Сирень

   Не всегда мы и с Америкой были лютыми врагами. Ещё четверть века назад Россия и США имели вполне дружеские отношения. Политики, бизнесмены и просто праздношатающиеся туристы беспрестанно – туда-сюда – сновали над Атлантикой.
   В один майский день середины 90-х Виталий Алимов дочитывал студентам лекцию по химии в своём техническом университете. Дверь в аудиторию приоткрылась и в проёме возникла секретарь деканата Наталья. Знаками попросила Виталия подойти к ней:
- Виталий Николаевич, звонили из городской администрации, просили после занятий прибыть к главе города.
- Непременно, игнорировать просьбы Вячеслава Фадеевича – большой грех. Через пятнадцать минут отчалю.
   Секретарь мэра пропустила Виталия вне очереди. Мэр без всяких вступлений перешёл к делу:
- В нашей области в плане обмена высокопоставленными политиками пребывает сенатор Соединённых Штатов, господин Мэттингли с супругой. Сейчас они находятся в Ростове-на-Дону. Но у них есть желание посмотреть область, поэтому в областной администрации решили им показать наш город. А поскольку сенатор в России находится не как представитель законодательной власти США, а как функционер Республиканской партии, то и с нашей стороны отвечать за его приём должны руководители партийных организаций правящей партии «Демократический выбор России». В области приёмом господ Мэттингли руководит твой начальник, председатель областной организации Демвыбора России Борис Михайлович Титенко. А у нас в городе – ты председатель партийной организации. Тебе и быть руководителем принимающей стороны. Завтра в 8:00 надлежит забрать чету Меттингли из здания областной администрации. Микроавтобус я выделю. С тобой поедет мой помощник по хозяйственной части, он будет вооружён пистолетом. Так, на всякий случай, гости-то сверхважные. А переводчика к вам подсадят из обладминистрации. Уяснил, Виталий Николаевич?
- Что тут непонятного? Примем по высшему разряду.
- А сейчас спустись-ка в нашу библиотеку, сядь в тишине и сочини программу пребывания высоких американских гостей в нашем городе. Принесёшь мне, согласуем, дам команду распечатать нужное количество экземпляров.
   Через час программа визита сенатора в Волгодонск была готова. Мэр одобрил её и без малейшей правки дал команду распечатать  в четырёх экземплярах. Прощаясь, Вячеслав Фадеевич предупредил Виталия, чтобы тот в 5:00 утра уже был в полной готовности: микроавтобус подойдет к самому подъезду.
   Утром, ровно в назначенное время фургон «Фольксваген» был у подъезда. Виталий проворно протиснулся в салон. Там уже находился главный хозяйственник администрации Владимир Николаевич Тынянов. За рулём сидел молодой паренёк лет двадцати пяти.
- Всем – привет! Владимир Николаевич, револьвер не забыл? Важных гостей встречаем, однако.
- Привет, Виталий Николаевич, обижаешь! И он вытащил из внутреннего кармана пиджака пистолет Макарова.
- Так, защищаться есть чем, а стрелять ты хоть умеешь? – пошутил Алимов.–   К восьми утра за три часа-то успеем? Рейсовые маршрутки, как помнится, расстояние до Ростова не меньше, чем за четыре часа покрывают.
- Не сомневайся, наш водитель Коля – всем асам ас! За пару часов с ветерком домчит, ещё ждать придётся.
   Так и оказалось, в Ростове с полчаса пришлось ждать на служебной парковке. Ровно в 8:00 Виталий Алимов и Владимир Тынянов вошли в вестибюль здания обладминистрации. К ним неторопливо приближались важные лица – губернатор Владимир Фёдорович Чуб и председатель областной организации правящей партии «Демократический выбор России» Борис Михайлович Титенко. Позади них, что-то оживлённо обсуждая, следовала пожилая пара. Оба высокие, худощавые и довольно просто одетые. Их сопровождала молодая симпатичная женщина. Поздоровавшись, губернатор представил:
- Сенатор Соединённых Штатов Америки от Республиканской партии Мэк Брюс Меттингли, супруга сенатора  Кейт Глорис Меттингли. Ольга Петровна Хорошавина – ваш переводчик.
Чете Мэттингли через переводчицу Чуб пояснил:
- По любым вопросам обращайтесь к Виталию Николаевичу Алимову, – он указал на коренастого темноволосого мужчину лет сорока. – Сегодня он полностью отвечает за ваше пребывание на нашей Донской земле. Счастливого вам пути!
Виталий вручил губернатору и областному партийному лидеру по  экземпляру программы пребывания сенатора в Волгодонске и попросил отъезжающих пройти к фургону. По пути к парковке с ним поравнялась переводчица и тихим голосом предупредила, что по неписаным правилам международного делового этикета она обязана тут же синхронно переводить на противоположный язык всё, что она услышит:
-  Не только разговоры  иностранцев с вами или вас с ними. И разговоры между собой тех и других – тоже. Так что, желательно контролировать  свою речь. Своего коллегу и водителя, пожалуйста, просветите сами.
Виталий почти шёпотом поблагодарил Ольгу Петровну за своевременное напоминание.
   По Ростову и его пригородам ехали молча. А когда фургон, мчавшийся со скоростью 130 километров в час, вырвался на донские просторы, первой оживилась сенаторша Кейт. Глядя в окно, она принялась живо теребить рукав пиджака своего мужа и оживлённо лепетать по-английски. Ольга мигом, с весёлыми нотками в голосе  перевела на русский:
- Мэк, гляди, гляди, пейзажи в их штате Ростов почти такие же, как и в нашей Айове! И поля удивительно похожие на наши, и деревья вдоль дороги, и даже небо такое же. Они тоже живут в красивых местах.
Виталий решил поддержать разговор:
- Миссис Мэттингли, вы с мужем сейчас находитесь не просто в одном из южных российских регионов, своим ландшафтом напоминающем ваш родной штат. Эта земля – исторически особое место, край Донского казачества.
