Потоп

              Потоп      

Автор.    Весна, весна – лавина чувств
нахлынула, как тать, потопом;
ей бы очнуться от кощунств
под неусыпным Божьим оком...

Да, видно этот приговор
зима с себя на май ссудила;
весна ж, осужденный простор,
водой бесстрастной затопила.

И, как спасенье - цепь холмов,
но непроглядные туманы,
простор растлили на обманы,
скрывая от заблудших кров.

И вдруг, невидимый звонарь,
ударил в колокол с призывом,
как будь-то вещий пономарь
зажег надежду над разливом.

Былинный холм, без паствы храм,
волнует колокол расстрига,-
кольцом расходится интрига
с призывом гулким по холмам...

Сзывая путников под своды,
расстрига был неутомим;
на звон явились две подводы,
да бомж, невзгодою гоним.


                1
               
С телеги, первой, слез селянин,
да дочь, годочков двадцати;
а на второй, спал пьяный парень,-
ему со всеми по пути.

Савелий: - Эгей, звонарь! Явись народу!
Здесь можно ль переждать невзгоду?
Автор  Явился старец из дверей,
степенный, как архиерей.

Авдей: - Добро пожаловать в обитель;
здесь кое-где и крыша есть...
Найду и, что ни будь поесть.
Я здесь единственный смотритель.

Савелий: - Спасибо. Здравствуй. Как зовут?
Авдей: - Зовут, как встарь, Авдей Калиныч.
Савелий: - Савелий я, вот дочь, Полина.
А тот вон, бомж, по виду – плут.

Авдей: - А в той подводе не покойник?
Полина: - Да, нет, дедуня, пьяный там.
Умыться бы с дороги нам.
Авдей: - Пойдем, в трапезной рукомойник.

Автор  Распряг Савелий лошадей,
задал овса, забрал пожитки...
Туман сгущался все сильней,
под пьяный храп из-под накидки.

Втроем поели под набат;
томленья в думах от стихии,
но небеса к мольбам глухие,-
воды не предвещают спад.


                2

К полудню прибыло народу:
на «Волге» пара молодых, -
невеста, деловой жених,
кляли себя, да непогоду...

На лодке дева с пареньком
и с ними сумрачный художник.
Люд, волей случая влеком,
а воля эта не безбожник...

До ночи были все в делах,
заботясь каждый о ночлеге,
потом забота о дровах,
и лишь один, все спал в телеге.

Ушла вечерняя заря,
под звездной шалью лик сокрыла;
луна взошла, уют даря,
всех благодушьем осветила.

Трещит, потрескивает печь,
парит чаек, и дух медовый.
В кругу за трапезою слово
свивает странственную речь...

Савелий: - Хорош чаек! Авдей, спасибо!
Из луговых, наверно, трав?
Авдей: - Из них, но нынче воля рыбам,
да водяной свой кажет нрав.

Полина: - А водяные – это враки.
Авдей: - Права, голубушка, права.
Леха: - Ну, я-то думал, будет драка,
а дед обратно взял слова...


                3

Авдей: - Кто верит в сказки – сердцем молод,
уж в том злодейство не живет.
Но есть ли в нем духовный голод?
Тут есть, кто Бога признает?

Леха: - Не верю я в обман на стенах,-
придуман он, как водяной!
Яна: - Бог есть, но видимо иной:
во взгляде, в чувствах, в генах...

Смотрите, как разумен мир
в полях, лесах, в морях, а космос -
миров бесчисленная россыпь!
Артур: - И каждый алчен, как вампир...

Художник: - Ну, вот – все скомкал беспардонно!
Артур: - Я прав: все голодно бездонно,
и всюду тварь съедает тварь!
Художник: - Тоску наводит твой словарь...

Авдей: - Друзья, умерьте ваши нравы,
у вас различен идеал,
а ссорит в мыслях вас - лукавый.
Артур: - Ну, этот мир не я создал...

Авдей: - Создатель к миру беспристрастен...
Артур: - Все верно: воля и расчет!
Кто верит в сказки, то несчастен.
Художник: - Да, нет любви в тебе, есть черт!

Артур: - Любовь! - и это тоже сказки...
Любовь – инстинкт меж двух полов...
Художник: - Любовь – духовной сути связка!
Любовь – созвучье чувств и слов!

               
                4

Авдей: - Любовь – то жертва, назиданье...
Себя, чтоб жертвой назидать –
необходимо мир понять,
но путь к сему через страданье.

Рожденный в плоть – рожден для смерти,
но через жизнь, чтоб кем-то быть
и, чтоб тебя не взяли черти,
себя всяк должен проявить...

Погибнуть в мире без остатка,
душой до точки изболеть,
чтоб не страшиться умереть,
для духозарного начатка.

Артур: - Убить себя, чтоб вечно жить?
Да это ж, батенька, сектантство!
Авдей: - В борьбе с грехом не плоть убить,
а грех,- вот сила христианства!

Потрать энергию души,
дотла сожги в ней равнодушье,
чтоб быть в познаньях вездесущим,
чтоб в старость внуков не смешить...

И увенчать должна все вера;
С Христом и смерть не так страшна.
Коль всуе Истина слышна –
пред Богом ты уж не химера...

Артур: - Опять ты сватаешь к попам...
Вот, кто порушил этот храм?
Народ... А значит, есть причина...
Ну, что ответишь старичина?

                5

Авдей: - Твои вопросы не беда,
беда, что сам ответ не ищешь…
Богат ты, видно: денег – тыщи...
Артур: - У этой песни борода...

Авдей: - Ответа ждешь, как манны с неба,
а сам, что думаешь о том?
Артур: - Не проповедь, а булку хлеба
люд жаждет видеть под перстом.

И нет в религии свободы:
куда не сунься – все нельзя.
Срослись с политикой синоды,
вторым пришествием грозят...

Да, я богат, но я в работе,
а поп задаром ест и пьет,-
и не замаялся в икоте,
и пузо от поста растет!

Художник: - Христос ходил в чем спать ложился
и жил средь нищих и больных.
Беда грозила – Он не скрылся...
Артур: - Вы б говорили о живых...

Авдей: - Жить настоящим – это верно,
но не под алчностью, мой друг;
трудись и мысли равномерно,
а не скачи из круга в круг...

Твои душа и ум – соседи,
случайны встречи их в тебе...
Артур: - Соседи... Волки, да медведи!
Нудишь с сумою на губе...


                6

Художник: - Вот доля выпала народу:
открыт простор – твори, трудись!
Куда там – все пройдохи с ходу
во власть к кормушкам прорвались!

Артур: - А, как не брать, коль нет запретов?
Что толку так за жизнь скулить?
Ну, горлопаньте до рассвета,
а день придет, что есть и пить?

Художник: - Зачем же в крайности ломиться?
Еда душе не идеал.
Ты веру в булки разменял,
но не за них идут молиться.

Свобода – это, брат, талант!
Раскрой в себе свой мир от Бога,
возвысь страданья, хоть немного
иль послужи им, как Атлант!

Пусть мир спасает красота:
в стихах – душа, в холстах – молитва;
вот будет в сердце чистота!
Свободе деньги - хуже бритвы!

Артур: - Я, может хам, но не глупец,
чтоб строить замки из тумана
и жить, как радостный юнец,
в твоем плену самообмана.

Инна: - Артурчик, я устала, брось...
и нам не место в этом круге:
они годятся только в слуги.
Сей час в машине б, так спалось!


                7
Артур: - Иди, стели,- я скоро буду...
Авдей, так кто разрушил храм?
Постой, скажу: разрушил хам,-
холоп всегда родня Иуды...

Но, кто теперь их строит? Мы!
Источник веры в капитале!
Уж зреют новые умы,
и нам стоять на пьедестале!

Ушел кухаркин век, увы –
не вечно диктатурой править.
Художник: - Но не спасители и вы...
Авдей: - За деньги Бога не прославить.

Артур: - Вы злитесь, что у вас, их нет;
за деньги надо покрутиться!
Леха: - А, что, он прав: с деньгами свет!
Артур: - Валюте надобно молиться!

Авдей: - Я не скажу, что Леша глуп,
но надо бить о нем тревогу...
Артур умен, но духом скуп,
мостит кичливостью дорогу.

Я много пожил, в меру стар;
иду смиренно к переправе,
но не сгорю я, как Икар,
ожегшись о судьбу и нравы.

Не надо денег, чтоб познать,
в себе свой Дух, как мирозданье...
Не зря судьба смогла загнать
нас всех на холм… для назиданья...


                8
Умей себя отгородить
от суеты под ночь иль вечер;
умей себе судьею быть,
коль в мире разумом отмечен.

Артур: - Авдей, да это все слова,
и я от них, как бомж тупею.
Авдей: - Вот-вот, пустеет голова,
пропала мысль,- там дьявол с нею!

Но есть в тиши не пустота,
там есть не зримые уста,
они дают предтечу мысли;
вглядись: в них образы зависли...

Внемли им, облекай в слова
и мир откроется иначе...
На чувствах блудит голова...
Смирить свой ум, нам всем задача!

Леха: - Чтоб стать животным, дураком?
Художник: - Учись тактичности, мальчишка!
И не косись тупым бычком!
На мудрость плюнешь, - будет крышка!

Савелий: - Не потому ль кругом беда,
что юность старость унижает?
Авдей: - Меж поколеньями вражда
дорогу смуте открывает…

Леха: - Зачем мне чьим-то прошлым жить?
Одни давно уже у Бога,
а с теми, чья к концу дорога, -
не по пути мне с ними быть!


                9

Авдей: - Азы нужны в любой науке,
жизнь человечья, как экспромт,-
вон из соблазнов всюду фронт:
их цвета, ритма, формы, звука...

Нам уловить бы в мире суть:
зачем нас в этот свет родили;
кто духом нам велел заснуть;
и что, рождаясь, мы забыли?

Нет, опыт старших не брюзга,
а школа, чтобы стать пророком.
Смири в себе к другим врага,
впитай их знания до срока...

Не знаем мы, когда умрем.
Преступно в чувствах тратим время;
когда в безвременье нырнем,
тяжелым будет это бремя!

Артур: - Ну, философию развел!
Не думай раньше о могиле.
Живи, пока в уме и силе...
Леха: - Потом на мыло и в котел!

Яна: - Балда ты, Лешка, как не стыдно?!
Дедунь, скажи: вот мы живем,
познанья копим и... умрем...
и все впустую?! Так обидно...

Авдей: - Вот, в ком разбужена душа!
Тебе удастся мыслью править;
вопрос бы вовремя поставить
в пылу любого кутежа!


                10

Тебе б свою отдал я память,
все, что я в Духе пробудил,
да без мытарства то лишь ранит,
не даст ни знания, ни сил…

Одно скажу: не все впустую,
коль во Христе Бог жизнь дает;
почивший, телом лишь умрет
Художник: - И там… получит плоть иную...

 Вернется, стало быть, к родным:
была ты мать – вернешься внуком,
и снова жизнь, но с новой мукой...
То не беда – беда другим...

Убийцу - много раз убьют:
абортом, пулей иль кинжалом,
гоним, он будет смертным жалом,
и долго не найдет приют...

Воры, мошенники, лжецы –
родятся с кучею болезней:
в калеки, в дурни иль в слепцы
их души для смиренья ввергнут.

Все мысли, знанья иль дела –
энергия в особом виде;
Господь ее любую видит
и не забудет, коль была...

Авдей: - Не сочиняй, мой друг любезный!
Но смерть всему меняет вид:
земное – станет бесполезным,
духовность – в небо воспарит…


                11
Художник: - Нет, дед, ты слабый проповедник!
В церквях засели и попы,
не собирают круг толпы?
А телек, что за собеседник?

Вот потому и веры нет –
по праздникам лишь верят в Бога;
в церквях должны бы бить тревогу,
что скуден Богословный свет!

Из-за бугра миссионеры
сектанством ловят молодежь.
Как так, в безгрешность Папы верят?!
Все от греха, безгрешье – ложь!

Католицизм – богатых вера,
там клир  отрекся от мирян,
политиканствует без меры...
Чудачит папский Ватикан!

И протестанты сеют моду:
несут спасение в народ,
а в вере вон, какой разброд:
моралью жгут по небосводу...

Авдей: - У нас свои попы мудрят:
в народ вернуться не хотят,-
в них нет апостольских лучей...
Художник: - Куда в народ им без харчей?!

В церквях злаченых ждут овечек
с догматным словом пастухи:
Емелюшки на теплых печках
желают сказочной ухи...


                12

Артур: - Ну, вы, сподвижники, даете!
Так, где же вера, где же Бог?
Иль вы анафемозно лжете,
иль это будущего слог!?

Художник: - Пора священникам к народу!
Савелий: - Кто хочет верить – верит сам;
отвратность к общим словесам
в умах не сделают погоду...

Авдей: - Двадцатый век умы раскрыл
на техногенность созиданья,
но предал истинные знанья...
Очнуться хватит ли нам сил?

Не все, но кое-кто очнется
Под назиданием Христа,
сквозь подсознанье встрепенется
Он с Светоносого креста...

Уже есть и первенцы свободы,
умеющие снять покров
с Новозаветных вещих слов,
чтоб суть увидели народы!

Кто жизнью свят, а кто не свят –
Отец небесный лишь решает.
Кто верит, тот не ждет наград
и в брате сан не возвышает...

Савелий: - Авдей, вот где во мне душа?
И, что такое – подсознанье?
Ответь мне внятно, не спеша,-
где дух, в житейском пониманье?


                13

Полина: - Душа – твое второе я.
Художник: - Душа и дух – одно и тоже.
Душа – незримый наш судья,               
она полет фантазий множит!

Леха: - Химера это, пьяный бред.
Артур: - Что скажет нам ученый дед?
Авдей: - Плоды ироний быстротечны,
и их хозяева не вечны...

Артур: - Ну, что сказать: начало мудро!
Авдей: - А в жизни мудрый и конец...
Художник: - Не надо хмуриться, отец,-
сегодня ведь не день абсурда...

Авдей: - Так я не умер, жив еще
и чувства все во мне живые...
Поклон вам, стены вековые:
вот в этой церкви я крещен.

Душа, душа, да Дух важнее,
в плену у всплесков чувств земных;
нет на земле его мощнее,
коль в чувствах ясен он своих!

Когда на Землю нам дорога,
мы видим жизнь, как вещий сон.
Мы – это Дух, и в нас тревога:
как вынесем мы сей полон...

Усыплен Дух в нас, втиснут в тело;
но не усыпна лишь душа;
она же будет вопрошать
к сознанью нашему несмело...


                14

Наш разум переводит то,
что мнит душа сквозь подсознанье:
то вспять толкнет за покаяньем,
то сбросит ум с его высот.

Душа и разум – антиподы,
им подсознанье – свет и тьма,
а Дух и плоть – в миру тюрьма,
роднит их покаянье, а не годы.

Но разве интеллект венец?
Союз с инстинктом – разум Каин!
И горе, если под конец,
Дух будет в плоти неприкаян!

Ну, все: пора и отдыхать.
Савелий: - Какой тут сон,- на сердце хаос.
Художник: - И я душей, чего-то маюсь.
Авдей: - Не просто Бога познавать...

 Не надо быть рабами мира,
в нем голый разум – беспредел...
Желанья – плаха, ум – секира...
Все, братцы, я ко сну поспел.

Весь Мир из хаоса рожден,
И хаос, это хорошо!
яви свой хаос в унисон
и окрыли свой ум душой...
               
 Автор.  Явились звезды из тумана;
из тучки выплыла луна,
склонила лик свой вниз, к землянам,
вживляя свет свой в лоно сна.


                15

Очнулся парень на телеге,
который спьяну день проспал:
блуждает взгляд в похмельной неге,
а мысль одна: - Куда попал?

Полуразваленная церковь;
округа вся под ночью меркнет;
к воде уходит в елях склон...
Из «Волги» томный бабий стон...

Сергей: - Нашли же место, вурдалаки...
Катитесь вон, иль будет драка!
Артур: - Уйди, пальну ведь в дурака!
Сергей: - Решил, что встретил простака?

Стреляй! В моей руке граната,
и в ней, как видишь, нет чеки;
вот разнесу я вас в клочки!
Отдай-ка ствол, здесь место свято!

Артур: - Держи... Теперь с тобой беда...
Сергей: - Катись отсюда вместе с телкой!
Артур: - Куда? Кругом холма вода.
Сергей: - Вон за бугор, к чертям, за елки!

Автор.   Умчались прочь... Тоска и тишина.
Мутит похмельная волна.
Кряхтя, вояка похмелился,
дремать под звезды завалился.

Припомнил встречу погранцов,
седобородых и юнцов;
как пили с горечью солдата
и, что война не виновата...


                16

Что кровь, да боль в душе – одним
и, как заплаточки – награды,
дают все те же казнокрады,
кто мир поправ, жирует им.

Сергей: - Ах, звезды, звезды – даль немая,
уже ль и там война миров?
Автор.   Глотнув вина, душой стеная,
гуляка плюнул в лоно снов...

Спустился к берегу, хмелея,
вода волнами холм лелеет,
шуршит весеннею травой,
и лунный лик над головой.

Из-за куста донесся шорох,-
Сергей туда, а там мужик
с испуга к лодке весь приник...
Сергей: - Вставай, браток, не прячься вором.

И выбрось нож из рукава.
Теперь неси сюда поклажу.
Открой ларец... Ну, голова!
Монеты?! Это чья пропажа?

Бомж: - Мое... На кладбище нашел,-
готовил место для ночлега...
Сергей: - Бери ларец, неси к телеге.
Да не балуй, а ну, пошел!

Бомж: - Зачем к телеге, есть же лодка!
Бежим! Вдвоем поделим клад!?
Сергей: - А я вот этому не рад...
И ты все изведешь на водку.


                17

Бомж: - Бежим!? Откроешь бизнес свой!
И я свободен, брат ты мой!
Сергей: - Да, да... Машина, дом, гараж...
Публичных баб на абордаж...

Бомж: - С такой деньгой – навек гулянка!
Сергей: - Да замолчи же ты, поганка!
Вот, дернул леший клад найти!
Теперь покой не по пути...

