Паруса своей мечты

Старый шифер серой гофрой лежал на крутых скатах крыш. Широкие шляпки гвоздей надёжно удерживали листы на наклонной поверхности. Бороздки теневой стороны покрылись зеленым бархатом мха. Ветер непринуждённо слетал по ребристой поверхности в квадратный внутренний двор. Торопливо шаркал по шершавой поверхности кирпичных стен, выметал крупицы песка из щелей, стучал форточками. Пробегался по натянутым бельевым верёвкам и со знанием дела принимался за развешенное на них бельё.
Хватал свободные углы простынь, забирался внутрь наволочек и пододеяльников, тянул мыски носков и колготок, нежно трепал края носовых платков, протискивался в рукава рубашек, заглядывал в карманы, колоколом развевал подолы платьев.
Первыми на его появление реагировали простыни. Они радостно всплёскивали, ахали на весь двор. Всё свободное пространство освежалось их мокрыми вздохами. У простынь было припасено несчётное количество разных историй. Ни один секрет не обходил их стороной. Они считали нужным тонко намекнуть собеседнику на свою осведомлённость. И обязательно делали это при каждом удобном случае.
Рубашки радостно распахивали полы навстречу старому знакомцу. Расправляли воротнички, округляли манжеты. Раскачивались в танце, помахивая рукавами. Платья кокетливо приподнимали юбки, выполняя очередную фигуру котильона. Им нравились сложные па, а неуверенные взмахи рукавов казались милыми. Платья стыдливо косились на лавочки во дворе: те были прямолинейны, злопамятны и остры на язык. Одного неосторожного жеста достаточно, чтоб полгода выслушивать о себе их мнение.
Полотенца тянули длинные языки, пробуя ветер на вкус. Выгибались, наслаждаясь ароматом свежести и нагретой зелени. Распрямлялись и внезапно провисали в изнеможении ожидая новой порции свежего ветреного порыва.
Мелкое бельё болталось от малейшего дуновения ветра. Как детские погремушки, тарахтело вразнобой от беззаботной радости и ощущения полёта.
Наволочки ловили ветер беззубыми ртами, надували щёки. Изо всех сил тянули углы, прижатые бельевыми прищепками. Хоть ненадолго, им хотелось походить на воздушные шарики. Парить над детскими макушками и свысока озирать окрестности. Завтра, проглаженные горячим утюгом, они будут чутко ловить сонное дыхание хозяев, вздыхать и вспоминать о полёте. Такие наволочки всегда пахнут речкой, песком, ветром. На них спится особенно крепко. Сны приходят, как только голова коснётся подушки. Кошмары и бессонница обходят их стороной.
Пододеяльники были самой важной частью сохнущего белья. Размеры двора и расположение верёвок позволяли висеть им во всю ширину, выставляя напоказ белоснежные брюшки с прорезью посередине. Висели среди них простенькие, край ромбовидной прорези которых был аккуратно подвёрнут и прошит. Были и настоящие щёголи, богато украшенные кружевами и вышивкой. Под влажные хлопки простынь, ветер с шумом врывался в их просторное нутро. Полотно туго натягивалось, прямоугольное тело легко подлетало к волнистому краю крыш.
Как корабельные паруса, они гордо реяли на ветру. Глухо исполняли вместе с ветром песнь дальних странствий. Галереи покачивались, как палуба, от рывков натянутых между ними бельевых верёвок.  Лестницы звонко постукивали ступенями, воображая себя наклонными трапами.
Весь двор превращался в большой корабль, который несётся навстречу мечте. Пододеяльники гордо реяли на ветру. Вера в собственную нужность и важность придавала им сил. Они точно знали, в каком направлении вести корабль.
Вечером лучи заходящего солнца окрашивали высохшее бельё в нежно-розовый цвет. Хозяйки поспешно освобождали верёвки до появления вечерней росы.
Пододеяльник живо представил себе теплые лучи, нежное прикосновение ветра, запах зелени, голоса ребятни. С трудом расправился, махнул свободным краем. И повалился вместе с подставкой для белья на пол. Мокрая груда белья прижала его, не давая пошевелиться.
Он совсем забыл, что висит в помещении, на сушилке для белья, сложенный вчетверо. Во дворе давно нет бельевых верёвок. Бельё сушится в каждой квартире отдельно от соседского. Остались в прошлом строгие взгляды лавочек, трескотня деревянных бельевых прищепок, тонкий гитарный звук натянутых верёвок, мокрые шлепки простынь, медленный котильон рубашек и платьев.
Нет больше парусов, мачт и рей. Двор стал пустым, гулким и чужим.
Только старый пододеяльник в тесной квартире ещё пытается наполнить ветром паруса своей мечты.