Canto one

«I DON’T WANNA BE ABANDONED, I DON’T WANNA WASTE MY YOUTH»

    - Я - зяблик, я - снегирь, убитый влет внезапной тенью; синий переплет окна струится пеплом, стынет кровь, и если, оживая вновь и вновь, мы встанем утром зимним, злое море, скрывая нечто в каменном узоре… - заунывно читала вслух Лора, стоя перед камином с книгой в коленкоровом переплете. Томик, который она держала в своих руках, заключал в себя неоднозначную, полную отсылок к биографии автора поэму «Огненная бледность». Вадим Боков, великий гомериканский писатель, бежавший из коммунистической Элозии в начале позапрошлого века, после публикации своего необычайно скандального романа про малолетнюю проститутку проснулся мировой знаменитостью, и даже теперь, спустя двести лет со дня его смерти, творения эксцентричного гения пользуются спросом, живут собственной жизнью.
    Писклявый голосок моей низкорослой сводной сестры, облаченной в вычурный корсет с аляповатым париком на голове, бил по барабанным перепонкам и проникал в мозг. Проходя мимо нее, я поморщилась.
    - Анни, тебя только за Смертью посылать, - недовольно прогудела мачеха, пристально наблюдая за тем, как я опускаю на низенький столик перед ней поднос с чаем. - Пользуешься тем, что сеньора Мартинеса нет и задираешь нос, несносная девчонка!..
    Я молча разлила обжигающий напиток по пиалам и, выпрямившись, с гордо поднятой головой удалилась в свою каморку на первом этаже, прямо под лестницей, ведущей на второй ярус нашего особняка, самая большая комната которого, конечно же, была переделана под будуар новой жены моего отца. Ее две великовозрастные дочурки, скандалистка Эмма и помешанная на эзотерике Лора занимали оставшиеся две спальни.
    Папа, сколотивший свое состояние на продаже запрещенных веществ в начале восьмидесятых, после моего рождения создал сеть аптек «Змееносец», которая служила своеобразной ширмой: живущие в Стоунтауне «посвященные» знали, какое кодовое имя нужно сказать ушлому провизору, чтобы за приличную сумму получить флакончик с разноцветными драже, способными моментально унести вас за пределы Солнечной системы. Не так давно мистеру Мартинесу пришлось в срочном порядке покинуть родной город, поскольку за ним началась самая настоящая охота. Быть может, кто-то из недовольных качеством товара клиентов «случайно» проговорился, или же это вполне могли быть происки конкурентов.
    На протяжении последних трех месяцев в наш дом регулярно наведываются инспектора, пребывающие в полной уверенности, что мы знаем, где именно скрывается наркобарон. Новоявленная миссис Мартинес, положившая глаз на смазливого помощника следователя, уверяла, что ее супруг скрывается на черном континенте, в диких джунглях Хамфрики. Мои сводные сестры, не отличающиеся ни умом, ни сообразительностью, согласно кивали своими головками, подтвержая подкидываемую мачехой версию. Им также было важно произвести хорошее впечатление на юнца, который приглянулся их маменьке. До них до сих пор не дошло, что, когда единственного кормильца семьи Мартинес арестуют, наше имущество будет конфисковано, а сами мы окажемся на улице без гроша в кармане.
    Само собой, я держала рот на замке и разговаривать с представителями закона без ордера отказывалась наотрез, надеясь, что стерва-мачеха ошибается и папенька прячется где угодно, только не в Хамфрике, населенной по большей степени дикарями.
    Закрывшись в своей клетушке, я зажгла настольную лампу и села на кровать. Позавчера я видела, как вторая жена моего отца, прижав так приглянувшегося ей юного сателлита, сопровождавшего инспектора к своей могучей груди, пыталась выкрасть у бедолаги поцелуй. Бедный мальчонка вертелся ужом в ее заплывших жиром руках, что есть мочи пытаясь отвертеться от сочных губ зрелой, страдающей ожирением третьей степени, безвкусно одетой бабищи, которой в позапрошлом месяце стукнуло пятьдесят, и если бы я не дала о себе знать, эта беспардонная особа наверняка задушила бы бедолагу в своих объятиях.
