Я буду ждать на темной стороне. Книга 1. Глава 10

Поджав губы, Евангелина без особой охоты села за стол, располагаясь напротив парня. Сколько она его помнила, он всегда был таким: сначала наезжал, оскорблял, а потом начиналось: «Посиди со мной», «Поговори со мной», «Защити меня», когда дело касалось нападок со стороны Анфисы Нестеровны, либо разъяренного папаши, не раз стававшим свидетелем очередной его выходки.

По правде сказать, она не знала, как теперь ей вести себя с ним. Эта ситуация была новой для неё, а поведение Лисова с его переменчивым характером — что-то и вовсе непредсказуемое. И чего можно было ожидать от этого парня конкретно в данный период времени, когда он, прикинувшись безобидным мальчиком, пребывал далеко не в самом адекватном состоянии, успев перебрать со спиртным, Евангелина также не знала. Но не собираясь навлекать на свою голову очередной ворох проблем, все же рискнула остаться на кухне, поддавшись его уговорам. Точнее понимая, что ослушание могло ей дорого обойтись.

В общем, сегодня Артем вел себя не совсем так, как обычно. И это настораживало.

Периодически у него возникали эмоциональные всплески, граничившие с резкими перепадами настроения, к которым она уже успела адаптироваться, воспринимая их как должное. Но сегодня все было иначе. И не чувствуя исходящей от неё угрозы, он позволил себе стать более открытым и не таким напряженным, как ранее, ожидая от этой девушки подвоха.

Сейчас их вполне уютные посиделки на кухне проходили в атмосфере непривычного молчании,  и лишь мерцание ночной лампы придавало обстановке неуловимый ореол романтики. Скандальная сцена в аудитории уже давно успела стереться из памяти обоих. По крайней мере, Евангелина точно перестала придавать ей какое-либо значение, а что касается самого Лисова, в очередной рвз проанализировав исход данной ситуации, он готовился воплотить в ближайшем будущем новый способ уже не столь примитивного подката к этой особе, надеясь на положительный результат.

— Как видишь, мы не дома. Тиранозавр не имеет никакой возможности меня контролировать, поэтому мы можем позволить себе слегка расслабиться, наслаждаясь беседой друг с другом, — пригладив свою слегка взъерошенную челку, молвил парень, плеснув себе немного спиртного и поставив на стол ещё одну рюмку. Для неё.

— Не думаю, что это хорошая идея, — украдкой отозвалась Евангелина, останавливая на ней тревожный взгляд.

— Я не намерен пить сегодня в одиночестве, — твердо бросил тот. — Ты должна будешь составить мне компанию.

Пересилив себя, Евангелина все же рискнула попробовать домашней наливки и, найдя её вкус вполне неплохой, снова поставила рюмку на стол, словно намекая, что с неё достаточно. Она пробовала спиртное и больше наливать ей не надо. И надеясь, что после одной рюмки она не сильно захмелеет, Евангелина потянулась за стаканом с водой, невольно осведомившись у своего собеседника, с кем это он уже успел сегодня подраться, намекая на его еле заметный под глазом синяк.

— Это я дрался с… А это я дрался с… — пояснил он ей, касаясь пальцами своих шрамов на лице и называя вслух фамилии несогласных с ним оппонентов.

— И чем закончился ваш конфликт?

— Ну, в принципе, кому я сильно хотел разбить лицо, тому я его разбил, — улыбаясь, ответил Артем, хваля самого себя за достижение в яростной схватке с недоброжелателями. — Просто человек не понял одну истину по-хорошему и мне пришлось объяснить ее ему… По-плохому. А дальше между нами завязалась драка. И пусть наш конфликт ни к чему хорошему не привел, зато я максимально подпортил им еб… лица. — Закончив свой рассказ на этой ноте, он потянулся за бутылкой с целью отметить свою победу над несправедливостью.

Сказать, что Евангелину не совсем устраивал такой расклад дел, значит, ничего не сказать. И уверенная, что после возвращения домой его отец все заметит, и сразу поймет, что он где-то шатался, заработав по лицу вместо того, чтобы сидеть с дедом и контролировать его состояние, она была удивлена, когда поделившись с ним своими опасениями, услышала в ответ, что ей не стоит об этом беспокоиться, потому что их терки с отцом — это сугубо его личное дело, и он сам со всем разберется.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — удивилась она, сильнее запахивая на себе халат. — А если бы ты оказался в больнице под капельницей?! Что тогда я должна была сказать твоему отцу?! И что после сказал бы после всего этого он сам?!

— Что бы он там ни сказал, это не отменяет того факта, что он был, есть, и останется старым козлом, — отрезал Артем, нервным жестом закрывая бутылку и с грохотом ставя её на стол. — У него уже профессиональная деформация на поприще выбранной должности. Он же привык разговаривать со всеми как начальник и дома его поведение не меняется. Но я, увы, не принадлежу к числу тех, кто будет молча глотать поток оскорблений в свой адрес, воспринимая их как должное.

