Ставропольэнерго - второе пришествие

Под самый финиш 1994 года я стал инженером-программистом 1 категории отдела АСУ ОАО Ставропольэнерго. Будучи с самого начала трудовой деятельности электронщиком, программированием я занимался лишь в качестве хобби, когда писал короткие тестовые программки на Ассемблере для М-6000, либо, например, программу исполнения музыки, опять же на Ассемблере для ЕС-1022, назвав её МТЕС (Музыкальный тест ЕС ЭВМ). Эту же программу я заново переписал на ЯСК для Минск-32, работая уже на КВЦ ПГМК. При переходе в ПО "Южнефтепровод" я был назначен зам. начальника ИВЦ по общесистемному программированию и техническому обслуживанию, и даже проходил обучение в Англии по языку программирования Си, т.е. стал почти программистом. Но одно дело учебные программы, хотя и довольно-таки замысловатые, или хобби, а другое – ежедневное написание кода, что и составляет основную задачу программиста. Так что я хоть и назывался программистом, но задачи ставил перед собой и решал, как системный программист или системщик, как это принято было называть. Путь из электронщиков в системщики был естественным развитием, когда техника стала более надежной и не требовала много усилий по её обслуживанию и ремонту. Да и сами ЭВМ стали в основном персональными, последние мэйнфреймы к 1995 году уже были списаны и демонтированы. На их смену пришли IBM PC, сначала ХТ/АТ, потом 386, 486, Pentium и т.д. Эти компьютеры работали уже под ОС Windows, начиная с версии 1.0, 3.1, и потом Windows 95, 98, 2000, ХР, Windows 7, 10 и наконец Windows 11, которую еще только внедряет захватившая весь рынок компания Microsoft. Здесь же и разработки серверных операционный систем, начиная с Windows NT, потом 2000, 2003, 2008, 2012, 2016, 2019.

В 1995 году в отделе АСУ Ставропольэнерго уже не было на обслуживании ЕС-1036, "персоналки" только внедрялись и насчитывали с десяток: в бухгалтерии, у начальства и в самом отделе АСУ. А технологические задачи, что называется система SCADA, или ОИК (оперативно информационный комплекс) решались на "средней" ЭВМ VAX 4300 фирмы DEC, плавно перекочевав туда с советского аналога СМ-1700, что значительно упростило процедуру перехода. Был еще почтовый сервер на базе ПЭВМ IBM 486 и операционной системы BSDI, клона системы UNIX. Это был узел сети "Электра" из серии "Релком", первая ласточка грядущего повсеместного внедрения Интернета.

Итак, передо мной, как программистом-системщиком стали задачи сопровождения VAX 4300, с её операционкой OpenVMS, почтового сервера на BSDI и персоналок на Windows 3.11. Из всех операционных систем мне знакома была BSDI, как клон UNIX, по которой я в 1992 году обучался в Англии на фирме ICL. Windows я в основном изучал самостоятельно, больше как пользователь, да еще помогало то, что я переводил с английского языка множество литературы, как по самой операционке, так и по "железу" и даже по локальной сети Novel 2.12.

Новой для меня была операционная система OpenVMS, и я взялся за её освоение, благо, техдокументация была в изобилии и лежала почти нетронутой, т.к. была на английском языке. Практически поработать с OpenVMS удавалось только в периоды профилактики VAX 4300, да и то дело ограничивалось командами с консоли в диалоговом режиме. В другое время никого к машинам VAX не подпускали, потому что они обеспечивали работу ОИК, без которого диспетчера уже не справлялись. Прошли те времена, когда диспетчер мог обходиться только телефоном и схемой энергосети на бумаге. А уж в реальном времени видеть, чем "дышит" энергосистема можно было только через ОИК. Этот комплекс собирал данные телеизмерений и телесигналов от датчиков, размещенных на подстанциях и энергообъектах, обрабатывал их и выдавал на экран терминала диспетчера в виде табличных форм. Кроме этого, в диспетчерском зале была оборудовала большая мнемосхема энергосистемы со светодиодными и цифровыми индикаторами.

Кроме серверной части VAX были еще терминалы, в которых также использовалась OpenVMS. Эти терминалы связывались с VAX 4300 по сети Decnet. Из имеющихся приложений была система Pathworks, связывавшая между собой терминальные станции, сервера и персональные ЭВМ с Windows. В дальнейшем мы подключали ПЭВМ при помощи кабеля Ethernet к этой сети, и компьютеры могли общаться между собой. В эту же сеть подключался и почтовый сервер, но из-за его несовместимости с протоколом Decnet, выходить на этот сервер можно было только по протоколу TCP/IP.

С почтовым сервером я близко познакомился благодаря подробному конспекту лекций, выданному мне коллегами. Эти лекции проводились незадолго до моего поступления специалистами узла Электра из Южэнерго, вышестоящей по иерархии инстанции, через которую мы имели выход на центральные сервера Электры и Релком в Москве. Получилось так, что я оказался самым подготовленным в части BSDI, и мне и вручили "флаг в руки" по этой системе.

Рабочее место мне определили в машзале VAX, там же стоял и сервер BSDI. Поначалу я работал в основном прямо на сервере, через консоль, используя известные мне команды системы UNIX. Среди прочего оборудования в машзале находился большой лазерный принтер, который не использовался по сети ввиду его несовместимости с Decnet, и я приспособил его к своей ПЭВМ в качестве рабочего принтера. В дальнейшем этот принтер меня здорово выручал, когда я распечатывал наклейки на видеокассеты в виде шабашки. После весьма удобного кресла и компьютерного стола, к которым я привык, работая в ПО "Южнефтепровод" в Казахстане, здесь я испытывал некоторые неудобства, сидя на простом стуле за обычным канцелярским столом, где не было специальной полочки для клавиатуры и подставки под монитор. Но это все были мелочи по сравнению с тем, что я был в России, и начинался новый период в моей жизни и рабочей биографии.

