Ч. 261 Трагическое плавание

Предыдущая страница  http://proza.ru/2021/11/03/944
 
Оставим пока Степана Степановича Лесовского размышлять над новым приказом о переподчинении генерал-губернатору Восточной Сибири и внимательно изучать секретную карту, присланную в том же пакете, и вернёмся к «Авроре».
 
Лесовский надеялся следовать совместно с «Авророй», рассчитывая встретиться с ней в одном из портов предполагаемых рандеву. Он вполне обоснованно считал, что два фрегата – это существенная сила.
 
Командир «Авроры» Иван Николаевич Изыльметьев полагался только на себя, и это привело к беде. Плавание вокруг мыса Горн прошло в таких же условиях, как и плавание «Дианы», но при этом «Аврора» огибала мыс на шесть суток дольше.
 
Лесовский сразу дал отдохнуть команде в ближайшем заливе, а затем направил фрегат в первый же чилийский порт, чтобы команда могла там тоже отдохнуть. Изыльметьев повёл свой фрегат в Перу, в порт Каллао без отдыха. В Каллао пришли 3 апреля 1854 года.
 
«Диана» из Рио-де-Жанейро пришла в Вальпарайзо через сорок семь суток, а у «Авроры» переход из Рио-де-Жанейро до Каллао занял 62 суток.

Доклад Изыльметьева в Морское министерство был бодрым и оптимистичным: «Плавание в столь позднее время года успешное. Здоровье команды в наилучшем состоянии. В Каллао купили свежие припасы в изобилии и по умеренным ценам».
 
Командир «Авроры» объяснил выбор Каллао тем, что там рейд лучше, чем в Вальпарайзо. Но всё было не так радужно. В Каллао, как и предполагал Лесовский, находились две эскадры – английская, под командой контр-адмирала Прайса, и французская, под командой контр-адмирала де Пуанта.
 
Появление русского фрегата англичане расценили как божий дар. Британский адмирал предложил французскому коллеге не выпускать русский фрегат, но тот не согласился, потому что это было бы равносильно объявлению войны, а войну мог объявить только император.
 
Изыльметьев понял, что он находится в западне. В газетах писали, что начало войны ожидается со дня на день. Русские моряки каждый день видели на кораблях союзников артиллерийские учения, учебные высадки десантов.
 
Командир «Авроры» узнал, что пароход "Virago" находится в Панаме, ожидая известия о начале войны, чтобы сообщить об этом в Каллао командующим эскадрами.

Иван Николаевич принял меры, чтобы спешно снабдить фрегат водой и запасами и как можно скорее оставить Калао, хотя здоровье команды требовало продолжительного отдыха.

В довершение всех бед узнали, что в Калао, так же, как и в Лиме, свирепствует жёлтая горячка, завезённая туда из Панамы.
 
Посовещавшись с фрегатским врачом Вильчковским, командир фрегата решил всех больных ежедневно отвозить на пустынный  песчаный островок св. Лоренцо, кормить их противоцинготной едой и давать лимоны. Больные стали поправляться.
 
Остальные готовили фрегат к плаванию. Ревизор фрегата купил несколько быков, много огородной зелени и тысячи лимонов, а врач пополнил аптеку.

Для дезинформации офицеры при увольнении на берег сообщали англичанам и французам, что из-за повреждений фрегату придётся пробыть в Каллао ещё несколько недель.
 
14 апреля едва начало светать, опустился густой туман.  Всех матросов с вечера предупредили о том, что при выходе из гавани должна соблюдаться полная тишина.

Подняли якоря, с помощью гребных судов вышли из гавани и вступили под паруса. Все команды отдавались вполголоса, соблюдалась полная тишина.
 
Когда туман рассеялся, англичане и французы обнаружили, что русский фрегат исчез. «Аврора» вышла в океан при тихом попутном ветре, который скоро засвежел. Стремясь поскорее оторваться от противника, подняли все паруса.
 
В сутки проходили по 180 миль. В мемуарах одного из офицеров фрегата, Николая Алексеевича Фесуна, говорится:

«После двух огромных переходов из Портсмута в Рио-Жанейро и оттуда в Калао все мы рассчитывали, что хотя немного, но отдохнем в последнем порту и дадим в нем время нашей команде оправиться и запастись новыми силами для предстоящего плавания на севере;
 
к несчастью, вышло совершенно иначе; об отдыхе не было и помину; вместо того приходилось торопиться, забирать что понужнее из провизии и потом, не щадя рангоута, гнать восвояси;
 
правда, не много хорошего обещали и свояси эти, в их тогдашнем положении, но вопрос, главное, заключался не в том, а как бы скорее вырваться из западни, которою мог сделаться для нас Калаоский порт, приди официальное известие о войне прежде ухода фрегата... Успели отделаться благополучно, и сначала все шло как нельзя лучше».
 
Когда уходили из Каллао, семнадцать матросов ещё окончательно не выздоровели. Изыльметьев мог зайти на Гавайские острова, как это сделал Лесовский, но он решил следовать, как было указано в полученном им секретном предписании, в Декастри.
 
Плавание складывалось неудачно. До экватора дошли за 16 суток, затем пассат стал слабеть, пока не начался штиль. Через четверо суток подул северо-восточный пассат. Ветер был очень сильный.
 
Погода стояла скверная: холод, бесконечные дожди, сменявшиеся пронизывавшим до костей  туманом, небо постоянно было затянуто облаками. Но худшее было впереди. 23 мая начались противные западные ветры.
 
Приходилось постоянно маневрировать, работать с парусами. Иногда ветры приобретали силу шторма. Дожди не прекращались, все были простужены. Огромные океанские волны клали фрегат с борта на борт, часто черпали воду бортами.
 
Вода протекала в каюты и в жилую палубу. Проветрить помещения не было возможности, повсюду сырость и страшная духота. Ни у кого не оставалось сухого белья. Запас продуктов таял, воды оставалось мало, и она протухла.
 
Люди заболевали цингой. Страшная болезнь валила в койки людей десятками, при этом на оставшихся относительно здоровых моряков намного увеличивалась нагрузка, что тоже подрывало их силы. 

Им нужно было работать за себя и «за того парня». Хоронили матросов одного за другим.  Умерли тринадцать человек. Слёг и врач Вильчковский, он не мог даже встать с койки.
 
Болели офицеры и матросы. Заболел командир фрегата, но он заставлял себя вставать и выходить на мостик. Велик океан, но встретились на встречных курсах «Аврора» и британский 26-пушечный шлюп "Trincomalee".
 
Война уже была объявлена. На английском корвете это знали, а на русском фрегате могли только предполагать. Корабли сближались. На обоих сыграли боевую тревогу.
 
Продолжение http://proza.ru/2021/11/05/1573