Один глоток воздуха

ОДИН  ГЛОТОК  ВОЗДУХА

Москва… Начало июня 2015 года. Четверг.
ЗАО г. Москвы, район Кунцево. В съёмной квартире, расположенной на пересечении ул. Ярцевская и Рублёвского шоссе.

      «Наш» дом, относившийся к старому фонду, располагался в жилом квартале, в нескольких минутах пешего хода от станции м. «Молодёжная». Здесь же расположены ТЦ «Перекрёсток», учреждения столичных банков и многие другие торговые и общественные объекты… Одним словом, это весьма оживлённое место. Арендуемая мною квартира находилась на первом этаже дома и была «угловой», в чём было немало удобств, но были и определённые неудобства тоже. И всё-таки, «преимущества» перевешивали её «недостатки».

       В городе установилась устойчивая, тёплая и почти летняя погода.
Был вечер. Я приготовил себе скромный ужин, состоявший из яичницы, небольшого набора зелени, сыра, привезённого мне друзьями из Осетии (мы вместе с ними в это время вели переговоры с одной небольшой московской компанией, занимающейся производством и доставкой пиццы и другого порционного питания по Москве, о поставках сыров; несколько кругов сыра мне были доставлены в качестве образцов, а два других – лично мне) и наваристого ароматного чая с вишнёвым вареньем. С удовольствием и в холостяцком одиночестве поел всё то, что дал мне на этот вечер Всевышний. Потом помыл посуду и прибрался за собой. На этот вечер у меня не было больше никаких запланированных дел. Позвонил домой - жене (звонок домой в это время носил системный характер). Поговорили о том о сём минут 10-15. Потом сделал звонок брату, расспросил обо всём, передал всем родным Маршалла. Слава Всевышнему, дома всё было хорошо. Приняв ванну и совершив ночные молитвы, я решил ложиться спать. Уже присев на кровать, потянул к себе поближе ноутбук, включил его. Проверил свою эл.почту, немного пролистал ленту в Facebook и, не найдя ничего интересного для чтива, окончательно решил ложиться спать. Вставать нужно было рано, т.к планировал с утра встретиться с одним человеком, а потом, после джума-намаза, съездить в дальнее Подмосковье. Пару дней назад у меня состоялся телефонный разговор со своим армейским другом-сослуживцев – Антоном. Вот и решили мы с ним встретиться, вспомнить наши молодые годы и службу в ГСВГ.

       Полуоткрыв оконную форточку, я прилёг. Опять потянулся до своего мобильного телефона, проверил на всякий случай уровень зарядки его батарейки. Решив, что, как встану с утра,  ещё подзаряжу его перед выездом по делам, положил обратно на прикроватную тумбочку. Телефон я всегда держал рядом. Мало ли…, бывает и так, что звонят, не разбирая время суток.

       Я лежал и ворочался с боку на бок… Сон не «приходил». Сознание одолевали разные мысли и воспоминания о былом и настоящем. Всё вперемешку… Как-то подумалось, что нужно твёрдо распорядиться «Хорош уже! Давай спать!» и заставить себя предаться сну, но какое-то чувство дискомфорта, подсознательного беспокойства перебили эту мысль. Почувствовав духоту и недостаток воздуха в комнате, сделал пару глубоких вдохов. Полежав ещё немного, приподнялся, подошёл к окну и полностью открыл форточку. С улицы отчётливей начали доноситься звуки «брыкающих» автомобилей, голоса ночных «бродяг» - вечно снующих туда-сюда москвичей и  весёлых мелодий, доносившихся из хмельного летнего ресторана, находившегося от нашего дома совсем недалеко.

       Часы показывали двенадцатый час ночи. Почувствовав беспокойство в области сердца, я выпил коктейль из одинакового количества капель валидола, пустырника и боярышника. Тем не менее, лучше не стало. Начал понимать, что у меня поднялось артериальное давление (гипертоническая болезнь «сопровождала» меня с 2000-го года; за это время я научился легко узнавать и без тонометра первые симптомы, когда происходили подъём или снижение моего давления в крови). Не мешкая, выпил «таблетку от давления». Желая отвести свои мысли к другой теме (своеобразный психологический приём, помогавший мне иной раз в таких случаях), опять позвонил жене… «Кхин хIумма а дуй чохь?» (Как там дома?). «Хийцам болуш хIумма-ам дац. Хьо лаа ваьллий зIене?» (Всё так же…, без изменений. Ты просто так звонишь?). Не стал детализировать причину своего звонка и продолжил разговор другими вопросами: «Арара ков дIакъоьвланий аш? Кертара стогар латиний аш?» (Наружные ворота закрыли на ночь? Ночной свет в хоздворике включили?). «ХIаъ… ХIаъ. Боккъалла а, дийцахь, ахь лаа еттарий телефон?» (Да… Да. Скажи правду, у тебя всё нормально, звонишь просто так?). «Шадерг а дика ду. Самагатде. Чохь ледар а ма хила» (Всё хорошо. Не надо беспокоиться. Будь внимательна по дому)…