И много здесь еще народу?
Бомж: - Полно... Давай от сюда ходу!
Сергей: - Нет... До утра тебя свяжу;
что дальше – утром рассужу.

Автор.    Настало утро, с ним туманы
смягчили солнечный рассвет.
Зудят под золото карманы:
выходит – дню покоя нет...

Сергей доставил клад народу,
узнать, что скажет большинство;
себе оставил старшинство:
коль, что не так – сменить погоду...

Народ: - Делить! Отдать властям! Сиротам!
Сергей: - Тьфу, черт! Прибавилась забота...
Молчите, тихо, не пойму!
Вот так, глаголь по одному!

Бомж: - Делить на всех? Свихнулись, что ли?
Червонцы эти я нашел!
Артур: - Таблетку съешь, кретин, от моли,-
пропьешь в неделю... Вон пошел!

                18
Инна: - На пять долей делить монеты!
Савелий: - Но нас здесь десять человек.
Инна: - Авдей уж старый, отжил век,
а Леха с Яной – вовсе дети...

Савелий с дочерью – семейка,
довольно доли им одной.
Леха: - Ты все пропела, канарейка?
Тебя ж Артур назвал женой!

Инна: - Я не жена, а лишь невеста.
Яна: - Ей в паспорт глянуть бы, уместно.
Леха: - Мы с Яной взрослые вполне!
Яна: - Отдайте доли Леше, мне!

Савелий: - Делить, по голосу народа!
Леха: - Ату диктат! Даешь свободу!
Сергей: - Клондайк устроить вам не дам!
Художник: - Серега прав: кончай бедлам!

Авдей: - Святое место... горе будет...
Сергей: - Проговорится кто – засудят...
Художник: - Процентов хватит,- надо сдать,
ведь тут червонцев сотен пять.

Артур: - Раскинь на десять,- что за доля:
бомжу иль пацанам – навар,
а для меня – пылинка в поле...
Полина: - Тебя, не хватит ли удар?

Художник: - Вношу такое предложенье:
до власти золото раздать;
кто пожелает – может сдать
и получить вознагражденье.


                19

Артур: - Делить! Сдавать – я подожду...
Сергей: - И пристегнешь нас к соучастью.
Артур: - С тобой уж выбрал я вражду...
Сергей: - Я не хочу конфликта с властью.

Артур: - Ну, а граната, не вещдок?
Сергей: - Она учебная, дружок.
Твой пистолет закину в воду.
Артур: - Рождает же земля уродов...

Бомж: - Я клад нашел, а он к ментам?!
Лупи его, да по мордам!
Сергей: - Куда попер? Сглотнешь ведь пулю!
Бомж: - Не хватит духу, брат... на дулю!

Сергей: - А ну, под пулю попляши,
а я потешусь от души...
Полина: - Сергей, убьешь ведь... пуля дура!
Сергей: - Стрельну в сапог лишь, для ажура...

Леха: - О, у бомжа сапог с дырой!
Сергей: - Но нет кровинки ни одной.
Ну, что, славяне, присмирели?
Бузить не будете – поделим.

Савелий: - О, есть идея, мужики!
Полина: - Отдайте золото на церковь.
Бомж: - Вот, чтоб у вас в глазах померкло!
Леха: - Отдать попам? Ну, чудаки!

Артур: - Гнездо устроить Фарисеям,
и им же руки целовать?
Они и так по всей России,
а веры в людях не видать.


                20
Авдей: - Есть притча: десять прокаженных
Христа молили исцелить...
И пожалел он обреченных,-
к священникам велел сходить...

Покуда шли – сошла проказа,
но лишь один учтивым был:
от фарисейского наказа
он дух в себе не усыпил...

Не опустел долдонной верой,
упершись лбом в священный сан,
как эти девять прихожан,
а стал прозрения примером...

Вернулся к Богу сам в себе
и за грехи упал в мольбе,
и славил Бога за прозренье
и за дорогу во спасенье…

Для Бога золото – металл,
материя в простецком виде,
но в ней презренный идеал
одни безбожники лишь видят.

Христос не нашивал перстней,
в дорогу брал одну одежду,
но раззолочен фарисей,
обрядом, празднуя невежду…

Савелий: - Ну, ты, Калинович и дал!
Так, где ж быть вере, как не в храме?
Авдей: - А вот, вы рассудите сами, -
однажды церкви Бог воздал...

                21

Когда на Русь пришли Советы,-
была той церкви песня спета;
и в те года не только хам
порушил и вот этот храм...

Восстали люди не на веру:
крушили лежбище попов…
Но заплатили полной мерой
за торжество земных богов…

Коллективизм – благое дело:
дает защиту от нужды,
но поле братства оскудело
взрастив фальшивые бразды…

Ведь христианство, но без Бога
пророчил людям Коммунизм;
вот и не сбылся этот изм...
Теперь с волками нам дорога...

Артур: - Волчара – это, значит я?
Художник: - И бомж, и Леха: смертно алчны.
Савелий: - И Инна ваша же родня.
Артур: - Завянь,- не слишком ли запальчив?!

А, что до алчности – весь мир
живет по рыночным законам;
достаток, он для всех кумир,
за то и молятся иконам.

Художник: - Да где ж сравнится с вами волк:
он хапать лишнего не станет;
и делится со всею стаей,
а вы все хапаете впрок!

                22

Артур: - Крутись и ты, дерзай, планируй,
умом карабкайся наверх;
коль делу надо – будь пронырой,-
места вверху есть не для всех.

Сергей: - Сначала влезть наверх по спинам,
потом, под царственную мину,
на всех, с той высоты, плевать;
гордясь, подачки раздавать?

Смотрите люди – благодетель!
Савелий: - А по стране бомжуют дети.
Артур: - Работать надо, а не ныть,
да за детишками следить.

Художник: - Образчик жить – купи-продай?
С пеленок с жаждой денег, славы?
Нет хуже для ума отравы,
когда одно лишь знают – дай!

Сгубив коммерцией заводы,
людей толкнули в криминал.
Страшна народу та свобода,
где испохаблен идеал.

Сергей: - Крутись, вертись, как вор юродствуй,
а я спокойствия хочу,
чтоб с другом дело по плечу,
по совести, без лжи и скотства.

Савелий: - Страна – огромная семья;
и в ней, как встарь не без урода...
Сергей: - Их горстка, но творят погоду...
Художник: - Отдельно от семьи... графья...

                23

Артур: - Что делать, коль семья в развале?
Советам дали по зубам...
Хозяин нужен тут и там,
и вот, хозяина позвали...

У нас нет опыта, как жить;
все на ходу: ломать и строить,
то вновь законы возводить,
то бизнесом за жизнь поспорить.

Савелий: - Не надо было все ломать,
уж, коль задумал быт поправить,
сумей помощников собрать,
учтя и не согласных нравы.

Художник: - Консенсус – это не базар,
тот, что анархией торгует:
всяк в одиночку маракует,
а всех сплотить – то Божий дар.

Сергей: - Когда на стройке сплошь воруют,
не выстроишь не дом, ни трон;
там лишь временщикам притон,
они все дело зашельмуют.

Художник: - Серега прав: в стране ворье,
все тащат, как перед потопом;
внутри господ сидят холопы –
циничное, во всем, жулье.

Артур: - Да, это ж суть коллективизма:
твое-мое, гуляй братва!
Художник: - Нахлебник - сорная трава
на всех полях любого изма...

                24

Савелий: - Халява – вот исток ворья.
Артур: - Их пруд пруди в любом колхозе.
Ни в кулуарах, ни в навозе
хозяин не плодит жулья.

Сергей: - Хозяин нынче – это пропасть,
деньгу гребет на свой лишь шик;
за доллар полстраны ухлопать
готов подушно – временщик.

Савелий: - Нет ремесла – иди в общину...
Авдей: - И я, друзья, за коллектив.
Сергей: - Там хоть к труду тебя подвинут,-
не будешь гол и сиротлив.

А если ремеслом владеешь,-
возвысь трудами свой талант;
себе товарищ ты и грант...
Художник: - Вот, это верно разумеешь!

Нас всех давил идейный кнут,
отняв духовную свободу;
теперь иной метлой метут:
рулят анархии в угоду.

Не кормит хлебом ремесло...
В искусстве выверт извращений:
как будь-то где-то черный гений
вогнал эстетику во зло.

В ходу уродство и гримасы:
сплошь сюр плюет на реализм,
в мировоззреньях эгоизм.
циничен, холоден, ужасен!

                25

Леха: - Не понял: с золотом-то как?!
Сергей:  -Урод ты, Леха или молод?
Дай Бог тебе душевный голод,-
поймешь, что золото пустяк.

Художник: - Где Дух творец – оно не блещет.
Артур: - Талант! Творец! Заладил, леший...
Мозги от трепа набекрень!
Давай делить – к полудню день!

Полина: - Все сделать надо по закону.
Савелий: - Сдадим в милицию, а там...
Бомж: - Ментам? Вот выбрали икону!
Идти безумие к ментам!

Артур: - Ведь, верно говорит бродяга:
там любят кушать задарма...
Награда – вряд ли, но тюрьма...
Сергей: - Вот тут ты в корень зришь, трудяга...

Бандит с милицией – родня:
глухарь чужой средь бела дня
и лямку зэка приторочат...
Авдей: - Вот ныне день – темнее ночи!

Савелий: - А может верно, что нам власть?
Она на нас нажилась всласть:
в сбербанках выгребла все вклады...
Нет, не видать им, братцы клада!

Артур: - Ну, вот – разумные слова!
Инна: - Делить на восьмерых, к примеру...
Леха: - А, что, братва, она права:
к чему бомжу давать нам меру!

                26

Бомж: - Нет! Я нашел, а он ... упырь!
Артур: - Тебя бомжи же хлопнут, хмырь!
Бомж: - А, что, не мочат бизнесменов?!
Для киллера, мишень отменна...

Бандитам в городе вас сдам,
вон, по машинным номерам.
Инна: - У, мразь! По стенке бы размазать!
Бомж: - Дам в зубы, ведьма змееглаза!

Автор.    Артур ногою пнул бомжа,
тот рухнул в образе ужа...
Сергей вскипел, стреляя в воздух
и добавляет, словом грозно:

Сергей: - Артур, не буйствуй! Шаг назад!
А ты быстрей вставай, бомжина!
Чтоб ты, собака сдох иль сгинул,
хватай ларец, да живо, гад!

Неси к воде, туда, где лодка!
А ты не двигайся – убью!
Контужен я... Кончайте сходку!
Артур: - Хитер бобер, попал в струю...

Автор.    Кряхтя, спустился бомж за елки;
за ним Сергей, качнув иголки
и, воцарилась тишина...
На всем тумана пелена.

Полина: - Ну, вот и все, пора обедать.
Художник: - Лихой загнул Сергей зигзаг...
Инна: - С таким не попадешь впросак...
Артур: - Чего стоишь? Беги по следу!

                27

Инна: - Он – Стенька Разин, я – княжна,-
ее мне участь не нужна.
Он и бомжа, злодей, утопит.
Леха: - И сундучок весь будет пропит.

Савелий: - Уж растопил Авдей нам печь!
что есть – вали на стол общинный!
Яна: - Смотрите-ка: вернулся длинный!
Полина: - Бог мой, гора свалилась с плеч!

Где бомж, ответь без промедленья?
Сергей: - Живой, плывет, а с ним сундук:
столкнул я лодку по теченью,
грести в ней нечем, кроме рук...

Артур: - И, что, все золото на лодке?
Себе ты ничего не взял?!
Сергей: - Иди-ка ты к своей красотке,
она твой алчный идеал.

Савелий: - Судьба нам сделала сюрприз!
Наверно зря ты так, вояка?
Сергей: - И у тебя валютный бриз?!
Не из богатых ты, однако…

Зачем паскудиться халявой?
Она беду в себе таит...
Художник: - Ну, ты, Серега парень бравый,-
у наших дам, так взор горит...

Смотри: зарделась как Полина.
Сергей: - Мне любы серые глаза.
Но, как горят глаза у Инны...
Художник: - У, макияжная гюрза!

                28

Сергей: - Пойду к Савелию я зятем...
Савелий: - Пошли, зятек, обедать сядем...
Ограбил нас, теперь – родня!?
Сергей: - Спасибо, жуйте без меня.

Автор.    Гоняет тучи серый полдень.
Сергей один, как будь-то орден
стыдясь, посмертно получил
себе, не веря, что почил.

Лежит в телеге, как во гробе,
на тучи смотрит исподлобья,
но тут, является Авдей
и Поля, чая горячей...

Авдей: - Сергей, не спи – проспишь удачу...
Полина: - Вот хлеб, медок и чай горячий.
Авдей: - За свой поступок – молодец.
Полина: - И уж не сердится отец.

Сергей: - Не ловко мне, но все ж спасибо.
Гнетет сомненье пред людьми...
Авдей: - Тогда ты лишь одно пойми:
за грех ведут себя на дыбу...

Автор.     Осталась молодость вдвоем.
Вверху туман забрезжил синью.
Горит любовный окоем,
смешав медовый цвет с полынью…

Уж ветерочек в синеве
увлекся высшим пилотажем;
от солнышка осоловев,
туман и крылышка не кажет.

                29

В трапезной суд, да пересуд...
Художник: - Да дайте чай попить спокойно,
уймите же словесный зуд;
Серега поступил достойно.

Савелий: - Ни это душу теребит,
что лихо золото уплыло…
Насилье, вот, что мне постыло!
Еще стать зятем норовит.

Артур: - Шумни на дочь, вон, как воркуют.
Савелий: - Она вольна сама решать.
А вдруг судьба, а я мешать...
Артур: - Где наше золото кукует?

Спровадил псих добро бомжу;
вот так и дочь – помнет и бросит.
Савелий: - Ну, кто тебя стонать-то просит?
Нудишь, как баба на возу.

Леха: - И все ж Сергей надежду отнял,
порушил планы и мечты.
Художник: - Ты высоко ль мечтанья поднял?
Смотри, не брякнись с высоты!

Кто строит розовые замки,
для наслаждений и утех,
тот беспардонно лезет в дамки
того и рубят раньше всех.

Рисуй в желаньях, устремленьях,
не только лучезарный свет,
но и осмысливай паденье,
где и намека к счастью нет.

                30

Леха: - Да, что вы все одно поете?!
Кичитесь опытом, умом,
как будь-то в небесах живете
и не ступаете в назем.

Я вижу, как ты перед Яной
богемским завилял хвостом...
Да, все вы, взрослые с изъяном,
но тычете вы в нас перстом!

Артур: - Художник, зря других ты судишь,-
ты будешь тождеством судим...
Художник: - О, ты в библейских текстах блудишь!
Артур: - Да, кругозор необходим.

Авдей: - Тут Леша прав, что кажет зубы:
в чужой мозоли боли нет,
чужим умом себя погубишь...
Леха: - Так почему нам застят свет?!

Чихать на все – хочу свободу!
Яна: - Зачем ведешь себя, как хам?
Леха: - Какой уж есть, не раб словам:
казаться лучше, нет мне моды!

Кому тут деньги не нужны?
Художник: - И, что за мода тыкать в крайность?
Мне за труды они важны,
чтоб творчество вошло в реальность...

Когда выписываешь суть
сквозь образ, вспыхнувший однажды,
себе не смеешь намекнуть,
что муки эти на продажу.

                31

Бежишь от совести потом,
когда меняешь труд на деньги.
Вот так: то бьешь себя кнутом,
то разум вдруг в тщеславье ввергнешь.

Мирит все творческий процесс,
вот где отдушинка свободы!
Все остальное – эпизоды,
в которых повелитель - стресс...

Леха: - Не всем дано искусством грезить,
кому-то надо и пахать.
Авдей: - Не надо дар молвою мерить,-
все мир способны отражать.

К примеру: вспомни детский садик,
там бесталанных нет детей:
рисуют, лепят,- в душах праздник!
Кумиров нет и нет страстей...

Но вот ребенок входит в школу,
где всюду высятся они;
кумиров в мозг вбивают колом;
их переплюнуть – ни-ни-ни!

За каждой формулой светило,
за каждой фразой душегляд;
глядишь: и думать отвратило,
и взором – плут, да верхогляд...

Потом векуем ковыряясь
в чужом, да и в своем белье,
а надо жить на острие,
ни перед кем не преклоняясь!

                32

Что было – умерло для нас,
живите только тем, что будет,
являя это в каждый час...
Господь живого не забудет...

Но горе тем, кто жив, но мертв,
не проявил свой дух до гроба...
Леха: - Того к себе утащит черт,
а нет, замучает хвороба.

Авдей: - Ты даже ерничая прав:
твое нутро тебя умнее.
Леха: - Знать, справедлив у черта нрав!
Яна: - Не мог придумать подурнее?

Художник: - А черта нет, то плод ума,
но он реален в тех, кто верит;
за ним его подобье – тьма,
невежеством сознанье мерит.

Савелий: - Авдей, разжуй на счет нутра,
ты брякнул, что оно умнее.
Авдей : - То бабы брякают с утра,
а я стараюсь бить точнее.

Не чванюсь знаньем, а делюсь,
с собой все унести боюсь;
все, что я здесь в тирадах выдам,
шестым, прозревшим, чувством видел.

Все - Бог, что вижу я теперь!
Нутро умней ума, поверь.
Мозг сам себя постичь не может,
о теле знанья век итожит!

                33

Наука выдала прибор:
фиксирует рожденье мысли,
одни, что в разуме зависли,
рождает мозг, как реки с гор.

Но удивительное дело,
коль о духовности вопрос,
ответ приходит в мозг из тела!
Какою плотью он возрос?

А вот еще такая штука,
все для не верящих наука:
научной мысли разных стран
был проведеньем опыт дан...

Живые клетки от растений.
под луч смертельный поместив,
и тем воздействием убив,
открыли, вдруг, незримость тени...

В той пустоте кривился свет:
там жил фантом – смертельный след.
В фантом внесли живые клетки,-
те стали выть, как воют детки...

