Мечта сталкера

  Фримен был поклонником квантовой механики, то есть одного из её основополагающих принципов — принципа неопределённости: человек не способен предугадать развитие того или иного события, если рассчитывает только на благополучный исход ситуации. А какой в Зоне благополучный исход? Вернуться живым и здоровым — уже хорошо. Хотя кому оно надо, живой он или сгинул где, всё равно Полковнику никто не пишет. Раньше писали, ведь как оно бывало: "Я за два сольди, за два су на папу с мамой донесу!" А нынче на кого писать? Теперь там только большие города, пустые поезда, да и то ржавые. Город без окон… город без лестниц… Однако охотников до острых ощущений и жаждущих большого куша находилось немало. Как там в песне поётся: "Любопытство — это вовсе не порок, любопытство — это хобби". Хобби это весьма популярным стало, невзирая на опасности и реальную угрозу жизни. Приказа верить в чудеса не поступало, поэтому только на себя самого и надежда. Аномалии опять же ещё никто не отменял. Вернее, Зона без аномалий как океан без соли. Одна только "мясорубка" чего стоит! А "комариная плешь" со "жгучим пухом"! Каждый по-своему от них увильнуть надеялся, правила-традиции даже придумывали, обереги навешивали.
 
  Фримен не соблюдал церемоний и не верил в суеверия, как большинство сталкеров. Кто-то из них наотрез отказывался прощаться перед рейдом, кто-то надевал "счастливую рубаху", стирать которую почему-то было категорически нельзя, не то спугнёшь удачу. Давний приятель Фримена, Янош по прозвищу Полька, постоянно насвистывал мотив этой самой польки перед ходкой. Некоторые, особо впечатлительные, специально приносили что-то ценное то ли в благодарность за избавление от серьёзной неприятности, то ли в откуп от грядущих.
  Да только ни бутылки виски, оставленные мифическому Сумеречному Хозяину в полуразрушенных домах, чтобы задобрить духа Зоны, ни счастливые бейсболки или плевки через левое плечо не гарантировали абсолютно ничего. Где теперь Янош Полька? Оборвался незатейливый мотив на болотной кочке…

  Только жизнь здесь ничего не стоит,
  Жизнь других, но не твоя.

  Где Счетовод, который чётко просчитывал шаги, запоминая путь по надёжным тропкам? На той тропке и остался, потому как нет ничего надёжного в Зоне, всё может измениться в одночасье. Наступил Счетовод на камешек, неприметный совсем, а чем тот камешек был, никому неведомо — разрыв сердца вмиг случился. Одним словом:

  Нам от прошлых побед,
  ничего не осталось.
  И ушедших обратно
  уже не вернуть.

  Зона собирала дань, брала живыми душами. Ни просчитать, ни предугадать. Просто жить сегодняшним днём.

  Каждый день мы принимаем всерьёз
  Что придумал для нас загадочный автор
  Он, наверное, смеётся до слёз
  И всё же дает надежду на завтра.

  Фримен и не планировал ничего, не прикидывал, отдавался на волю случая. Не хотел он быть "как все, забытый друг и чей-то сын". Неопределённость, она интуицию включает, чувства обостряет:

  Оружие в чехле,
  Ты осторожен, как зверь.

  То ли квантовая механика, то ли ещё какая квазинаука могли бы объяснить происходящее, а может и нет. Но факт остаётся фактом: Фримену везло. Он не только возвращался невредимым из Зоны, но и умудрялся вынести хабар. Рюкзак, давно потерявший изначальный цвет, забрызганный грязью, ободранный о колючки, всегда был полон артефактов: "браслеты", россыпи работающих "булавок", "этаков", которых хватало на отказ от углеродного топлива для целого гаража легковых автомобилей, "белые обручи" и "чёрные брызги". Тридцатилетний сталкер оказался гораздо удачливее и более молодых, и проворных, и умудрённых опытом ветеранов. Ему удавалось раздобыть и донести в целости и сохранности не только банки "глазированной глины", а даже "шевелящиеся магниты" и "рачьи глаза" с "гремучими салфетками".

  Мечта у Фримена была, заветная. С тех самых пор, как про Золотой Шар услышал, только его и искал. Было у него желание сокровенное, никому о нём не рассказывал, но готов на всё был, размышляя:

  Я все отдам
  За продолжение пути
  Оставлю позади
  Свою беспечную свободу!