       Положил мобильный телефон на тумбочку и прилёг на свою кровать. Через некоторое время почувствовал, как будто моя кровать и весь наш дом падают в какую-то бездну. Закружилась голова и появилось ощущение, что теряю сознание. Волевым образом заставил себя дотянуться до телефона и набрать номер службы неотложной медицинской помощи. Объяснил причину своего звонка… Продиктовал свой адрес. Завершив разговор по телефону, заставил себя встать, дойти до входной двери и разомкнуть её. Ключи оставил там же на двери, с внутренней стороны. Потом вернулся в спальную комнату, положил рядом с собой, на видное место, свой паспорт и другие личные документы, пытаясь между тем мысленно читать молитву-дуа… Но, кажется, упал на кровать, окончательно потеряв сознание. Когда вернулись жизненные признаки, я понял, что вокруг меня врачи… Один из них мне сделал укол, другой несколько раз замерил артериальное давление. Далее врач кому-то диктует для записи: «Сейчас давление 60 на 30»… Начали мне задавать различные вопросы и делать соответствующие записи. Понемногу мне становилось лучше, давление начало приходить в норму… Дальше, возможно, я уснул.
 
       К концу второго часа ночи (данные из выписного эпикриза)… От непонятной тряски и ощущения холода я пытаюсь открыть глаза. Начинаю понимать, что меня куда-то везут, вокруг меня люди в белых халатах. Они умудряются прямо на ходу машины снять мою кардиограмму, брать кровь для лабораторного анализа, замерять артериальное давление и производить другие экстренные действия. На моё лицо прикреплена маска от кислородного аппарата. Всё что вокруг меня – мне совершенно безразлично… В этой ситуации всё моё сознание, вся моя живая человеческая суть боролось с недостатком воздуха. Я не мог дышать. Максимально напрягая себя, я пытаюсь сделать вдох. Тогда мне казалось, что хотя бы один глоток воздуха может стать моим спасением, может осчастливить меня на всю оставшуюся жизнь, если она ещё осталась хоть в малости. Но я не могу дышать, вдох мне неподсилен… Не получается это даже способом проглатывания воздуха. Я не понимаю как долго это всё происходит и сколько так может продолжаться. И в эти критические мгновения моё сознание буравят другие важные размышления… «А что, если это конец… Мой конец…Который неизбежен и который, непременно, должен наступить в конце… Ведь сказано в Коране «… всякая душа вкусит смерть». А от неё нельзя уйти, нельзя её избежать. Известно, что во время смерти душа праведника извлекается «с мягкостью», а грешника – «с силой и болезненно»… Понимаю, что я грешен, в чём искренно раскаиваюсь… Возможно, мой конец будет тяжёлым, с испытаниями… Прошу Всевышнего дать мне благостный конец… Мне смерть не страшна».

       Тем временем на каталке меня транспортируют по длинным больничным коридорам. Я продолжаю изо всех сил пытаться сделать вдох воздуха. Через веки моих закрытых глаз проникает периодически появляющийся свет потолочных осветительных ламп, это меня раздражает ещё больше. Дальше уже теряю сознание…

     Я не знаю сколько прошло времени…
     Я пытаюсь открыть глаза…
     Вижу плохо. Шум в ушах… Ничего не слышу.
     Цвета, которые могу различить вокруг себя – чёрный и белый, есть и какие-то блики жёлто-красных оттенков. Я начал замечать, что цветовые контуры, пока непонятные для меня, двигаются, меняя в пространстве своё положение. Пытаюсь логически осознать происходящее. Скорее, моя душа, но не тело, пытается разобраться в происходящем, понять, силуэты кого или чего передвигаются вокруг меня… Опять… Если это уже наступивший конец, мне хочется увидеть… и я ищу улыбающиеся и светящиеся лица Ангелов. Я сейчас не чувствую ни боли, ни страдания… О АллахI, причисли меня к тем, кого облагодетельствовал Своей Милостью, кому простил все видимые и скрытые пригрешения. 

     С течением времени зрение и слух начали возвращаться.
     Отделение реанимации и интенсивной терапии… Я видел над собой какую-то стеклянную капсулу…В неё был помещён я. В вену моей руки был введён катетер и через соединительные трубки вводились какие-то жидкости. Через стеклянную ширму капсулы начал замечать вокруг себя врачей. В голове кружился главный вопрос (!!!) Но не могу вспомнить его. Знаю, что «такой» вопрос был и, возможно, он слишком актуален и сейчас. Пытаюсь вспомнить. Так ничего в голову и не пришло. И вдруг я поймал себя на неожиданной мысли «Я же сейчас спокойно дышу!»… Да, сейчас я мог дышать без напряжения. Это меня так успокоило и обрадовало, что тело тут же попросило отдыха и сна. Я снова уснул.