И в третий, и в девятый день
менялись качественно звуки,
так повторял фантом все муки...
В сороковой – исчезла тень...

Умолкла тут и плоть живая...
Как вам история такая?
Савелий: - Коль, правда, это – спору нет!
Но где ты взял такой сюжет?

                34

Авдей: - Когда шагнешь на путь познанья,
не чти, как истину диплом,-
шагни в самообразованье,
сверяя ум с чужим умом.

Сверять сверяй, но не копируй,
очерчивай вопросов круг,-
вопрос поищет суть по миру,
и явится с ответом, вдруг…

Газета, книга, телевизор
иль собеседник скрасит быт;
вопрос осуществит ваш вызов,
и даже если он забыт.

Но не работает сей принцип
без покаянья пред собой:
воздай себе, хотя б мизинцем
и стукнув, стой у двери той...

Автор.    Молчанье плавится туманом,
в сознаньях полуденный сон:
витает дремушка шаманом,
реальность, уводя в полон.

Под суть Авдеевых сюжетов,
виденья в снах, как миражи,
сбежали от земных запретов –
пойди, теперь их удержи…

Не спят: Серега, да Полина,
бредут вдоль кромочки воды,
в словах не ведая нужды,
Сергей рассказ ведет былинный...

                35
О детстве, юности, войне:
бои, контузия, плененье,
побег, скитания, раненье...
И вот, любовь, как свет в окне.

И, вдруг, в тени у строй ели.
от поцелуя онемели...
Но заплескалась вдруг вода...
Кого туман ведет сюда?

Сергей: - Опять явление народу!
Полина: - Вернула нам судьба бомжа.
Сергей: - Тьфу, черт – зарезал без ножа!
А ну, давай от сюда ходу!

Бомж: - Куда? Я жить еще хочу!
А с золотишком залечу:
в ломбард – нельзя, к ментам – опасно,
к друзьям – убьют в момент же, ясно...

Сергей: - Пошли, покажешь, где был клад.
Бомж: - Да там, за храмом, в старом склепе.
Кирпич истлел совсем, как пепел...
Прилег вздремнуть, вдруг камнепад...

На рубль мне клад не разменять:
любой захочет все отнять.
Не смог столкнуть его и в воду.
Раздай добро и дай свободу!

Вот, в конопле, зевок провала:
там на ларце скелет лежал,
в лопатку воткнут, был кинжал...
Полина: - Таких страстей я не видала.

                36

Сергей: - А, что там дальше, не глядел?
Бомж: - Смеркалось: жутко, не посмел.
И до того ль тогда мне было,
коль столько денег привалило.

Сергей: - Зовут-то как? За что сидел?
Бомж: - За воровство, а кличут Моня.
Сергей: - Пингвин ты, грязный на балконе!
Да, ладно... сразу засопел...

Шучу я так, не обижайся.
Полина, принеси фонарь,-
в телеге, в рюкзаке пошарь
и незаметно возвращайся.

А мы пока посмотрим так,
ты первым лезь,- смелее, Моня.
Сундук подам и там схороним.
Бомж: - А с ним меня! Я, что – дурак?

Сергей: - Да ты и, правда, брат пингвина!
А вот и Полюшка-Полина!
Я первым лезу, вы за мной,
но прежде сундучок с казной.

Полина: - Нет, нет! Боюсь: а вдруг, все рухнет...
Сергей: - Стена и вправду вон разбухла;
тогда постой, не уходи.
Полина: - Будь осторожен там, гляди!

Автор.     Пролезли в лаз и шарят светом:
за склепом притаился грот,
молчит, как узник под запретом,
лишь глыбами оскалив рот…

                37

Бомж: - Вот тут нашел я золотишко.
Ох, черт тебя! Шмыгнула мышка.
А вот скелет, служивый чин.
Сергей: - Камзол истлевший... Исполин!

Бомж: - Не слаб и тот, чей был кинжал.
Сергей: - Нет: со спины бьют только трусы.
Бомж: - Еще ларец! Ну, что там, бусы?
Сергей: - Картечин кто-то накатал.

Бомж: - Тут бочка, а на нем бочонок.
Ух, ты,- наверное, с вином!
Сергей: - И у меня мысля о том.
Бомж: - Еще скелет,- костями тонок...

Сергей: - Во лбу от пули-то сквозняк,
на поясе пустые ножны...
Тут пистолет быть где-то должен...
Бомж: - Друг друга хлопнули, верняк.

Ствол тут, под первым персонажем.
Сергей: - В бочонке порох, словно сажа,-
лет двести видно – отсырел.
Дай глянуть пушку... Заржавел...

Бомж: - Ты крышку им пробей у бочки...
Сергей: - Крепка... нет дрогнула... Ого!
Бомж: - Серега, сколько тут всего!
Сергей: - Вот день: сплошные заморочки!

Кирасы, шлемы, палаши;
еще бочонок, но стеклянный...
Бомж: - С вином он, точно, окаянный!
Сергей: - Сей час глотнем, не мельтеши.

                38

Бомж: - Не отравись, дай мне, бродяге,
ведь у тебя теперь любовь...
Сергей: - Глотнул? Живой? Ну, молодчага!
Бомж: - Ого, как будоражит кровь!

Сергей: - Давай сюда бальзам дракона!
Полина: - Сережа, где ты? Отзовись!
Сергей: - Сейчас, Полинушка! На, Моня,
снеси бочонок и вернись.

Автор.     Оделись гости подземелья
в кирасы, шлемы, палаши:
театр абсурда от безделья,
но персонажи хороши!

Вот - Дон Кихот, вот – Санчо Пансо,
последний, правда, худоват
и первый слишком резковат,
но не обидит он напрасно.

Под бочкой прикопали клад
и вот, явились пред Полиной,
а та отпрянула назад,
как будь-то перед ней вражина...

Полина: - Ой, ма-а-а... спаси и сохрани!
Сергей: - Спасем и защитим достойно!
Полина: - С тобою не прокиснут дни!
Сергей: - Не дам скучать, уж будь спокойна!

Ну, что, в народ, устроим пир!
Бомж: - Развеет скуку, сей бочонок!
Полина: - Спиртное расшатает мир...
И в золоте сидит чертенок...

                39
Сергей: - Совет спрошу у звонаря,
а вы о золоте молчите.
В воображенье утопите,
соврите, прямо говоря.

А лодку мы сей час притопим,
придавим камнем под водой.
Бомж: - Давайте горлышко окропим...
Полина: - Вино тебя сведет с бедой!

Автор.     Туман разлегся, не уходит,
рассеивая негой свет.
В трапезной быт на чай изводят,
топя в заварке дремы след.

Артур, да Инна в отдаленье,
томятся скукою вдвоем:
лишен удобств, до раздраженья,
в глуши любовный окоем.

Авдей набатом бьет округу
и звон тот души жмет друг к другу,
в сердцах созвучен эха звук –
в кругу стихий теплеет круг.

Савелий: - Весна-то нынче разыгралась!
И долго ль нам тут куковать?
Художник: - Дней пять еще чаи гонять,-
с утра вода не поднималась...

Должна вот-вот пойти на спад.
Но я стихии этой рад:
душа не мыслит заточенья,-
нет суеты и нет плененья.

                40

Хотя, я лгу: волненье есть...
Но, странно – легкая покорность
во всем, как радостная весть,
как тишина и окрыленность...

Савелий: - А мне тревожно: скоро сев,
не все поля под плуг просохнут;
у скотных ям чумы посев,-
всплывет – скотина передохнет.

Художник: - Как мы по жизни далеки,
миры роднит лишь параллельность;
роднит, что оба мужики,
но разделяет, суди цельность.

Роднит, что на земле живем,
роднит святой кусочек хлеба,
роднит к прекрасному потреба,
но каждый грезит о своем...

Савелий: - Что мир другого параллелен
я это знаю на примере...
Допустим: я бычка взрастил,
а срок пришел – его убил...

Мой мир его мир перерезал.
Жую быка и мысль гоню,
что жизнь его вогнал  свою.
Его ли боль ту мысль разверзла?

Его ли страх в меня влетел
и совесть гонит к покаянью,
а я к природе с оправданьем,
что это Бог так повелел...

                41

Леха: - Жалеть безмозглую скотину?
Яна: - Дурак ты, Леша, городской!
А мне знаком тот непокой:
в кусочках мяса в магазине...

Полина: - Есть слезы у коров в глазах
и ласку чувствуют в руках,
как дети малые играют,
и в одиночестве вздыхают.

Обиду помнят и добро,
прощают, маются в разлуке...
Савелий: - А мы им вечное тавро –
обман, предательство и муки.

Как смерть с нуждою примирить,
забыли мы обряд прощальный…
Как жертве участь облегчить,
таща на жертвенник страдальный?

Художник: - Как примирить вражду с собой?
Как избежать плода насилья?
Мы поглощаем плоть с бедой,
потом звереем от бессилья...

Авдей: - Ты прав: язычник умер в нас,-
мы оторвались от природы...
Шестое чувство – Божьи своды, 
За эгоизм закрыли глаз…

Язычество – для внешней жизни,
для внутренней воскрес Христос.
Природу мы предали тризне,
и веры нет – сплошной хаос...

                42

Мы, плотью - часть земного мира,
и эта часть, увы – больна:
она с тщеславием эмира
гордыни сеет семена.

Плодит из плевел паразитов,
растит их тайно и открыто;
мы хвалим их людской молвой
и возвышаем над собой.

Возносим внешне величье;
кумирам этим нет числа.
За подражаньем ремесла,
внутри себя растим безличье.

Художник: - Коль хочешь верить – верь в себе!
Не показушничай обрядом –
пройдет Христос, ни где-то рядом,
а будет жить тобой в тебе.

 Язычество – земная вера,
а христианство от небес;
кто синтезирует две меры,
тот третьей мерою воскрес!

Артур:  - Да ты, художничек раскольник,
по старым меркам – еретик!
Авдей:  - Из слов твоих крутой рассольник!
Смотри: народ, как духом сник.

Признаюсь: сказано мудрено…
Перекричать спешишь попов?
А как же свет Святых столпов,
грехом земным непокоренных?

                43
Нетленным во плоти в гробах:
примерна жизнь – чудесен прах!
Не уж-то подвиг их напрасен?
Художник:  - Напротив – многих свет прекрасен!

Савелий:  - Нетленных и безгрешных нет,
но победить грех, каждый волен.
( Авдей: )  - Не тленен Свят, когда способен
с себя за грех спросить ответ.

Лишь это открывает очи,
к смирению возносит слух…
Будь свят и ты, коль хватит мочи;
доколе жив – буди свой Дух.

Чтоб не искать свечу кумира,
 чтоб твой рассвет не стал стеной,
не будь возвышенным транжирой,
презрев хвалу и за спиной.

Свети лишь скромностью примера...
Леха:  - Ха-ха... Явилася химера!
Смотрите, люди: бомж, Сергей...
Сергей:  - Ура! В атаку! Моня, бей!

Яна:  - От куда все вы, что за диво?!
Художник:  - Вот, на развалинах типаж!
Авдей:  - И золотой ажиотаж:
возьмется алчность за огниво...

Бомж:  - Я клад и лодку утопил!
Ларцом у лодки дно пробил
и на бревне приплыл, вот, спасся...
Леха:  - Тонул и вдруг, сухим остался?

                44

 Артур:  - Уроды, что за маскарад?!
Но, а бомжа я видеть рад!
Инна:  - Дошли, дошли мои молитвы!
Авдей  - Да, нынче точно будет битва...

Полина:  - Ты прав, дедуня, быть беде:
они на грех нашли спиртное.
Артур:  - И все же – золотишко где?
Леха:  - А спрятали, вот эти, трое.

 Сергей: - Тьфу ты, не верящий Фома!
Сказали ведь: оно утопло.
Артур:  - Бомжина, горе без ума,
верни ларец... Размажу сопли!

Бомж:  - Не подходи: насквозь проткну!
Автор.    Артур схватил палаш Сергея,-
бомж, пятясь, заскулил робея.
Бомж:  - Не тронь меня! Отдам я! Ну!

Леха:  - Ура! Поделим золотишко!
Савелий: - Постой, Сергей, ведь прав мальчишка!
Художник: - Сергей, избавься от греха:
нытьем ведь вынут потроха...

И не дадут спокойно выпить.
Полина:  - Отдай, Сергей, раз жребий выпал...
Ну, сговорились все... Отдай.
Сергей  - Своди их, Моня, на Кландайк...

А ты, Артур, верни палаш.
Артур: - Держи... Бомжовский будет наш...
Веди к трофеи, братец Моня!
Пойдешь со мной. Не гнись, не трону.

                45

Савелий:   - Пойдем и мы, а Алексей?
 Леха:   - Пошли, какие тут сомненья.
Автор.     Ушли, предав покой забвенью,
нырнули в склеп ватагой всей.

В трапезной суета к застолью:
несут, смирясь, кто чем богат.
Бочонок с ромом - пылкий сват!
И плюс к сему - весна с любовью!

В смущенном блеске Яны взгляд...
Художник шутит невпопад:
Художник:   - Придется ныне мне напиться,
чтоб трезвым в Яну не влюбиться.

 Полина:   - А трезвым, что, немеет дух?
Авдей:  - Зачем о том судачить вслух?
Сергей:  - Никак завидуешь, Калиныч?
Инна:  - А он старей, чем Змей Горыныч...

Но взглядом блудит, черт седой...
Художник:   - Ты мнишь себя его родней?
Змей мудр, а змея глумлива...
Инна:  - Артур придет – умолкнешь живо...

Художник:  - Мужчине драка не страшна,
ему причина к ней важна...
В тебе не свет, а яд в заботе:
ни мир, ни старость не в почете.

Авдей:  - Права ты, Инна – я коряв,
но взгляд и сердце не стареют,-
еще желанья где-то греют
и иногда вскипает нрав...

                46

Полина:   - Авдей Калиныч, уморил!
Но ты песок еще не сеешь,
умен и говорить умеешь...
Эх, помоложе бы ты был!

Авдей:   - Вот, душенька: тепла-то сколько!
 Полина:   - Лови, Авдей, момент, лови...
Авдей:  - Полина, душу не трави...
Напьюсь я тоже нынче горькой!

Шучу, Полинушка, шучу...
Вон как Сергей с лица сменился;
сегодня б я не удивился,
что вдруг по шее получу.

Сергей:   - Живи, Калиныч,- не ревную;
Полина не моя жена,
еще свободная она,
но я б желал жену такую.

Авдей:  - Ты всем про то не говори;
любовь не броская афиша,
лишь для двоих она горит,
двоим дается тайна свыше…

У молодых один порок –
об этом выболтать до срока;
все на виду, как та сорока...
И... нет любви, один намек.

Молва любовь ту истощила:
со сплетней, с завистью, со злом.
Глядишь: любви уж нет ни в ком;
так грязь афишу исказила...

                47

Художник:  - Калиныч, сам-то ты любил?               
 Авдей:  - Любил, любил, но безответно;
с другою жили неприметно,
но идеал тех двух затмил...

Все три в одной бывают редко,
с душою декабристских жен...
Савелий:  - Сплошь бабы... Лезут на рожон...
Как не родня, а так – соседки...

За всех живут своим умком.
Семья – заложник их заботы,-
задавит бытом до икоты...
В итоге не семья – Садом!

Авдей: - Вот и во мне живут лишь грезы
из тех, далеких, юных лет,
но знаю где шипы у розы,
и счастлив, что во мне их след.

Сергей:  - С таким подходом к женской сути,
залог остаться в бобылях.
Инна:  - Ох, мужики, напустят мути,
а мысли ваши все в штанах...

Авдей:  - Инстинкт в любви туманом слепит:
не видишь многие черты;
что есть, то с идеалом слепишь
и мнишь, что сбылись в ней мечты.

Но время суету проявит
и высветит, кто есть каков...
Но уж привычен звон оков
и... не спешишь сбежать от яви...

                48

А Инну жаль: в ней нет любви,
и от того ее колючесть...
Инна:  - Кого моя волнует участь?
О, вот идет мой визави!

Артур, меня тут оскорбляют!
Артур:  - Не понял я: пролей-ка свет...
Инна:  - Да, вот, песочник заявляет,
что, мол, любви меж нами нет.

Артур:  - Иди сюда, мужик овечий,-
сей час, схлопочешь ты увечье!
Авдей:  - Ты Инну бы попредержал:
во рту ее с полсотни жал.

Кто б ни сказал – в ответ ужалит.
Артур:  - Теперь тебя ужалю я...
Художник:  - Ну, это ты задумал зря:
тебя сей подвиг не прославит.

 Артур:  - Уйди, наткнешься на палаш!
Сергей:   - Ну, ты достал меня... Шабаш!
Пошли,- отвечу я за деда!
Артур:  - Идем, отрыжка от обеда!

Художник:  - Наденьте шлемы, мужики!
Кирасы, тоже не помеха...
Артур:  - В доспехах изрублю в куски.
Савелий:  - Да, примиритесь! Вот потеха!

Полина:  - Артур, Сергей, очнитесь вы!
Сергей:  - В том нет нужды, пока трезвы…
Не бойся, саблей я владею.
Артур:  - Владеет он... Проткну халдея!

                49
Автор.    В толпе разброд: - В атаку! Нет!
Но смолк у воинов ответ,
манипулируют руками,
и вот коснулись уж клинками...

Удар, удар, удар, удар:
средневековая картина...
Как чайка вскрикнула Полина...
О, у бойцов есть к сабле дар!

Клинки выстукивают ритмы...
У многих на устах молитвы:
кто так, со страху, кто любя,
кто будоражит лишь себя...

Удар – и гукает кираса...
Удар в ответ – спасает шлем...
Бойцов азартные гримасы,
образчик жизненных делем…

Удар – Артур обезоружен...
Сергей:  - Возьми клинок, я шанс даю...
Артур: - Мерси... Я отблагодарю...
Сергей:  - Дерзай, коль злобою загружен...
          
 Автор.    И вновь ударом на удар
дерзит дуэльная сноровка,
и вот, Артур ударил ловко...
Испугом кинуло всех в жар...