  В очередной раз повезло Фримену – карту ему Билли Корсар отдал перед смертью (зря "чёртовой капустой" джин без тоника закусывал). Уверял, что она та самая, что к Золотому Шару ведёт, с помеченными аномалиями и местами гиблыми. Недолго думая, собрался Фримен в дорогу со своим верным рюкзаком и мечтой в сердце. Как только скрылось дневное светило и в облаках застыл луны неверный свет, неслышной поступью зашагал по шпалам, опять по шпалам, по ржавым рельсам бесстрашный сталкер. Строго по карте шёл, мимо плешивого холма, обходя расползшееся "ржавое мочало", огибая поток "зелёнки", за Чумной квартал, через болотные топи. Мимо плешивого холма, мимо "ржавого мочала", огибая "зелёнку", за Чумной квартал, через болотные топи. И ещё раз, и опять, и снова. Остановился тогда Фримен, глотнул из фляги. И тут осенило его:

  Моя безумная звезда
  Ведет меня по кругу!

  Посмотрел на карту, а она вверх ногами. Вернулся к шпалам, по новой зашагал: по развалинам завода, где шумел неугомонный "Бродяга Дик", мимо разрушенных домов с подвалами, полными "ведьминого студня", уклоняясь от "весёлых призраков" и миллиметруя от "серебряной паутины". До самого рассвета шёл Фримен, вдоль холмистой равнины к остову разбитого вертолёта. За несколько минут до того, как край солнца заалеет над карьером с опрокинутыми вагонетками, сталкер неспешно приблизился к ковшу накренившегося среди груд камней и щебня экскаватора.

  На краю откоса вскинул он взгляд по диагонали к лучам восходящего светила и надел три пары солнцезащитных очков. Искры забрезжившего рассвета отскочили от медного шара, раскаляющегося, вбирающего солнечную энергию до золотого свечения. Шар сверкал и полыхал, озаряя золотым ореолом всё вокруг, застыл в гримасе образ преломления света. Фримен осторожно подошёл так близко, насколько позволил жар Золотого Шара. Но гораздо сильнее пылало у него в душе, сокровенное желание рвалось наружу. Однако Фримен ещё немного посомневался в выборе:

  Я мог бы стать рекой
  Быть темною водой…

  И всё-таки… да! Заветное желание наполнило решительностью и твёрдой уверенностью:

  Этот мир не может жить без чудес
  И поверить в себя сложнее, чем в сказку.

  А он, Фримен, верил! И в себя, и в чудо, и в сказку! Смело шагнув к Золотому Шару, дотронулся до раскалённого золота, загадывая желание. Небо взорвалось, солнце опалило вспышкой огня, показалось, что

  Играет музыка невыносимо громко
  И в вальсе кружатся горящие обломки.

  Через секунду на том самом месте, где стоял сталкер, остался только шар. Был он уже не золотой, а грязно-медный, потухший. Да и не шар то был вовсе, а додекаэдр размером с ковш экскаватора, похожий на кокон, оплетённый волокнистой нитью. Едва ощутимое сотрясение пошевелило додекаэдр, зашатало из стороны в сторону. Ровно посередине прострелила трещина, и оттуда наружу начало проталкиваться нечто…
Расправив радужные крылья, огромная бабочка взлетела в небесную высь. Кокон-додекаэдр рассыпался, лишь только она покинула тесное вместилище, неведомым образом воплотившее мечту сталкера.

  Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь
  Любит праздники и громкий смех, пыль дорог и ветра свист.

  Фримен страстно желал вернуть ушедшее. То время, что было "до" — до Посещения, до неведомой жути Зоны, до махрового расцвета добычи артефактов и дележа, несправедливого, жестокого, порождающего насилие и распри. Ему хотелось вновь оказаться в мире, где всё просто и предсказуемо. "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!" — это, конечно, хорошо, но вот как его осуществить, это счастье? Только начисто стереть всё то, где остался след иного присутствия, навсегда и безвозвратно.

  Разноцветная бабочка с радужными крыльями плавно скользила над Зоной. Трёхметровый размах крыльев накрывал "комариные плеши" и "тени", а они исчезали, будто их и не было. Схлопнулась "мясорубка", уменьшилась и вовсе пропала с поверхности текучая "зелёнка". Затих навсегда "Бродяга Дик", оказавшись под радужным покровом, моментально высох весь "ведьмин студень", до последней капли. В прах рассыпалась "смерть-лампа" и улеглись обратно в землю "муляжи". Ветер, вызванный взмахами разноцветных крыльев, разогнал звенящее марево Зоны. Пожухлая ржавая трава поднималась на глазах, вновь окрашиваясь зеленью. Соки ожившей земли вернули деревьям листья. Налёт тлена и гари невероятным образом исчез со стен домов, окна засияли вымытыми стёклами. Город поднимался, оживал, стряхивал оцепенение. Он больше не был Зоной, будто вернувшись во времени. Нет, тех, кто ушёл навсегда, радужная бабочка не могла вернуть. Но теперь город и окрестности были свободны от чужого присутствия. Город ждал новых жителей. И они уже спешили, завидев в облаках чудо чудное…

  Ты — летящий вдаль беспечный ангел…

  Фанфик по мотивам "Пикника на обочине" Стругацких написан для конкурса "Абсурд 2.0" в рамках темы "Нам песня строить и жить помогает".