Дюймовочка Лика, роман, 3 глава

Глава 3. Сундук
Лика проснулась от солнечного света, бившего через листву старой яблони. Всего лишь полдень, а она такой отдохнувшей и сильной почувствовала себя, что быстренько вскочила, размотав старые платки с лопухами с ног, забралась тихонечко на подоконник, чтобы не разбудить Марию Матвеевну. Треснувшее яблоко было еще вкуснее, чем ей вспоминалось, она сидела, свесив ноги за окно и просто глазела, смакуя рассыпчатые кусочки. Мурка терлась рядом, бодая ее в локоть. Яблок нападало море, неплохо бы и собрать на компот, да и варенья наварить... Она соскочила вниз, нашла корзинку, у колодца стояло большое корыто, куда она и начала собирать урожай. Неторопливая кропотливая работа всегда ей нравилась, она нарезала в медный тазик яблок на варенье, отнесла в сени и, присыпав песком сахарным, прикрыла от мух и назойливых ос. В саду еще нашлось немного малины, несобранная смородина осыпалась уже...
Конечно, бабуле уже не под силу одной управляться. Она усмехнулась, так странно, что ее родной бабули уже нет, а она чувствует через соседку ее безмерную любовь и заботу. Вот так всегда она собирала ягоды и фрукты, помогая бабушкам управиться с заготовками витаминов на зиму, и разве может быть она здесь чужой? «Конечно, она останется на отпуск, уж зубную щетку да трусы и в сельпо можно купить!» – наконец-то Лика осознала, что здесь-то она дома.
Затяжной безвольный ступор закончился, Лика очнулась от затаенной глубокой депрессии от резких перемен в судьбе. Она почувствовала себя сильной и разумной – она справится, не так страшен черт... И нет смысла извещать мамашу, где она, пусть хоть раз поволнуется за кормилицу.
«Ха-ха... дойная корова ты, Лика, и ты это сама позволила...» – оценила Лика отношения в семейке.
Баня...
«Зеленкой помажем, и всё пройдет, не бойся», – посмеялись бабушки.
Лёка осторожно погладил набухшие желёзки, заглядывая в глаза девочке и спрашивая: «Точно не болит, или терпишь крепко?»
Лика улыбнулась детским воспоминаниям, как наутро Лёка прибежал и первым делом решил проверить, что изменилось, и почему не помазали зеленкой, забыли, что ли, бабушки наши?!
Видимо, Мария Андреевна подложила им атлас анатомический, они долго изучали картинки, потом рассматривали себя, а потом забыли и дружно побежали писать в кустики...
Вещи...
Лика перебирала вещи, письма, игрушки, документы на инвалида детства – то бишь на себя, ей очень хотелось найти хоть одну фотографию неизвестного папочки, но ни одной фотки просто не было. Никакой! Лика вопросительно смотрела на Марию Матвеевну, та с недоумением тоже заглянула в коробку.
– Что не так, Ликуся?
– А что, фоток совсем не делали, ба-Мань?
– Ну а кому бы их снимать-то в деревне? Лёка мелкий был, а нам так и нечем делать-то и не до того было.
– А ты папку моего видела, каким он был?
– Видела... Он приезжал сюда разок перед отъездом, хотел забрать тебя, а Маша не дала, говорит, обустройся там, в Немчине, мамку хорошую заведи для дочки, посмотрим, мол, тогда.
– Получается, не завел, раз больше не приехал.
– Выходит, что так...
– Так получается по документам, они поженились, что же ни одной свадебной даже нету... – не могла взять в толк Лика.
Зачем-то ей далась идея найти что-нибудь заветное, кроме этого зайца.
– Сама посуди, записались они после твоего рождения, что-то там мухлевали, чтобы выбраться из общаги в две однушки, а то бы им на двоих одну только квартиру дали. Штамп поставили, тебе о рождении нормальное свидетельство оформить не забыли – и то дело большое сделали... А всё не по-людски вышло с твоей-то кукушкой... Разве ж это мать, сиську пожалела малышке, ладно бабы добрые были, детишек в тот год много уродилось, сцеживались для тебя. Считай тут у тебя десяток молочных братьев-сестер наберется...
– Да уж... только где они, – вздохнула Лика с недоверием.
– Сплетен да пересудов о твоей непутёвой матери в деревне уйма была, а той всё как с гуся вода, а Машутка покойная всё переживала – стыдоба-то какая.
Лика перебирала открытки, папка хоть и был слесарем, но как-то и институт окончил,  и нормальный, похоже, человек был.
– Бабуле твоей на кой его фотки нужны, вот и не присылал, пару слов, что жив-здоров, сколько денег перевел кукушке, как дочка...
Адреса менялись год от года. И где он сейчас?..
– Не видит – не плачет, – похлопала по руке Мария Матвеевна, всё прекрасно понимая.
Старушка напомнила, что ей, пожалуй, пора бы врачу показаться, если надо, то и комиссию пройти, а не стесняться, продлить инвалидность и уже самой на себя пособие получать. Лика подумала, нехотя вспомнила, что в этот раз она не отдавала деньги матери, а без этого грозного давления на психику она чувствовала себя вполне дееспособной, чтобы заработать и иметь в кармане собственные деньги, которые действительно нелепо отдавать на пропой ненасытной семейке. Символический подарок в купюрах братец выцыганил еще раньше, так что пришлось занимать у Ирины Васильевны. Но и сейчас она могла бы снять даже квартиру на ближайший месяц... Ах, мечты-мечты и страх, ведь самостоятельной жизни она еще не ведала, изумляясь опрометчивости приезжающих из дальних краев девчонок. Она бы так не смогла.