Сергей зажал бедро, хромая,
с полуулыбкой снова в бой:
рывок, ударил, как стрелой...
И сцена замерла немая...

                50

Артура вдруг качнула боль:
рука,- как ветку подрубили;
палаш упал, меняя роль...
Инна:  - Артурчик, миленький, убили!

Артур:  - Аптечку, Инна, да быстрей!
Полина: - Сережа, как ты? Боже, кровь!
Сергей: - Прости меня моя любовь!
Полина: - С ума сойду с тобой, ей-ей!

Автор:  - Перевязали дуэлянтов,
но вид у них, как у Атлантов!
Да, возвышает эта роль
и примиряет чувства боль.

Авдей:  - Эх, что наделали бандиты!
Сергей:  - Артур, ты, как там, на ходу?
Артур:  - Ты золотом заплатишь мзду...
Инна:  - Ему досталось, значит квиты.

Авдей:  - Ребятки, тут моя вина...
Вы уж сынки меня простите!?
Артур: - Да видно быть тому… Иди ты!    
Сергей: - Да успокойся, старина!

Ведь мы не первый день враждуем,
и вот, пробоины врачуем.
Артур:  - Теперь сойдемся за столом…
Полина:  - Но вам нельзя пить крепкий ром!

Художник:   - Вы ж изойдете, черти, кровью!
Авдей:  - Я в раны вложил им бальзам,
Их это в миг вернет к здоровью!          
Артур:  - О, черт, как золото-то там!

                51

Вернулись в церковь, а в трапезной
считает Моня капитал;
на кучки разложил помпезно
и театрально всем раздал.

Бомж:   - Так лучше: спорить надоело;
теперь решает каждый сам.
Авдей:   - Зачем мне золото? Раздам...
Артур, Сергей, вот вам на дело...

А мне довольно трех монет.
Бомж:   - Эх, мне в нем проку тоже нет,
и отдавать, вдруг жалко стало,
но чую – в нем таиться жало...

 Савелий:   - Довольно слов,- обмоем куш!
Художник:   - Да, истомился наш бочонок;
ух, аромат у рома тонок!
Кто будет пить? Все десять душ?

Яна:   - Немножко выпить не проблема,
проблема не переборщить.
Художник:  - Сильна словесная эмблема!
 Савелий:   - Ну, и за что же будем пить?

Художник:   - А выпьем, братцы за стихию,
она нас всех свела сюда,
а лучше, выпьем за Россию,
чтоб не исчезла никогда!

Чтоб больше не было застоя,
чтоб мы от этого застолья
шагнули в новый идеал!
Народ:  - Виват! Ура! Мудро сказал!

                52
Савелий:   - Постой, стихия – это беды,
не стану пить я за беду!
Артур:   - Савелий, ну, ты привереда!
Авдей:   - Ну, не конфузьте тамаду!

Конечно, всем нужна стабильность,
но без стихий она застой...
Артур:   - Авдей, не разводи, постой...
Бомж:   - Ну, не застолье, а дебильность!

Инна:   - Удача, вот хороший тост!
Леха:   - Ура! Давайте за удачу!
Артур:  - Чтоб власть не села нам на хвост,
чтоб клад, решил нам все задачи!

Автор:    Столкнулись, выпили, жуют...
В карманах тяжесть от металла,-
тревогой жизнь затрепетала...
И вновь в стаканы ромчик льют.

Бомж:   - Давайте выпьем за свободу!
Артур: - А мы свободны при деньгах...
Вот отойдут от церкви воды...
Леха:  - А, что, церквушка насносях?

Художник:   - Да, родила уж: клад, доспехи...
Савелий:  - Стоп, братцы, выпьем без потехи...
Художник:  - Всем тихо... Выпьем за любовь!
Инна:   - Любовь, свобода, вот уж новь...

Любовь и так теперь свободна.
За тайну жизни пей до дна!
Артур:   - Как выпьешь – мелишь сумасбродно...
Нет, баба в тостах не сильна!

                53

Глотнем, чтоб зажили все раны:
на теле, в сердце и душе!
Инна:  - Их нет, когда мертвецки пьяный,
а утром снова на ноже...

Артур:  - Вот-вот: хлебнула, завизжала...
Спокойно! Пьем за слабый пол!
Инна:  - Кого ты слабым тут нашел?
Артур:   - Я пью, чтоб вырвать это жало!

Инна:   - Отведать хочет парень яд...
Артур:   - Тьфу, черт, связался, сам не рад!
Инна:   - Виват! Победа! Пью за женщин!
Автор.    И пьет с ухмылкою зловещей...

Все молча выпили за ней;
а Инна, хвать стакан о стену,
затанцевала, как на сцене,
и тень задвигалась за ней.

Был страстен, сей безмолвный танец,
как медленный испанский сон;
тень на стене – партнер испанец...
Густела ночь со всех сторон.

Тревожит взор печное пламя,
на черном платье алый блеск,
поленьев кастаньетный треск,
сердца пещерным духом ранят.

А ритмы все быстрей, быстрей
сгущают сумерки теней
замысловатые движенья,
как вражье тайное вторженье.

                54

Вдруг Инна танец осекла…
 Инна: - Устала, в рюмочку плесните.
Ух, я б еще не так смогла!
Но, спать... Машину подгоните.

Артур:   - Я не могу, вот на ключи...
Ищи средь мужиков водилу.
Инна:   - Тут есть водитель не кобылы?
Леха:   - Ну, я. Вот, корки получил.

Автор.    Ушли. Застолье с напряженьем:
налили, выпили и ждут,
мыслишки разные снуют...
Ах, ром – шалит воображеньем...

Артур уж было взял палаш,
но тут машина подкатила,
и Инна снова за кураж:
вдруг белый танец объявила.

Был Леха выбран, а Артур
сидел за чаркой зол и хмур...
Сергеем Поля овладела,
а Яна, что-то оробела...

Шагнув к столу, плеснула ром,
неторопливо пригубила,
вопрос поставила ребром:
и…  живописца пригласила.

Танцуют пары. Ночь легка.
А Леха с Яны глаз не сводит...
Еще бы: девушку уводят...
К эфесу тянется рука...

                55

Сергей:   - Остынь, - не виноват художник,
ведь Яна выбрала сама.
Вернись! Да не сходи с ума!
Полина:   - Вот пьяной ревности заложник.

Художник:   - А он и трезвый, как волчок,
давно соперника почуял.
Полина:   - С тревогой нынче отночуем:
вон, как озлился мужичок.

Автор.     Никак не ладится застолье,-
бочонок вновь осиротел.
По крыше дождь затарахтел.
Дремота тянет к изголовью...

Но сон не всех в полон увел:
вот, кто-то к берегу сошел,
шестом ощупывает воду,
вот, стукнул, будь-то бы в колоду...

Под плеск воды и цепи звон,
на лунный свет явилась лодка.
Но кто у лодки? Леха? Он,-
колдует тихо над находкой.

Еще явленье: силуэт,-
не слышна поступь, стройны ножки,-
то Инна заметает след,
Артуру, наставляя рожки...

Уселись в лодку средь вещей,
и оттолкнулись в лунных бликах,
как будь-то гонит кто взашей
на весельных минорных всхлипах...

                56

В похмельном утре суета:
бомжу в ночи пробили череп,
очнулся, стоном души мерит,
ползет к постою от куста...

Тягуче взвыл наш бомж на всхлипе...
Сбежались все. Артур, как зверь...
Сергей:   - Артур, чего ты? Мало выпил?
Артур:   - Сбежали! Где искать теперь!

Художник:   - А кто сбежал-то, Инна с Лехой?
А ты искал их, может плохо?
Артур:   - Чего искать, коль нет монет!
На берегу, там... лодки след...

Сергей:  - В воде, да ночью, как сыскали?!
Смотрите, бомж и ранен он!
Савелий:  - Ого, как Моню приласкали!
Бомж:  - Монет тю-тю... В башке лишь звон...

Автор.     Бомжа Авдей приводит в чувство,
чего-то с ромом намешал,
а бомж скулил все о кощунстве,
но лишь презрение стяжал...

Бомж:  - Я спал уже, тут Леха с Инной
пристали: лодку, мол, верни...
Деньжат предложили они...
Артур:  - И ты сказал им, образина!

Бомж:  - Мне деньги золота важней;
сказал и мне замкнули пеленг...
Теперь ни золота, ни денег...
Художник:  - Ну, значит им оно нужней.

                57
Яна:  - И у меня, друзья пропажа...
Артур:  - Исчезла доля и моя.
Савелий:  - Полклада на двоих, ну надо ж!
Артур:  - Вот маху дал-то нынче я...

Сергей:  - Одно осталось – похмелиться.
Артур:  - Чтоб легче было удавиться...
Авдей:  - Обида, злость – душе враги,
смирись и сердцу помоги.

Бомжу вон более досталось.
Художник:  - Ну, нет, Артуру тяжелей:
тю-тю невеста, деньги с ней.
Сергей:- Бомжу побои хоть остались...

Бомж:  - Смеетесь, что же, поделом...
Сергей:  - Ну, и лежи, а мы пойдем,
ведь ты уж, братец похмелился.
Бомж:  - Чердак гудит,- видать отпился.

Автор.     Туман уполз – погоды гвоздь.
Жуют овес смиренно кони.
Порывы ветра, сырость, дождь,-
раскатный гром грозищу гонит.

Уже накрыт похмельный стол;
еще в бочонке рома море...
Артур:  - Обмоем, что ли наше горе...
Рога я нынче приобрел...

На первой же неделе к браку...
Убью, фальшивую собаку!
Авдей: - Сынок, внемли мне старику,
я видел многих на веку...

                58

Моли судьбу, что так случилось:
тебе вначале все открылось,
и позади нет горьких лет...
Артур:  - Согласен, но, как больно, дед!

Савелий:  - Конечно, жаль и золотишко...
Сергей:  - Давайте, все разделим вновь.
Художник:  - Ого, грабитель ты, братишка!
Шучу, дели, ровнее бровь!

Савелий:  - И нам, селянам многовато.
Согласна, Поля? На, дели.
Артур:  - Ужели вам не жалко злата?
В душе моей одни нули…

Вы, будь-то из другого мира...
Сергей:  - Где ж ты отвык от простоты?
Художник:  - А там, где властвует проныра,
где власть и деньги – верх мечты!

Артур: - Все остальное – только средство...
Вот и любовь, как инструмент...
Авдей:  - С того и рухнула в момент.
Артур:  - Мое, но подлое наследство...

Смогу ли жить, как прежде жил?
Авдей:  - Тебе годочек так, тридцатый –
рубеж иллюзий и мерил...
Артур:  - Рогатый или не рогатый?

Авдей:  - В духовном смысле, не мирском;
твои года таят тревогу;
ты должен уж найти дорогу:
таланты сплавить с ремеслом.

                59

Иль к тридцати дары зароешь,
иль путь к духовности откроешь.
Доселе мог ты подражать,
но дальше сам сумей рожать...

А к сорока, воюя с миром,
учись умом крушить кумиров,
чтоб в сорог девять свергнуть всех
и дух расширить без помех...

Христос распят об эту пору...
Художник:  - Ему же было тридцать три.
Авдей:  - Открой Завет, глаза протри,
не будет и желанья к спору...

На плащанице вспомни: лик
овеян зрелыми годами...
Вот я с того порвал с попами,
с того и бороду подстриг.

Художник:  - Не страшно миру-то перечить?
Авдей:  - Когда кумиров сокрушишь,
то не показывай всем шиш –
уложат в гроб противоречий...

Коль хочешь верить, верь в себе…
Когда откроется завеса,
не будь в оркестре у прогресса,
ищи раскаянье в себе...

Савелий:  - Какой, Калинович завет?
Полина:  - Завеса, где и что скрывает?
Художник: - Давно ведь библию читают,
но как разнится твой ответ.

                60

Авдей:  - Ученики Христа пытали:
мудрит Он притчами зачем,
и Он ответил: - А затем,
чтоб знали вы, они ж - не знали...

 Художник:  - Они, как понимаю – мы?
Авдей:  - За буквой Нового Завета
сокрыта истина, умы
должны искать ее ответы...

Кто букву чтит – то видит слово,
кто словом слеп – не видит суть...
На всех стихах лежат покровы,
туда рабу не заглянуть...

Вторым пришествием Завета
завеса ниспадет в сердцах;
уж мир овеян новью света
и разгорается в умах...

Но, потому нет в людях веры,
что в быт не входит полной мерой;
народ в быту свой тащит крест,
в церквях – отдельный благовест...

Завет не лозунг, не цитатник,
не свод законов, а родник;
Завет, он светозарный ратник...
Артур:  - Передохни чуток, старик.

Глотнем немного, сменим тему,
а то все начали трезветь.
Савелий:  - Решим насущную проблему:
закончим золотом звенеть...

                61
 Автор.     И вновь за рюмочкой делили:
Бомжа деньгами одарили,
и три монеты взял Авдей.
Артур:  - Обмоем золото: налей!

Художник:  - В стаканы бросьте по монете,
примета верная, поверьте,
и пейте с верой и до дна,
что счастьем жизнь освещена!

Сергей:  - Вдогонку выпьем за иное:
плесните рома за любовь!
 Артур:  - Да-да, случится вдруг такое –
под жало сердце приготовь...

Яна:  - Артур, тебе конечно больно,
ты возмущаешься невольно...
Полина:  - Но время лечит,- все пройдет;
любовь тебя еще найдет.

Яна:  - Красотка, Инна, кто же спорит,
но половинка не твоя.
Артур:  - Ух, подколодная змея...
Авдей :  - С прощеньем, суд судьба ускорит...

Но сам ты зла ей не желай,
смиренно Господу предай,
ни от чего не отрекайся,
в совместных промахах покайся.

Полина:  - Ты был недавно ей под стать,
теперь в тебе есть перемена.
Авдей:  - Теперь в тебе любовь видать,
ты ныне чище той измены.

                6
 Артур:  - Ну, будь-то, святостью омыт,-
давно краснеть не приходилось.
Авдей:  - Видал, как боль-то пригодилась!
Полина:  - И соучастье красит быт.

Артур:  - Боюсь, что завтра протрезвею...
А, к черту... выпьем за любовь!
Авдей, допив, ответ готовь,
я о любви вопрос имею...

Авдей:  - Не уж-то я не надоел?
Художник:  - Уж больно слог твой необычен,
долдонством ты не ограничен...
Савелий:  - Да и других нам нет тут дел.

Артур: - Мужик у Инны я не первый;
его не видел никогда,
но он меж нами был всегда...
И, что, по сути, есть неверность?

Авдей:  - В любви свобода – тот же яд,
но отравляет он потомство.
Обычаи уж не хранят
умы и плоть от вероломства...

Пообнимались, разошлись,
а вот мутация осталась,
она взаимно в двух впиталась,
когда все чувства распряглись...

Гормоны, психика, сознанье,
слова, глаза и осязанье –
все остается в нас, живет
и изменяет генный код.

                63

В мужчинах блудит плен духовный,
но в женщинах, храни Господь,
у них меняется и плоть:
любовник тут – порок греховный.

Под ним - мутация в крови,
вся биология страдает;
от неразборчивой любви
больных детей на свет рождают.

Художник: - Резон наверно в этом есть;
отныне буду я разборчив...
Авдей:  - Очаг семьи – девичья честь,
когда он третьим не испорчен.

Должна невеста быть честна
и не иметь до мужа связи;
потомству девственность нужна,
а не букет больничной грязи...

Но коль смирился, взял с пороком,
жену три года ублажай,
и лишь потом, за этим сроком,
ребенка, даст Господь, рожай.

В три года гены муж исправит,
духовность вызреет в жене,
очаг семейный – свет в окне,
любовь до старости прославит.

Артур:  - Не глубоко ли ты залез,
и где берешь ты эти знанья?
Авдей:  - В народе бают, что с небес,
в глубинах Божьего сознанья...

                64

Сказать попроще – контактер...
Нет, нет – я голоса не слышу,
я чутко слушаю простор
и он уводит выше, выше...

Весь мир суетный под тобой,
но волей разум усмиряешь,
вопрос беззвучно окрыляешь
о жизни, смерти, ну - любой...

Он улетает в дымку дали,
и мысли, вдруг, каких не ждали,
начнут отождествлять слова
их лишь итожит голова...

Но, где-то тут, в районе сердца.
чуть различимый камертон,
хранит от лжеответов он,
коль, что не так – захлопнет дверцу...

Тогда все снова начинай:
и плоть, и разум усмиряй...
Сергей:  - Авдей, а ад и рай реальность,
иль фанатичная ментальность?

Артур:  - Сначала выпьем, я засох!
Сергей:  - Ты прав, вернемся все на землю.
Бомж:  - Меня примите... жив, не сдох
и рюмочку на грудь приемлю.

Автор.     И тут, в глаза ударил свет:
зигзагом лопнуло пространство,
сверкнуло молнией тиранство,
восторг, вжимая в суть примет...

                65

Художник:  - А вот и тост! Шалит стихия!
Я очень благодарен ей!
Мы жили раньше, как слепые,
а здесь в плену... ну, здесь милей.

Нас социум увлек свободой:
кумиры вновь плодят рабов...
Нам Бог грозит с небесных сводов,
собрав под колокольный кров.

Забыли мы, что все мы братья,
сквозь давность лет мы все родня!
Ан нет, мы друг на друга ратью...
За братство! – тост вам от меня.

Артур:  - Хороший тост – за человечность,
но этот миф уходит в вечность...
Авдей: - Ни всех охаивай в судьбе,
сначала братом стань себе...

Автор.    Гремит погода канонадой.
За братство выпит старый ром.
Савелий:  - Авдей, ну обскажи об аде,
как раз по теме это гром...

Авдей:  - Боюсь, я вас разочарую:
в известном смысле ада нет;
таит он образность иную,
греховных дней, ушедших лет.

Когда душа покинет тело:
лишь плотью умер человек,
и робкий дух начнет несмело
назад прокручивать свой век...

                66
Мелькнут на миг, кто люб и дорог,
а после явится и ворог,
и не один, но это миф:
их создал мозг, пока был жив.