Внимательно его выслушав, где-то в глубине души Евангелина была с ним согласна, но учитывая то, как он обычно вел себя с отцом, выходя за рамки в своем поведении, если бы ей пришлось выбирать, кто был прав в данный момент, а кто виноват, не задумываясь, она бы выбрала сторону его отца, о чем тут же поспешила уведомить своего собеседника.

— И все-таки, что бы он тебе ни говорил, как бы ни критиковал твои действия, у тебя нет права так о нем отзываться, — выпрямившись, взволнованно проронила Евангелина, сама не понимая, почему так рьяно сейчас ему противоречит. — Он твой отец и желает тебе только добра. В конце концов, о своем я бы точно не стала так говорить, а ты…

Скривившись так, будто услышал в ответ какую-то несусветную хрень, Лисов, казалось, едва сдерживался, чтобы не обрушиться на неё с новой волной критикой.

— Ты так о нем говоришь, потому что у него есть деньги, власть и связи, — парировал он, умело находя доводы против её аргументов, — а предстать себе на миг, что он обанкротился, в мире нарисовался грандиозный кризис, и деньги больше не имеют никакого значения, являясь, по сути, дутым фантиком. Кем тогда он будет без всего этого?!

Его атака оказалась настолько неожиданной, что Евангелина не успела собраться с мыслями. Не зная, что ему ответить, она вздохнула и перевела стрелки на эмоциональную составляющую этой темы.

— И все равно у тебя нет никакого права его оскорблять, — проронила она.

— А у него есть это право? — осведомился Артем, резко подаваясь вперед.

Мнгновенно стушевавшись, девушка заметила, как в его глазах сверкнул нехороший огонек. Ошарашенная его словесным выпадом, она не сразу нашла, что ему ответить, но довольно быстро взяв под контроль собственные эмоции, невольно отозвалась

— Наверное, да. Раз ты ведешь себя так…

Это было, что называется, попаданием не в бровь, а в глаз. И словно не веря тому, что она осмелилась произнести вслух такие слова, не на шутку взбесившись, Артем покинул свое место. Приблизившись к ней вплотную, он стал позади неё.

— Веду себя как? — насмешливо уточнил он, глядя на неё сверху вниз.

— А ты ничего уже не помнишь? — язвительно буркнула Евангелина, не боясь больше задеть его самолюбие.

Не привыкнув так просто сдаваться, она не понимала, что её невозмутимость и умение держать себя в руках только больше распаляли в этом парне желание продолжить свою запретную игру, которая почти всегда заканчивалась не в её пользу. И почувствовав на своих плечах его ладони, она слегка вздрогнула, отчетливо понимая, что теперь окончательно его довела, не успев вовремя прикусить язык.

— То, как он ведет себя по отношению ко мне, не лезет ни в какие рамки, — вполголоса заявил Лисов, аккуратно сжимая её оголенные плечи. — И за свою дерзость он обязательно поплатится. Уж можешь мне поверить…

Да, такие дети уж точно не являлись вознаграждением для своих родителей. Скорее расплатой. За былые грехи. Видать, в одной из прошлых жизней Лисов-старший где-то сильно напортачил, получив в наказание такого неугомонного и ищущего правду сына. Так что в тот момент Евангелина была целиком согласна с мнением окружающих, нелестно отзывающихся об этом парне. Правда сейчас её мысли занимали совсем другие вещи.

Застыв на месте, она боялась даже пошевелиться. И ни капли не сомневаясь в изобретательности Лисова относительно наказания собственного отца в недалеком будущем, поспешила взять себя в руки, не спеша поддаваться эмоциям, чье влияние могло сбить её с толку и окончательно погубить. Тем временем мысли её оппонента потекли по другому руслу.

Скользнув заинтересованным взглядом по телу сидевшей перед ним девушки, чья прелестная нагота была скрыта от него за легкой тканью халата, он акцентировал свое внимание на её глубоком декольте, скрывавшего от посторонних глаз соблазнительную грудь, и, вдыхая запах её локонов и холеного тела, ощутил, как в его жилах заиграла кровь. Кажется, он снова захотел… Её. Сама того не сознавая, Евангелина Литковская пробудила в нем подспудное желание ею обладать, заметно отличавшееся от того, что он испытывал по отношению к остальным сверстницам. И, несмотря на то, что пару часов назад он драл другую, сейчас этот парень был не прочь повторить то же самое, но уже с этой зеленоглазой недотрогой, которая, судя по поведению и взглядам, которые бросала на него, имитируя полную незаинтересованность в интимной близости, до сих пор была девственницей.

Не спеша отказывать себе в возникшей возможности вновь пощупать её тело, как не пытался Артем избавиться от этого наваждения, он все же умудрился непроизвольно дотронуться до её шеи. Его пальцы аккуратно скользили по коже, массажируя ее. И будучи в курсе, каким грубым и резким может быть этот человек, Евангелина поражалась тому, что в данный момент его прикосновения были легкими и осторожными, словно прикосновения женщины.