Ольга тут же перевела. Теперь оживился сенатор:
- Мистер Алимов, что есть казачество?
Виталий задумался: как объяснить, чтобы чужестранцам стало понятно? И придумал:
- Казачество – это наиболее свободолюбивая часть русского народа. Казаки свято сохраняют самобытную культуру и традиции предков. До сих пор они гарцуют на лошадях. И для них нет ничего дороже воли.
Сенатора краткий рассказ Виталия заинтересовал:
- Воля? Что есть воля?
Виталий опять призадумался. И снова нашёл оригинальную формулировку:
- Воля – это степная сестра свободы.
- Мистер Алимов, вот тут мне кое-что не совсем понятно: казаки – это как американские ковбои? Те тоже очень свободолюбивы, и с лошадей не слезают. А степь – это такая «родственница» наших прерий?
- Ну, мистер Мэттингли, можно и так считать в первом приближении.
- Так, значит, наши народы вообще близки по духу, – сенатор неподдельно улыбнулся. Виталий так же искренне улыбнулся ему в ответ.
   Убаюканные быстрой ездой, все как-то поутихли. Сенатор, Виталий и Владимир дремали, закрыв глаза. Женщины не спали: Ольге надлежало быть «на посту» переводчицы, а сенаторша, видимо, женщина любопытная  – всё время смотрела в окно, любовалась донскими пейзажами, так удивительно похожими на её родную Айову. И вдруг она громко затараторила на своём американском английском, тыча пальцем в окно. Мужчины вмиг пробудились от её громких возгласов. Ольга объяснила причину возбуждённого состояния американки:
-Миссис увидела на деревьях в придорожной лесополосе большую стаю серых ворон и утверждает, что в этой местности очень чистая окружающая среда. Она говорит, что дикие птицы являются индикатором экологического благополучия. Просит остановить машину, чтобы сфотографироваться на фоне птичьей стаи.
- Коля, остановись, пусть миссис Мэттингли сделает себе на память снимки нашего родного российского воронья, – с шуткой дал команду Виталий.
Машина прижалась к обочине, все вышли из неё. Николай и Владимир, чтобы размять ноги, Виталий и Ольга, чтобы давать американцам пояснения, если потребуется. Сначала миссис фотографировала цифровой камерой-«мыльницей» саму колонию воронья на верхушках акаций, затем переда её мужу и стала позировать на фоне лесополосы. Потом потребовала передать камеру Виталию, а мужа стать рядом с собой. Вволю нафотографировавшись с донским вороньём, чета Мэттингли и Ольга вернулись в фургон. Тынянов же отозвал Алимова в сторону – так, чтобы переводчица не слышала разговора и не смогла донести его смысл американцам. Изумлённо зашептал:
- Николаевич, ты понял? Совсем странные какие-то эти американцы! Вороны для них – показатель чистоты природы. Да эта грязная птица на свалках питается.
- Ты прав Владимир Николаевич, у них в головах какое-то смещение понятий. Птицы, действительно, могут быть индикатором чистоты атмосферы, но только не вороны. Дятлы, например, – другое дело. Эти птички селятся лишь в местности с абсолютно чистым воздухом. Но не будем портить им возвышенное «воронье» настроение. Пойдем в машину.
   Двинулись дальше. Сенатор полюбопытствовал, как зовут второго сопровождающего. Виталий представил:
- Владимир Николаевич Тынянов, помощник мэра Волгодонска. А сегодня он в нашей команде исполняет роль охраны.
- Охраны?! – изумился Мэк Мэттингли, – от кого он нас должен охранять? И как?
- Владимир Николаевич, просвети наших гостей, – переадресовал вопросы сенатора Виталий.
Тынянов медленно запустил руку в карман пиджака и достал оттуда пистолет:
- Вообще-то самое суровое и беспокойное время в нашей стране уже почти прошло, но инструкция осталась: важных российских и зарубежных персон положено сопровождать при оружии, – успокоил сенатора Владимир.
Сенатор жестом попросил у Тынянова подержать пистолет, тот передал ему оружие в руки. Он долго и внимательно рассматривал табельное оружие помощника мэра. Потом заговорил, Ольга синхронно перевела:
- Американские военные это российское оружие близкого боя очень хвалят. А ещё они считают, что в мире нет равных вашему автомату. Забыл его название. Говорят, самое надёжное стрелковое оружие.
- Автомат Калашникова – АКМ, – просветил Тынянов.
Гордость взяла Виталия за такие слова известного американского политика: хоть что-то есть в России, что превосходит мировые аналоги. Правда, для сенатора не стали уточнять, что это – образцы ещё советской военной промышленности. На российских, уцелевших от чубайсовской приватизации, оборонных предприятиях стали штамповать кастрюли да унитазы – конверсией военно-промышленного комплекса теперь эта дурь помпезно величается.
   Уже на подъезде к Волгодонску Владимир Тынянов вдруг предложил свернуть к придорожному кафе и покормить гостей:
- Здесь всегда самые свежие и вкуснейшие чебуреки. Я всегда здесь останавливаюсь.
При переводе Ольга запнулась: она не знала, как перевести на английский слово «чебурек» Тынянов взялся ей пояснять:
- Это такой огромный вареник, но не с творогом или картошкой, а с мясом. И не сваренный в воде, а жареный в большом количестве растительного масла.
Американцы с интересом слушали перевод. Однако, видимо Ольга не смогла подобрать эквивалент «чебуреку» в английском языке. Окончание её перевода так и прозвучало:
- … энд рашен тщебурэк.
Планы помощника мэра накормить американцев экзотическими для них тщебурэками решительно пресёк Виталий:
- Владимир Николаевич, ты отдаёшь себе отчёт? Столь высокопоставленного гостя – сенатора США – кормить в придорожной забегаловке. Что они о нас подумают? По программе мы их должны потчевать в загородном ресторане. Мэр с хозяином договорился.
