Синяя шкатулка 25

- Невозможно! - проговорила Катрин, ошеломлённая словами графа. Но тут же осознала, что он не лжёт.

- Вы можете мне поверить, виконтесса, что ваш любовник - тот самый Луи-Антуан-Леон-Флорель Сен-Жюст. Этот чопорный красавец – фанатик революции, безжалостный, беспощадный, хладнокровный, ради любезного Отечества готовый пожертвовать чем угодно и кем угодно.

В голосе графа прозвучало скрытое злорадство, но затем он продолжил поистине с иезуитским коварством, при котором ложь и прикрытое пустыми высокопарными фразами лицемерие не считаются зазорными.

Его напыщенная речь позволила Катрин вновь обрести осторожность и трезвость ума.

А между тем Талейран продолжал упиваться собственным красноречием.

- Сен-Жюст пока не знает, что вы аристократка, думает, что его любовница - гражданка Т. Он ведь вам не сказал зачем поехал в армию? Дело в том, что агенты Конвента, эти подлые ищейки, послали донесения с жалобами на плохое снабжение армии обмундированием и боеприпасами. И даже пронюхали, что мы внедрили в армию своих людей. Поэтому Конвент обеспокоился столь плачевным положением и отправил Сен-Жюста в качестве своего чрезвычайного комиссара. Наша ошибка в том, что мы недооценили этого молодчика. Будучи сыном бывшего солдата, дослужившего до офицера, он быстро нашёл общий язык с простыми солдатами.

Сей фанатик, поставив своей целью воодушевить армию, создать железную дисциплину и наказать виновных, потребовал у всех начальников, офицеров, правительственных агентов: в течение трёх дней удовлетворить все справедливые требования солдат. Пообещал, что после обозначенного срока сам приступит к изучению жалоб, а если они окажутся обоснованными, то виновные понесут строгое наказание вплоть до расстрела. Но это не всё. Последовали от сего уполномоченного Конвентом приказы:«...Приказываю буржуазии Страсбурга внести девять миллионов в течение двадцати четырёх часов...»

«...Приказываю муниципальным чиновникам в двенадцать часов доставить обувь на девять тысяч солдат и в двадцать четыре часа две тысячи кроватей в госпитали...»

«...Приказываю в двадцать четыре часа арестовать всех бывших аристократов...»

Как видите, последний приказ непосредственно касается нашего сословия, а значит и вас, виконтесса...

Сен-Жюст проявил себя хорошим руководителем. Запретил кому бы то ни было покидать лагерь без разрешения, подписанного генералом, и под ответственность последнего. Выдал предписание генералам жить в лагерях, запретил пользоваться комфортом, если он недоступен солдатам.

Наши люди донесли, что вначале офицеры и генералы проигнорировали приказ этого парижского щёголя, который изобрёл галстук с бантом. Но оказалось, шутки с ним плохи. Сен-Жюст незамедлительно отдал приказ арестовать генерала Пердье и нескольких офицеров, которые решили посетить Страсбургский театр, когда противник атаковал авангард французской армии.

Их смерть послужила уроком для остальных. Если бы он был на нашей стороне, я бы даже пожал ему руку, несмотря на его сомнительное дворянское происхождение. Но для нас он враг. И для вас тоже, потому что ваша жизнь находится под угрозой. Знаете, что он сделал с другом своего детства, офицером, когда тот нарушил приказ — спать не раздеваясь? Сен-Жюст вызвал его к себе, дружески встретил его и всю ночь говорил тому о революции, о неизбежных жертвах, о необходимости железной дисциплины. Утром он под конвоем отправил своего друга в трибунал.

Виконтесса вы заслуживаете наказание, связав свою жизнь с нашим непримиримым врагом. Но незнание того, кем он являлся на самом деле требует для вас снисхождение.

Робеспьеру без Сен-Жюста приходится нелегко, он вынужден отбиваться от Дантона и стоящей за ним буржуазией, и от эбертистов. Поэтому обязательно вызовет вашего Сен-Жюста обратно, сделав его орудием расправы над политическими соперниками. Увидите, что к зиме тот обязательно вернётся в Париж. Вы должны помочь переманить его на нашу сторону. Нам нужны такие сильные личности. Вы могли бы посодействовать и переубедить вашего друга.

- У него и отец был такой, и дед Шарль Сен-Жюст, бывший управляющий моего отца, - заявил граф Брюне д'Эври.

- А если я откажусь? - спросила Катрин, прекрасно понимая, что вся цель речи Огюста-Луи ни что иное, как желание завербовать её, чтобы вынудить шпионить за человеком, которого роялисты ненавидят. Она заметила, как дёрнулся белокурый, похожий на изящную куколку, барон Жорж д'Эстутвиль, а красивое лицо шевалье де Вальмаранжа исказила злая гримаса, когда Талейран самым искренним тоном предложил включить Сен-Жюста в их ряды. Они почти поверили ему, а она нет.

- Это не в ваших интересах, виконтесса, - с угрозой в голосе произнёс Вальмаранж.

- Вы меня убьёте? - поинтересовалась Катрин.

- Надеюсь, до этого не дойдёт, - нервно ответил граф де Талейран, переглядываясь с шевалье.

- Господа! - вмешался Брюне д'Эври, с осуждением глядя на Талейрана и шевалье.

Подумав, граф де Огюст-Луи вкрадчиво добавил: - Если предадите нас, то вместе с нами отправитесь под нож гильотины. Сен-Жюст не поверит, что вы не соучастница. Так что хорошо подумайте, что для вас лучше.

- Дайте сюда вашу сумочку, - шевалье буквально выхватил её из рук Катрин.

Отойдя к столу, он вывалил содержимое на столик. Оружия не было и де Вальмаранж немного расслабился. Его заинтересовал флакон из зелёного стекла. Кристаллы, содержащиеся в нём, он принял за нюхательную соль.

Хотел понюхать(некоторые привыкали регулярно нюхать для взбадривания), но, уколов о серебряный штырь палец, со злостью бросил флакон на пол и каблуком ударил по нему.

Раздался оглушительный взрыв.

Никто не знал, кроме виконтессы что во флаконе находилась бертолетова соль, названная так в честь открывшего её в 1786 году Клода-Луи Бертолле.

Эта соль является сильнейшим окислителем и даже при легком ударе взрывается.