Поддавшись на миг тем ощущениям, которым дарили его пальцы, она почувствовала, как её тело охватывает неведомая ей ранее и ни на что непохожая дрожь. Это пугало и возбуждало одновременно. Она никогда не испытывала ничего подобного.  В какой-то момент у неё все свело между ног судорогой, так что на мгновение ей стало больно. Ее тело одолевало желание быстрой разрядки, которое она никак не могла подавить, безуспешно пытаясь отвлечься на посторонние вещи.

Оставив её ненадолго в покое, парень неожиданно к ней наклонился. И зажмурив на миг глаза, Евангелина почувствовала напротив своей скулы его дыхание. Каких-то пару секунд, и ей показалось, что он сейчас её поцелует. В шею или щеку. Но этого так и не произошло.

Наклонившись к её уху и ненадолго застыв напротив неё в таком положении, Лисов неожиданно прошептал, вкладывая как можно больше яда в свою речь:

— Мой папаша — хоть и тот ещё козел, зато в отличие от твоего, он не отдал меня чужим людям и тянет все сам. Так что тебе есть о чем подумать на досуге.

Возмущенная до глубины души его намеком, Евангелина не знала, как ей следовало правильно отреагировать на его провокацию, сделав вид, будто ничего серьёзного не произошло. И словно почувствовав, что после произнесенного ему следовало держаться подальше от этой красотки с кукольной внешностью, моментально убрав с её плеч свои руки, парень скользнул на свое место, отсаживаясь от нее на приличное расстояние. В его глазах горел торжествующий блеск. Обнаружив, впрочем, спустя пару секунд, что она не собирается ничего предпринимать против него, добавив себе ещё наливки, он снова устремился мыслями о мести отцу.

Литковской с большим трудом удалось справиться с собственным гневом. И пожалев, что вообще завела с этим человеком разговор о его отце, неожиданно уставилась на свой стакан с недопитой водой, до сих пор чувствуя на своих плечах прикосновения этого парня.

Особого желания сидеть с ним на кухне у неё не было. И если он продолжит и дальше отвечать ей в подобном тоне, беззастенчиво пялясь на её грудь, ей придется заблаговременно покинуть его компанию. Впрочем, сколько она помнила Лисова, он всегда так себя вел. Стоило ей начать говорить с ним на какую-то серьёзную тему, как он тут же переводил все в шутку, обесценивая ее мысли и взгляд на вещи. Вот только сегодня ей хотелось изменить свое поведение, не позволяя кому бы то ни было втянуть себя в новый скандал. Сегодня она должна была найти способ противостоять его дешевым провокациям.

Бывали моменты, когда Артем Лисов говорил и вел себя как не от мира сего. Как будто принадлежал к потомкам какой-то другой расы и цивилизации, придя на эту планету из более высоких измерений, — с таким цинизмом он отзывался о земном опыте своего окружения, лишь прикидываясь смирным обитателем этого мира, а по сути выглядя «белой вороны» на фоне их. И чем дольше ей приходилось оставаться с ним наедине, выслушивая его полупьяные бредни, тем больше она начинала убеждаться в том, что её предчувствия относительно его инакомыслия являлись не такими уж и беспочвенными,  как это могло показаться на первый взгляд.

Заметив, как преобразилось выражение её лица, и каким умиротворенным оно стало, привыкнув видеть эту девушку слегка отстраненной, Артем не удержался от очередного замечания в ее адрес, надеясь узнать, что на самом деле твориться в её душе.

— Чему это ты так улыбаешься? — переспросил он, перехватывая взгляд своей собеседницы.

— Просто представила себе одну ситуацию, — глухо отозвалась та, норовя поставить его на место.

— Как я врываюсь к тебе поздно ночью и … — протянул он, проводя языком по нижней губе. Евангелина отрицательно кивнула, опровергая данное видение ситуации.

— А ведь признайся, на самом деле за подобными мыслями скрывается неподдельный интерес к моей персоне, в котором ты боишься признаться даже самой себе, — объявил Лисов, целенаправленно пытаясь сбить её с толку. — И судя по твоему выражению лица, ты как раз думала об этом, только боялась произнести вслух.

— С чего ты взял? — возразила Евангелина, поправляя свой халат.

— С того, что даже когда ты представляешь себе постороннего человека, то все равно думаешь обо мне, — заметил он, вгоняя её в ещё большую краску.

— Скорее это результат твоего больного воображения, — осадила она парня, которого всякий раз начинало уносить не в ту сторону, стоило им остаться друг с другом наедине. — Я не думаю ни о тебе, ни о ком-либо другом, так что успокойся и уйми свои фантазии.

— Пытаешься меня задеть? Вот ещё одно доказательство, что ты неравнодушна ко мне…

— Это не совсем так.

— Да ну! А как понимать твои походы по коридорам ночью, да еще в тот момент, когда я готовлюсь ко сну?! А когда мы ужинаем всей семьей в гостиной, ты вечно надеваешь эти свои открытые платья с глубоким декольте, что со стороны складывается впечатление, будто ты и вправду пытаешься меня соблазнить…

— Я одеваюсь так, как мне удобно, — парировала Евангелина, поражаясь способности этого парня истолковывать её привычки на свой лад, — а то, что ты смотришь вечно куда-то не туда, выдумывая лишнее, так это не мои проблемы.