   Вот и здание городской администрации. Тынянов побежал сообщить мэру о прибытии гостей. А сенатор Мэттингли, указывая на козырёк крыши, стал интересоваться у Виталия, что за флаги реют над административным зданием:
- Этот, в центре, трёхцветный – мне знаком, это российский. А два других?
- А у нас в России теперь так же, как и в Америке: у вас каждый штат имеет свой флаг, так?
- Так.
- Вот и у нас теперь каждый субъект Федерации, как бы по вашему – штат, тоже имеет свой флаг. У нашей Ростовской области за основу взят старинный флаг Донского казачества. Вон, справа, видите? Казачий флаг тоже трёхполосный: сине-жёлто-красный. Но наши региональные законодатели придумали к нему ещё и широкую вертикальную белую полосу у древка, вероятно, чтобы атрибут государственной власти на Дону хоть чем-то отличался от прапора казачьей организации.
- А эти цвета что-то означают?
- По казачьему преданию цвета флага олицетворяют тесное единство трёх народов, с XVI века проживающих здесь, в низовьях Дона. Синий – донских казаков, жёлтый – калмыков, красный – русских. Ну а белая вертикальная полоса, якобы, символизирует единство нашей области и всей Российской Федерации.
- Стоп-стоп, мистер Алимов! Вы недавно в машине сказали, что казаки – это свободолюбивая часть русского народа, а на флаге им выделена своя полоса, как будто отдельному народу – наряду с русскими. Какое-то противоречие, вы не находите?
- Да, вы правы, мистер Мэттингли, умные головы и у нас в стране, и среди казачьих потомков в зарубежье до сих пор спорят по этому поводу: казаки – это отдельный народ или всего лишь социальное сословие в составе русского народа?
- А вы, лично, к какому мнению склоняетесь?
- А я – ни к какому. Спорят, и пусть спорят. Когда-нибудь к какому-то выводу придут. А полосу на флаге зарезервировали заранее, – улыбнувшись, сыронизировал Виталий.
- Белое полотнище с каким-то гербом в центре, надо полагать, флаг вашего города? Но почему на нём якорь изображён? Ваш же город находится в российских прериях.
- Да, Волгодонск – степной город, но он стоит на берегу крупного водохранилища и судоходного канала, соединяющего крупные реки Дон и Волгу, через которые из нашего города можно попасть в два моря на севере и в три – на юге страны. В городе и порт есть. Да вы сами всё сегодня увидите – запланирована экскурсия по городу и окрестностям.
На ступеньках показалась солидная фигура мэра Хижнякова вместе с Тыняновым. Виталий представил гостей и мэра друг другу, после чего Вячеслав Фадеевич пригласил всех к себе в кабинет. В кабинете уже заранее был накрыт стол: на нём красовались нарезки сырокопчёных колбас и дорогих сыров, бутерброды с лососем, красной и чёрной икрой, кофе, чай и открытая бутылка сухого красного вина. На правах хозяина Хижняков первым взял слово:
- Я рад приветствовать высоких американских гостей в нашем молодом городе. Очень надеюсь, что вам понравится пребывание в нём. У нас до вашей встречи с депутатами, руководителями общественных организаций, политических партий и журналистами ещё полчаса. Встреча состоится здесь же, в зале заседаний городской Думы. Поэтому предлагаю немного отметить нашу встречу и перекусить, чем Бог послал.
В ответ на последние слова мэра сенатор загадочно улыбнулся:
- Когда я ехал в Россию, меня мои коллеги, ранее побывавшие в вашей стране, запугивали чуть ли не повальным голодом. А оказалось, Бог Россию не обижает, щедро посылает ей дорогие деликатесы!
Остроумную шутку высокого заокеанского гостя одобрили весёлым смехом и дружно приступили к трапезе.
   Через полчаса вся компания из кабинета мэра переместилась в зал заседаний. Не захотела в этом официальном мероприятии участвовать только Кейт Мэттингли. Ей выделили сотрудницу администрации, отменно владевшую английским языком, и они отправились на прогулку в рядом расположенный парк «Юность». Полностью набитый «заинтересованной общественностью» зал встретил сенатора несколько настороженно: лишь из нескольких мест в зале раздались редкие, несмелые хлопки. Мэр, представив гостя, тут же дал ему слово. Сенатор почти клятвенно заверял собравшихся в тесной дружбе США с Россией, попугивал аудиторию растущей мощью Китая и нещадно ругал президента своей страны Била Клинтона –  естественно, за то, что тот является ненавистным ему демократом, а не добропорядочным республиканцем. Затем наступило время пресс-конференции. Самыми каверзными оказались вопросы-возражения главного редактора местной газеты «Вечерний Волгодонск» Виктора Васильевича Черкасова. Сначала он поставил под сомнение непременную надобность для России водить дружбу с Америкой, да ещё против Китая:
- У нас с КНР год от года отношения улучшаются по всем направлениям. Зачем нам портить отношения с Китаем?
Умудрённый политическим опытом американский сенатор тут же вступил с редактором в спор:
- Вы бывали в Китае? Не были? А я два года назад, так же, как и у вас, был с визитом в Пекине и выступал перед студентами и преподавателями университета Цинхуа. Встреча проходила в большой аудитории института Окружающей среды. На стене я увидел необычную карту: на ней территория вашей страны от Дальнего Востока и до самого Урала была закрашена в тот же цвет, что и самого Китая. Но ваша территория заштрихована косыми линиями. Внизу – сноска на китайском и английском языках: «Временно отторженные китайские территории». Кстати, точно так же закрашены и заштрихованы острова Тайвань и Сенкаку. Всем ведь известно, что Тайвань – суверенное государство, острова же Сенкаку исторически принадлежат Японии. А вот у Соединённых Штатов территориальных претензий к России не имеется. Так с кем вам выгоднее дружить?