Комплекс ОИК передавал через почтовый сервер данные в вышестоящую инстанцию, и тут выявилась проблема в получении квитанций. То есть сообщения уходили, а проверить, дошли ли они до получателя было нельзя. Это происходило из-за частичной несовместимости почтовых систем OpenVMS и BSDI. Корректировать почтовую систему OpenVMS никто не решился, да и непонятно было, как это сделать, а вот BSDI имела "открытый" код, т.е. основные подпрограммы имелись на исходниках на языке Си. Среди них была и подпрограмма sendmail, отвечавшая за почтовые отправления. Таким образом, я взялся внести изменения в исходный код sendmail, чтобы квитанции приходили в OpenVMS. Нужно было подкорректировать обработку сигнала "return receipt to", т.е. квитанции, явно указав адрес системы VAX. Я мобилизовал свои теоретические знания языка Си и системы UNIX, внес изменения в исходный файл подпрограммы sendmail, откомпилировал его и протестировал результат. На случай неудачи, предусмотрел откат до предыдущей версии. Тест показал нормальный ожидаемый результат, проблема с квитанциями была решена, и я испытал в некотором роде эйфорию. Оказалось, что программировать и видеть результат весьма приятно и познавательно. Начальство было довольно, а я мысленно записал этот успех в будущее моей карьеры на новом месте работы, считая, что сдал первый экзамен на профпригодность в соответствии с должностью.

В феврале 1995 года в Москве проводилась выставка Unix Expo, и меня послали в командировку. Тогда рассматривался вариант использования системы UNIX в дальнейшем развитии АСУ, и информация об этой системе была необходима. Меня буднично пригласили в кабинет к Захарову И.Ф., начальнику отдела АСУ и предложили поездку в Москву на выставку. Приглашение уже было, от фирмы Джет, оставалось только выбрать кандидатуру. Меня удивило, как без всяких формальностей мне выдали в кассе деньги на билеты и командировочные, просто по звонку Захарова. Я пошел в агентство аэрофлота приобретать билеты. Самолетами в то время летали только командированные и люди с толстым кошельком ввиду дороговизны авиабилетов. В агентстве было пусто, и кассирша очень обрадовалась, когда я нарисовался перед окошком кассы. Мне выдали билеты "туда и обратно", деньги, толстые пачки купюрами по 500 рублей, кассирша даже не пересчитывала, так в банковской упаковке и положила в ящик. Да еще сделала мне скидку в 15% за приобретение билетов в оба конца. Я помню, как в советское время эти кассы брали чуть ли не штурмом, а по направлениям Баку, Ереван, Тбилиси билеты заканчивались через пять минут после открытия касс, а тут тишина и спокойствие. Чудно.

В работе VAX 4300 выявилась небольшая проблемка, состоявшая в том, что периодически выдавалась ошибка 4.22, которая хоть и не влияла на работу всей системы, но раздражала, потому что при работе с терминалом данные "убегали" за экран, и приходилось многократно нажимать Scroll Lock либо повторять команды. Это надо было как-то решать, и вот, поскольку я летел в Москву, мне поручили среди прочего посетить представительство компании DEC и получить консультацию по данной проблеме.

Итак, 6 февраля я вылетел в Москву, остановившись, как обычно, у родственников. Гостиницы в Москве в то время были жутчайшим дефицитом, поселяться в частном секторе, т.е. через старушек, предлагавших свои услуги прямо в холле гостиницы, было и накладно, и даже опасно, неизвестно, в какую компанию попадешь на съемной квартире. Так что я при командировках в столицу предпочитал созваниваться с дядей Ваней, братом моей мамы, и останавливаться у него. Это было еще и приятно, мы часто подолгу беседовали с дядей о разных семейных событиях, мне его московская квартира была как родной островок среди огромного чужого мегаполиса, где ты всего лишь песчинка в людском море.

На следующий день с утра я поехал в фирму DEC, предварительно созвонившись и расспросив как проехать. Фирма, вернее представительство DEC находилось в одном из пустующих павильонов ВДНХ. Там меня приняли радушно, называя господином, что было непривычно. Сотрудники DEC Ботин Андрей и Бесков Александр подробно меня проконсультировали по ошибке 4.22, попутно обрадовавшись, что не надо открывать инцидент и ехать в Пятигорск для её устранения. Я записал все необходимые наши действия, а заодно меня пригласили посетить стенды фирмы DEC на выставке UNIX Expo, узнав, что туда направляюсь, и в качестве сувенира вручили брелок для ключей с эмблемой "digital". На выставку я попал не сразу, сначала заехал в фирму Джет, и оттуда, пользуясь приложенной к приглашению картой, и несколько раз расспросив маршрут, я на безымянном автобусе, который опознал по таким же как я пассажирам с приглашениями, прибыл-таки в павильон UNIX Expo. Недалеко от входа было оборудовано рабочее место с компьютером и висело объявление, что здесь проводится конкурс на взлом системы безопасности с обещанным призом в 1000 долларов. Забегая вперед, скажу, что уже на следующий день объявление сняли. Видимо победитель нашелся и получил свои 1000 баксов, а заодно, может быть, и работу. Стенд DEC, который был одним из крупнейших, я посетил, набрав множество рекламных проспектов. В других стендах тоже выдавали проспекты, нужно было всего лишь назвать свои данные и организацию, откуда прибыл. Компании электроэнергетики, к которым относилось и Ставропольэнерго, вызывали уважение, видимо в расчете на их состоятельность, так что я за три дня выставки UNIX Expo затарился большой стопкой разнообразных проспектов с коммерческими предложениями самого разного толка. Все это по возвращении в Пятигорск, я сдал Захарову, проведя небольшой обзор на устроенном им рабочем совещании. Заработал еще один плюсик в своей карьере.