    Признаться, иногда я чувствовала себя долбанной Синдиреллой, которя вынуждена терпеть общество новой пассии своего инфантильного папочки и ее двух донельзя избалованных дочурок, а порою мне казалось, что внутри меня затаился пафосный маньяк, готовый подмешать крысиный яд в питье своей очередной жертве. Обе версии никакой критики не выдерживали. Во-первых, в обиду я себя не давала и прислуживать миссис Мартинес и ее дубиноголовым девицам не собиралась, а чай принесла лишь по той причине, что отпустила Марту, женщину, работавшую у нас, на свидание с ее бойфрендом. Травить крысьяком мачеху и ее приблудниц также не входило в мои планы. Конечно, у нас с ними довольно-таки натянутые отношения, но ненависти к новым членам своей семьи я не испытывала. В конце концов, мой папа - живой человек и имеет право на собственное счастье. Он и так слишком долго был одиноким, оплакивая свою первую жену, мою мать.
    К слову, в каморку под лестницей я переехала добровольно, потому как бездельницы-нервотрепки Лорочка с Эммочкой с утра до ночи играют в до безобразия шумные компьютерные игры, а я, натура трепетная, творческая, как никто другой нуждаюсь в тишине и покое.
    Маменьку свою, умершую от тяжелой болезни, когда ее единственное чадо еще пешком ходило под стол, я почти не помнила: в моей памяти она осталась лишь призрачной птицей, кружащейся с тихим свистом в белоснежной метели, а вот по добродушному отцу, который и до недавних событий появлялся в собственном доме довольно редко, неделями и месяцами пропадая в так называемых «командировках», я скучала.
    - Тебе бы замуж выйти, - цедила сквозь зубы мачеха, тряся своими пятью подбородками. - Вон какая дылда вымахала. И кто ж тебя такую возьмет? Сисек нет, волосы как солома, косметикой не пользуешься…
    Эмма и Лора, с выбеленными по последней французской моде лицами, щеголяющие белоснежными лосинами и не снимающие со своих тумбообразных туловищ утягивающие бандажи даже ночью, выглядели по сравнению со мной, бесспорно, эффектно, но, на мой взгляд, уместней всего эти клоунессы смотрелись бы на арене цирка, нежели на приеме престарелой бриттанской королевы, которой позапрошлым летом стукнуло сто двадцать восемь лет. Интересно, эта сморщенная, похожая на подземного гнома старушенция когда-нибудь умрет, или она выпила эликсир бессмертия, а, быть может, заключила договор с самим Сатаной? Ее современницы, знаменитая первая леди Северной Гомерики Шэрон Бовэ-Кляйнедди уже давно нет в живых, годившаяся ей в дочери Марни Морион заснула вечным сном более пятидесяти лет назад, а эта старая ведьма все еще жива, будь она проклята!..
    Приглушив в себе неизвестно с какой стати поднявшуюся волну негодования на монаршью особь, я растянулась на мягком матрасе и, засыпая, лениво подумала, что если завтра господин Ларкин снова припрется в наш скромный особнячок и начнет донимать меня своими извечными вопросами, я пойду в сад и повешусь на первой же попавшейся веточке.



    На завтрак имели место быть панкейки, - Марта испекла внушительного вида стопку пышных гомериканских блинов и подала их с жидким шоколадом, клубничным джемом и кленовым сиропом. Эмма и Лора меланхолично желвали, запивая завтрак смородиновым соком, обсуждая предстоящий поход к пластическому хирургу. Девицы возжелали сделать липолифтинг: откачать жировые запасы с боков и вкачать их себе же в область бедер. С тех пор, как по телевизору стали крутить различные шоу с участием толстозадой Кендры Персимон, фигура а ля «песочные часы» стала дико популярной, - все девочки мира хотели во что бы то ни стало «отрастить» пышные ягодицы, сохранив при этом стройную талию.
    - Если ваш отчим не объявится, под скальпель вы, дорогие мои, не ляжете! - отрезала мачеха. - Все деньги, которые он оставил мне на хозяйство, я уже истратила.