И всё равно Черкасов не унимался:
- Как же с вами дружить, если вы – стержень НАТО, главного военного противника России? Только на США и держится этот военный блок.
Неожиданный ответ сенатора никого не  смог оставить равнодушным:
- Я, к вашему сведению, – стойкий противник НАТО. Этот блок был нужен раньше  – тогда, когда существовал и Варшавский договор. Теперь же, когда мировая социалистическая система канула в лету, а вместе с ней развалился и её военный блок, по моему глубокому убеждению, отпала надобность и в Североатлантическом военном блоке. Америка слишком много тратит средств на его содержание. У нас хватает собственных проблем внутри страны. Мы, республиканцы, на ближайших президентских выборах непременно завалим на лопатки этих твердолобых демократов, и тогда вы сами убедитесь, что деятельность США в рамках НАТО начнёт постепенно сворачиваться.
Эти слова господина Мэттингли вызвали бурную одобрительную реакцию  зала.
   Встреча с общественностью закончена. Нагулялась по парку и госпожа Мэттингли. Предстояла ознакомительная экскурсия по городу. Мэр Хижняков попросил Алимова по завершении программы пребывания гостей, перед отправкой их в Ростов снова заглянуть в администрацию – надо попрощаться с гостями и пожелать счастливого пути. Экскурсия длилась более трёх часов. Сенаторша фотографировала своей «мыльницей» всё, что попадало в её объектив. Внимание же сенатора привлекли лишь два объекта. Сначала, стоя у скульптуры деда Щукаря, он долго расспрашивал Виталия, почему старику в ковш умудрилась запрыгнуть лягушка. Пришлось Алимову кратко рассказать содержание шолоховской «Поднятой целины». Заодно и поведать, что автор произведения – донской писатель и лауреат Нобелевской премии в области литературы. Господин Мэттингли вытащил из нагрудного кармана электронную записную книжку и внёс в неё фамилию автора и название произведения, приговаривая:
- Обязательно прочту, в библиотеке Конгресса непременно найдутся произведения этого русского писателя в английском переводе.
Второе, что его не оставило равнодушным, был вид двух недостроенных энергоблоков Ростовской атомной электростанции, расположенной рядом с Волгодонском, к пропускному пункту которой подъехал фургон. Услышав от Виталия, что строительство станции прекращено, а недостроенные блоки законсервированы, сенатор, энергично жестикулируя руками, сердито попенял ему:
- В чьей голове родилась столь странная идея – свернуть строительство важного для экономики объекта, когда в него уже вложены огромные финансовые средства? Вам рыночные законы неведомы? Всё, что начинают строить, должно быть завершено, запущено в эксплуатацию и давать прибыль. Иначе никакой у вас цивилизованной рыночной экономики не получится. Это же диктатура какая-то!
Виталию нечем было возразить сенатору: в начале 90-х будучи депутатом  городского Совета народных депутатов, он тоже голосовал за прекращение строительства энергоблоков атомной электростанции и консервацию её недостроенных объектов.
   От атомной станции на обратном пути подъехали к заводу-гиганту «Атоммашу». Гидом был заместитель генерального директора  Николай Иванович Кривошлыков. Грамотный, рассудительный, интеллигентный и доброжелательный руководитель легендарного предприятия провёл гостей по основной технологической линии сборки энергетического оборудования, конечно же не забыв упомнить, что именно на этой линии была изготовлена опорная ферма платформы запуска космических кораблей с международного экваториального космодрома. Восхитившись гигантскими масштабами производственных корпусов и уникальностью оборудования, а также возможностью предприятия выпускать до восьми комплектов энергетического оборудования атомных электростанций в год, сенатор, тем не менее, усомнился в рентабельности производства:
- Скорее всего, львиная доля прибыли у вас уходит в налоги: такую огромную земельную площадь занимает завод, а какие огромные корпуса, какое дорогостоящее оборудование – трудно будет такому предприятию встраиваться в рыночную экономику.
Николай Иванович честно признался высокому заокеанскому гостю: 
- Изо всех сил стараемся. Однако усиленно циркулируют слухи о предстоящем банкротстве нашего завода-гиганта. Уже и численность работников сократили в четыре раза.
Мистер Мэттингли в ответ лишь молча покачал головой.
Наконец Кривошлыков пригласил гостей в свой кабинет, попросил секретаря приготовить чай, кофе и бутерброды. В скором времени на стол были выставлены нарезки сырокопчёных колбас, дорогих сыров и бутерброды – с лососем, красной и чёрной икрой. В центре стола красовалась открытая бутылка сухого красного вина.
- О, и здесь Бог послал такие же угощения! – с иронией воскликнул сенатор.
На прощание заместитель генерального директора подарил сенатору хорошо оформленную книгу об Атоммаше и большую хрустальную вазу.
   Последним пунктом программы пребывания сенатора в Волгодонске был местный технический университет. Алимов, составляя программу, не забыл свою альма-матер. На ступеньках главного корпуса американских гостей самолично встречал ректор Великанов Владимир Иванович. Прошли в актовый зал, битком набитый студентами. Передние ряды заняли преподаватели. И снова господин Мэттингли пространно распинался о растущей дружбе между США и Россией, об общем недруге – Китае и о том, что вслед за «кончиной» Варшавского договора туда же должен отправиться Североатлантический альянс – НАТО. Правда, никаких вопросов сама его речь не вызвала. Педагоги в основном интересовались особенностями финансирования и функционирования системы высшего образования США, а также размерами жалования американских коллег. А студенты выпытали у сенатора подробности студенческой жизни в американских колледжах и университетах. Смех в зале вызвал вопрос отпетого двоечника-третьекурсника:
- Правда, что за неудовлетворительные оценки в Америке студентов не отчисляют, как у нас?