Проработав чуть более месяца в отделе АСУ, я уже вполне освоился в коллективе. Из тех, с кем я начинал работать еще в 1976 году, продолжали трудиться в отделе, кроме самого начальника, Захарова И.Ф., еще 5 человек: Шевченко Василий Григорьевич – стал заместителем Захарова по производству и техническому обслуживанию, Чумак Александр Николаевич – замом по внедрению, Ванин Анатолий Петрович – переквалифицировался в программисты и писал на FoxPro для бухгалтерии, Брезе Альберт Готлибович стал инженером-электроником 1 категории, а Якель (Лавская) Татьяна Ивановна – дежурным оператором сопровождения ОИК.

Моим непосредственным начальником стал Чумак А.Н. Я его знал как весьма неоднозначную личность, и в дальнейшем наши отношения часто бывали на грани. Мне требовалось огромное терпение и изрядная доля пофигизма, чтобы как-то уживаться с ним и не конфликтовать. Александр Николаевич имел репутацию "энергетического вампира", на него многие жаловались, что после разговоров с ним чувствовали душевную опустошенность, он как бы нарочно вызывал на конфликт, мелкими придирками и выяснениями отношений доводил чуть ли не до слез, при этом сам будучи как рыба в воде.

В группу программистов системщиков входили кроме меня 5 человек: Тумаков Анатолий Владимирович – ведущий инженер программист, разработчик ОИК, Бережная Вера Ивановна, инженер-программист – сопровождение OpenVMS, Шевченко Антонина Ивановна – ведущий инженер-программист – сопровождение диспетчерских задач, Зайцева Людмила Александровна – инженер-программист – сопровождение ПЭВМ на базе Windows 3.11, Бендасова Светлана Геннадьевна – инженер-программист – сопровождение ОИК. По роду работы мы тесно общались с группой электронщиков, или как их жаргонно звали "железятников", под руководством Шевченко В.Г., куда входили: Ильяшенко Павел Васильевич – ведущий инженер-электроник, Максименко Сергей Михайлович – инженер электроник, Брезе Альберт Готлибович – инженер-электроник 1 категории, Несудимов Владимир Николаевич - инженер-электроник 1 категории, Пятаков Александр Иванович инженер-электроник. Была в отделе и группа "прикладных" программистов, которые писали задачи для бухгалтерии, сбыта, кадров, отделов снабжения. Сюда входили: Ванин Анатолий Петрович, Манагарова Вера Дмитриевна, Глотова Ирина Витальевна, Гаврина Нина Владимировна, Горобинский Виктор Андреевич.

Кроме этого, в отдел АСУ Ставропольэнерго, в отличие от других энергосистем, была включена Лаборатория телемеханики под руководством Глотова Виктора Владимировича, куда входили: Ковтун Николай Александрович, Стоян Николай Павлович, Бендасов Валерий Александрович, Литовченко Петр Васильевич, Артемьев Олег Викторович.

В апреле 1995 года в здании Ставропольэнерго начался ремонт, и в ходе него нам заменили мебель. За новыми креслами и столами мы ездили в Железноводск, и я, как участник погрузочно-разгрузочных работ, выбрал себе компьютерный стол и офисное кресло, за которыми стало удобно сидеть, хотя рабочее место мое по-прежнему находилось в машзале. В этом же машзале сидели Тумаков А.В. и Бережная В.И., и лишь после ремонта они переехали в комнату 24, а я с Шевченко А.И. и Горобинским В.А. – в комнату 25.

Бытовая сторона моей жизни так же поменялась с переездом в Пятигорск, как и социальный статус на работе. В Актау мы жили в своей отдельной квартире, с детьми, незадолго до переезда, в 1993 году, вселившись в трехкомнатную квартиру на втором этаже подъездного дома в центре города. А здесь в Пятигорске у нас поначалу своего жилья не было, мы с сыном Сашей, которого я забрал в апреле из Актау, занимали одну из комнат в доме тещи, в Ново-Пятигорске. Это был зал, там стоял телевизор, и по вечерам рано не ляжешь, потому что все приходят смотреть кино, иногда допоздна. Когда приехали Анюта с дочерями Леной и Инной, мы по-прежнему спали в этом зале, а на кухне, за обедом нас собиралось 11 человек. Вопрос жилья для нашей семьи стоял весьма остро. По правде сказать, в Ставропольэнерго жилье тогда строили, и существовала очередь, и мы туда записались еще 10 января 1995 года, сразу в общую и в льготную очередь, как многодетная семья. Когда я собирал документы для постановки на очередь, работница киоска Горсправки очень удивилась, что существуют еще очереди на жилье. С начала реформ Горбачева и потом Ельцина – Гайдара, люди забыли о таких понятиях, как очереди на бесплатное жилье, и о других социальных гарантиях. Все стало на рельсы коммерции и ипотеки. По вопросу жилья я ходил на прием к гендиректору Желтикову Е.А., он мне пообещал помочь, но, как и когда, мне было неизвестно. И вот в июне 1995 года я решил слетать в Актау, на свой день рождения и заодно отправить контейнер с вещами в Пятигорск. Я знал, что во втором квартале должен сдаваться пятый подъезд дома 24 в поселке Энергетик, и рассчитывал получить там квартиру, даже ездил на велосипеде к этому дому и приглядывался к нему, прикидывая, какими будут наши окна. Но это все было в теории и мечтах, а как будет в реальности, я не знал. И вот, отправив контейнер и вернувшись в Пятигорск, я вышел на работу и узнал, что мне выделена трехкомнатная квартира 151, на втором этаже в доме 24 по улице Подстанционной. Если бы я знал об этом ранее, мы бы могли сазу отправить все вещи в 20-тонном контейнере, эти контейнеры были на станции Мангышлак в избытке, а так пришлось отправлять только часть вещей и договариваться "по блату" насчет пятитонника, потому что все вещи было везти некуда. Прибывшую часть вещей и так пришлось расположить на летней кухне и в подвале дома в Новопитере. Получив ключи от новой квартиры, я, среди других счастливчиков – новоселов, поехал смотреть жилье. На кухне была полукруглая лоджия, я сразу же наметил, что можно ее застеклить и поставить круглый стол. Впечатлила большая прихожая, как бы продолжение зала, также не маленького. В торце прихожей была арка, вход в ванную-туалет и две спальни с лоджиями – слева и справа. Та, что слева, выходила на лес, и я сразу наметил, что это будет наша с Анютой спальня, ведь до этого у нас не было отдельной своей спальни, даже в трехкомнатной квартире в Актау мы спали в зале.