— Ладно, сейчас у тебя здорово получилось выкрутиться, — ехидным тоном добавил Артем, пытаясь поймать её на горячем, — но как ты объяснишь факт наших постоянных с тобой столкновений, когда ты как будто специально везде подкарауливаешь меня, пытаясь приковать к себе внимание?!

— Ну, если мы живем с тобой в одном доме, — рассудила Евангелина, — стало быть, наши столкновения в нем неизбежны, логично?

— Вполне, — согласился он, протягивая руку к своей рюмке. — Только в последнее время этих «столкновений» стало чересчур много. Будто ты специально следишь за мной и…

— Мне уже нельзя так просто пройти по коридору?! — огрызнулась Евангелина, чувствуя, как ярость с новой силой начинает охватывать её. — Хватит приплетать уже везде свою персону!

— Можешь сколько угодно отрицать данное утверждение, — бросил Артем, не спуская с неё глаз, — но я-то понимаю, что на самом деле стоит за твоими попытками дать о себе знать, причем в самый неподходящий момент. Так что предлагаю за это выпить. У меня даже тост нарисовался по этому поводу...

Увы, отказавшись единожды от спиртного, Евангелина не собиралась больше пить, но разве этому человеку что-то докажешь?!

— По-моему, мы с тобой и так уже все обсудили, — добавила она, обреченно следя за тем, как пододвинув к себе её рюмку, он опять наливает туда спиртное. — Напиваться вовсе необязательно.

— А кто сказал, что мы собираемся с тобой квасить? Мы просто немного выпьем и все. — Сегодня Лисов был настроен категоричен. В отличие от своей собеседницы, у которой сейчас не было никакого желания продолжать посиделки в его компании.

В это время она уже должна была быть в своей постели, но объяснять ему сейчас очевидные вещи было бесполезно. Поэтому уловив момент, когда он, плеснув ей наливки, приготовился произнести тост, резко встав из-за стола, Евангелина попыталась броситься в сторону выхода из кухни. Но будто заранее предугадав, что все закончиться именно так, метнувшись следом за ней, Артем схватил ее за запястье, и, резко потянув девушку на себя, приложил её ладонью к поверхности стола. Вскрикнув от боли, беглянка попыталась его ударить, но у неё ничего не получалось.
 
— Евангелина, девочка моя, по-моему, я тебя никуда ещё не отпускал, — увещевательным тоном проронил он, помешав ей заблаговременно покинуть помещение.

Она могла торопиться куда угодно, но относительно ее самой у него были собственные планы. И отпускать ее куда-либо, как следует не поимев её на прощание, он не собирался.

Литковская могла вырываться сколько душе угодно, запахивая перед ним свой халатик, который вовсе не являлся для него преградой. Но решив единожды, что неплохо было бы её хорошенько отодрать, он не мог успокоиться до тех пор, пока не воплотит желаемое в реальность. Тем более глупо было упускать такую возможность, так ни разу ею не воспользовавшись.

Родители были далеко и не могли оказать на него влияние. Дед спал и ничего не слышал. А если бы и услышал, то все равно бы ничего ему не сделал. Так что сейчас эта малышка находилась в его полном распоряжении. И как бы громко она сейчас не кричала, взывая о помощи, на её вопли все равно никто не откликнется.

— Пойдем ко мне, — настойчивости парня не было предела. — Переночуешь сегодня у меня. В моей кровати места нам хватит обоим, поверь. Неудовлетворенной ты от меня не уйдешь.

Каким-то образом ей все же удалось вырвать из его хватки свою руку, и, приготовившись оттолкнуть от себя Лисова, дабы пробраться к двери, Евангелина была вынуждена ретироваться назад, отмечая про себя, что конкретно сейчас это сделать у неё вряд ли получиться. Артем снова преградил ей путь. И получая некое удовольствие от этих, будоражащих нервы, игры в «кошки-мышки», вновь подхватил её за талию, пытаясь усадить её на свободный край стола.

Раз она не хочет идти к нему в спальню, ничего не поделаешь, придется отодрать ее прямо здесь. Другого выбора у него не оставалось. Тем более на кухню никто не зайдет. До самого утра. А до момента появления здесь пожилой кухарки он успеет прибраться, заметая за собой  «следы». В этом плане у него имелся хороший опыт, так что ему не привыкать.

— Я же нормально тебя попросила, — вознегодовала Евангелина, ударяя его по рукам. — Почему ты ведешь себя как ублюдок?! — Это было почти открытое сопротивление, которое, впрочем, не оказало на него ни малейшего влияния.

— Ты не можешь со мной так поступить, — продолжал он стоять на своем, не ощущая, казалось, ни малейшей боли от её ударов, которыми она его осыпала, пытаясь вырваться. — Я хочу тебя. И я не привык, чтобы мне отказывали.

