Староконюшенный, 23

   Давным-давно в одной далекой-далёкой галактике… Году так в 1999-м ваш покорный слуга всерьёз начал готовить лыжи чтобы добежать до канадской границы. Достала вся эта лютая безнадёга «святых девяностых». Вроде и не бедствовал – деньги были, а долгов не было, квартиру первую свою сделал, по работе всё отлично шло… только вот настолько уже душеньку защемило, так задолбало это беспросветное счастье с лицом Бори Березовского и жопой Бори Моисеева. В то, что здесь можно что-то изменить – верилось слабо, и летом 2000-го был близок к заключению договора с конторой, занимавшейся выездом в Канаду. К ведению дел там относились серьёзно, бумажную волокиту и медкомиссии брали на себя, а самое интересное - натаскивали на собеседования с иммиграционными офицерами, и даже немного помогали определиться с работой. Успех предприятия был гарантирован, если, конечно, действительно хочешь выехать. Помогут. Дальше, понятное дело – сам. Взрослый мальчик, 29 лет. На этом договоре я терял деньги, но экономил силы, а главное - время. Деньги можно восполнить. Время – ресурс невозобновляемый и невосполнимый. Но, и сам одновременно плотно занимался этим вопросом, и если бы дело выруливало на просматриваемую шоссейную дорогу, то от услуг конторы я бы успел отказаться. It's not personal. It's strictly business. Естественно подтягивал знание английского при понимании того, что придется и со французским что-то делать. Интернет тогда уже был. Знакомые за океаном – тоже. Примерно отработал, где осесть на первое время и куда приткнуться по работе. Действительно, на границе. Со Штатами. По специальности. Дело шло неторопливо, размеренно. И была уверенность, что всё получится.
   
   Принять окончательное решение собирался во время отпуска – две недели в Крыму. Вы успели познать Крым времен расцвета самостийности и незалежности? Я то ещё до этого получил возможность проникнуться самой мякоткой украинства, как такового. Но зрелища вислоусых кобзарей в соломенных брылях и вышиванках, заунывно спивающих перед туристами у фасада Ливадийского дворца хватило, чтобы понять - эта прямо здесь и сейчас происходящая реальность, она неправильная и нежизнеспособная от слова «совсем». Вопрос не в том, крякнет она или нет, а в том – когда её крякнут, и кто начнет первым.
   
   И тут внезапно, на неделе перед отпуском, меня гонят в Москву на «Моторшоу». Надо. Твоя голова срочно понадобилась на переговорах. Ну, раз надо…  Привезём. Дел то совсем ничего. Поездка на один день, летом. Всех сборов - проверить наличие в карманах пиджака документов, блокнота и ручки, туфли почистить, брюки отгладить и галстук выбрать. «Вы знаете мои скромные требования: кусок хлеба, чистый воротничок, что еще человеку нужно».
   
   Поезд прикатил в Москву часов в шесть утра. Торчать на вокзалах тогдашней Москвы было мягко говоря некомфортно. Клоака та ещё. Толкотня, суета, вонь, охамевшие бомжи, разводилы и просто какие-то мутные люди. Решил прогуляться в Староконюшенный переулок, до Консульства Канады. Так сказать - изучить район предстоящих боевых действий непосредственным осмотром местности. Метро до Кропоткинской, и не торопясь пешочком. Утро раннее. Но, в переулке, у здания консульства, народ уже присутствует. Точнее – очередь. Там вход в отдел, занимавшийся делами виз и иммиграции был отдельно и с доступом через калитку слева. И перед ней активная девушка в шубе (август месяц, ёпт…) всех заносит в список – кто за кем. Как-то повеяло поздним Союзом. Дальше началось интересное. Пытаюсь пообщаться с людьми. Интеллигенция в непонятно каком поколении. Все на ПМЖ, но далее на контакт или вообще не идут, или общаются неохотно, точно не желая выдавать какую-то информацию. Ну, как перед соревнованиями какими-нибудь, когда все смотрят друг на друга как на соперников. Поговорил немного с дядечкой-программистом с грустными глазами (здорово он волок по-французски), и милой семейной парой профессиональных интеллигентов под пятьдесят, стоявших с видом «ешьте меня мухи с комарами» (как они рассчитывали пройти по возрасту – непонятно). И витает какая-то всеобщая нервозность и зашуганность. Опять же – точно предыдущие туры состязаний они провалили, и сейчас пойдет игра навылет. В боулинг. Шарами по присутствующим. Кстати, на собеседованиях с желающими выехать примерно так и было: иммиграционные офицеры - и одиночные кегли выносили, и страйки лихо выбивали. Попробуй, например, усомниться в правильности курса евроатлантической цивилизации и выразить недостаточную приверженность либеральным ценностям. Это, кстати, для понимания того, с каким мировоззрением было больше шансов на успех, и чего можно ждать от тех, кто уехал. И держать фигу в кармане бесполезно. Всю жизнь с ней не проходишь, а огурец помещенный в рассол – со временем просаливается независимо от его желания. Это здесь, в царстве тоталитаризма – кто в лес, кто по дрова. Разброд и шатания. И отличиться надо, чтоб тебя заметили и угнетать начали. А в царстве свободы и толерантности уже тогда начинали строить рядами и колоннами. И только вякни что-нибудь против этой свободы и толерантности. Это, кстати, очень напрягало: потерять себя самого – это фиаско, братан… незачет по жизни.   
   