В квартире была оборудована бытовка строителей и склад, поэтому все полы были в краске, а в кухне не было двери. Прораб, приходивший записывать замечания, пообещал двери поставить, а полы нам пришлось отдраивать самим. Кроме этого, я решил поставить дополнительные розетки, следуя советам коллег по работе, что розеток много не бывает. Самым трудным было штробить бетон для розетки на кухне, т.к. там была всего одна розетка и так расположенная неудобно, что если бы ставить холодильник, то к нему надо было вести переноску. В прихожей на потолке были наклеены темно-зеленые обои, что заставляло при входе пригибаться, так как потолок как бы "давил" своей темнотой. Кто так додумался, неизвестно, но пришлось это исправлять. По выходным и после работы я ехал на квартиру работать: подгонял столярку, чтобы все окна и двери нормально закрывались, чистил полы от краски, ставил розетки и уже намечал замену обоев, но тут случилось непредвиденное. В один из выходных я как обычно, на велосипеде, поехал из Новопитера в Энергетик на квартиру. Подъезжая к дому, встретил Андрея Дудченко, который также получил квартиру в этом доме на шестом этаже. Он сказал, что наш подъезд с четвертого по первый этаж залило водой из-за сорванного шланга в квартире над нами на четвертом этаже. Шланг сорвало ночью, а поскольку в доме еще никто не жил, то заметили это только утром, и вода все это время хлестала по всем этажам ниже четвертого, залив в том числе и нашу квартиру. Зайдя внутрь, я увидел печальное зрелище. На полу стояла вода сантиметров в пять, все мои инструменты плавали, по стенам потеки, обсыпавшаяся побелка и провисшие обои. Воду я стал собирать тряпками, но это было малопродуктивно, и удалось собрать ее только к концу дня. Подняв линолеум, я увидел, что стяжка вся пропиталась водой и отсырела. Ни о каких обоях не могло быть и речи. Надо было все основательно просушить. Я раскрыл окна и оставил их так на ночь, чтобы хоть как-то начало просыхать. На следующий день мы все, кто подвергся затоплению, обратились к прорабу, он составил список и сказал, что может выдать обои и краску для ремонта, а сам ремонт мы должны делать самостоятельно. Спорить и доказывать что-то было бесполезно, поэтому я взял несколько рулонов обоев и две банки краски для панелей в кухне. Но прежде, чем начать работы, надо было дождаться просушки стяжки, для чего я поднял линолеум, подставив доски и табуретки. Так продолжалось недели три, уже пошел сентябрь, и тут нас опять затопили, снова с четвертого этажа. Оказалось, что новые жильцы поменяли сантехнику и подсоединили шлангами на скрутках, которые ночью опять сорвало, и на этот раз вода пошла быстрее, потому что еще были не заделаны промоины с прошлого раза. У соседей с третьего этажа, над нами, на полу была сложена мебель, привезенная в упаковке, так ее всю залило, и она начала расслаиваться. У нас мебели не было, а так радости было мало, снова все просушивать. Виновником оказался житель четвертого этажа Андрей Болдышев, сын главного инженера Ставропольэнерго, он пообещал все уладить через отца. Через время пришел прораб и переписал все наши убытки, пообещав устранить все за счет предприятия. Я отдал ему ключи, и строители недели две у нас работали, заново прошпаклевав и побелив потолки, сняв панели на кухне, а обои мы договорились поклеить сами. Ну и просушка стяжки никуда не ушла, пришлось все делать заново – поднимать линолеум и оставлять на ночь открытыми окна. Шел уже октябрь, похолодало, и просушка шла довольно-таки медленно. Больше всего пострадал зал и правая, "девчачья" спальня. В нашей спальне вода не причинила почти никакого вреда.