Прежде ему не приходилось брать девушек силой. Мало того, порой ему самому приходилось от них отбиваться, чтобы оказать внимание той, которая ему действительно нравилась. Но с Литковской все пошло не так. Он запланировал одно, а по факту получалось совсем другое. Нельзя было сказать, что его это бесило, но порядочно интриговало, накаливая и без того напряженную обстановку.

Вместо того, чтобы добровольно ему отдаться и самой получить удовольствие, эта маленькая сучка предпочитала ломаться. И причины её неуместного поведения были не совсем ему понятны, если только… Она не являлась девственницей, что могло многое объяснить. Но как бы там ни было на самом деле, она все равно должна стать его. И глядя на то, как Литковская пытается с ним бороться, отказываясь раздвигать перед ним ноги, парень не переставал поражаться её настойчивости и наивности одновременно.

Да кем она вообще себя возомнила, отказывая ему?

Неужели не понимает, что он — предел её возможностей и лучше партнера у неё не будет. Если только она не мечтала отдаться какому-нибудь сантехнику из захолустья, видя в этом что-то романтичное. Сейчас ей не помешало бы подчиниться ему по-хорошему, ведь он не намерен делать ей больно. Тем более сейчас ей и вправду было бы лучше лишиться невинности именно с ним, а не с каким-нибудь жалким задротом наподобие Кирюши Драгомарецкого. А так как у неё ещё не было опыта, то и сравнивать ей пока что было не с чем. Поэтому она так и опирается ему, не понимая, что ей сейчас его лучше не злить.

Саму Литковскую в этот момент одолевали мысли совсем иного плана.

То, что этот козел хотел её изнасиловать, она подозревала давно, отмечая про себя, какие неоднозначные взгляды он бросал на неё на протяжении всей недели, кося под безобидного парня. Теперь, когда ему никто не мог помешать реализовать задуманное, он пустился во все тяжкие, не зная ни в чем преград. И сама она была не лучше. Знала же, что он из себя представляет и все равно поперлась сюда одна. Ладно, если бы она просто присматривала за его дедом, заранее установив границы, так не же, додумалась покинуть свое убежище на ночь глядя, заявившись на кухню в одних стрингах и халатике. Она должна была это как-то предусмотреть. Как и понимать, что при первой подвернувшейся ему возможности он попытается взять её силой и она ничего не сможет с этим поделать, а потом что-либо доказать, когда уже все свершиться. Так что расхлебывать последствия собственной неосмотрительности ей придется тоже самой. Её здесь никто не спасет. Нечего даже надеяться на постороннюю помощь. А уговорить Артема оставить её в покое, было бессмысленно.

— Ну, же, зайка, не будь такой букой, — шептал он ей в висок, оголяя её плечо. — Ты даже не представляешь себе, как нужна мне сейчас… — Упираясь руками ему в плечи, Евангелина предприняла очередную попытку оттолкнуть его от себя. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого...

— Отпусти меня! И убери свои руки! — простонала она, напуганная его решительными действиями.

Для неё было не в новинку становиться объектом домогательств со стороны мужского пола с той поры, как ей исполнилось двенадцать. Наоборот, ко всему этому Евангелина уже до такой степени успела привыкнуть, что вскоре перестала обращать на них внимание, не став при этом избегать самих парней. Просто конкретно этот тип оказался самым настойчивым из тех, кто когда-либо пытался затащить её в постель. И если она не предпримет сейчас-то против него мер, он изнасилует её прямо на кухонном столе, не видя в своих действиях ничего дурного. А она хотела лишиться невинности с любимым человеком и по обоюдному желанию. Но пока она, оценивая серьезность ситуации, размышляла о том, как ей спастись, одна из ладоней этого безумца, сжимавшая её левую ягодицу, переместилась ниже, и, скользнув вдоль внутренней поверхности её бедра, он попытался насильно раздвинуть ей ноги.

Осталось только стащить с неё стринги и расстегнуть её халатик, заодно вдоволь налюбоваться её грудью, а возможно сделать с ней еще какие-нибудь грязные вещи, но для этого ему надо было завалить саму девушку на стол. Если бы Евангелина  так не упиралась, корча при этом злобные рожицы и сжимая свои пухлые губы, в которые ему хотелось ворваться языком, он бы уже давным-давно ею овладел ею, и, наверное ни один раз. И представляя себе, как обхватив ногами его талию, она с громкими стонами движется с ним в ускоренном темпе, слегка ударяясь обнаженными ягодицами о холодную поверхность стола, не в состоянии больше себе сдерживать, он рывком раздвинул её бедра и, устроившись между ними так, чтобы она не смогла сомкнуть свои ноги, опустил свою правую руку ей на грудь, сжимая ткань в кулаке.

Оказавшись в своеобразной ловушке, Евангелина резко подалась назад. Этого оказалось достаточно, чтобы потянув ткань на себя, он разорвал почти все пуговицы её халата, оголяя её грудь. Представший его глазам вид подействовал на него подобно красной тряпке на быка. И сгорая от нетерпения поскорее слиться воедино с этой девушкой, он начал раздеваться, непозволительно долго возясь с непослушными пуговицами собственной рубашки, еле слышно матерясь.