То тени зависти и злобы,
то тени похоти и лжи;
душа сжимается, дрожит –
ужасен звук из их утробы...

И чувства времени там нет,
ни низ, ни верх не различимы;
кругом невежества личины:
ужасен вид, движенья, цвет...

И одиночество, как бездна,
грехом свой личный ад разверзла:
четырехмерна эта суть...
И без амнистий длится суд.

Что не сгорело с покаяньем,
еще до смерти - жжет, как тать;
укоры всюду с назиданьем,
чтоб полной мерою воздать...

Вина и стыд, и отвращенье
начнут рвать душу на куски:
вибраций грозных воплощенье,
под импульс страха и тоски...

Вдруг верх и низ, как встрепенуться,-
свет вынет душу из тисков;
всю в язвах выжженных кусков...
С любовью чувства в явь очнутся.

                67

Страшишься ада – кайся здесь!
Там ясен взор, да отнят выбор.
Догадки тут, да выбор есть –
не знать чистилищную дыбу!

Жаль тех, кого развеют в пыль:
погибнет в этом сгустке быль;
та пыль в хаосе растечется
и в разум вновь не соберется.

Яна:  - Авдей Калиныч, пожалей!
Бомж:  - Довольно! – сдохну от вибраций...
Художник:  - Ну, дед, достоин ты оваций!
Сергей:  - Прошиб до донышка Авдей...

 Артур:  - Не контактер ты дед, а дьявол,-
всю душу в клочья изодрал...
Авдей:  - Нет, твой тут разум страхом правил,-
вот дьявол там и крутит бал...

В тебе восстало подсознанье
и колет разум правотой,
а разум, злобясь оправданьем,
судачит истиной не той...

 Полина:  - Все у тебя, Калиныч складно;
в твоих словах царит покой.
Авдей:  - Ну, значит, духом ты со мной,
и это сознавать отрадно.

Савелий:  - А, что, Авдей, сойдет вода
поедешь к нам? Не помешаешь.
Авдей: - Спасибо, брат, что приглашаешь.
Я от свободы никуда...

                68

Художник:  - А зря, ведь прозябают знанья;
в тебе святая простота.
Авдей: - Сии знакомы мне терзанья,
но беспокоит суета...

Волнует пересуд досужий,
которым люди, вдруг окружат:
мол, вот он, еретик, сектант...
Художник:  - Ну, брат, ты духом не Атлант!

Авдей:  - Я жду толчка иль провиденья,
чтоб в сердце не было сомненья,
что Божьей славы не краду,
тогда вот к людям и пойду.

Пока храню все на бумаге;
Бог даст – она увидит свет.
Полина:  - А если, вдруг случится, нет?
Авдей:  - Я не страдаю об аншлаге...

Налейте лучше по сто грамм,
передохните, потанцуйте,
сердца глазами очаруйте...
Благоволит уж солнце вам.

Артур:  - Эх, с кем бы мне потанцевать?
Савелий, одолжи кобылу...
Савелий:  - Второй зятечек тянет жилу;
бери, в засос не целовать!

Артур:  - Ну, что за флирт без интереса?
Иль закадрю на час бомжа...
Бомж:  - Что толку над убогим ржать?
Артур:  - Да, ладно уж, лежи, повеса.

                69

Пошли на берег, мужики!
Тумана нет, - на дали глянем.
 Яна:  - Идемте, ром вскружил виски.
Артур:  - На ветерке душой воспрянем.

 Автор     А даль и правда хороша,
да только ноет все душа:
дела, дела арканом тянут,
в плену безделья мысли вянут.

На привязи летает взгляд
по островам, по перелескам;
воды, пленительная гладь,
притихла: ни быстрин, ни всплеска.

Бликует параллельный мир,
впитавший синеокость неба;
под зеркалом небесных дыр
земные пашни жаждут хлеба.

Савелий:  - Земля, земля – объект продаж...
Как можно торговать природой?
С того и немота в народе,
а изворотливым – кураж...

Кто скупит земли? Казнокрады.
И вновь в сословиях вражда...
В умах юродствует нужда,
селяне утру уж не рады...

Колхозы: как трудились мы,
все скопом, устали не знали;
потом совхозом обозвали
и... обобрали до сумы.

                70

Исчезли малые деревни,
сорвались люди в города.
Спуская сверху план посевный,
с чинушами пришла беда.

Задрали ложью партократы,-
пошла мутация труда:
в почете тот, кто хитроватый,
а честным быть – одна вражда...

Созрело в людях иждивенство.
Кто лучше жил? Приспособленцы.
И место чище и оклад;
Ты против, ты и виноват...

Толкнули в пропасть перестройки...
Сергей:  - Столкнет любой, раз на краю.
Не быть горбатому в раю:
задумал сев – собрал попойку.

Авдей:  - Идет духовная война...
Растут притоны, да погосты...
Савелий:  - Эх, братцы, палка нам нужна...
Пошли, за палку вдарим тостом!

Артур:  - За диктатуру? Ну, уж нет!
Сергей:  - Как жить заставить по законам?
И как убрать в законах бред,
коль в думе разуму препоны?

Артур:  - Создай свой бизнес и трудись,-
с деньгой законы все до фени!
Сергей:  - Опять ты за свое, очнись:
есть у тебя уж куча денег.

                71
Куда ты денешь их, скажи?
Артур:  - А крутану, иль двинусь к власти:
вокруг деньжат такие страсти,
любому голову вскружит!

Ни с чем такое не сравнимо,
что есть во власти и деньгах:
чем выше ты над этим миром,
тем больше твердости в словах!

Взлетаешь в высь, а крылья круче
и не страшась, уж лезешь в тучи;
могуч, средь молний и громов,
давя на тысячи умов!

А там и в летописи место,
глядишь, найдется по крылам...
Авдей:  - Да нет, дружище, по делам:
каким был вывертом известен...

Артур:  - А, лишь бы помнили, плевать...
На всех в делах не угадаешь;
об этом думать – прогадаешь.
С толпою крылья не поднять.

Савелий:  - Мы золотишком поделились,
а он плюет на нас с верхов.
Артур:  - Причем тут вы? Вот прицепились!
 Савелий:  - Толпа – народ; мы из низов...

Согласен, нет, но мы опора;
фундамент надо уважать.
А перестройка – с приговором,
ее верхам не удержать...

                72

Артур:  - Напали, рады, что я ранен...
А если б я был не один?
Савелий:  - Случись такое – был бы барин
и мирно бы не говорил.

У чванства разговор короток;
ты вот один, а пролил кровь.
Артур:  - Что делать, если столько глоток
и в каждом слове – не любовь.

Авдей:  - Кого-то там несет коряга:
вон-вон, за зеленью кустов!
Савелий:  - Бабенка, вроде – бедолага...
Артур:  - Спасать же надо, хватит слов!

Автор.    Артур за словом прыгнул в воду,-
азарт и хмель ему наркоз;
такого не было с ним с роду...
Артур:  - Цыганка... как букет из роз!

Да как же ты тут оказалась?
Замерзла, у-у, никак больна...
Савелий, помоги-ка малость,
рука немеет... ну же, на...

Автор.    Артур упал, цыганка рядом.
Обоих в чувство привели;
цыганку к очагу снесли,
дивясь ее красе, нарядам.

Артур же рому, чуть глотнул,
к девчатам было заглянул,
у жаркой печки обогреться,
да припалил лишь только сердце...

                73

Цыганки, шалые глаза,
прожгли насквозь, как образа;
Артур попятно, с извиненьем,
с хмельным, влюбленным озареньем...

Без дам застолье не Садом –
секстет звенит крылатой песней,-
уносит души в поднебесье...
В задоре и костер и ром.

Туманы орденом Тевтонов
округу вновь берут в полон,
но был допет Вечерний звон
хмельным неписаным законом.

Бомж:  - А, что, братва, пойдемте в склеп...
Сергей:  - От рома ты башкой... окреп...
Бомж:  - Да будет ерничать, чуть пьян я;
в полу плита, под нею тайна...

Сергей:  - Плита? И как я проглядел?
Бомж:  - Она в полу, под тем скелетом,
ну, тот, который с пистолетом...
Сергей:  - Темнеет, ну, пошли, кто смел.

Автор.     Сергей, Савелий, да художник;
фонарь, два факела, да лом:
перекрестились и в пролом,-
на кладбище не всяк безбожник.

Убрали бережно скелет,
плиту, кряхтя, отворотили:
ступени взгляд отождествили,
но давит тьма на скудный свет...

                74

Теснятся каменные своды,
ступени ускользают вниз,
во тьме шумят, клокочут воды,
и всюду плесень, сырость, слизь.

Но, вот пошел предел посуше,
ступеней нет, но гулкий ход,
вдруг арочно расширил свод,
волнуя взоры, чувства, души...

Квадратный зал, овальный стол;
по четырем стенам камины;
под пылью мозаичный пол
и стен рельефные картины...

В стене, напротив, тенью дверь.
Вокруг стола тринадцать стульев;
кто восседал здесь тайным ульем?
Масон, синод,- пойди, проверь...

Толкнули дверь – открылась в стоне:
витая лестница наверх,
а сверху говор, легкий смех,
гремит посуда в чайном звоне...
               
Звенят девичьи голоса...
Ступеней взлет уперся в кладку...
Художник:  - Да, в церкви этой чудеса...
Давнем-ка ломиком украдкой...
 
Сергей:  - А, ну-ка, взяли... раз, два, три...
Автор.     И... кладка дверью, вдруг, открылась:
девичий крик, на лицах стылость...
Савелий:  - Девчата наши, ты смотри!

                75

Автор:  -  На крик сбежались от костра;
мужчины вниз пойти решили,
но дамы в голос заявили,
что страшно им, что спать пора.

И в ночь проход в подвал прикрыли.
Мужчины рюмки осушили.
Сильнее женщины в любви:
не оптом, врозь на них дави...

Всем снятся сны, но не Артуру;
цыганки яркая фигура
пылает на груди костром,
и добавляет жару ром.

Туман и ночь, луна как факел;
пасутся мирно два коня.
Деревья, волны – все родня,-
упал бы и навзрыд заплакал...

Так шел он берегом и шел,
срубая ветки палашом,
как, вдруг, учуял дым кострища...
Артур:  - Видать приют здесь кто-то ищет.

Так-так: палатка, голос Инны?!
Воркует с Лехой... Голубки...
Убить обоих? Не с руки...
Эх, ранил руку, упырь длинный.

И праздник портить не хочу,
но все же я их проучу.
Вот лодка... Золото! Уроды...
Плыви ладья... Я ж к церкви ходу...

                76

 Автор.     Настало утро. Неба синь.
Пичуги радостно щебечут
и молят: - Коршун, сокол, кречет,
на день один, но каждый сгинь!

Проснулись беглецы в палатке:
нет лодки, золота, еды...
 Инна:  - Артур: его следы и хватка.
Но почему в нем нет вражды?

Все сделал тихо, нас не тронул.
 Леха:  - Богат теперь, как царь на троне:
зачем об нас кулак марать.
Инна:  - Другое, что-то тут видать...

Идти придется повиниться,
иначе нам не прокормиться;
узнать причину заодно...
Артур ведет себя чудно.

Леха:  - Туман проклятый – заплутали.
Инна:  - Да, уж попали, так попали...
Леха:  - Туда и ноги не идут.
Инна:  - Пошли: два раза не убьют.

Автор.     Немая сцена: Инна, Леха
и в удивлении народ...
Артур:  - Явились: ведьма и урод...
Идите вон иль, будет плохо!

Авдей:  - Не злись, Артур,- судья им Бог...
Сергей:  - И здесь на всех один порог...
Художник:  - Ни кто тут дух из вас не вынет...
Полина:  - Ну, все за стол, уж завтрак стынет!

                77
Автор.    Чай пили молча и внатяг -
беды какой-то верный знак.
Вот чай попили и со вздохом
молчание нарушил Леха...

Леха:  - Просить прощенья нет нужды,-
у нас все золото украли.
Был ночь гость, там есть следы...
 Сргей: - Артур бродил, пока все спали.

Инна:  - Каблук квадратный у него...
Леха:  - И нет похожих тут ботинок...
Артур:  - Расхрюкались: свинья, подсвинок,
но я не грабил ни кого.

Но мог уплыть один на лодке...
Инна:  - Ужель прилип вон к той красотке?
Артур:  - Я рад, что ты отлипла вдруг,
а золото верну я в круг.

Автор.     И снова золото делили,
без исключения, на всех.
Потом, как водится, обмыли,-
ожили чувства, шутки, смех.

Один Авдей не рад прибытку,
да бомж от жизни чует пытку...
Не втолковать свой мир иным:
влюбленным, подлым и хмельным.

Артур не сводит глаз с цыганки
и ром не допит – не до пьянки;
цыганка у печи сидит,
глаза прикрыла, будь-то спит.

                78

Савелий:  - Не кисни, Леха, скинь проблемы:
карман не весь же полегчал...
Артур:  - Не скиснет: Инну повстречал,-
карман с деньгами не задремлет...

Леха: - А может быть меж нас любовь!
Бомж: - Так пусть цыганка погадает.
Артур:  - Ты спьяну тут не многословь,
она устала, отдыхает.

Цыганка:  - Я прокляла колоду карт...
Но разбужу я в вас азарт:
в подвале есть гадалка круче,
а что, да как,  Авдей научит...

Сергей:  - Авдей, и ты об этом знал?
Авдей:  - Да слышал что-то от монаха;
значения не придавал:
легенда, думал я, из праха.

Художник:  - Чего сидим? Идем в подвал!
Яна:  - Там все помыть бы не мешало.
Инна:  - Быть поломойкой не хватало...
Полина:  - Иду, мужчина ведь сказал.

Автор.    Однако ж вниз спустились скопом:
мели, скребли и пыль, и копоть.
Зажгли, найдя, запас свечей;
огонь в каминах, блеск очей...

А вот и музыка... Бочонок...
И рыцарствуя средь девчонок,
был у мужчин возвышен вид,
а за столом Авдей, как гид...

                79

Авдей:  - Был прав монах: столешня  - камень,
попарно оттиски от рук;
прижаться надо к ним руками...
Бомж:  - А предо мной веревки круг...

 Авдей:  -Уйди,- то оттиск от удавки:
Иудин это видно знак...
Вон, сядь туда, где Леха... Так.
На петлю ставь трехсвечник с лавки...

 Леха: - Противно это все уму.
Яна: - Почти что тайная вечеря.
 Артур:  - Зачем и я тут лицемерю?
Цыганка: - Терпи, узнаешь, что к чему...

 Авдей:  - Взгляните все на суть рельефа
фигур недвижных на стене.
На всех стенах тут мало блефа,
как нет лукавства и во мне...

 Леха:  - Плесните рому,- тошно братцы!
Авдей:  - Кто хочет выпить – пусть глотнет,
но руки в оттиски вернет,
а я продолжу все же вкратце...

На сей стене наш первый суд:
на нем всяк сам себя стреножит;
и день, и ночь, смиряясь, итожит;
тут все на суд себя ведут...

Кто сам судим – судим не будет!
Вот суд второй: судья иной,
он за проступки строго судит:
уродством, хворью, головой...

                80

Но шанс здесь есть в себя вернуться
и в покаяньях встрепенуться,
отождествив свой первый суд;
лишь так на небо вознесут...

Вот третий суд – всего страшнее...
Кто не внимал тем двум судам,-
испепелят греховность там... !!!
Но нет Того судьи роднее!

Кто хочет заглянуть в судьбу,
но верит покаянно в Бога,-
к камину к этому дорога,
с колен возвыситься в мольбу...

Художник: - Что ж, встану я перед камином.
Авдей:  - На стол, где руки, ставь свечу.
Иди к огню под взор орлиный;
я ж эту птицу покручу...

Автор.    Художник на коленях, пламя
ласкает грудь, лицо теплом;
он прям и смел, как держит знамя.
Авдей склонился над орлом...

Фигурку повернул трикратно,
на место сел свое обратно...
Плита в камине, за огнем,
взошла в невидимый проем...

Кривое зеркало металла
открылось взору и душе,
и в запредельном мираже
картины из огня создало...

                81

Художник, видит только он,-
в миг очарован, окрылен
и вдруг метнулся ошалело,
из зала вон... Все онемели…

Вернулся радостным дитем...
Художник:  - Авдей Калинович, спасибо,
как будь-то спас меня от дыбы...
Яна: - Так, что ж ты видел за огнем?

Художник: - Картины, живопись, но тема...
Я этой мучился проблемой...
Остросюжетика... свежа!
Артур: - Точней, ведь режешь без ножа.

Художник:  - Раскрыть все замыслы до срока?!
Вот будет на холсте морока...
Сказать – к творенью охладеть.
Куда потом тот образ деть?

Артур: - Смотри внимательнее, Яна,
во что ваш выльется союз...
Яна:  - Нет в мире этом без изъяна;
хочу быть с ним я в сонме муз.

Авдей:  - Совет вам, да любовь по жизни!
Кому еще не жаль колен?
Сергей:  - Избавь ты нас от Мельпомен,-
ром закисает в укоризне...

Артур:  - Тут трезвым станешь иль ку-ку:
из башни вылетит кукушка...
Художник:  - Да, мир духовный не игрушка,
он безсознанье дураку...

                82

Артур:  - Авдей, командуй, я согласен.
Перед каким огнем предстать?
Авдей:  - Ты к покаянию безгласен –
камин второй тебе под стать.

Автор.   Артур, смущенный на коленях.
Орел повернут, блеск огня,
дымок и искры на поленьях
плутают дивно, свет граня...

Цыганка. Свадьба. Море. Лайнер.
Рука с мольбой за подаяньем...
Три малыша, в глазах мольба...
И две дороги от столба...

Одна по верху, над народом;
другая, с призрачным уводом...
И с подаянием рука...
И... дуновенье ветерка...

Врачи. Палата, кровь, Цыганка.
Он меж миров: ни там, ни тут...
Застолье, скатерть самобранка,
ему заздравную поют…

Закрылась каменная штора
и скрыла огненный изгиб.
Цыганка вспыхнула от взора,
а над Артуром, словно нимб…

А Инна взвизгнула, как кошка
и рюмку швырнула в камин:
из рома вспыхнула дорожка,
да клином уж не выбить клин.