    «Еще бы, - мрачно подумала я, отпив соевое молоко из фарфоровой кружки. - Прикупила себе колье с сапфирами за сто тысяч таллеров и сидит, напыщенная как индюшка».
    - Тогда мы продадим все твои цацки! - завизжала Лора. - Ты старая и некрасивая, тебе алмазы ни к чему!
    - Как ты с матерью разговариваешь, маленькая тварь?! - взвилась миссис Мартинес. - А ну брысь отсюда! Обе!
    Сестры, подскочив, выбежали из кухни, сверкая неоновыми колготками, а мачеха, тяжело опираясь о столешницу, поднялась на ноги и, не удостоив меня взглядом, обронила:
    - Мне сеньор Марино звонил вчера вечером, сказал, что хочет видеть тебя сегодня в своем офисе.
    - Помогу Марте с посудой и поеду в город, - ответила я, собирая столовые приборы и загружая их в посудомоечную машинку.
    - Если он сообщит тебе что-то о Рауле, сразу доложи мне, - скомандовала миссис Мартинес, оборачиваясь в дверях. - С представителями закона нужно сотрудничать, сама понимаешь. Ну получит твой папка лет десять, ничего страшного. Мы все будем дружно навещать его каждую пятницу.
    - Конечно-конечно, - выпалила я скороговоркой, украдкой переглядываясь с домработницей. Через полчаса я, на ходу застегивая пальто, оседлала велосипед и вырулила за ворота, а спустя минут сорок уже стояла в самом сердце Стоунтауна перед небоскребом «Уранус», в котором располагалась контора Алессио Марино, бывшего друга и соратника моего отца. На данный момент он, конечно же, считался добропорядочным бизнесменом, занимавшимся продажей элитной недвижимости, - все благополучно забыли что не так давно он был «пешкой» при могущественном мафиозо по имени Рауль Мартинес.
    Лифт бесшумно вознес меня на сорок пятый этаж. Длинноногая секретарша в обтягивающих бриджах из черной кожи, сдержанно поприветствовав, распахнула передо мной тяжелую дубовую дверь, и я оказалась в странной комнате, южная стена которой была совершенно прозрачной, открывая прекраснейший вид на Стоунтаун с высоты птичьего полета. Я заметила далеко на горизонте переливающееся под лучами утреннего солнца Эолово море, находящееся километрах в девяти от центра мегаполиса.
    Северная часть кабинета была украшена десятком разномастных зеркал, которые, отражая сияние нашего светила, сверкали осколками хрустальной мозайки, дробя пронизывающие комнату лучи на мириады золотистых искр. В центре комнаты располагался похожий на футбольное поле стол, за которым сидел лощенный тип лет сорока, набриолиненный как Элвис Престон, держащий кубинскую сигару во рту.
    - Давненько мы не виделись, радость моя, - пророкотал сеньор Марино. - Ты хорошеешь с каждым годом, Анни.
    - Спасибо, - потупившись, я скромно села на край предложенного стула.
    - Тянуть кота за хвост я не буду, - вальяжно изрек, откинувшись в своем кресле, мой собеседник. - Буду предельно краток. В общем, я могу устроить так, чтобы полиция оставила твоего папочку и моего старинного дружбанчика в покое. Только представь: он вернется в Стоунтаун и вы заживете как и прежде. Чудесная перспективочка, не так ли?
    Я подняла на него недоуменный взгляд. Мужчина, улыбаясь как объевшаяся сметаны мышь, резко встал и, обогнув стол, оказался за моей спиной. Его влажные руки легли мне на плечи.
    - Ты далеко не дура, и понимаешь, что бесплатного сыра не бывает, - прохрипел сеньор Марино, наклоняясь к моему уху. - Будь хорошей девочкой, и тогда с Раулем все будет в порядке…
    - Так это вы натравили на него полицию? - осенило меня. - Какой же вы негодяй, Алессио!..
    Я хотела вскочить, но сеньор Марино не дал мне этого сделать. Повалив на ковер, он навалился сверху, припадая своим пахнущим табаком языком к моей шее. Я, извиваясь, старалась отползти как можно дальше от него, но он крепко держал меня своими грязными лапами.