Воспользовавшись этим моментом, Евангелина закрылась от него, прикрывая ладонями свою грудь. Теперь она была уже не просто напугана, а почему-то слегка возбуждена, не до конца осознавая свои ощущения. Данная ситуация происходила впервые в её жизни, но вместо того, чтобы по-настоящему запаниковать, она отреагировала на неё чуть иначе. 

Происходящее пугало и возбуждало одновременно. И едва Лисову удалось стащить с себя рубашку, зашвырнув её небрежным жестом куда-то позади себя, он предстал перед ней в одних джинсах, не считая нижнего белья под ними, до которого ещё надо было добраться, предварительно избавившись от ремня. Вот только справиться с подобной задачей, удерживая одной рукой брыкающуюся девушку, а второй — пытаясь его расстегнуть, было не так уже и просто.

Скользнув мельком взглядом по его телу, Евангелина попыталась отодвинуться от него, выхватывая для себя отдельные детали, которым ранее не придавала значения.

Этого парня сложно было назвать худосочным, но до уровня Терехова с его рельефной мускулатурой ему было конечно далеко. У него было гладкое тело, за которым он тщательно следил, избавляясь от лишней растительности там, где она была неуместна. И будучи хорошо сложен от природы и подтянут, в чрезмерных спортивных нагрузках он не нуждался.

Терехов мог сутками пропадать в фитнес-клубе, стремясь добиться рельефного пресса на своем животе, но привыкнув видеть себя в зеркале таким, каким он был, все эти занятия спортом Лисова не особо интересовали. Точнее его походы в фитнес-центр начинались, как всегда, за «здравие», а заканчивалась за «упокой». То есть походив немного на занятия, он снова их бросал, не в состоянии терпеть рутину, во время которой ему нечем было занять свои мозги. Зато он любил подшучивать над спортсменами, в открытую издеваясь над некоторыми из них. Тем не менее у него все ещё было впереди. И став постарше, он мог наверстать упущенное и усовершенствовать посредством спорта свою и без того совершенную фигуру, исправно посещая фитнес-клуб, а пока что его выручали хорошая генетика и более-менее сбалансированный рацион питания. 

Отведя в сторону взгляд, дабы не пялиться на его тело, Евангелина была вынуждена отметить, что оно было свойственно любимому её типажу парней. Не груда мышц без мозгов, как Терехов, и не дистрофик, как Кирюша, а именно такой, каким был ее главный недоброжелатель, с приближенной к реальности хорошей фигурой. И продолжая украдкой следить за ним, у неё сложилось впечатление, будто заранее учтя все её вкусы относительно выбора своего будущего спутника жизни, Провидение мгновенно отреагировало на её запрос, подкинув для неё этого парня, от чьего типажа она сходила с ума. Жаль, что им оказался Артем Лисов, с которым у неё с самого начала не задались отношения, а теперь он и вовсе хотел её изнасиловать, хотя она четко намекнула, что не собирается становиться его любовницей.

Это было впервые, когда сильно вожделевший её парень был готов добиться победы, пусть и не совсем порядочным способом. По-другому, он взаимодействовать с девушками он кажется не умел и не хотел. И окончательно потеряв голову под влиянием то ли спиртного, то ли близости её полуобнаженного тела, (а может под воздействием и того, и другого), разведя в сторону её руки, Артем налег на неё, скользя языком по коже её чувствительной шеи и бесцеремонно ощупывая пальцами её напряженное тело, словно наслаждаясь беспомощностью девушки.

Слегка застонав, Евангелина отвернулась от него, едва он рискнул приблизиться к её лицу. Она не собиралась с ним целоваться. Не бывать этому! Со своими намеками он мог даже не лезть к ней. Уж если кому и стоило довериться в подобные моменты, то уж точно не этому скоту, который даже не понимал значения слова «нет».

Подспудное желание обладать этой девушкой до такой степени переполняло его ество, что не желая больше оттягивать с долгожданным моментом, Лисов потянулся к ремню на своих джинсах. И оказавшись на миг свободной от крепкой хватки его рук, потерев свои затекшие запястья, Евангелина воспрянула духом. И пока парень возился с ремнем, дрожа то ли от страха, то ли от сжигаемой страсти, судорожно прикрывая свою грудь обрывками халата, она принялась отползать назад, надеясь избежать с ним интимной близости. Ещё каких-то пару секунд, и нащупав позади себя ладонью стакан с недопитой водой, едва объект ее ненависти, оставив в покое свой ремень, снова потянулся к ней, чтобы стянуть с неё стринги, почувствовав на своем бедре его ладонь, готовую скользнуть ей под трусики, она схватила стакан и, выбросив вперед свою руку, выплеснула остатки воды ему прямо в лицо.

Зажмурившись, парень быстро растерял свою былую резвость, и готовый мысленно прибить Литковскую на месте, он принялся усиленно протирать свои глаза. Сейчас у Лисова был вид, будто он только что вышел из-под душа. Однако стоило ему привести в порядок свое лицо и открыть глаза, как Евангелина тотчас почувствовала на себе его, полный ненависти, взгляд. 