                83

Она наверх и Леха следом...
В кругу ж по рюмочкам прошлись,
и разговор пошел про жизнь,
с налетом пламени беседа...

Савелий:  - Поведай, дед нам о себе,-
чего один тут жизнь мытаришь?
Авдей: - Да, так вот, вышло по судьбе:
куда вильнет она, не знаешь...

Родился тут, недалеко...
Жизнь, поначалу, шла легко:
женился, стройки, да дороги...
Не помышлял тогда о Боге.

Лет через семь родилась дочь,
была слаба и все хворала.
Жена вещички подсобрала
и с дочкою сбежала в ночь...

Через неделю я за ними,
в деревню к теще, но их нет.
Искал, но не нашел их след.
Глазами глянул в мир пустыми...

И... начал лить за воротник,
но свел Господь меня с монахом:
так я нашел другой родник;
в писанье сунулся со страхом...

Но время шло – я принял сан,
долдонил истину по букве,
как будь-то поствовал на клюкве...
Мой дух метался, как Тарзан...

                84
Нашел апокриф и... Свобода!
Завеса начала спадать:
учился ясно отвечать
уединяясь год от года...

Да, вот еще: есть медальон,
Внутри жена и дочь, ей годик.
Художник:  - Жена на Инну так походит!
Авдей:  - И я сей мыслью взят в полон...

Артур:  - Братва, ведь Инна из детдома!
Сергей: - Ого, сюжет – не надо рома!
Савелий:  - Полина, сбегай-ка за ней,
да растолкуй ей понежней.

Автор.     Бела, как снег, слетела Инна,
взяла реликвию и вот,
себя и маму узнает...
Инна: - Как стыдно мне, готова сгинуть...

Прости, прости меня, отец!
Авдей:  - Да, полно, дочь, дай поцелую!
Вот где судьбы моей венец...
Себя, себя во всем виню я...

А где же мама, с ней-то что?
Инна: - Тогда... нас с мамой обокрали:
все вещи, деньги, все отняли,
и документы... Кто я, кто?

Я помню только фото это...
Авдей: - Тебя мы с мамой звали Света.
Инна: - Давно уж нашей мамы нет:
в тот подлый день зачах в ней свет...

                85

Автор.    А по холмам весна блуждает
туманы ветер нежно вьет;
и, что грядущее рождает,
туманит взору наперед...

Чего гадать, живи тем часом,
что проявляется в глазах,
и жажди, чтоб он Божьим гласом
был освящен в твоих делах...

Все, кроме Инны и Авдея,
обед готовить занялись.
Ах, нынче день: любовью греет!
Бог дал, что в кучку собрались!

Фырчат напоенные кони.
Украдкою Савелий с Моней
отлили ром и пьют в кустах,
и пьяный треп на их устах...

Бомж: - Ну, что Савелий, пьем за нищих!
Савелий:  - Да, у тебя ж в карманах тыщи!
Бомж:  - И верно, я про них забыл.
Эх, жизнь прошла, а как не жил...

Проползал жизнь свою на пузе...
Савелий:  - Вот так и я сжимаюсь в узел...
Один, бывает, как запью,
виня во всем жену свою...

Она конечно работяща,
минутку праздно не сидит,
но в этой суете зудящей
ей кто-то сердце холодит...

                86
Сует свой нос, куда не просят:
я строю что – она прораб;
и на дворе, и на покосе
я для нее – семейный раб.

Еще одно не кончишь дело,
она уж об другом нудит.
Гульнешь с того, что накипело,-
как ведьма пьяному дерзит.

Ущербна в этом власть Советов:
сравняла с бабой мужика;
ремесла сгинули в наветах –
к стакану тянется рука...

Трудиться надо и для пуза,
но где работа для души?
Тьфу! Хуже смерти бабьи узы...
Эх, только в девках хороши!

Бомж: - И я по той причине спился...
Жестянщик я.  Имел талант:
я лил из олова солдат,
но прахом хобби, как женился...

Моя родня, ее родня –
совсем задергали меня:
смеялись словно над уродом,
с того лишился и свободы...

По пьянке погонял с ружьем...
К чертям! За что, Савелий пьем?
Савелий: - Пей так, житье уж не поправишь.
Баб, вспоминая,- сердце травишь.

                87
В дому моем одно бабье:
четыре дочки, жинка, теща;
не языки, а острие,-
то врозь зудят, то вместе ропщут...

И так издергают за день,
что лучше б пил настой полынный...
Одна отрадушка – Полина:
со мною всюду, словно тень.

И видно повезло Сергею,
он будет счастлив вместе с нею;
ей двадцать, но она чиста.
И целовал ли кто в уста?

Плесни, глотнем за посевную.
Бомж:  - Давай, по духу брат ты мой.
Савелий: - А, что, поедешь к нам домой?
Начнешь в деревне жизнь иную!

Бомж:  - Спасибо, ты и, правда, брат.
Савелий:  - Поедем а,- женю на теще!
Бомж:  - Нет! Лучше умереть и в ад...
Иль бомжевать всю жизнь, все проще.

Савелий:  - Шучу, она уже стара.
 Но, не мужик, кто не женатый
Бомж:  - Отмыться надо до нутра...
Потом жениться, я ж богатый!

Савелий:  - В деревне вдов, хоть пруд пруди,
а тут наживка золотая.
Бомж: - Зажег надежду ты в груди.
Савелий: - Ну, выпьем, о своем мечтая!

                88

Автор.    Но выпить им не довелось:
у ног все разом затряслось –
земля с кустами провалилась,
пещера глоткою открылась...

Полцеркви ухнуло в провал,
исчез с каминами и зал,
все съела водная стремнина,
осталась лишь одна картина...

Камин, чадящий над потоком,
над ним рельеф с Вселенским Оком;
над бездной тайный барельеф,-
угроза в нем совсем не блеф...

В спираль скрутило Око звезды,
вплавляя в точечный хаос;
отдельно душ туманных гроздья
и Око Малое – Христос...

Хранитель таинств эволюций
галактик, звезд, планет и душ;
с ним Дух не знает экзекуций
и не играет праздный туш.

Летит материя в извечность,
а Дух хранит объем начал...
Вселенной нет – сплошная млечность
скрывает Божеский причал.

Вот, где в цвету Христа ученье!
Вот, где познанью нет границ!
В хаос исторгнуты мученья
и фанатичность падших ниц...

                89

Меж Божьих рук раздавлен атом,
и... нет в материи ума;
а дух для духа – свет собрата,
меж ними Бог. Изыди тьма!

Но в мире внешнем тьма укрылась
и ждет материи разлет,
когда в нее Бог жизнь вдохнет,
чтоб вновь вселенная раскрылась.

Материю притянет Дух
былой звезды, былой планеты,
былой души с иным Заветом,-
вновь вспыхнет день, там, где потух.

И вновь тьма истину прикроет,
отнимет память, дав инстинкт;
вновь дух под разумом застонет,
ища уединенья скит...

У края бездна колокольня,
в капкане бедствия народ:
смятенье чувств, а богомолье
с надеждой на благой исход...

Провал бунтует и клокочет.
Люд во спасение хлопочет,
не хочется ни есть, ни пить,
а только, вон уплыть и жить.

Инна:  - Как пригодилась бы нам лодка.
Художник:  - Да, тут Артур, ты маху дал.
Сергей: - Авдей бы дочь не повстречал.
Авдей:  - Ты прав, бесценная находка.

                90

Бомж:  - Ужель весь холм сойдет в провал?
Полина:  - Туда осыпались могилы...
Яна:  - Не из-за нас ли рухнул зал?
Леха:  - Переоцениваешь силы...

Цыганка: - Вина и в нас, ведь твердь умна,-
беда частично проявилась:
с судьбою Инна примирилась,
и Моня получил сполна...

Артур в ночи не пролил крови.
Авдей: - Ну, а меня попутал бес:
на золото не хмурю брови,
и ересь до небес вознес.

Цыганка:  - Иначе, был бы ты, святим.
Авдей:  - Да, в этом мире нет безгрешных,
и мы, в плену у вод сих вешних,
казаться лучшими хотим.

Артур:  - Вот потому и живы... Так ли?
Авдей:  - Успел покаяться – живи,
а не успел, и в смертной доле
за смертью смертный час лови...

Сергей:  - Живут-то прохиндеи дольше,
а совесть не гарант в судьбе.
 Авдей:  - Греховным шанс дается дольше,
а совестливый слеп в себе...

Он раб общественного мненья,
наивно зная, где добро...
О, совесть – призма искривленья,
в ней мимикрирует нутро...

                90
Живешь так, в этом ореоле
и думаешь, что всюду прав,
а ниже лишь инстинкт, да нрав,
а совесть-то у них в неволе...

И ею усмиряют дух...
Эх, совесть – гибкая личина...
Но, покаянье – вот причина,
что открывает зренье, слух...

Артур:  - Ну, понесло тебя, философ...
Пожитки надобно спасать.
Сергей:  - Уже идем, тут нет вопросов,
нам не впервой судьбу пытать.

Художник:  - Теперь опасны эти своды...
Леха: - Не бойся, усмирились воды.
Савелий:  - А у меня в поджилках страх:
как нас не смыло в тех кустах?

Полина:  - Похоже, тайно вы там пили.
Бомж:  - Все так, чуть было не уплыли.
Пойду, взгляну, цела ль бутылка.
Полина: - Была бы жуткая могилка!

Автор.    Савелий хмыкнул и молчок.
Взялись откатывать телеги,
о новом хлопотать ночлеге,
сложили печь в короткий срок.

Чинили крышу у сарая.
Под вечер лишь, устав от дел,
за стол с азартом каждый сел,
как будь-то, были в кущах Рая.

                92

В закат с небес закапал дождь;
с востока пыхали зарницы...
В программе вечера был гвоздь:
любовь, как чистая страница...

Решили выпить по одной
и, встали за любовь стеной;
потом уж пили по желанью
и разговор пошел собраньем...

Художник:  - О Рае расскажи, Авдей.
Авдей:  - О Рае можно, но не пейте.
Бомж: - А нам последнюю налейте!
Полина: - Плесни им в рюмочки, Сергей.

Артур:  - Давайте лучше потанцуем!
Кассет в машине – завались...
 Цыганка:  - Сначала душу очаруем,-
пускай Авдей осветит высь...

Инна:  - Артур, не ты тут правишь балом...
Артур:  - Молчу, молчу... Дерзай, Авдей.
 Яна:  - А, правда: душу по каналу
уносит смертью? Страшно ей...

Авдей:  - За смертью то, чего достоин,
какою мерой мерил свет:
судил других,- так Рая нет;
судил себя,- так будь спокоен...

Канал – двумерная стезя,
где замкнут радиус на сути;
свернуть с той сути в ум нельзя,-
желанья компас там не крутят...

                93

И оглянуться нет там сил,-
влечет невидимая Воля...
И вдруг, ты в пятимерном поле,-
и кто-то взор твой ослепил...

Пространство зыбко, словно грезы,
но ясно чувствуешь Любовь.
Ах, и блаженна эта новь,
как теплый аромат от розы!

Ты слеп, но рядом доброта,
как матушка ласкает мысли;
как емка эта чистота,
являя тихо ясность смысла...

Сливаясь с чувственным умом,
ты видишь то – каков ты духом...
И вот, как ты владеешь слухом,
таков и Рая окоем...

Там тихо, робко, постепенно
проявят свет и звук, и цвет,
и очарован, непременно,
поймешь, что краше мира нет.

Но там везде свои пределы:
вперед себя не забежать,
нахрапом знанья не стяжать,
учась владеть духовным телом...

Доступны там врата миров,
любых планет, любых галактик...
Что Бог стратег, поймешь без слов,
что человек там, только тактик...

                94

Нам Божий чин не по плечу,
познаешь только, что позволят...
Там праздных нет, сказать хочу,-
ленивым Рай не благоволит….

Сквозь испытанье дел земных,
познать судьбу через зачатье…
В Раю та тайна для иных,
другим откроют, как причастье...

Цыганка:  - Настанет день и год, и час,
в душе усыпят емкость духа,
и жизнь – земная повитуха,
младенцем снова примет нас.

И встанет для души задача:
отождествить, что дал нам Рай...
Авдей: - Родиться раз и то удача,
 А остальное ада край...

Леха:  - И, что ты всех, старик пугаешь:
судом, кошмаром, адом, тьмой?!
Авдей:  - Вот знак: нутром себя ругаешь,
то значит – не совсем слепой...

Я говорил: нутро умнее,
но мозг ревнивец и хитрец,-
стяжать у Духа мнит венец
и в оправданьях сатанеет...

Артур:  - Всех приглашаю танцевать!
Авдей:  - Пора и мне захлопнуть дверцу...
Яна: - Виват Калинычу, виват,
так окрылил мое ты сердце!

                95

Сергей:  - Авдей силен в своей стезе.
Авдей:  - А вера всем необходима.
Бомж:  - Эх, жизнь моя проходит мимо...
Авдей:  - Очнулся,- знать не ротозей...

На святость годы не помеха...
Вперед, про прошлое забудь!
Но если вспомнишь, что нибуть,
найди в раскаяньях утеху...

И вновь, с прозрением, вперед!
И не лукавь среди невзгод:
то, что усердно презираешь,
то на пути и обретаешь...

Автор.    В объятьях танго молодежь.
Застолья замерла беседа;
чуть-чуть накрапывает дождь;
трещит сорока-непоседа...

Последний солнца брызнул луч;
закат разлился в неге туч:
алеют ранами просветы,
лихого дня, тая приметы...

Тянулась неспокойно ночь:
в оковах тьмы гроза гремела,
за полночь укатилась прочь
и даль в туманах онемела.

И вновь Артуру не до сна:
цыганка с ним потанцевала,
глазами душу зазывала,
в улыбке – грустная Луна...

                96

Артур с рассветом сел в машину,
за ельник тихо укатил;
Серега следом утром двинул,
и за Артуром проследил.

С мотором лодка, три цыгана
Артура взяли в оборот,
тот, силясь, сдачи им дает...
Не равен бой: мешает рана.

Один цыган, как куль упал,
ладонью, получив по горлу...
Серега пистолет достал
и кинулся лавиной горной...

Махал по полной боевой
и вот ужу войне отбой...
Ремнями табор увязали,
в моторку, рты заткнув, сбросали.

И отошли держать совет...
Артур:  - Похоже, родственники Даны,
с утра обкурены, иль пьяны...
Сергей:  - Да, где цыган – покоя нет...

Артур:  - Из под венца она сбежала,-
во сне увидела меня...
Ну, привалила мне родня...
Сергей:  - Опять войну судьба стяжала...

И как избавиться от них?
Артур: - Свезем подальше и утопим.
Сергей: - Иди ты... Я мозги не пропил.
Артур: - Шучу, а ты поверил, псих.

                97

Постой, да ты за мной шпионил!?
Сергей:  - Разведчик я... Привычка... Понял?
Артур:  - Подумай лучше, как нам быть?
Сергей:  - У них есть водка: всех споить...

Автор.    В гостей насильно водку влили,
до безсознанья упоили;
Сергей в туман увез их бред...
Артур к звонарне – бить в рассвет...

Минул, как в Лету час туманный,
в округе колокол – маяк;
уж звон тревогою набряк:
все ждут моторки звук желанный.

В обед Сергей явился вдруг.
Сергей:  - Туман так искажает пеленг...
Но, слава Богу, вот и берег,
и лиц родных надежный круг.

Цыганка: - Откуда лодка? Наважденье...
Бежала в ней я... Как чудно...
Да налетела на бревно...
Удар в висок,- ума затменье...

Упала юбкой на сучек...
Очнулась: утро, плеск реки,
потом провал... И вдруг, фигура,
лазурь небес, лицо Артура...

Откуда ж лодка жениха?
Артур: - Чего скрывать,- они тут были:
связали их, да упоили...
Сергей увез их от греха...

                98
Сергей:  - Блаженно спят на островочке;
им вверх с корягой не приплыть.
Авдей: - Наш плен последние денечки:
дня два осталось здесь нам быть.

Вода уходит, как сквозь сито...
Цыгане нас и в брод найдут.
Бомж:  - Да, не один я нынче мытарь!
Леха:  - Достанут нас цыгане тут!

Авдей:  - Даст Бог, туман им помешает.
Художник:  - И звякать в колокол, ни-ни....
Авдей:  - Беду накликать? Бог храни.
Иной вопрос тут назревает...

Как мне с дочуркой быть с жильем?
Инна:  - А, купим в городе квартиру,
и с Лешей бизнес свой начнем.
Артур:  - Ну, в этом деле ты проныра...

Попал ты, Леха под каблук...
Леха: - Не я, а ты попался, друг,-
твоя беда уже в кармане:
тебе кадык прижмут цыгане.

Артур: - Пока, как видишь, не судьба,
тебе ж сейчас я дам по шее!
Цыганка:  - Стоит уж смерть его у лба...
Не тронь его - судьба сильнее...

Леха:  - Пророки все, а мне плевать!
Как жить с умом, мы тоже знаем...
Авдей: - Умом судьбу мы искажаем...
Бомж:  - Не лучше ль в час сей пожевать?

                99
Художник:  - И верно: в животе собака,
ей вторит эхом конура...
Яна: - Одни волнения с утра.
Полина:  - Вернется табор – будет драка.

Цыганка:  - Пророчишь: слово не вода,
оно возвратностью крылато...
Перед родней моя вина,
но не желаю их возврата.

Артур:  - Сергей, верни мне пистолет.
Цыганка:  - Артурчик, миленький, нет, нет!
Не нужно грезить обороной,
и мысли – карканье вороны...

Молитесь за мою вину,
прося у табора прощенье.
Не омрачит  беда весну...
Бомж:  - Умру не евши, без сомненья...

Сергей:  - Зануда, черт тебя дери,
помог бы лучше мне с дровами;
притихнет брюхо за трудами.
Бомж:  - Туман рассеялся, смотри...