Еще летом мы купили две полутора спальные кровати для оснащения нашей спальни, они до поры стояли в летней кухне в Новопитере. И вот ближе к концу октября мы перевезли эти кровати в нашу новую спальню и часть вещей из подвала дома, потому что некоторые уже стали покрываться плесенью. Зал и правая спальня понемногу просыхали, и я стал ездить после работы на квартиру, продолжать ремонт. Приезжая, я сразу ставил электрочайник, кипятил чай, газа еще не было, и этим чаем периодически отогревался. Еще, я приватизировал у строителей три ТЭНа и подключал их к электросети, чтобы просушка шла быстрее. 17 декабря 1995 года были выборы в Думу, и мы, уже прописавшись по новому адресу, приехали голосовать в Энергетик, а после этого пришли на квартиру, планируя массу работ. Но холодно там было изрядно, несмотря на отопление, к батареям которого я нарастил по две секции. И опять в ход пошел чайник, чтобы не замерзнуть. Так что производительность наша была очень низкой, и наши наполеоновские планы не сбылись. Лоджии я планировал застеклить, но до зимы этого сделать не удалось, так что я отложил эти работы до весны, а заготовки рам просто складировал в прихожей.

В январе 1996 года я взял отпуск, и мы поехали в Актау за остальной порцией вещей. Мебель пришлось разбирать, потому что опять был пятитонный контейнер, и все не влезало. И даже два стула я уже вез с собой в багаже. В начале февраля прибыл контейнер с вещами, я его адресовал уже сразу в новый дом, и договорился с коллегами по работе, чтобы помогли перетащить и расставить мебель. По окончании работ мы, как водится, устроили небольшой банкет. Вскоре перевезли все остатки вещей и книг из Новопитера и сами переехали в Энергетик. Так начался новый этап в моей жизни и работе. Кстати, в очереди на жилье нас оставили, потому что площадь полученной квартиры была 39,9 кв.м, это меньше чем по 8 кв.м на человека, пусть даже на несколько кв.см., что считалось основанием оставаться в очереди на улучшение жилищных условий.

Квартира наша была оформлена в аренду, и вот как-то по весне прошел слух, что Желтиков, гендиректор, дает субсидии на выкуп жилья. Все заинтересованные побежали писать заявления. На нашу семью выделили 36 миллионов, это было две трети от общей стоимости квартиры в 54 миллиона. Оставшиеся 18 миллионов мы оформили в виде беспроцентной ссуды с рассрочкой на 6 лет. Получалось по 250 тысяч в месяц. При зарплате около 500 тысяч мы тратили на выкуп жилья её половину. Анюта к этому времени работала в Педучилище в Иноземцево и тоже вносила свою лепту в семейный бюджет, однако, познакомиться с дешевыми сортами мяса и субпродуктами нам пришлось вдоволь.

В 1996 году Саша закончил школу, и встала задача поступления его в институт. От армии его освободили ввиду проблем с позвоночником, которые он приобрел, усиленно занимаясь тяжелой атлетикой еще в Казахстане. Мы стали прикидывать варианты и выяснилось, что почти все институты готовят экономистов и юристов, технические специальности оказались в загоне. Наиболее подходящим подобрался Ессентукский институт экономики и права, как филиал Инженерно-экономической Академии из Санкт-Петербурга. На первом пробном тестировании по математике и английскому языку в апреле Саша завалил математику, так что мы договорились, что он будет заниматься с репетитором, математичкой из Петербурга, которая на весенне-летний период переехала в Кисловодск и проводит занятия для поступающих. Она пообещала подтянуть Сашу, и он стал регулярно ездить в Кисловодск на занятия. Слово свое репетиторша сдержала, и Саша был зачислен на первый курс по специализации менеджера широкого профиля. Обучение было платным, и нам пришлось мобилизовать все финансовые возможности, в том числе и в долларах, что лежали в виде отложенного вклада "на черный день".

В 1994 году ОАО Ставропольэнерго попало в список компаний, которым Европейский союз предоставлял техническую помощь по программе TACIS (Technical Assistance to Commonwealth of Independent States – техническая помощь странам СНГ). По этой программе в рамках контракта ERUS-9407 компания-подрядчик RKD - Rust Kennedy&Donkin обязалась поставить технику и программное обеспечение системы SCADA-EMS, т.е. ОИК, провести наладку и обучение специалистов. Программное обеспечение взялся подготовить ВНИИ Электроэнергетики, а вся техника и уже готовые программы должны поставляться в две организации – Ставропольэнерго и Южэнерго.

И вот в начале 1996 года в Пятигорск стали приезжать делегации англичан из RKD, проводить разного рода совещания, и мне тут кстати подфартило поработать переводчиком. После нескольких таких совещаний меня вызвал Захаров и сказал, что англичане очень довольны моими переводами, и начальство рекомендует мою кандидатуру в качестве переводчика на планируемую в сентябре 1996 года поездку высшего руководства РАО ЕЭС в Великобританию, Ирландию и Испанию. Для этого мне нужно озаботиться получением заграничного паспорта.

У меня уже был загранпаспорт, выданный в Казахстане в 1992 году, по которому я дважды ездил в Англию, но его срок истекал и, вдобавок, там я числился, хотя и фиктивно, гражданином Казахстана, так что этот паспорт лучше было вообще не светить. А для получения российского загранпаспорта нужно было иметь российское гражданство. Тогда еще во всю в ходу были "молоткастые-серпастые", и приобретение российского гражданства оформлялось вклеиванием специального вкладыша.

Тема российского гражданства нас беспокоила с момента переезда в Пятигорск, мы ходили в паспортный стол, там нам сказали, что нужно оформлять целую кучу разных документов, включая расписки от несовершеннолетних детей о согласии с приобретением российского гражданства. Мы было уже начали проходить эту бюрократическую процедуру, как одна из опытных паспортисток, рассмотрев наши документы, сказала, что мы имеем право на упрощенное получение российского гражданства, поскольку все время пребывания в Казахстане мы бронировали жилплощадь в Пятигорске, были вписаны в лицевой счет и числились как временно отсутствовавшие. Таким образом, нам удалось быстро получить вожделенные вкладыши в наши паспорта и стать гражданами России.