       Ещё через некоторое время. Отделение реанимации и интенсивной терапии…
       Вокруг меня врачи. Идёт врачебный консилиум. Ясно слышу их разговор. Врач-женщина, с кипами папок и бумаг в руках докладывает: «Давление в пределах нормы. Пульс – также в пределах нормы. Общее состояние – стабильное... Все необходимые препараты вводятся…». Врач-мужчина с густым, твёрдым и несколько приказным голосом, с заметным кавказским акцентом: «Продолжайте все необходимые мероприятия. По готовности лабораторных заключений сразу доложите мне. Узнайте и оповестите кого-то из его близких родственников… У нас принято так… Так, ещё раз повторяю, к больному максимальное внимание и делать всё необходимое. Если что, сразу сообщать мне. Теперь мне нужно часа два отдохнуть».

      Через пару дней меня перевели в общую палату. Она была довольно просторной, светлой и чистой. Кажется, на шесть койко-место. Но я, почти всё время, был в этой палате один. Потом я узнал, что тот врач с кавказским акцентом, а он был самым главным лицом и заведующим в данном отделении (отделение сердечно-сосудистой патологии ГКБ №71), поручил медперсоналу никого случайного в «мою» палату не «ложить» и быть внимательными ко всем моим просьбам и замечаниям. Видимо, в том числе и это, стало причиной появления слуха о том, что мы с их «заведующим» земляки и чуть ли не родственники. Однажды у меня об этом и спросили прямо, «зайдя» с далека: «А правда, что вы и наш профессор родственники?» Я не стал этого отвергать, но и не дал утвердительного ответа. Лишь высказал несколько простых, конкретно ничего не говорящих слов: «Если так говорят, то всё может быть». Дополнив свой ответ улыбкой.

        Утро… В той же палате… Плановый врачебный обход. Врачей не менее 10-15 человек. Близко к моей койке подошёл врач с кавказским акцентом. Сейчас впервые за то время, что находился в этом больничном учреждении, я смог увидеть его лицо и внимательно присмотреться к нему, как к врачу и человеку. Он пожелал присесть возле моей койки, ему подали стул и он сел. Остальные все стояли. Он поинтересовался у меня о моём самочувствии, есть ли у меня жалобы и какие-нибудь пожелания… Устраивает ли меня палата, обходителен ли персонал…  На все вопросы я давал короткие (положительные) ответы. Он повернулся к своим коллегам в белых халатах. Последовал подробный доклад лечащего врача (Погосова Д.В.) о «моих делах» и состоянии. Врач с кавказским акцентом встал и перед тем как покинуть «мою» палату сказал, называя меня по имени (без отчества) и на «ты»: «Алви, ни о чём не беспокойся. В ночь, когда тебя доставили сюда существовала реальная опасность для тебя. Но ты оказался редким счастливчиков. Слава Богу, всё миновало. Мы сейчас делаем всё, что необходимо. И пока ты не станешь полностью здоровым, я тебя не выпишу. Строго выполняй предписания лечащего врача. Будут возникать вопросы… любые… говори медперсоналу, можешь прямо обращаться и ко мне, в любое время, когда я здесь». Направившись в сторону выхода с палаты, медперсоналу: «Систематически проветривайте палату… Ему нужен свежий и чистый воздух».

        Дней десять продолжалось лечение. За это время моё состояние стало значительно лучше. Вернулись бодрость и настроение. Надоела больничная койка. Лечащий врач сообщила, что завтра меня выпишут.
 
        Я хорошо понимал, что большую роль в моём выздоровлении сыграли все люди в белых халатах этой больницы, которые чутко и внимательно окружали меня здесь всё это время. Я искренно им всем за это благодарен! Но особая роль и заслуга во всём этом, безусловно, принадлежала врачу с кавказским акцентом.
 
         В тот же день, созвонившись с друзьями, обсудив вопрос «каким образом достойно отблагодарить нашего земляка – врача с акцентом», я зашёл в кабинет заведующего отделением. Врач с кавказским акцентом, с нескрываемой улыбкой на строгом и уставшем лице, приподнялся мне навстречу. Мы поздоровались рукопожатием. Он пригласил меня присесть. По окончании приветственной части я, не отнимая у него времени на долгий разговор, вознамерился сказать об основном поводе своего «визита». Он - человек опытный и, как оказалось, ещё и большой психолог, - сразу раскусил моё намерение. Не дав мне продолжить начатую мысль, прервал меня словами: «Алви, не надо продолжать. Я примерно знаю о чём ты. Для меня самый большой подарок – это то, что ты сейчас здоров. Если ты хочешь, чтобы мы расстались друзьями, то ничего мне более не говори и, тем более, не предлагай. Береги своё здоровье. В больницу больше не попадай. Но, если вдруг ещё раз тебе будет суждено попасть к нам, то я здесь. Когда захочется – звони».
 
       На следующий день меня выписали. На выходе с больницы меня ждали – родной брат и моя жена. Уже скоро я вернулся к своей обычной жизни и делам.