Артур:  - Пока обед готовят дамы,
мужчины к берегу, в дозор.
Художник:  - А с колокольни, во – обзор!
Цыганка:  - А лодку спрячьте за кустами.

Автор.    И разошлись все кто куда:
Авдей залез на колокольню,
и там трудился богомольно,
чтоб обошла приют беда.

                100
Девчата сладили с обедом
и накормили им бомжа,
потом послали в сторожа,-
ушел с ворчаньем, привереда.

Авдей спустился,- все за стол:
поели молча, без хмельного;
тревожный день с небес сошел –
хитросплетение былого...

Савелий:  - А погадай нам, Дана впрок,-
тревожит всех нас день грядущий.
Цыганка:  - Я не гадать дала зарок...
Авдей:  - Бод божьей волей каждый сущий...

Цыганка:  - Посредника быть не должно
промеж судьбой и человеком;
сквозь все пройди, коль суждено.
Авдей:  - Будь сам пророком перед веком...

Яна:  - Как обрести гаданья дар?
Цыганка: - Его я чудом заимела:
в меня был молнии удар...
Очнулась я и, как прозрела...

Явился голос надо мной,
и все предупреждал сурово,
что жизнь мелка и пустякова;
и жизнь пошла совсем иной...

Глаголил голос лишь беду;
от мелких бед родню спасала,
потом догадываться стала,
что мелкость бед таит вражду...

                101
Уж лучше дюжину пощечин
принять за сутки от судьбы,
чем взвить фатальность на дыбы,
коль час раскаянья просрочен...

Авдей:  - То наказанье, а не дар:
лихое это испытанье;
и мне знаком сей «светозар»,
когда он пестует желанья...

Пророком выйти на народ
и огласить пророчеств свод,
вживляя в мир свое прозренье,
где в каждом слове вразумленье.

Артур:  - Вообразив себя Христом?
Авдей:  - Да, Бог грозит за то перстом:
пророками силком не будят,-
ослепнешь сам, и люд осудит.

Леха:  - Тогда к чему твои слова,
когда на нас, их сыплешь всюду?
Авдей:  - Слова в умах подвижки будят...
Леха:  - Своя на то есть голова.

Авдей:  - Во первых: разум не в мозгах,
он в нас заложен каждой клеткой.
С инстинктом ты в одних правах,
в плену словесных формул, детка.

Художник:  - И это, Леха, все не ты:
ты ничего в себе не создал;
свой мир из бренной немоты
не проявлял, как небо звезды...

                102

Савелий:  - Когда? Он только начал жить.
А, что до звезд, то звезды вечны,
а жизнь скупа и быстротечна...
Годочков триста бы пожить!

Авдей: - Запросишь и потом отсрочку:
без веры страшно умирать.
Савелий: - Но сколько можно настрогать
за жизнь дочурок и сыночков!

Не в них ли вечность жития?
Продлится род, а в нем и я.
Авдей:  - Ну, нет: материя не вечна,
и явь Земли, как день, конечна...

В потомках гены, но не дух,
а вечен он, коль здесь проявлен,
коль ум прозреньями прославлен
и скудоумием не глух.

Сергей:  - Прозренье – это, что за штука?
Авдей:  - К прозренью, парень, три пути:
как Дана, чудом обрести,
но это дьявола наука.

Смиренный ум являет дар...
А третий – в стиле изученья
чужих познаний, мук и чар...
Полина:  - И, что, опасны все прозренья?

 Авдей:  - Да, запалив в умах костры,
с искрою первой входит дьявол;
его знамения быстры,-
в тщеславьях чудо он проявит...

                103

Надежней – знания в себе:
ища тождественность в ученьях,
и проверяя все в сомненьях,
круши кумиров по судьбе...

Смертельный враг к прозренью духа –
нажива, власть и показуха...
Не удивляй собой толпу,-
не потеряешь и тропу.

Артур: - Как сыч один в себе копаться?
Ну, нет – с ума сойдешь с тоски!
Художник будет выставляться
до гробовой своей доски.

Художник:  - Я тоже думал так сначала,
но, слава Богу, дух окреп,
а был тщеславен, тем и слеп,-
болтало шлюпкой у причала...

На это все чихнул Гоген,
свой вывел в живописи ген:
отобразил свой взгляд в реальность,
за смерть, откинув гениальность...

Иль Бог: не слушал ни кого,
дал жить всему, чем тайно грезил.
Не дотянуться до Него,-
вон, сколько цвета, форм, поэзий!

Леха:  - Так брось, не пыжься, как пижон...
Артур: - Любовь потребует наряды...
Художник:  - Я скромной музой окрылен,
а с феминисткой ты был рядом...

                104

Без музы мне бы не видать
видений в зеркале каминном...
Цыганка:  - Ты прав: пиши свои картины;
с любовью легче созидать.

Авдей:  - Жизнь и затворника не шутка...
Легко ль вдвоем? И да, и нет...
Полина:  - А там пойдут еще малютки...
Артур:  - К деньгам богемным сыщешь след.

Авдей:  - Грешно загадывать, что будет:
нас нет ни завтра, ни вчера;
дышите ныне полной грудью...
Сергей: - Бомжа сменить бы нам пора.

Леха: - Пойду-ка я, ваш треп замучил...
Идешь ли, Инна, ты со мной?
Инна:  - Признаться, сленг и мне наскучил.
Художник:  - Да, киснуть грех такой весной...

Автор.   Ушли влюбленные попарно,
кто вдаль смотреть, а кто к воде...
Вернулся бомж, как конь в узде:
фырчит, косясь беспрестанно...

Бомж: - Ну, братцы, а мне Леху жаль:
у них двоих с полсотни  жал...
В них нет душевного покоя!
Авдей:  - Спокойно, Монюшка, спокойно!

Мне нужен, сей противовес:
во мне застой от меланхолий...
И все ж отец я, Божьей волей;
чай дочь до смерти не заест.

                105

Бомж:  - Пока их нет, налейте, что ли,
а-то внутри сплошной Садом!
Савелий: - И я глотну, пока нет Поли.
Авдей:  - А, лей... получим, так втроем!

Савелий:  - Ну, братцы, выпьем за деревню,
чтоб возродилась и цвела,
пшеничка, чтоб в полях росла,
чтоб был мужик силен, как в древность!

Чтоб песни пели под гармонь,
чтоб личный труд и труд общинный
устой вернули нам старинный.
К труду, мозольная ладонь!

Бомж: - Ах, как пошла по мне расслаба!
Плесни еще – вернутся бабы...               
Пошла... Теперь бы покурить.
Авдей:  - Иди на воздухе дымить.

Автор:    Прообраз падших облаков,
туманы вновь размыли дали;
и вот уж их густой покров,
как приведенья залетали.

Весна, и вдруг – девичий  вскрик!
В озноб туман вогнал тревогу...
Змея, скользнувшая в тальник;
и Инна в страхе гладит ногу...

Сбежались все: снуют, галдят;
цыганка отсосала яд...
Моторку на воду спустили,
с больной до фельдшера поплыли.

                106

Авдей по солнцу ладит путь,
послушно лодкой правит Леха;
бедняжке Инне стало плохо,-
в ноге пульсировала ртуть...

В глазах темнело, боль и жар,
давило сердце и мутило;
округу вихрями крутило
и от воды видений пар...

Исчезла лодка, смолкло эхо.
Над колокольней тишина.
Мотора гуд – судьбы помеха,
и не знакомые тона!!!

Сергей:  - Держи-ка, брат Артур свой ствол
и затаись в кустах за елкой,
а я тайком, узнаю толком,
кого еще туман привел.

Эй, дамы, все на колокольню!
Цыганка: - Ох, чует сердце, вновь родня...
Савелий:  - Проспаться им хватило дня...
Артур:  - Свои, видать, нашли невольно...

Полина:  - А может это не они...
Артур:  - Веди их Моня, не тяни...
Сергей:  - Все мужики в кусты с Артуром,
а я к воде... Вперед, аллюром!

Автор.    А вот и лодку черт принес,
в ней пять цыган, грозятся матом;
один наган, два автомата...
Цыгане лезут на откос...

                107

Один остался у реки,
достал бутылку, приложился
и вдруг, как будь-то, подавился:
у ног граната без чеки...

Цыган за лодку, на песок...
Серега, как в бою – бросок:
ударом оглушил цыгана;
связал, повел, как басурмана...

Плененный шел, сквозь кляп мычал...
Родня шагала к колокольне,
шли безбоязненно и вольно,
но тут их окрик развенчал...

Сергей:  - Стоять! Стреляй – убьешь собрата,
а вот в довесок вам граната!
Весь табор бухнулся ничком,
сдавило нервы в жуткий ком...

Автор.    Лежали мертво полминуты;
чуть шевельнулись – посвист пуль;
им на браваду выпал нуль,
но все ж не вечны эти путы...

Сергей: - Лежать! Отбросьте все стволы!
Но-но, не балуйтесь, орлы!
Автор.   Один цыган рванулся стерхом,-
Сергей дал очередь по верху...

Бегун к кустам и на пролом,
но налетел там, как на лом:
удар, нокаут, прочь сознанье -
художник тюкнул в назиданье.

                108
Обезоружили, вязать
решили, было, да цыганка
заголосила, как шарманка,
в траву упала, ну рыдать...

Рекой цыганское наречье
перед родней, перед отцом;
поднял отец ее за плечи,
унял возлюбленным словцом...

Цыган:  - Нашлась дочурка! Слава Богу!
Звони, вот... Мать там извелась...
Автор.   Мольба из глаз слезой лилась,
но в ней не виделась дорога...

Вот, с мамой кончен разговор,
уже с отцом шепталась Дана...
Отец, сутулясь покаянно
смиренно слушал приговор...

Цыганка:  - Пойми, отец, мой дар не благо,
и вижу я одну беду;
судьба за зло взымает мзду
с тех, кто к добру не сделал шага...

Цыгане нынче уж не те:
кибитка вольная без чести,
цыганам надобно поместье,
чтоб руки греть на наркоте.

Свой дар я им не дам в услугу,
чтоб отдалить в них Божий суд;
быть может покаянный труд
из этого их вырвет круга.

                109
Беги от них, спасай сестер!
Обычай с зельем – раб безвольный...
Висит над табором позор.
Душе не петь уж песни вольной.

Костер стыда горит в душе:
перед тобой я виновата,
но будет большею утрата,
когда с нелюбым в шалаше...

Цыган: - Цыган я дочка Божьей волей,
цыган без табора – изгой.
Тебя не буду я неволить,
живи, как видишь, Бог с тобой.

Мой телефон возьми для связи.
А то, домой? Раздор в роду...
Цыганка:  - Я здесь нашла свою судьбу:
вон тот, с рукой на перевязи.

Цыган:  - Вернуть бы лодку жениху,-
и так позор мой на слуху.
Цыганка:  - Ее тут нет, она в работе...
Артур:  - Вода сойдет, в кустах найдете.

Сергей:  - И пушки ваши будут там.
Цыган:  - Прощаться, дочка надо нам.
Цыганка:  - Прощай... Целуй сестер и маму.
Цыган:  - Домой, ромалы, хватит драмы...

Автор.   Туман, курьезный лицедей,
во чреве растворил гостей,
притих, пристыжено алеет,
и напряженно вечереет…

                110

Пора на звуковой маяк.
Залез на колокольню Моня;
на три минуты раз трезвонит
и... зов округу всю напряг...

Девчата, молча кашеварят,
мужчины тоже все в делах:
Сергей, Савелий – при конях,
художник с печкой комиссарит.

Артур в цыганку взглядом влип.
Сверчки проснулись: скрип, да скрип.
Запели птички на вечерку.
И, долгожданный звон моторки...

Воспрял, пульсируя набат.
Моторка радостью ведома;
ее встречают, словно дома:
спасенной Инне каждый рад.

Объединила всех тревога
и соучастье, словно мать.
Простецким, задушевным слогом
всю Землю хочется объять!

Вот так бы вечно жить в России,
чтоб на миру любая весть,
единство духа возносила,
в сердцах не предавая честь!

Вот так бы жить в едином зове,
делясь и малым и большим...
О, Русь - в Божественном покрове!
А мы разбродами грешим...

                111

Там, за пределами потопа,
и здесь, в гостях у звонаря,
чудачим, глядя на Европу,
с лихою мыслью бунтаря...

У всех права, а правят баре;
не ходишь в смокинге – холоп...
Свобода только на базаре...
Какое время скажет: - Стоп!

Пора возвысить идеалы
неразвращенных христиан...
Пора… Закат в огнище алом,
да разгулявшийся туман...

Заснула Инна, дышит ровно.
Уют, покой в застолье скромном.
Савелий:  - Карманы золота полны;
чудно: богаты и бедны.

Артур:  - Но не имеет доли Дана...
Сергей:  - И верно, закрутились мы...
Автор.    Вновь вышло золото из тьмы,-
глаза горят, как в поле бранном...

Художник:  - Вот так делились бы в России!
Савелий: - Звенит у всех, и нет вражды!
Авдей:  - Любовь – спасенье от беды...
Артур:  - Ты прав: на зло копил я силы...

Да Дана от беды спасла...
Авдей:  - Святого Духа свет внесла
в твою коммерческую душу.
Леха:  - Опять про то же,- тошно слушать.

                112
Без денег кто мы? Так, бомжи.
Авдей, мы Инну, как лечили?
Укол за золото купили...
Ответ на это мне скажи.

Авдей: - В твоем примере есть ответ:
рулил-то ты не ради денег,
а за любовь, что дарит свет.
Леха:  - Но силу денег, как отменишь?!

Авдей: - Духовность – вечная валюта,
ее ничем не разменять,
а можно только променять...
В свободе алчность миру люта.

Она Америке венец...
Чужда России эта слава,
и демократии отрава
не одурманит дух сердец...

Чужда коммерции духовность.
Леха:  - Застой вам нужен, вот так новость!
Артур:  - Опять на подневольный труд?
Авдей:  - Умерь, Артур ты этот блуд.

Нужна коммерции лишь прибыль,
любой лазейкой иль ценой,
а труд свободный, он иной:
трудись за веру, кем бы не был.

Савелий:  - Свои мозоли продавай!
Ты ремеслу дорогу дай,
а не купцу с душой продажной,
да бюрократии бумажной!

                113

Художник:  - И это сможет сделать власть,
но только та, что скромным люба.
Леха: - Не укротить вам к деньгам страсть.
Художник:  - Да, этот ген живучий в людях.

Артур:  - С того и рухнул коммунизм:
не переделать человека.
Авдей:  - Жила без Бога новость века,
но в вере есть социализм!

Артур:  - Капитализм кругом, умолкни!
Художник:  - Где алчность только за себя,
дерзит, словесный блуд любя,
а в деле оборотни, волки!

Савелий:  - Хватают оптом весь товар,
оставив миллионам крохи!
Бомж: - Воруешь мелко – годы нар,
а заскулил, так пнут под вздохи!

За деньги все, за даром – чих.
Вон, вся милиция у них,
власть от народа охраняет!
Артур:  - Ты б постирался: так воняет...

Автор: -  Повисла пауза застолья...
Любовь попарно разбрелась.
Авдей сел к Инне в изголовье.
Меж трех попойка началась...

Савелий с Моней пьют по полной,
а Леха ром плескал под стол
и, захмелевших компаньонов,
он с глаз в туман кутить увел.

                114

Без звезд ночная пелерина
сгустила темень на холме...
Отца хватилась вдруг, Полина
и заметалась в темноте...

Искали все. Нашлись лишь двое:
Савелий ранен, бомж убит.
И лодка удалялась с воем...
Савелий:  - Как больно... Леха… гад, бандит!

Полина:  - За что страдаешь-то? За водку.
Сергей:  - Похоже, Моня отстрадал...
Артур:  - Что, Леха с золотом сбежал?
Художник:  - Постой: взревев, умолкла лодка!

Цыганка:  - Не налетел ли на бревно...
Савелий:  - Ух, хоть бы, черт пошел на дно!
Яна: - А, что теперь нам делать с Моней?
Авдей:  - Снесем до церкви, днем схороним.

Яна: - А может, сообщим властям?
Без наказанья зло зависнет.
Авдей:  - Вода ленива,- бомж прокиснет.
Художник:  - Есть жертва золотым страстям...

Сергей:  - Вот и орудие убийства...
Художник: - Страшна дубина, как чекан.
Артур:  - Тяжел у Лехи-то карман...
Дележка не гарант единства.

Савелий:  - А я за даром получил:
все золотишко у Полины.
Артур:  - С неравными ты, братец пил...
Полина:  - Вот-вот, за это черт и двинул!

                115

Автор.    За ночь ни сон, ни дремота,
настала утра маята:
еще могилку не отрыли,
как с удивленьем рты открыли...

Покойник встал! В лице тоска...
Глаза безумье отражают.
Недуг, как пьяного шатает,
и гематома у виска.

Бомж лег к Савелию в телегу,
зарылся в сено битым псом
и вновь, как умер, вжавшись в сон,
с разведкой к вечному ночлегу...

Яна:  - Вот дни,- сплошные чудеса:
и жизнь, и смерть, любовь и злоба.
Авдей:  - С богатством - нищ, мертвец без гроба.
Урокам жить внемли, краса.

В твоих руках творец, художник
и, слава Богу, не безбожник.
Его талант вам на двоих,
он в этом выгодный жених...

Бесплодна женщина без страсти;
а без любви творец пустой...
Возвысь союз, сей, с чистотой,
с терпеньем и отыщешь счастье.

Не дай Господь тебе ума
на первом месте быт возвысить:
за бытом прячется лишь тьма,
она способна дух принизить.

                116

Не возвеличивай детей
превыше Бога и супруга;
да бойтесь привыкать друг к другу...
Прости, не мимо ли ушей?

Яна:  - Нутром согласна я, но что-то
мне говорит: - А где же я?
Хозяйство, дети, муж, семья...
А мне-то тоже жить охота.

Авдей:  - Дерзай свой мир, но музой будь:
ты в этом высшее сознанье...
Две половинки – общий путь:
в единстве больше созиданья.