   Толпа у консульства атомизирована. И все как-то раздражены и озлоблены непонятно на кого. Точнее – вообще на всё и всех. Здесь и сейчас в каждом присутствующем булькает концентрат всех пережитых ранее неудач и несбывшихся надежд. Это попытка бежать не к новым вершинам, а от проигравшегося до исподнего самого себя. В ту же тему – какой отзыв можно ожидать, от человека, вышедшего из-за игорного стола с вывернутыми карманами и в крайнем раздражении?
   
   Начинает доходить, почему уехавшие не поддерживают между собой отношений, даже оказавшись поблизости. Скорее всего – просто больно вспоминать об этой неуверенности, балансировании на грани фола и совместно пережитом унижении, происходящем прямо сейчас. Кстати, когда студенческая подружка жены уезжала в Штаты, где её муж уже пару лет работал – сотрудник посольства, занимавшийся оформлением документов, её реально унижал. Ругался по пустякам и бумаги бросал чуть-ли не в лицо. Негр, кстати. Ой, простите – афроамериканец.
   
   Вот… короче - каждый сам за себя. И объединится эту толпу на короткое время заставляет лишь попытка противостоять как раз представителям иммигрантских контор, который подлетают со своими клиентами к моменту открытия и плевать хотели на все здешние занимаемые с пяти утра очереди. Интрига, насколько помню, была в том, что каждый приёмный день принималось определенное количество посетителей. А какое-то количество - оставалось за бортом. До следующего приёмного дня. Кто-то бросает клич – не позволим, не дадим! «Возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке». Звучит неубедительно. Толпа скучивается у калитки – выглядит тоже неубедительно. Кто там сейчас рассуждает от том, что уехавшие из России ещё совершат революцию в этой самой России?  Ага, прям как Ленин с Крупской. Вернутся в пломбированном вагоне, да как устроят быдлу россиянскому и сброду КГБ-шному Кузькину мать вприсядку с судом-люстрацией-расстрелом по заранее заготовленным спискам. Очки снимите и опохмелитесь. Всё, на что хватит запала и сил у подавляющего большинства этих людей – пропердеться в интернетах. У меньшинства – устроить конспиративную встречу с фуршетом и назначить революцию на 31 ноября. А ещё прикиньте средний возраст этой публики на текущий момент. Если кто-то и устроит здесь очередной бардак, то эти люди только помашут ручкой издалека и напишут что-нибудь в бложике. Десяток-другой, опущенных и отдавленных жизнью с особым цинизмом - вернутся на уже развороченную поляну, чтобы недолго побросаться тушенкой с башни «абрамса», и покричать про вешать и пороть, пороть и вешать. А потом все вместе с удовольствием «будут посмотреть» издалека, как тут всё снова дивно раскорячилось, а они, такие умные, спасли себя уже давно и навсегда. Не, ну ведь правы же были, когда уезжали! Правы?..
   
   В общем - подлетает пара минивэнов. Из первого десантируются крепкие ребята, которые отработано рассекают стонущее стадо надвое, образуя аллею к калитке, которую как раз открывает сотрудник консульства. По аллее, под возмущенное лепетание проходят пассажиры из второго минивэна. Это уже другая публика. Уверенные в себе люди, с презрительной усмешкой в отношении остальных. Остальные – как хотите. Хоть очередью по списку, хоть толпой. Судя по толкалову у калитки – список уже проглотил какой-то Хвостов, и дисциплина рухнула. Это ещё не истерика у трапа на последний белогвардейский корабль из Крыма, но зрелище жалкое. Финал.
   
   Поправляю на плече ремень сумки-планшета и иду, не торопясь, назад к Кропоткинской. Понимаю, что если решусь – пройду с семьёй по «аллее». Стыдно – не будет. Ибо - уплочено. Загодя. За комфорт - в том числе. Но охватывает чувство какой-то гадливости. Не будет ли мне потом стыдно за само решение уехать? В ту ли компанию я вообще лезу? Можно ли вообще садиться с этими людьми в одну лодку? А нужно ли вообще куда-то ехать? Зачем? От безнадеги? Так от неё не уедешь. Ты непременно заберёшь с собой её кусочек, и она тебя потом до последнего будет грызть – не сделал ли ты фатальной ошибки, пересев за другой игорный стол, не отыгравшись? Безнадёгу надо давить здесь. И в себе, и по возможности вокруг. Тем более, что ты ещё и не проиграл. Тогда - за мечтой? А какая она у тебя? Можешь однозначно и чётко сформулировать, чтоб потом смешно и стыдно не было? Ты уверен, что здесь она недостижима? А там она с какого перепуга достижима станет? А что с тобой будет, когда ты её там исполнишь? Вспоминаю историю, рассказанную ранее с недвусмысленным намеком в иммигрантской конторе - про повара, которого они подготовили, отлично знавшего английский и неплохо французский, и на финальном собеседовании - вдруг не сумевшем написать рецепт гуляша хотя бы на одном из них. Не смог. Ага… Через себя он в последний момент переступить не смог, а не рецепт написать...
   
   Никакой договор я не заключил. Ни тогда, ни после. И про эмиграцию вскоре думать перестал. Не возвращался больше к этой теме. Ни через год, когда вся заводская карьера псу под хвост пошла, и всё сначала начинать пришлось. Ни потом, когда по жизни виражи и петли Нестерова закладывать приходилось. Никогда. Возможно, мой дом был бы больше, а машины – шикарней. Но меня самого, такого, какой есть – не было бы. И старший сын не ходил бы сейчас под Андреевский флагом. Мечта? Пусть она пока так и остается мечтой. Это тот самый волшебный пендель, что гонит нас вперед по жизни дальше и дальше. А идти ещё прилично…