Я получил загранпаспорт, его забрали для оформления виз, и в сентябре 1996 года я совершил двухнедельную поездку в качестве переводчика и технического специалиста в составе делегации РАО ЕЭС России, посетив Лондон, Дублин и Мадрид. В Испании была нанята переводчица из бывших советских, и я получил возможность просто побыть там туристом. Хотя иногда и приходилось вклиниваться в беседы, когда госпожа-гуманитарий не вполне понимала технические вопросы. Помогало наличие английского варианта испанских презентаций.

В квартире мы проделали почти капитальный ремонт, учитывая два подтопления, обновили обои, покрасили всю столярку и на потолок в прихожей наклеили белую пластмассовую плитку, избавившись от тяжелых темно-зеленых обоев. Для кухонной и спальных лоджий я выписал через свояка Володю Лихачева, работавшего в строительной фирме, рамы со стеклами, которые мы установили, закрепив стальными уголками. Со стороны леса стало меньше сквозить, а то в прошлую зиму приходилось заклеивать швы скотчем. Еще одна беда случилась с электричеством. Когда были подтопления, через коробки в отсыревших стенах происходило замыкание проводов на скрутках, и, хотя я все скрутки вынул из коробок и просушил, видимо, часть изоляции подпортилась, и в один прекрасный день, а точнее ночь, отгорел нулевой провод, общий для двух квартир. Нулевая точка сместилась и на электроприборы стало подаваться линейное напряжение. Выглядело это так, что среди ночи стали щелкать и стрелять предохранители всех приборов, имевших дежурный режим: телевизора, видика, электронных часов, а где не было предохранителей – там стали дымиться обмотки силовых трансформаторов. Я спросонья едва сообразил в чем дело и быстро обесточил всю квартиру. Хорошо, что не пострадал холодильник. Восстанавливал всю электронику я на работе, по очереди привозя туда аппаратуру, а двое электронных часов пришлось просто выкинуть. Нулевой провод я восстановил, но как же электрики умудрились посадить две квартиры на один тонкий нулевой провод?! Это противоречит всем правилам ПУЭ. Вообще, дом наш строили какие-то шабашники из Дагестана, как бы сейчас сказали – гастарбайтеры, поэтому удивляться кривым стенам и ошибкам в электрике не стоит. Я как-то наблюдал картину, как к бригаде этих горе-строителей приехал важный босс и лично выдавал им зарплату, по своему усмотрению. Это было в порядке вещей.

В 1997 году в Ставропольэнерго зачастили англичане. Было удивительно, как все у них забюрократизировано. Первым делом они поинтересовались, выполняются ли у нас стандарты ISO 9000 – это стандарты на поэтапное проектирование автоматизированных систем. При этом они ссылались на Еврокомиссию и Брюссель: там, дескать сидят главные бюрократы, а сами, между тем, затягивали все сроки, проводя множество никчемных совещаний. Наши же принимали англичан по высшему классу, селили в Интуристе, устраивали банкеты, выезды на природу. Мне эта вакханалия доставляла изрядно хлопот, как переводчику, но позволяла немного зарабатывать долларов. Платили мне по-скотски мало, примерно на порядок ниже, чем платят штатным переводчикам, если еще и с техническим уклоном. Но тогда доллар стоил дорого, и я не жаловался, закрывая как мог дыры в семейном бюджете. Разъезжая по Кавминводам с англичанами, я невольно смотрел на все их глазами, а они часто сетовали на то, что такому прекрасному уголку земли не находится достойного предприимчивого хозяина. Когда мы как-то понялись на Машук и оглядывали окрестности, Кристофер Чик, инженер из RKD, спросил меня, кому принадлежат все эти земли и горы. Я сказал, что муниципалитету, хотя и сам не знал, чьи же это владения. В Советское время это все было общенародной собственностью, а как потом произошла приватизация, и кто стал хозяином, я не знал. Был еще один забавный случай, когда среди англичан, отправившихся с нами в горы на приют одиннадцати, оказался значкист альпинист. Он как узнал, что находимся на высоте 4200 над уровнем моря, стал бегать спрашивать, нельзя ли ему получить справку о том, что он был на этой высоте. Местные шашлычники и торговцы шерстяными вязаными изделиями лишь пожали плечами и покрутили пальцем у виска.

Работа над проектом ERUS-9407 шла ни шатко ни валко, москвичи ухватили себе львиную долю финансирования, ссылаясь на трудоемкие работы по созданию программного обеспечения, мы же в Ставропольэнерго ждали лишь прихода новой техники, даже не особо надеясь на московские разработки. Мы получали сервера Alpha производства фирмы DEC, которые могли работать под одной из трех операционных систем: AXP (OpenVMS), OSF (UNIX) и Windows NT. Основные наработки по системе SCADA (ОИК) были на OpenVMS, на нее и ориентировались московские разработчики. Мы же смотрели еще и на Windows NT, которая усилиями Microsoft быстро продвигалась на рынке и выглядела более перспективной.

В сфере локальных сетей стояла проблема параллельной работы DECnet и TCP/IP. При этом протокол DECnet не был маршрутизируемым, позволяя работать только в одном физическом сегменте и только на топологии тонкого Ethernet. Поэтому передо мной поставили задачу перевода всего парка ПЭВМ и серверов на протокол TCP/IP. Главными серверами при этом становились уже не VAX4300, а недавно полученные HP Proliant 350. На одном из них развернули файловое хранилище, на другом работали разработчики ОИК из местного персонала: Тумаков А.В. и Дьяченко М.Ю. Им поставили задачу разработать аналог ОИК OpenVMS, работающего на платформе Windows NT. На периферии почти повсеместно использовалась Windows 3.11, в которую в качестве заплатки встроили поддержку сетевого протокола TCP/IP. Полный отказ от DECnet произошел позже, когда уже демонтировали VAX4300. А пока рабочие станции и сервера OpenVMS работали на TCP/IP через Pathworks.

