Старинная усадьба Глава 2. Старый дом

На раскаленном от солнца перроне крохотной станции находилось несколько пассажиров, редкие коробейники сновали между ними, назойливо предлагая им пироги, соленые огурцы, яблоки из своего сада и прочую снедь. Еще не поздно было вернуться в вагон, но Елизавета приняла решение побывать в этой загадочной, так долго манившей к себе, усадьбе.

Собрав свои каштановые волосы в хвост, и закинув дорожную сумку на плечо, она пошла к старому вокзалу, построенному еще в 19-м веке, о чем сообщала надпись, выложенная кирпичами на фасаде приземистого белого здания. Поселение было небольшим, на звание городка  явно не тянуло и, естественно, никакого транспорта здесь  и в помине не было. Елизавета рассчитывала взять такси, обычно таксисты дежурят у станций – но не здесь и не сейчас. Таксистов здесь  тоже не было.
«Ничего, это должно быть в нескольких километрах отсюда, если идти по проселочной дороге вдоль железной дороги, за час доберусь» - быстро продумывала она свои дальнейшие действия – «Если что, смогу к вечеру вернуться и сесть на любой проходящий поезд или на электричку до Владимира, ничего, прорвемся». Желание посетить таинственную усадьбу было гораздо сильнее возможных неудобств.
 
Она никуда не спешила, наверное, впервые в жизни, и ей очень хотелось идти, куда глаза глядят и куда несут ноги, к тому самому месту, которое постоянно всплывала в ее воображении. Ее не останавливали ни сильная жара, ни страх перед неизвестностью, ни тот факт, что она была совершенно одна, на чужой станции, где нет ни общественного транспорта, ни гостиниц, ни кафе, ни других благ цивилизации, к которым так привыкли городские жители. Ее тянуло туда, к старой усадьбе, ей  нестерпимо хотелось узнать, что это за место такое, и кто лежит под этим старым полуразрушенным надгробием.

Елизавета не торопясь вышагивала по проселочной дороге, проходящей вдоль железнодорожного полотна, и окруженной выжженными солнцем полем, на котором изредка встречались поникшие от зноя кустарники. Солнце было в зените, и жара стояла неимоверная, такая, что обычно звучащая кузнечиками трава помалкивала.  И  хорошо, что с собой была большая бутылка с водой и летний шарф, который она обмотала вокруг головы – риск испечься заживо был вполне реальным.
Она бодро вышагивала по потрескавшейся пыльной дороге и напевала негромко: «Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо…» - они с друзьями часто пели эту песню, если ситуация выходила из-под контроля и надо было встряхнуться и посмеяться – «на зло врагу, на радость маме». А теперь эта песня придавала ей уверенности, все-таки шагать в одиночестве по полям в незнакомой местности – задачка не для слабаков!

Вскоре она увидела деревья,когда-то формировавшие аллеи парка, а теперь разрозненно стоявшие вдоль дороги, ведущей к старому барскому дому.  Небольшой пруд круглой формы, заросший камышом и покрытый толстым слоем ряски, находился прямо перед двухэтажным домом из красного кирпича, с сохранившимся цементным покрытием – в 19-м веке модно было штукатурить фасады цементом.

Кто здесь жил? Дворянин? Промышленник? Купец первой гильдии? Кто бы он ни был, человек явно был не из бедных. Елизавета медленно поднялась по центральной лестнице и оказалась в большом  прохладном помещении. Штукатурки на стенах практически не сохранилось, на дубовых половицах, каким-то чудом уцелевших в этом заброшенном, давно покинутом людьми гнезде, толстым слоем лежала пыль, перемешанная с кусками штукатурки и мелким мусором.

Елизавета осмотрелась, разоренный дом, когда-то блиставший роскошью, каких много на территории необъятной страны, но этот дом почему-то был особенным, ей хотелось здесь быть. Просто стоять посреди большого зала с высоченными потолками и смотреть, ей хотелось прикасаться к кирпичной кладке стен, обводя пальцем форму кирпичей. Она вдруг представила это в первоначальном великолепии, созданном построившим его хозяином,  еще до разорения, без советской казенной обстановки и крашенных в «немаркие» цвета стен.

Она осторожно поднялась по сохранившейся лестнице на второй этаж, прошлась по комнатам, представляя, как здесь было раньше. Ее не смущал царивший здесь беспорядок, и не покидало чувство, что она уже была здесь раньше. «Дежавю» - психологи, физиологи объясняют этот феномен сдавливанием височных костей, кажется.  Но у нее было стойкое чувство, что она все это уже видела, но не так, как видит это сейчас. Странное чувство.

Побродив по дому, Елизавета с неохотой вышла наружу, ей совсем не хотелось его покидать. Но, взглянув на часы, она обнаружила, что пробыла внутри два часа – время пролетело как один миг. А ей еще нужно найти то самое надгробие и засветло вернуться на станцию. И она отправилась на кладбище, расположившееся недалеко на пригорке.

Кладбище было маленьким и старым, здесь царило то же запустение, что и везде, за могилками никто не ухаживал, кресты почернели и покосились, надписи стерлись временем. «Вот так живет человек, стремится к чему-то, а от него даже имени на кресте не остается. Странная штука – жизнь» - подумала она и направилась прямиком к надгробию, выделяющемуся на скромном сельском погосте.

Надгробие было из того же красного кирпича, что и дом и также покрыто остатками цементной штукатурки, в центре на бронзовой табличке, чудом уцелевшей после разорения вандалами, она с трудом начала разбирать буквы.  Табличка сообщала, что здесь покоится  графиня …  Дальше надпись нельзя было прочесть, стертые временем буквы сохранили в тайне и имя, и фамилию, и годы жизни.

Елизавета положила на могилу неизвестной, скончавшейся давным-давно, женщины маленький букетик полевых цветов, сорванных по дороге. Она решила постоять здесь еще минутку, как вдруг услышала позади себя звук колокольчика. Да, это был колокольчик, но звучал он как-то глухо, как будто вдалеке. Она совсем не испугалась, как будто ожидала появления кого-то на этом, забытом людьми, месте.
Обернувшись, она увидела у покосившейся ограды кладбища корову, это она бряцала своим боталом – этот звук Елизавета услышала секунду назад.  «Ну вот, а я уж решила испугаться» - улыбнулась Елизавета, - «Откуда ты здесь, Буренище?». И тут Елизавета заметила старушку, спешащую к корове.

Старушка была небольшого росточка, сухонькая, в цветастом ситцевом платье и с платочком на голове, подвязанном концами назад «а ля комсомолка Маша». Не смотря на свой значительный возраст, она шла быстрым и легким шагом, как человек, привыкший ходить на большие расстояния. Она подошла к Елизавете, пристально и с удивлением всматриваясь в ее лицо.

 - Ты как здесь оказалась, дочка? - тихо спросила она. Бронзовое от загара лицо старушки было испещрено морщинками, ее голубые глаза, окруженные сеточкой  мелких морщин светились  добротой и лукавством, она смотрела пристально, сканирую нежданную гостью, зашедшую на ее территорию.

 - Я хотела узнать, кто здесь похоронен, - неожиданно тихо, почти шепотом, ответила на ее вопрос Елизавета.

 - А тебе зачем? Не родственница твоя? - продолжала расспрос старушка.

 - Нет, конечно, нет, просто стала интересно, - отреагировала Елизавета.

 - Ну, если интересно, пойдем,  что здесь стоять, покой их нарушать, пойдем... - позвала ее старушка, лукаво улыбнувшись, и направилась к выходу. Елизавета неуверенно пошла следом.