Сенатор Мэттингли счёл вопрос российского студента серьёзным и дал на него развёрнутый ответ:
- Да, правда. Не сдал предмет – не беда: платишь за повторную сдачу экзамена и снова идёшь сдавать. Можешь хоть десять раз пересдавать. А можешь и вовсе отказаться от данного предмета после пары неудачных попыток: ты же его сам выбирал. Ты вправе решить, брать ли этот предмет снова или он тебе не нужен. Возьмёшь другую дисциплину, к примеру, из обязательного набора для твоей специальности. В американских колледжах и университетах учебные планы так построены, что всегда есть альтернативный выбор предметов.
Студент двоечник громко одобрил:
- Кайф!
И тут же задал новый вопрос:
- А у вас там хоть за что-нибудь отчисляют?
- Непременно. Главным образом, за акты насилия в студенческой среде. Даже если вы, например, просто полезли целоваться, а девушка этого не хотела. Или если вы попытаетесь дать взятку преподавателю в любой форме, например, в виде бутылки дорого виски, будете отчислены мгновенно. А в учебном процессе так же строго карается списывание и плагиат: все курсовые и дипломные работы тщательно проверяются на возможность заимствования чужих мыслей и решений. Списать у соседа по парте – в Америке грех намного серьёзнее, нежели получить неудовлетворительную оценку на экзамене.
Теперь вердикт российского двоечника был противоположным:
- Ох, не кайф! Из американского университета меня бы выгнали в первую же неделю.
Его бравада снова вызвала бурный смех в зале. По окончании встречи ректор Великанов пригласил американских гостей и сопровождающих их лиц в свой кабинет. Стол уже был заставлен разными закусками и парой бутылок Шампанского. Так как среди выставленных яств в этот раз не было бутербродов с  лососем, красной и чёрной икрой, то сенатор и не стал вслух оценивать степень божьих щедрот в отношении российских учебных заведений. Просто присели, попили-поели. Подошла пора одаривать гостей. Ректор вручил сенатору красочный буклет своего университета и… точно такую же, как и на Атоммаше, большую хрустальную вазу. А затем, потянувшись к своему письменному столу, Владимир Иванович взял плотный лист бумаги. Извиняющимся голосом он стал оправдываться:
-Мистер Мэттингли, мы вот тут заранее подготовили  благодарность за вашу плодотворную встречу с нашим коллективом. Правда, бланков с символикой демократической России нам ещё не поступало, пришлось благодарность отпечатать на вот таком бланке, – и ректор вручил сенатору собственноручно подписанную благодарность. Вверху на бланке красовался барельеф Ленина. – Я ещё раз приношу свои извинения за вынужденную бестактность.
Однако по лицу сенатора пробежала лёгкая улыбка:
- Не беспокойтесь, мистер ректор, я – человек без комплексов. У меня есть и почётная грамота с портретом Мао Цзэдуна, выданная вашим коллегой из университета Цинхуа. Я, наверное, единственный американский конгрессмен, который имеет столь необычные награды. Спасибо!
   Все пункты начертанной Виталием программы успешно выполнены. Осталось подкрепиться перед обратной дорогой. Теперь путь лежал в загородный уютный ресторанчик «Трактир на Пятом». Встретить высоких гостей вышел сам хозяин заведения. В трактире стол был накрыт в маленьком зале, где не было ни одного посетителя. При  входе в зал господин Мэттингли, поманив к себе Ольгу, приблизился к Виталию и, лукаво улыбаясь, стал ему выговаривать:
- Мистер Алимов, странные  у вас привычки: у мэра кушали, на заводе кушали, в университете кушали и снова приехали покушать! Разве русские не знают, что по медицинским канонам это очень вредно?
- Да какой вред? Вы же не каждый день к нам приезжаете. В России совсем другие предпочтения: главное  – досыта накормить гостей. В противном случае люди могут осудить – скупыми нас сочтут. Вот все вас и старались накормить. А в повседневной жизни россияне очень скромны в питании.
-  Не заметил. В России я вижу так же много чересчур упитанных людей, как и у нас в Америке. Но у нас-то понятно, вся страна в «Макдональдсах» питается нездоровой пищей, а у вас я таких заведений не видел. Значит, русские, похоже, каждый день завтракают, обедают и ужинают одними бутербродами с красной и чёрной икрой, – то ли в шутку, то ли всерьёз сделал свой оригинальный вывод господин сенатор. – Да вот, взгляните на стол: опять эти сытные нарезки, опять чёрная и красная икра…
Сели за стол, налили в бокалы сухого красного вина из тех, которое выбирал сам господин Меттингли. Тынянов предложил Виталию:
- Николаевич, сочини тост, ты же грамотный.
Алимов на минуту задумался, и тут вспомнил об одном неординарном событии. Предложив взять бокалы в руки, он начал издалека:
- Господа, мы сейчас находимся на земле. Встречаемся, общаемся – в общем, чувствуем себя совершенно в безопасности. А в это время над нами в космосе, на российской станции «Мир» напряжённо работают двое российских парней, два Юрия – Онуфриенко и Усачёв, а с ними американская леди – Шеннон Лусид. Это яркий пример того, как граждане разных стран могут вместе дружно жить и плодотворно работать. Давайте выпьем за них, за их благополучное возвращение на Землю.
Больше всех тост впечатлил миссис Мэттингли. Закатив глаза к потолку, она мечтательно произнесла:
- Без женщины нигде не обойтись, даже в космосе. За мужчинами надо постоянно приглядывать, убирать за ними разбросанные вещи, следить, чтобы не забыли покушать…
Её остроумная шутка вызвала дружный смех.