Когда один, да вопреки...
тогда любовь твоя с протестом,
любви там будет мало места:
то бабьей самости тиски...

Родишь ты в муже хаос, вызов,
величье внешней суеты,
гордыня праздной красоты,
для потребительских капризов…

Яна:  - Авдей Калиныч, погоди,-
я то сама, как будь-то, знаю...
Авдей:  - Жива ты духом – нет вражды,
прости, мой ангел, умолкаю.

Полина:  - Проснулась Инна, хочет есть!
Авдей:  - К поправке дело, слава Богу!
Яна:  - Одна лишь радостная весть...
Сергей:  - Вода пошла: вот-вот в дорогу.

                117

Художник: - Куда же нам бомжа девать,
он не в своем уме, похоже?
Савелий:  - С собой – беда, бросать – не гоже.
Авдей:  - А на больничную кровать?

Автор.    Обед: чаёчек молчаливый,
да каша, что сварил Авдей.
Туман и фырканье коней,
да бомж в недуге сиротливом.

Савелий:  - Ну, вот, погрели мы кишку,
и жизнь, как будь-то, веселее.
Артур:  - Махнул бы Леха поточнее –
висок ввалился бы в башку.

Савелий:  - Наверно в городе пирует...
Ну, ухарь, черт его дери!
Цыганка:  - Беда с ним: сердце мне вещует,
не дожил он и до зари...

Артур:  - Пропало золото задаром...
Сергей:  - Ну да, тебе бы все с наваром...
Художник:  - Очнись, Артур: кругом весна
и жизнь вся тайнами полна!

Сейчас тут золото без пользы,
таит лишь мысли о вражде...
Яна:  - Нам проведенье, строит козни...
Савелий:  - В кусты с опаской по нужде...

Художник: - Нужда, кусты... Познаний сколько!
Как в Божий храм нас ввел Авдей!
Да, за одно, за это только,
я благодарен плену дней!

                118

Савелий:  - Досталось бы тебе от Лехи,-   
иную песню бы запел.
Художник: - От духа хлеба ты не ел,
а я готов терпеть за крохи...

Артур:  - По мне, так это все слова;
пошла ведь кругом голова.
когда делили клад на доли:
прикинул выгоду на воле?

Не упирался, как Авдей.
Художник: - Не нужно в крайности ломиться...
На музу я готов молиться,
но не чужда реальность дней...

Я напрягать не буду жилы
за лишний с маслицем кусок,
возня со шмотками – постыла,
уж лучше ухнуть в шесть досок...

Артур:  - Но все же золото лелеешь
и Янино у сердца греешь...
Художник:  - Могу отдать тебе свое,-
держи, Артур, оно твое.

Артур:  - Кидаешь, зная, что не трону.
Художник:  - И я обратно не возьму.
Артур: - Что скажешь, Яночка ему?
Яна:  - Не буду я ему припоном.

А скажет: и отдам свое.
Авдей: - Артур, до кучи, на мое.
Артур:  - Ну, ничего себе атаки,-
Знать, бессеребрянность не враки!

                119

Прошу прощенья, что нудил.
Цыганка: - Слова не юноши, но мужа,-
таков ты в жизни мне и нужен.
Артур:  - Вот поворот мозгов добыл!

Авдей: - Пока не знаешь, что имеешь...
В тебе вчерашний крепок мир:
власть денег манит, как Памир,
с тоской, что пиком не владеешь...

Представь: попал ты под арест,
на год в безлюдье, в одиночку,
где день и ночь – родня, как точки;
твое нутро тебя там съест.

В неволе, братец не прозреешь...
Артур:  - Без дела сдвинешься с ума,
там и тебя поглотит тьма,
к труду и ты нужду имеешь.

Авдей:  - Бывал в тюрьме-то я, дружок:
бунтарь во мне сыскал должок...
И часто карцером я пытан:
был Бог с перстом и черт с копытом...

В неволе пытка и любовь -
удавка в келье безвременья;
свихнуться можно без сомненья,
когда влетит нечистый в кровь...

А черт всегда приходит первым,
Минуя Истину Христа…
Тут и гордыни высота,
и чудом взбудоражит нервы...

                120

На воле выбор есть от тьмы;
в неволе – если был со светом,
а нет, так суета с наветом
удушит в келье личной тьмы.

Савелий:  - С того же, баба суетится,
когда пуста ее душа?
Авдей:  - Сама себе, страшась открыться,
в очаг сует два кукиша...

С таким нутром есть и собратья,
как бабы эти мужики,
такой уж Богу не соратник -
с ним покаянной нет руки...

В нем спит духовное начало,
как бабе, люб лишь внешний мир:
чтоб зависть алчность увенчала,-
в делах корысть его кумир.

Артур:  - Равняешь с бабой! Это слишком!
Авдей:  - Мужчина тот, в ком есть талант!
Кто смысл ищет, как Атлант,
но там, где деньги, там мыслишки.

Художник:  - Талант, когда Творец в тебе!
Талант, когда ты центр мира,
чтоб созидать без конвоира...
Авдей:  - Да Бог судья тебе в судьбе!

Артур:  - Выходит: здесь мужчин лишь двое,
а остальные – мужики?
Художник:  - Еще, самцы есть, в низшем слое,
тем вовсе мыслить не с руки...

                121

Авдей:  - Мужчина – это чин пред Богом:
талант умножил, не зарыл;
и эту мысль не я открыл,
я лишь иду за этим слогом.

Самец, мужчины, мужики:
мы в трех стихиях все бываем
в каком сознанье мысль рождаем,
такие жизнь дает ростки.

Сергей: - А как вот быть со званьем – воин,
кто кровь пролил чужою волей?
Какой философ даст ответ:
прощенье есть нам или нет?

Война. Чечня. ОМОН двуликий –
дубина власти и жулья;
за то, что люди многолики,
к ним прилагал кулак и я...

Порой от этого синдрома
не знаешь где и как спастись...
Авдей:  - Одно лишь действо тут весомо:
придавит – кайся, да молись...

Да ты уж каешься – отрадно:
в тебе хорошее нутро...
Споткнуться, братец не хитро,
да оправдание досадно...

Что глубже твой вопрос понять,
мне надо стать тобой иль Богом...
Мужчине грех не воевать,
когда грозит беда порогу...

                122

Но выбор есть на три пути:
восстать, смириться, стать бедою;
какой дорогою идти,
решает каждый сам с собою...

Автор:  - Умолкли все. Чаек. Медок...
Бомжа Савелий глянуть вышел,
а у того сорвало крышу:
бодаться лезет, как телок...

Савелий: - Братан, живой! Какой ершистый...
Бомж:  - Не подходи, живой мертвец!
На голове рогов венец;
лишь жив инстинкт... Уйди, нечистый!

Артур:  - Эй, собутыльник, не буянь;
с твоей ли раной это буйство...
Бомж:  - И ты, хамелеон, отстань:
ты мимикрируешь на чувствах!

Сергей:  - Ну, хватит, Моня, всех срамить.
Бомж:  - Что, ищешь мира, воин тленный?
Приказа не было скулить!
Сергей:  - Уймись, добавлю ведь, блаженный!

Артур:  - Не тронь! Бомжина не в себе...
Бомж: - Не подходи, сундук бездонный!
Художник:  - Вот, двинул Леха по балде...
Уймись ты, черт неугомонный!

Бомж:  - Сам черт: девчонку охмурил,
тщеславных дум холстомаратель,
чужих эмоций пожиратель...
Забор из баб нагородил!

                123

Художник:  - Во, выдает: не в бровь, а в глаз!
Артур:  - Туда и стукнуть бы сейчас,
да нет же зла: ведь прав, собака...
Бомж:  - Не по зубам вам нынче драка!

Сергей:  - Иди чаевничать, фискал.
Бомж:  - В тебе твой дух оголодал,
а Богу мало покаянья,-
Ему откройся мирозданьем!

Артур: - Авдей, ты Моне не чета:
и краток слог, и высота...
Что Леха сдвинул в бестолковке?
Художник:  - Он не бандит, а лекарь ловкий!

Бомж:  - Ха-ха, ваш Леха кормит рыб;
и он себе башку прошиб!
Артур:  - Авдей, скажи, как это чудо
пророком стал, а был Иудой?

 Авдей:  - А никакого чуда нет:
мозг усмирила гематома,
и дух очнулся от Содома,
но в этом теле краток свет...

Его ждет паралич иль скотство.
Артур:  - Жизнь докатилась до банкротства.
Авдей:  - Дорога в ад. Живой, но труп.
Да жил ли тот, кто духом скуп?

Ни жив, ни мертв - преддверье ада.
Мытарится душа-то, эх!
Бомж:  - Попавший в ад - уже не грех!
Туда дорога - вот услада!
 
                124

Полина:  - Вот хлеб, да сало, на, возьми.
Оставьте Моню вы в покое!
Бомж:  - Спасибо, чудо не земное!
Светлее всех ты меж людьми...

За двадцать, но греха не знаешь...
Полина:  - Ну, что меня ты ославляешь?
Не модна уж девичья честь:
все мнят, что в деве странность есть...

Яна: - А вот и чай, пошвыркай, Моня.
Бомж:  - Чаек и ты: от вас тепло...
В тебе огонь, как ремесло,
как скромен он в сердечной кроне!

А там, я чую, две змеи:
одна укушена подобьем;
другая, зубы рвет свои:
быть хочет в юбке приподобьем...

А мне же проку нет в еде:
к закату сброшу это тело,
и саван, черный, а не белый,
сомкнется тихо на воде...

Пошли все вон! Явилась дрема...
Савелий:  - Пошли, братва, накатим рому.
Одно тут дело – только выть:
от этих слов, так страшно жить...

Автор.  Не принят был сей зов извечный...
Влюбленных дали привлекли;
туман вознесся от земли...
Вода сбывала быстротечно.

                125

Черемуха в шальном цвету.
Листвы смолистой ароматы...
Под солнцем день весну сосватал
за жизнелюбую мечту...

Бродили пары, целовались,
ласкали словом тишину,
друг к другу тихо прикасались,
не оскверняя старину.

Людьми намоленное место,
где чистота стучит в виски,
трепещут чувства-лепестки...
Белеют яблоньки-невесты.

Сгустился вечер. Вновь туман
к костру согнал всех повечерить.
И долго не могли поверить,
что бомж был в боли не смутьян...

Искали долго и напрасно:
бомж сгинул, кинув призрак слов.
Искать уж в темноте опасно:
согнал всех час змеи под кров.

Полночный час, костер пылает.
Слова бомжа дымком витают
и вместе с дымом ест глаза,
но разум против, души за...

Сергей:  - Авдей, что Инна-то, ей лучше?
Авдей:  - Слаба еще, попьет, да спит.
Художник:  - Ну, май: интригами набит;
не заскучать, как в тундре чукче!

                126

Сергей:  - Меня, как шпагой бомж проткнул,
а сам куда-то улизнул...
Артур:  - Где он теперь, скажи нам, Дана?
Цыганка:  - Не вижу: пелена тумана...

Как будь-то, отнял кто мой дар.
Когда он был – его страшилась;
теперь я, как опустошилась:
внутри из вакуума шар...

Лежит на сердце виноватость
и между тем свободы свет,
как на воде от бликов след,
и радость... Нет, совсем не радость!

Я вижу: луч скользнул по дну,
там бомж на веки предан сну...
Артур: - Не все так просто в этом мире...
Художник: - Не мы одни чудим на лире...

Играют с нами в унисон,
из параллельних мирозданий,
сонм душ – невидимых созданий,
влетают в явь они и в сон...

Артур:  - От них исходит и насилье:
полна, вот Дана, мук бессилья...
Цыганка:  - Такая выпала судьба:
от жизни прошлой долг у лба...

Авдей:  - Пока поймешь, как даром править...
Держи до срока все в себе,
молчи, с покорностью судьбе,
и дар даст свет, и дух не ранит.

                127

Покуда не проснется дух,
прозренье в даре людям – чудо;
провидца замордуют зудом
и глядь, а в свете луч потух...

Артур:  - А бомж-то излагал короче...
Авдей: - Короче мыслится и мне;
рубить с плеча могу вполне,
да сердце с миром ладить хочет...

И в этом, видимо, мой грех...
Яна:  - Какой же грех жить с миром в мире?
Ведь это благодать для всех!
Авдей:  - Стяжаешь надобность в кумире...

Жить с миром в мире – поддавки,
то беспринципная тактичность;
опасно жить и вопреки:
мир Божий злобить – неприличность.

Познанье – вот он, компромисс:
смиренье тут, любовь и вера.
Прозренье не меняй на бис,
в себе раскрой до точки меру...

В себе, бандите иль глупце
ищи живые духа струны;
они мелькнут в глазах, лице,
а нет – пустые ваши руны...

Боюсь обидеть я гостей,-
неловкость тянет многословье,
но это лучше, чем злословье,
и без того полно страстей...

                128

Артур:  - Но мыслей, жеваная каша,   
не меньше разум тяготит...
Авдей:  - А это уж проблема ваша;
ложись, пусть сон твой Бог хранит.

Художник:  - Тебе чужда духовность слова,
так не мешай прозреть другим.
Вода сойдет, так рабствуй снова,
делишкам, денежкам своим...

Артур:  - Авдей сказал: дерзить не надо.
Художник:  - Ссудил ты правду... извини.
Тут ни вражды нет, ни бравады:
и я бывал тебе сродни...

Мы не случайно тут,- очнись ты!
Здесь все нашли свою судьбу...
Раскрылись мы, а ты – табу
суешь в душевные регистры...

Авдей:  - А, что Савелий присмирел?
Савелий:  - Влез в душу Моня приговором...
Вражину в Лехе проглядел...
Себя же чувствую я вором...

Вот, что украл – не знаю сам,
но чую, что пустой без дела;
взглянул в себя... Ох, темень там...
И это так меня заело!

Авдей-то, как силен в словах,
а я могу лишь кукарекать...
Хоть вслед за Монею, да в реку;
полвека в скотских жил делах...

                129

Артур:  - Прошиб и этого... Ну, Моня!
Авдей:  - Простите,- Инна, будь-то, стонет...
Нет, спит... Ложитесь-ка все спать,
уж до утра рукой подать.

Автор.   Витала дрема до полудня...
Опять туман, туман, туман...
К обеду солнце вышло блуднем;
туман вознесся осиян...

Вплетают птицы в листья леса
разноголосистую трель;
весна лиричной поэтессой
перо сменила на свирель...

В дорогу все приободрились,
и даже Инна поднялась:
была тиха, как вновь родилась,
заплакав, снова улеглась...

Авдей с отваром суетится.
А жизни нить бесстрастно длится...
Судьбы, стихийная слуга,
вода вернулась в берега.

Савелий:  - Ну, что друзья, уже ль в дорогу?!
Художник:  - Пора, но лишь на лошадях...
Савелий:  – Дотянем «Волгу» понемногу...
Артур:  - Я сам: резина-то в цепях.

Сергей: - Доедем скопом до шоссейки,
а там уж двинем кто куда.
Разведать надо бы лазейку:
Поля расквашены…беда...

                130

Артур:  - Сюда я ехал редколесьем
по краю поймы, там трава...
Сергей:  - Садись в телегу, едем вместе...
Артур: - А у меня не те права...

Автор.   Сергей уехал, взяв в разведку,
краюху хлеба, да калаш.
Готовит радостную метку
омытый водами пейзаж,

Народ у церкви весел, дружен;
обед готовят, завтрак, ужин,-
в один присест прощальный стол:
и чай с медком и разносол...

Вернулся радостный Сергей,
поднял стакан и вопрошает:
Сергей:  - Артур, а водочки налей?
Прощаясь, выпить не мешает...

Артур:  - Ну, ты разведчик хоть куда...
Неси, машина не закрыта...
Автор.    И вот уж водочка разлита;
Авдей встает, как тамада...

Авдей:  - Мы вместе нынче... День-то святый!
Но, будь-то, век тут прожит был...
И счастлив я и виноватый:
беду и радость назвонил...

Художник:  - Да мы тебе так благодарны,
за смысл жизни, за любовь!
Не хмурь, Калинович, ты бровь
за тех, кто родом с дикой псарни...

                131


Крутнула жизнь нас и не зря:
для нас так многое открылось...
Вот, богомолье проявилось -
в сознаньях свет от алтаря!

Так выпьем други за лампадки,
что распалил Авдей в сердцах!
Авдей:  - Храни Господь вас всех ребятки,
успехов вам в благих делах!

Автор.   В застолье не пила лишь Инна,
Артур чуточек пригубил.
Сергей по кругу повторил,-
еще раз чокнулись картинно...

Сергей: - По третьей, братцы, в добрый путь!
Инна:  - Отец, я в город ни ногою...
Авдей:  - Савелий, нас возьмёшь с собою?
Савелий:  - Решим проблемы этой суть...

Прошу на лето к нам в деревню;
и не стесните – место есть.
Авдей:  - Спасибо, это я приемлю.
Инна:  - И мне по сердцу эта весть.

Художник:  - Артур, добросишь в город с Яной?
Артур:  - Добросим Дана? Нет проблем...
Автор.   Притихло время над поляной,
На миг весной взгрустнулось всем...

Авдей, под крестное знаменье,
прощальный сотворил поклон:
Авдей: - Ушло отшельничье раденье
в притихший колокольный звон...

                132


Теперь в народ: отдать, что принял,
и что осмыслил в вышине...
Теперь я не свободен: Инна
не даст замкнуться в тишине...

Автор.   Тиха прощальная дорога...
Инна: - И не надышится трава...
Савелий: - Свобода жизни... Слава Богу!
Авдей: - Дай Богу дело, не слова...

Сюда вернусь я непременно
чтоб этот храм восстановить,
чтоб сеять свет в сей жизни бренной
и чтоб расстригою не слыть.

Чтоб возлюбить Любовью Бога
Святую Троицу в сердцах...
Благослови, Господь в дорогу
и дай смирения в умах...

Автор.   И снова золотом делились,
Кто сколько смог, подать на храм.
С Авдеем вместе помолились
И в путь-дорогу по холмам...

                28.05.2014
                Среда. ВМ Иволин