    - Ты станешь моей, сладенькая кисуля, - промычал он, теребя ремень своих брюк и раздвигая коленями мои ноги.
    Набрав в легкие побольше воздуха, я закричала что есть мочи. Алессио, отпрянув от меня, встал и спустив штаны вместе с бельем, ухмыльнулся:
    - Здесь отличная шумоизоляция, Анни. Если не хочешь отдаваться, то, так и быть, я разрешаю тебе ограничиться минетом. Хочешь сказать, что никогда раньше не делала этого? Брось, ничего сложного. Давай, открывай свой прелестный ротик пошире…
    Придерживаясь рукой за стену, я вскочила на ноги, размахнувшись, закатила мерзавцу оплеуху и бросилась к двери, но та оказалась заперта. Яростно дергая за ручку, я наблюдала, как на лице сеньора Марино блуждает нескрываемое удовлетворение. Садистичный ублюдок получал удовольствие, загоняя меня в угол.
    - Птичка не сможет вылететь на волю, какая жалость, - заулыбался подонок, сбрасывая с себя пиджак и расстегивая пуговицы на рубашке. - Не хочешь по-хорошему, значит? Ну сейчас ты у меня запоешь, соловушка.
    Он ткнул меня кулаком в живот и когда я, охнув скорее от неожиданности, чем от боли, согнулась пополам, швырнул на стоящий неподалеку диванчик и принялся, урча, сдирать с меня одежду. Понимая, что силы мои на исходе, я умудрилась-таки заехать локтем ему в пах, и когда он с воем отскочил от меня, вытащила из кармана мобильный и, быстро набрав номер службы спасения, просипела в трубку:
    - Меня хотят изнасиловать. Небоскреб «Уранус», сорок пятый этаж, кабинет Алессио Марино.
    - Сука! - взревел мужчина, швыряя на пол хрустальную пепельницу. - Ты об этом пожалеешь!
    Прежде чем скрыться за ширмой в глубине комнаты, он нажал на какой-то секретный рычаг у себя на столе, и входная дверь, щелкнув, приоткрылась. Дрожащими руками распахнув створку, я, тяжело дыша, выскочила в общий коридор и, не дожидаясь, когда кабинка подъемной машины вознесется на предпоследний этаж элитного здания, выбежала на лестницу и стремглав понеслась вниз по ступенькам. Меня душили рыдания, в горле стоял ледяной ком. Поправляя измятую, потерявшую прежний вид кофточку, я неслась как угорелая, чувствуя себя использованной вещью. Миновав стоянку, я направилась в сторону Ниппонского сада. Села на скамейку возле заросшего осокой пруда и, уткнувшись лицом в ладони, зарыдала. Меня не покидало ощущение, что теперь все вокнуг догадаются, бросив на меня один только взгляд: эта девочка стала жертвой гнусного нападения. Как мне теперь смотреть людям в глаза?..
    - Слезами горю не поможешь, лапуля, - проскрипели справа и я, разомкнув очи, увидела сидящую на соседней лавочке пожилую даму с сиреневыми волосами, уложенными в затейливую прическу. Опираясь на черную трость с латунным набалдашником в виде головы попугая, старая женщина подошла ко мне и протянула стопку бумажных салфеток.
    - Благодарю вас, - всхлипнув, я быстро смахнула с лица слезы.
    - Позволь себе ни о чем не думать, милочка. Поброди по городу, рассматривая лица идущих мимо людей, прочти про себя любимое стихотворение. Все пройдет, все забудется, - она похлопала меня по плечу. - То, что сейчас кажется трагедией, завтра будет восприниматься как досадная мелочь.
    - Вы правы, - я, посмотрев в ее глубокие синие глаза, заставила себя улыбнуться. - Пожалуй, так и сделаю.
    - Только не задерживайся допоздна, лапуля, - напутствовала меня незнакомая старушка в белом манто. - Вечером погода переменится, подует западный ветер.
    - Что это значит? - полюбопытствовала я, обернувшись, да так и замерла с открытым ртом. Там, где минуту назад стояла моя собедедница, одиноко возвышался столб с табличкой «не сорить». Таинственная леди загадочным образом исчезла, как будто ее и не было вовсе.