   Перед отъездом в Ростов, как и просил мэр, заехали в городскую администрацию. Хижняков живо поинтересовался у сенатора о впечатлениях от Волгодонска. Господин Мэттингли отметил красоту молодого города и дружелюбие его жителей, но честно признался, что увидел несовершенство хозяйственного уклада, являющегося помехой становлению развитой рыночной экономики. В ответ мэр Волгодонска поблагодарил его за откровенность и вручил иллюстрированное издание о молодом городе и… точно такую же вазу, какие сенатору уже подарили на Атоммаше и в университете. Улучшив момент, Виталий шепнул Хижнякову, что сегодня это уже третья одинаковая ваза, подаренная чете Мэттингли. На что тот прошептал в ответ: «В город завезли очень крупную партию этих ваз, вот многие предприятия, учреждения и административные органы закупили их для сувениров. Куда ж теперь их девать?»       
   Высоких гостей мэр проводил до самой машины. Алимову и Тынянову наказал, чтобы до утра вернулись – микроавтобус будет нужен. Виталий скомандовал: «По коням!» И гости вместе с командой сопровождения тронулись в обратный путь. Чета Мэттингли, видно подустав от непрерывных встреч, молчала. Не хотелось разговаривать и сопровождающим. Кейт по привычке безотрывно глядела в окно. Ещё до наступления сумерек въехали в небольшой районный городок Семикаракорск. Вдруг сенаторша заметно оживилась. Она похлопала мужа по плечу и пальцем показала в окно. Очнулась от полудрёмы и переводчица –  у неё появилась работа. Переводя на русский, Ольга старалась в точности воспроизвести и интонацию пожилой американки:
- Мэк, гляди, гляди – сирень! Какая прелесть! Вон, смотри, возле домиков. Мы у себя дома каждый год летаем из Айовы за тысячу миль к берегам озера Онтарио, в городок Рочестер. Там в это время проходит знаменитый фестиваль сирени. Поразительно, в это же время и у вас сирень так же буйно цветёт, как в Рочестере. Прелесть! – И уже обращаясь к Виталию, – мистер Алимов, мы можем сделать остановку? Хотелось бы сфотографироваться на фоне русской сирени.
- Коля, останови транспорт.
Прижались к обочине. Вся компания вышла из фургона. Пока госпожа Мэттингли устраивала фотосессию на фоне цветущей в чьём-то палисаднике сирени, Виталий подошёл к водителю и попросил:
- Коля, не в службу, а в дружбу: сбегай, наломай два больших букета – миссис Кейт и Оле. Вон видишь, в том дворе ветки большого куста сирени свисают через забор.
- Да запросто, Николаевич!
И Николай рысью побежал к указанному подворью. Через минуту он уже заправски обносил густой куст сирени. Эту картину увидел сенатор. Глаза его округлились, физиономия заметно перекосилась в гневе. Скорым шагом он подошёл к Виталию, за ним поспешила Ольга. Нервно дёргая Алимова за руку, господин Мэттингли громко затараторил, срываясь на крик:   
- Это преступление против частной собственности, мистер Алимов! Наш водитель творит криминал! Немедленно остановите это варварство!
- Где вы видите преступление, мистер Мэттингли? Всего лишь цветочков наломаем нашим дамам.
- Да какое мы имеем право вторгаться в пределы частной собственности?! Как вы не поймёте, она – священна и неприкосновенна!
- А вы предлагаете оставить вашу супругу без понравившихся ей цветов?
- Я поражён! Как с такими воровскими замашками они цивилизованную рыночную экономику затеяли строить? Вон уже собственник со своего ранчо выходит. Сейчас он сообщит в полицию и нас арестуют.
- У нас нет полиции, милиция пока что. А там такие мелкие дела даже не рассматривают.
- Какая запущенная страна, какие дикие порядки! Скорее идёмте к собственнику, может договоримся обойтись без суда: попросим нас простить и возместим ущерб. В нашей ситуации мы просто обязаны выплатить любую сумму, какую бы он ни затребовал.
- Пойдёмте.
 Всей гурьбой российско-американская «организованная преступная группировка» двинулись к старику, стоящему у калитки, одетому в фуфайку и шапку-ушанку. А Николай, как ни в чём не бывало, продолжал обносить куст сирени. Первым с хозяином заговорил Виталий:
- Дедуль, мы тут сопровождаем из Волгодонска в Ростов важных американских гостей. Рядом со мной – сенатор Соединённых Штатов Америки, а это – его супруга. Ей очень понравилась ваша сирень, я и дал задание нашему водителю наломать два букета. А сенатор люто обругал меня. Кричит, что мы грабим вашу частную собственность.
Старик взглянул в сторону Николая, потом перевёл взгляд на сенатора:
- Тю, сирень! Та хиба це цвиты? Рвы, сынок, рвы, нэ бойся.
Потом он повернулся к своему подворью и прокричал в открытую калитку:
- Бабка, ты колы-нэбудь бачила жывих амэриканцив? Йды познакомышься. Та впэрэд зайды в полисадчик, та нарвы добрих цвитив – пионив. А то сирень воны за цвиты щитають. – И тут же сделал предложение Николаю, – а ты, хлопчик, заходь у двир, собака далэко, там тоже сирень рясно цвитэ.
Николай отнес огромную охапку сирени в машину и деловито направился во двор за вторым букетом. Вскоре в калитке показалась опрятно одетая старушка с оберемком* красных пионов. Разделив цветы на два одинаковых букета, она, мило улыбаясь, вручила их незнакомым женщинам. А сенатор, тем временем, приблизившись к хозяину подворья, вновь затянул свою волынку: через Ольгу стал старику внушать, что мы, в знак святости частной собственности, просто обязаны возместить ему нанесённый ущерб. Потом достал из нагрудного кармана портмоне, вынул оттуда пятидесятидолларовую купюру и протянул её старику. Дед в ответ замахал руками:
- Якый ущерб? Ни якого ущерба нэмае, нэ визьму. Заховай назад.