Изрядно помучившись с сетевыми настройками Windows 3.11, я с энтузиазмом воспринял появление Windows 95 и дальнейшее ее развитие 95/96. Здесь уже Internet-протоколы были "зашиты" в саму систему, и даже был свой браузер IE, конкурент и убийца ранее работавшего NetScape. Появился и новый пакет офисных программ, не просто набор Word, Excel, Works, а полноценный Office 95, с дальнейшим развитием 95/96. Примерно в это же время мы смогли впервые выйти в Internet, пользуясь приложением Mosaic из инструментария OpenVMS на рабочей станции. Скорость была архи-низкой, мы выходили на почтовый узел, далее по модему 9600 бит/сек на узел "Электра" в Южэнерго, и далее уже в Москву и во внешний мир через канал на Хельсинки, который существовал еще со времен Relcom. Картинка прорисовывалась минуты три, сначала появлялись крупные квадраты, потом постепенно появлялись детали, все более резкие. О движущихся объектах не было и речи, чудом было уже то, что мы получали картинки из того, неведомого Интернета.

Работы по проекту ERUS-9407 были официально завершены в марте 1998 года. К этому времени все заинтересованные лица из начальства побывали в загранкомандировках, на обучении, английские специалисты посетили Домбай, Архыз, проехали по всем городам Кавминвод, поучаствовали в массе совещаний и обсуждений, оканчивавшихся отменными банкетами, с обилием деликатесов кавказской кухни, в общем все были довольны. Оставалась самая малость – запустить систему SCADA в работу. Формально система была готова и даже подписан акт о внедрении. Но внедрили систему не московской, а собственной разработки, на базе Windows NT и серверов Alpha. Как говорится, отшумели фанфары, и настали прозаические будни. Москвичи и англичане разъехались, вскоре началась реформа электроэнергетики, приход Чубайса, фирму DEC "съела" фирма Compaq, которую потом "съела" фирма HP, и сервера Alpha остались грустным памятником былого величия DEC. А мы все сполна вкусили прелести развала электроэнергетики, затеянного "эффективными менеджерами". Незадолго до дефолта августа 1998 года, когда доллар еще стоил 6 рублей, мы оплатили обучение Саши за год вперед, так вроде бы было экономнее и к этому призывали в институте, где он учился. А тут грянул дефолт, и доллар стал стоить 25 а то 30 рублей. Знать бы это, не торопились с оплатой.

В 1998 году окончила школу дочь Лена, она получила серебряную медаль, на золото путь перекрыла перестраховщица литераторша, "бабка Валька", как её прозвали ученики. Она не захотела посылать сочинение Лены в Ставрополь, и демонстративно поставила 4. Но и с серебряной медалью Лена претендовала на поступление со сдачей всего одного экзамена. Мы прошли с ней почти по всем местным институтам, надеясь на поступление на бюджет. Конечно, Лену мы бы все равно выучили, даже если бы платно, но хотелось как лучше. В филиале Ставропольского политеха нам стали говорить, что у них среди медалистов большой конкурс, и что нам вряд ли что-то светит. Лене предстояло сдать математику, и если на пять – то дорога в студенты открыта. Если же не на пять – то там сдача всех остальных экзаменов, из которых история вызывала у Лены сильную головную боль. Еще с зимы Лена стала заниматься с репетиторшей по математике, которая учила Лену по учебникам МГУ. И вот на экзамене Лена решила задачу нестандартным способом, на что ей на собеседовании попеняли, что она могла не успеть решить задачу за заданный срок, на что Лена ответила: "Но я же успела!", и тут крыть было нечем. Лена стала студенткой по специальности "банковское дело". Почти в это же время мы получили в наследство автомобиль Москвич-408 от тестя, и встал вопрос что с ним делать. Посоветовавшись с двоюродным братом Вовой, решили восстанавливать машину. На все-про-все ушло полгода, я успел закончить курсы шоферов, и первый мой выезд на собственном авто состоялся в канун дня рождения 26 июня 1999 года.

На работе все чаще задерживали зарплату, выдавали премию "материальными ценностями", т.е. талонами на продукты или товары в определенных магазинах. Эти талоны прозвали "жёлтиками" по фамилии гендиректора Желтикова Е.А. Пришедший ему на смену генеральный Прибытков А.А. на одном из собраний пообещал талоны отменить. В зале ему зааплодировали, но оказалось – зря. Вместе с талонами отменили и сами премии.

В 1999 году возник неслабый ажиотаж вокруг "проблемы 2000 года". Считалось, что многие сервера могут некорректно перейти на дату 01.01.2000, потому что для номера года там зарезервировано всего два знака, и переход будет на 1900 год. А поскольку никто толком не знал, что может произойти, то и домыслы росли как грибы, доходя даже до возможности сбоев в военных системах. В феврале состоялось специальное совещание по "проблеме 2000" в Москве под эгидой ВНИИЭ, где выступало множество экспертов, начиная от МАГАТЭ и солидных американских и европейских компаний. Меня откомандировали на это совещание как программиста-системщика, и я имел счастье присутствовать при обсасывании всех деталей проблемы. Вообще, никакой проблемы на самом деле не случилось, и поднятая шумиха была похожа на грандиозную аферу.

