теплыми ручейками растекалась по душе Николая, вызывая непередаваемое ощущение благодати.
Скромный домик Николая неприветливо встречал его и гостю, отражая в мрачных окошках золотой блеск уличных фонарей. Подъездная дверь от ветра противно скрипела, а луна, любуясь собой в зеркале большой лужи, холодноватым светом освещала обшарпанный белый фасад.
Дома Николай налил девочке крепкий горячий чай, сделал бутерброды, подогрел густой картофельный суп, больше похожий на жаркое.  Девочка неуверенно и медленно кушала то ли от стеснения, то ли от удовольствия. Время от времени она поднимала добрые глазки и смотрела на бедную домашнюю обстановку Николая. Видимо, пожелтевшие обои, старая неказистая мебель быстро вытеснили зажатость девочки, она заулыбалась, но еще не решалась заговорить первой.
- Ну, расскажи-ка о себе! Как зовут-то тебя? – спросил Николай, сев за стол напротив. – Смотрю я на тебя: экий ты аленький цветочек! Маленькая, а такая уже несчастная.
- Ксюша я. Тринадцать годков мне. Маменька моя вот заболела сильно, помирает. Никого у нее больше нет, кроме меня. Вот я и хожу на площадь просить помощи добрых людей. Да не все понимают беду мою. Все подозревают что-то, волком смотрят, а кто ругать норовит.
Тонкий добрый голосок девочки приятно трогал сердце Николая. Он даже смутился и не мог поверить всему, что произошло за этот короткий, но такой насыщенный вечер. «Как же так могло случиться, что в свой самый счастливый день я встретил этого бедного ребенка? А ведь это промысел божий! Проверяет он меня. Загоржусь, то прогневается и снизошлет проклятие и несчастье. Да и зачем мне все эти  деньжища? Что с ними делать на старость лет? Жить нормально не смогу. Сопьюсь, а то и того хуже…». Вдруг Николай представил милую, добрую, бедную Ксюшу в красивом голубом пышном платье. Она больше не грустит и не плачет. Мама ее снова здорова и ждет ее в большом уютном доме. «Как же приятно сознавать, что ты стал счастьем для других!» - решил для себя Николай.
- Слушай, солнышко мое! Знаешь, а я сегодня выиграл в лотерею кучу денег. Вот шел домой и тебя случайно встретил. Ведь это не случайно, правда? Я вот дам тебе этот билетик, а вы с маменькой взамен него денежки получите. Хорошо? Только не потеряй!
Девочка смутилась. Глазки быстро-быстро заморгали,  а пухлые детские губки превратились в скромную улыбку благодарности. Хотя эта новость не сильно взволновала ее. После ужина, домашнего тепла она заметно хотела спать. Приятная истома растекалась по ее худенькому тельцу, смывала мысли о будущем и обо всем, что волнует детскую душу.
- Ты отдохни, поспи тут, а завтра утром к маме побежишь. – Николай уложил ее на мягкий диванчик в смежной комнате, накрыл теплым одеяльцем и вскоре услышал спокойное посапывание  спящего ребенка. «Пусть она ни в чем не нуждается теперь, а я буду помнить, что где-то в этом мире есть человек, которого я попытался сделать счастливым. Мало ведь кто поверит мне, если  кому расскажу об этом. Впрочем, не поверит только очень плохой человек!» - играл своими теплыми мыслями Николай. Он был счастлив, как никогда.
Утром, накормив девочку нежной манной кашей, Николай дал ей свой «золотой» билетик. Она спрятала его в скрытый кармашек и, попрощавшись, убежала домой, оставив Николая одного жить дальше, как и раньше.