Тут в разговор встрял Виталий:
- Берите, дедушка. Сенатор – человек богатый. На наши деньги – это двести двадцать пять тысяч рублей. Сегодня это практически среднемесячная пенсия в нашей стране. Для вас, ещё одна пенсия, свалившаяся из-за океана, что, будет лишней?
- Сказав, не визьму. Я шо, побырушка якый? Хай захова.
Ольге было трудно переводить дедову хохлацкую речь, она её не понимала. Поэтому сначала своеобразную речь деда на русский переводил Тынянов, в совершенстве владевший этим южно-российским сленгом, а уже потом она излагала её по-английски. В результате такого запаздывания господин Мэттингли ещё какое-то время предпринимал попытки всучить старику долларовую компенсацию за обнесённую сирень. И только когда понял, что дед решительно настроен игнорировать заповеди цивилизованной рыночной экономики, сенатор спрятал купюру в бумажник, а бумажник – в карман. Дед похвалил:
- Добрый мужик, поняв, шо мы нэ ныщи. Сирень ёму – та якэ цэ богатство? А амэриканци – хлопци добри. Я з нымы на Эльби в Вэлыку Отечественну войну стричався. Биля города Торгау. Ох и напылысь мы з нымы ихнёй вискы в прыдачу з нашим спыртом!
Когда после двойного перевода сенатор врубился, о чём поведал старик, то громко рассмеялся и с удовольствием поддержал разговор:
- А я против русских лётчиков воевал в Корее в начале 50-х годов.
Тогда я служил капитаном ВВС США четвёртого истребительного авиакрыла.
На истребителях F-86 мы сопровождали бомбардировщики B-29, летавшие бомбить позиции северокорейских и китайских подразделений. И всё нам сходило с рук. Но когда мы рискнули бомбить северокорейский аэродром Намси, где базировались русские истребительные авиасоединения, они на полусотне своих новейших истребителей МиГ-15 устроили нам полнейший «воздушный Перл-Харбор». Я был подбит, успел катапультироваться. Мимо меня, висящего на стропах парашюта, пролетел советский истребитель, я даже отчётливо видел лицо русского лётчика, но он стрелять в меня не стал. Пожалел, наверное. С тех пор мы старались в прямые боевые столкновения с русскими не вступать. Ваши ребята очень храбрые, бесстрашные. И асы непревзойдённые. Они наши «Сейбры»** расстреливали в один момент, выполняя при этом фигуры высшего пилотажа. Попробуй, поймай его на прицел, когда он такие «кружева» в небе выделывает. Да, кстати, четвёртое истребительное авиакрыло во Второй мировой войне первым из американских ВВС оказалось в небе над Германией.
Видно было, что старик очень проникся рассказом тоже уже заметно поседевшего американца:
- Ось мы и знову встритылыся з амэриканцямы. Тэпэр нэ на Эльби, тепер у нас на Дону.
Сенатор предложил деду с бабкой сфотографироваться с ним и его супругой на память. Кейт передала Виталию свою «мыльницу». Они встали у калитки: местная бабуля – рядом с сенатором, сенаторша – с дедом. В последний кадр попал огромный букет сирени. Это Николай, закончив обламывать сирень, выходил со двора. Букет он тут же вручил сенаторше. А тот, что лежал в машине, предназначался Оле. Господин Мэттингли вновь, было, заканючил свою «песнь» о неприкосновенности частной собственности. И в который раз предпринял попытку всучить деду те же пятьдесят долларов. Дед опять дал ему твёрдый отлуп:
- Вэтераны Вэлыкой Отечественной войны грошив с союзныкив не бэруть! А то, як есть врэмя, то заходьтэ в хату, посыдым, самогоночкы выпьемо.
- Спасибо за приглашение, но времени, к сожалению, нет, – извиняющимся тоном отказался сенатор. – Завтра рано утром самолёт на Москву. А по прилёту – сразу регистрация на рейс до Нью-Йорка.
- Ну, тоди не обижайтэсь. Щаслыво вам долытить до дому!
Распрощавшись с благодушными хозяевами, непрошенные российско-американские гости поспешили к фургону. Николай взял со своего сидения второй букет и вручил его нашей симпатичной переводчице.
А Кейт, беспрерывно нюхая свой огромный букет, обратилась с вопросом к Ольге: «Ah, lilac! What is the name of lilac in Russian?»***
- Си-рень, – нараспев ответила Ольга.
- Сирен? Ах, сирен! – на ломаном русском выразила своё восхищение госпожа Мэттингли. И всю дорогу до самого Ростова она – будто целительное заклинание – беспрерывно повторяла эти новые для неё слова.
   Наконец, фургон остановился у парадного подъезда гостиницы «Интурист». Вышли, взяли из рук Кейт большущую охапку сирени и букет пионов и помогли ей покинуть салон микроавтобуса. Господин Мэттингли предложил всем подняться к ним в номер и продолжить общение, так сказать, в неформальной обстановке. Вернуть к утру автомобиль мы успевали, Николаю тоже спешить было незачем – был он ещё не женат. Ольге дали слово, что довезём её домой, к самому подъезду. И мы приняли приглашение сенатора. В номере он открыл бутылку настоящего американского виски «Four Roses».
А закуски в номере не оказалось. Тогда Виталий спросил господина Мэттингли, что лучше идёт под виски как закуска?
- Обычно сыры.
Алимов позвонил в гостиничный ресторан и попросил принести в номер нарезки сыров, граммов триста. Пока ждали закуску, завязался разговор. Сенатор предложил обращаться друг к другу по имени и на западный манер –  то есть, на «ты». Предложение было принято единодушно. Тут и принесли нарезку. Официантка назвала стоимость: пятнадцать тысяч. Мэк, было, вытащил из портмоне десятидолларовую купюру, но официантка замахала руками:
- Нет у меня сдачи с таких денег, считай, тридцать тысяч надо.