Кажется, он до такой степени был шокирован происшедшим, что ещё долго не мог подобрать подходящих слов, пытаясь выразить всю гамму переполняющих его эмоций в виде нецензурной брани. Несмотря на всю свою псевдопафосность, сейчас у него был вид как у Тузика, которого дрессировщик только что учил плавать в океане. Влажным были не только его челка и лицо. Вода попала ему даже на плечи, стекая вниз, к животу. И глядя на него, непохожего сейчас на самого себя в былой самоуверенности, у Евангелины сложилось впечатление, будто он до последнего пытается сдержать себя в руках, дабы не высказать в её адрес что-то не очень хорошее.

Совершив поступок, на который ранее она бы вряд ли решилась, Литковская не сразу осознала, что вообще произошло. И заметив, как изменилось выражение красивого лица этого хама, судорожно сглотнув, только сейчас поняла, что успела нажить себе новые проблемы.

Ещё никто и никогда не позволял себе подобных выходок по отношению к его персоне, тем более особь, прожившая с его родителями под одной крышей каких-то пару недель. Вот только своей вины в происшедшем Евангелина не видела. И если бы он с самого начала повел себя с ней нормально, сейчас ему, возможно, не пришлось бы смотреть на нее, протирая свои глаза от воды.

Отжав свою челку, Артем в два счета попытался её пригладить, и со словами: «Теперь ты точно попала…», стараясь запугать девушку, резко схватил её руку. В его глазах горело что-то мстительное, а ноздри сузились, как у человека, пребывающего во власти плохо контролируемой ярости, готовой дать о себе знать в любой момент. Теперь он смотрел на неё уже не как на объект своего вожделения, а как на самого заклятого врага.

Вторая её рука по-прежнему удерживала пустой стакан, и стоило Лисову предпринять очередную попытку завалить её на стол, пытаясь отбиться от слетевшего с катушек парня, она ударила его хрупким стаканом по руке, прислушиваясь к хрусту треснувшего  стекла. В следующий момент на пол посыпались осколки разбитого стакана, а следом за ними туда упало пару капель крови. Зажмурившись и словно не веря своим глазам, Лисов разжал свои пальцы, машинально отпуская руку девушки. Воспользовавшись моментом его странного замешательства, Евангелина попыталась выскользнуть из его хватки, бросаясь к выходу из помещения. Схватившись за свое запястье, Артем тщетно пытался остановить кровь. Открыв двери, девушка успела выскочить наружу, оставляя его наедине со своей бедой.

Не особо прицеливаясь, Евангелина умудрилась немного промахнуться, не задев при ударе жизненно важных сосудов на его запястье. В противном случае любуясь вскрытыми венами, до приезда скорой Лисову осталось бы жить от силы пару минут, спокойно наблюдая за тем, как через разрезанное запястье вытекает на паркет его жизнь. Проследив укоризненным взглядом за убегающей девушкой, он не стал её останавливать, рассматривая свою пораненную руку. Ещё меньше у него было сейчас желания мчаться следом Литковской, чтобы высказать ей вдогонку все, что он думает о ней после случившегося.

«Вот сука!» — мысленно выругался он, ища взглядом свою брошенную поблизости рубашку.

Ему надо было срочно перемотать чем-то запястье и остановить кровь. Впрочем, рассыпавшееся стекло попало ему не только на руку. Один осколок слегка ранил ему бровь, а второй он обнаружил прямо на своем языке, чуть не проглотив его впопыхах. Ничего, рано или поздно она пожалеет о своем поступке. Для себя он уже все решил, поражаясь её умению вывести из строя противника в самый неожиданный момент.

Пока что он не знал, как именно ей отомстит, но спускать с рук сегодняшнее её поведение Артем не собирался. Пусть прочувствует на собственной шкуре, каково это — иметь в качестве врага такого непредсказуемого человека, как он. И бросив случайный взгляд на приоткрытую дверь, через которую удалось выскользнуть в коридор этой девушке, благополучно избавившейся от его общества, продолжая оставаться в одних джинсах, Лисов перемотал свое запястье краем рубашки, непроизвольно дотронувшись пальцами своей брови. Бросив беглый взгляд на окровавленную ткань, он неожиданно подошел к барной стойке и налив себе остатки спиртного, пригубил ещё одну рюмку, словно заранее отмечая свою победу над этой девкой.

***

Заснуть в ту дождливую ночь не удалось никому. Ни ей, ни ему. И причиной тому было отнюдь не обоюдное возбуждение.

Остановив кровотечение, Лисов направился к себе, и, кое-как перевязав бинтом запястье, предварительно обработав его спиртом, начал укладываться в постель, по привычке потянувшись за смартфоном. Раздеваясь, он старался даже не думать об этой девушке, нарушившей его сегодняшние планы, и, чувствуя, как сильно разболелась у него после всех этих событий голова, ощутил небывалое облегчение, стоило ему коснуться ею подушки.

Время было позднее. Неудивительно, что его так сильно клонило в сон, пусть и засыпать он пока не собирался. Почему? О том он не имел ни малейшего понятия, но его душа почему-то все время была не на месте. И словно предчувствуя, что сегодня ночью должно было произойти что-то ужасное, (причем эти ощущения не оставляли его даже во время веселья в кругу друзей), Артем ещё долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и прислушиваясь к сильному ливню за окном.

Оставив наконец все попытки пригнать к себе сон, он снова потянулся за телефоном, и, пытаясь отвлечься от лезущих в его голову дурных мыслей, принялся бездумно листать новостную ленту в сети, не особо вчитываясь в смысл самих новостей. И эти самые предчувствия, томившие весь день его душу, не заставили себя ждать.

На часах пробило ровно три, когда в дверь его комнаты отчаянно постучали.

— Артем, ты спишь? Открой, пожалуйста!

Это была Евангелина собственной персоной. Её голос он мог готов узнать из тысячи. Уж кого-кого, а именно эту особу Лисов ожидал увидеть под дверями своей спальни в такой поздний час меньше всего. Особенно если учесть, в каком настроении они расстались, разбредаясь по своим углам. Видать и вправду произошло что-то очень серьёзное, раз переступив через свой страх перед ним, Литковская пришла просить его об оказании услуги. Впрочем, не спеша идти у неё на поводу, и даже не подозревая, о чем она собиралась его просить, Артем отложил в сторону свой смартфон и, вытянувшись в постели, словно и вправду собирался задремать, невольно отозвался, вкладывая в тон своего обращения как можно больше презрения:

— Что случилось, моя зайка? Откуда такое отчаяние в голосе? Не можешь заснуть без меня? Извини, но мне сейчас не до постельных развлечений. И вообще, у меня сегодня неприемный день. Тем более я предлагал, а ты отказалась. Сначала определись, чего ты хочешь, а уже потом ломись в мою спальню!

— Ты вообще нормальный? Я к тебе не за этим пришла! — возмутилась за дверью Евангелина, теряя последние остатки терпения. — Мне надо, чтобы ты вышел ко мне. И чем быстрее ты это сделаешь, тем будет лучше.

Подозревая, что произошло что-то из ряда вон выходящее, иначе она вряд ли бы стала с таким энтузиазмом ломиться в его спальню, Лисов соскользнул с постели, и, включив в своей комнате свет, принялся натягивать на себя джинсы, даже не пытаясь ускориться. Да и вообще, эта комната была последним местом в доме, где сейчас хотела бы оказаться Евангелина, прекрасно улавливая его намеки насчет будущих совместных «развлечений» и не только.

Кое-как справившись со своей одеждой и заклинившей пряжкой ремня, отчетливо понимая, что кроме них ему надеть больше нечего, Артем ринулся к двери. В следующий момент щелкнул замок. Приоткрыв слегка створку, он почти догадывался о сути визита этой девушки. Артем хотел услышать то, что она сейчас ему скажет, и не хотел одновременно. И интуиция его не обманула. Стоило ему переступить порог своей комнаты, как к нему навстречу бросилась Евангелина, в тревоге хватая его за руку.

— Пойдем! Ты должен со мной пойти! — воскликнула она, умоляюще заглядывая ему в глаза.

— Куда я должен с тобой идти? Ты на часы вообще смотрела? — раздраженно бросил тот, ненавязчиво отталкивая её от себя. Не совсем осознавая, что творит, Евангелина попыталась схватить его за плечо.

— Артем, твой дедушка… — с мольбой в глазах проронила она, не в состоянии закончить свою фразу. Её нервы были на пределе, а сама она до такой степени напугана, что с трудом держала себя в руках.

— Что с ним? — выдал спустя пару секунд Лисов, инстинктивно хватая её за плечи. — Что опять натворил этот старик? Говори и не смотри на меня такими перепуганными глазами!

Придя немного в себя и отбросив в сторону собственную неловкость, Евангелина заговорила, не контролируя больше собственных эмоций:

— Я пришла померить ему давление и дать немного воды, а он… Словом, он немного выпил, а потом у него пошла кровь изо рта…

Застыв на месте, парень уставился на неё, как на полоумную, не веря ни единому её слову.

— Я не знаю, что это такое… Но догадываюсь, на что это похоже. — От этих слов у него пробежали по коже мурашки и он мгновенно протрезвел. Кажется, Артем только сейчас начал осознавать, что состояние его деда значительно ухудшилось. И в очередной раз переступив через собственное стремление бросить все и бежать к нему, он все-таки заставил себя дослушать до конца речь встревоженной девушки, так непозволительно близко стоявшей сейчас рядом с ним.

— Одним словом… — в голосе Евангелины послышался надрыв, — она так сильно переживала за этого старика, будто это он был её родным дедом, а не Лисова. — Я не знаю, что происходит, но он, мне кажется… Мне кажется он умирает…


Книга 1. Глава 11

http://proza.ru/2021/11/06/987