Тогда Виталий достал десятитысячную, а Владимир – пятитысячную рублёвые купюры и в складчину вручили их официантке.
Довольная, она проворно выпорхнула из номера. Разлили виски по фужерам. Николаю, как водителю за рулём, Мэк достал из бара бутылочку кока-колы.
Мэк предложил короткий, типично американский тост:
- To our meeting!****
Выпили. Кейт снова взяла в руки охапку сирени и продолжила своё нескончаемое заклинание:
- Ах, сирен! Ах сирен!..
 А Мэк, уж какой раз по счёту, принялся придирчиво оценивать состояние российской рыночной экономики:
- Понимаешь, Виталий, с такими повадками вы никогда не перейдёте к цивилизованному рынку. По-воровски вторгаться в пределы частной собственности – это куда годится? А собственник, вместо попытки пресечь беззаконие, наоборот, поощряет его. Я нигде в мире подобного не встречал.
- Мэк, понимаешь, мы, россияне – не американцы. И не французы, не немцы и даже не какие-нибудь поляки. Для нас ваши формы демократии и рыночной экономики – не самоцель. Спросишь, почему же именно их мы с такими неимоверными жертвами стремимся внедрить у себя?
 Народ в массе своей, как раз этого меньше всего желает. Это, скорее, руководство нашей страны навязывает их народу из корыстных побуждений. В Кремле считают, что именно в условиях вашей экономической модели и западных стандартов демократии надёжнее всего можно сохранить всю присвоенную кучкой приближённых к власти людей бывшую государственную собственность. Именно этим нуворишам выгодна сходная с вашей модель государственного устройства. А народ, в глубине своей, мечтает о возврате в советское прошлое. Почему? Всё просто: это у американцев и европейцев индивидуализм заложен на генетическом уровне. Мы же, россияне, во все времена могли выживать только за счёт сплочённости и коллективизма. Потому так себя в жизни и ведём: сегодня мы у деда обломали сирень, завтра, к примеру, его внуки обнесут груши у моих родителей. И это в России не считается преступлением – так, безобидная шалость.
- Тяжело же вам придётся: куда ни кинь – везде у вас не так, как на Западе. Я в этом сегодня убедился, побывав в вашем городе.
- Мэк, оставьте свои надежды – «подбить российские копыта своими американскими подковами»  – не выйдет. Сколько раз Россия попадала в  смертельные исторические передряги и всегда из них выходила с победами. И, заметь, никогда не использовала при этом ваши западные рецепты. Вот и  сейчас, при Ельцине, увлечение западными моделями устройства общества и государства, я больше чем уверен, занятие временное. Завтра куда денется этот сильно злоупотребляющий алкоголем президент – и неизвестно по какому пути Россия пойдёт дальше. По моему глубокому убеждению, у России должен быть свой путь, по-другому она сохраниться на карте мира не сможет.
- Это говорит руководитель партийной организации правящей в России партии Гайдара?! Спасибо, что просветил, из-за океана «подводных камней» российской действительности не видно.
- И мой нынешний партийный статус – тоже явление временное. Я – не либерал, скорее, социал-демократ. Я мечтаю о стране, где в основу государственности был бы положен принцип социальной справедливости. Пусть мелкая и средняя собственность останутся в частных руках, но все базовые отрасли и стратегические предприятия должны быть в руках государства. Иначе крупные промышленно-финансовые кланы подомнут его под себя. Скажи честно, в Америке сегодня не это ли происходит? Большие деньги кланов Рокфеллеров, Бушей, Дюпонов и прочих финансовых воротил реально выбирают за вас и конгресс, и президента США. У вас даже прямых выборов нет. Неизвестно, как это отразится на судьбе вашей страны в отдалённой перспективе. По большому счёту таким кланам глубоко наплевать на национальные интересы страны, им непременно подавай сверхприбыли. В их жизни это уже своеобразный наркотик. Вот вы доверили судьбу своей страны этим всемогущим промышленно-финансовым  «наркоманам», но это ваше дело. Но зачем вы в эту «могилу» пытаетесь затянуть и другие народы? Извини, Мэк, за откровенность, накипело… Ну, нам пора.
- Тогда, как у вас говорят: «На корешок!» – сенатор указал на фужеры.
- На посошок, - примиряюще улыбнулся Виталий.
Выпили стоя и гости стали собираться в обратный путь. В этот момент Кейт, сочтя несколько излишним иметь у себя в американском доме сразу три одинаковые вазы, решила одну подарить Ольге. Та с благодарностью приняла передаренную вещь. А Мэк с видимой грустью в глазах молча пожал руку Виталию. Потом заговорил на прощание:
- Непонятные явления протекают в вашей стране. Мне очень интересно, чем всё это закончится. Давай-ка обменяемся визитками? Я бы хотел лет через пять снова к вам приехать, посмотреть. Не возражаешь?
- Какие возражения, Мэк! А приезжайте-ка к нам опять в мае. Мы снова у того деда обломаем всю его сирень, – озорно подмигнул Виталий.
Рассмеялись. Потом обменялись визитками. Обнялись на прощание. Так же тепло сенатор обнял Владимира и Николая. А Ольге галантно поцеловал ручку. Мы, все трое волгодонцев, тоже по-джентльменски поцеловали руку Кейт, которую она нехотя оторвала от своего огромного букета сирени. Мы уходили по коридору, господин Мэттингли стоял у открытой двери и грустно смотрел нам вслед. А через открытую дверь из номера на весь этаж разлеталось:
- Ах, сирен! Ах, сирен!..

* –  охапка, вязанка чего-либо. (укр.)
** –  первый американский реактивный истребитель со стреловидным крылом F-86.
*** – Ах, сирень! Как называется сирень по-русски? (англ.)
**** – За нашу встречу! (англ.)