У нас на работе уже четко сформировалась группа системных программистов: ведущий инженер программист Шевченко Антонина Ивановна, инженер программист Зайцева Людмила Александровна и я, инженер-программист 1 категории. Формально главной в группе была Антонина Ивановна, которую мы по-свойски звали Тоней, а Зайцеву я знал еще со школы, она была на два года младше меня, и, хотя она меня хорошо помнила с того времени, я почти не мог ее припомнить, так всегда бывает, что на младшеклассников не обращаешь внимания. Когда мы создавали систему электронной почты, был стандарт, что имя пользователя состоит из сокращения его ФИО, но для нас, асушников, (тогда еще не называли нас айтишниками), это правило было чисто формальным, так что мы брали себе произвольные имена. Я стал serg, Зайцева – ljusi (ее часто звали Лючия), а Антонина вообще asu41 (она сидела в каб.41). Захаров у нас был chief, а Чумак – chu. (Это "Чу" мы часто использовали как сокращение от "чудной" или "чума", а то и вовсе: к нам едет Чу!). Чумак был нашим формальным начальником, но любовью нашей или даже уважением он никак не пользовался, его просто терпели. Он был начальником над всеми программистами отдела, назывался "зам. по внедрению", и имел обыкновение вызывать по очереди своих сотрудников и вести беседы в плане того, как плохо они исполняют свои обязанности. Мы старались избегать прямых контактов, потому что после таких разговоров часто возникал стресс. Если же ты начинал с ним спорить – то это было себе дороже, он считал, что оправдываешься, значит виноват. У нас часть программистов сидела в Энергетике в здании Южэнерго на 10 этаже, так вот Александр Николаевич имел обыкновение после того, как раздаст указивки и поругает тех, кто был в нашем здании, ехать в Энергетик и там во второй половине дня устраивать разносы или как он выражался "вести воспитательную работу" среди тамошнего персонала. Тогда-то мы и звонили им: "К вам едет Чу!"

Моё участие в проекте ERUS9407 имело следствием то, что Захаров добился для меня надбавки к зарплате в размере 30% за знание английского языка. Все было хорошо, только должность не слишком высокая, всего лишь инженер-программист 1 категории. Хотя по зарплате, с учетом надбавки, было даже выше, чем у ведущего инженера.

В задачи нашей группы системщиков входило обслуживание серверов, почтового узла и работа с пользователями. Часто мы пересекались с электронщиками, когда нужно было что-то разобрать, поменять внутри системника. Нам по ТБ запрещалось влезать внутрь компьютера или даже отсоединять или подключать какую-либо периферию – принтер, монитор, клавиатуру. На этот момент всегда были наготове электроники: Альбертик или Володя Несудимов, а в сложных случаях Паша Ильяшенко. Так мы и ходили часто на вызовы вдвоем, или я шел первым, узнавал, в чем проблема, а потом уже вызывал подмогу. К этому времени управление Ставропольэнерго разделилось на два здания, наше стало называться инженерно-лабораторный комплекс, а другое – административный. Этот административный корпус образовался из бывшего здания института "Сельэнергопроект", конторы, которая в советское время занималась проектированием всей сельской энергетики, а с приходом реформ осталась без работы. Штат сильно сократился, и было принято решение переселить остатки института в Энергетик в специально созданную пристройку к жилому дому №23. А освободившееся институтское здание передать под административный корпус Ставропольэнерго. Начальство, бухгалтерия, плановики, финансисты, отделы сбыта расселились по огромным светлым помещениям, где раньше располагались проектировщики с кульманами и чертежами. Мы за глаза называли это здание "синагогой" за характерные завитки в верхней части портала. Наш отдел АСУ остался в старом здании, а в новом оборудовали одну комнату, где разместились дежурный электронщик и программист, ну и кое-какой склад запасного оборудования. В качестве программиста там поселилась наша Лючия Зайцева, а электронщиком стал Андрей Дудченко. В их задачу входило оперативное устранение неполадок по запросам пользователей, а если требовался более квалифицированный подход, вызывали Антонину или меня.

Ставропольэнерго приобрело официально ряд серверных и пользовательских продуктов фирмы Майкрософт, среди прочих – новенькую Windows 98. Закупали и новые компьютеры, из них первая партия из пяти фирменных НР на базе Пентиумов была куплена специально для отдела АСУ, и я получил свой Хьюлет-Паккард, на котором и проработал почти все время до ухода из конторы. Новая Windows 98 была гораздо лучше предыдущих версий и нам она казалась самим совершенством. Почти не было проблем с установкой нового железа, а старое поддерживалось на хорошем уровне. Эпопея по внедрению новой операционки заняла почти весь 2000 год.

С переходом части управления в административный корпус встала проблема построения единой локальной сети. Между зданиями проложили толстый Ethernet, выделили отдельный сегмент для электронной почты и файлового обмена. В комплекте с серверами Alpha мы получили дисковое хранилище фирмы DEC, которое до этого просто находилось в резерве. Теперь же на нем создали большой файловый архив. Сами сервера Alpha уже работали на новом ОИКе разработки Тумакова и Дьяченко, а старый ОИК вместе с VAX4300 были списаны и демонтированы. Забавно было то, что кроме ошибки 4.22, о которой я уже писал, никаких сбоев и неисправностей за все годы работы VAX4300 не имели. На монохромном мониторе навсегда отпечаталась форма 2 из ОИКа, она чаще всего высвечивалась при работе, и люминофоры успели за время эксплуатации "прогореть", так что, когда отключаешь питание, на экране видны следы этой самой формы 2, и можно даже прочесть какие-то символы.

В марте 2000 года Энергосбыт обратился в отдел АСУ с просьбой провести техучебу среди персонала по новой операционке и офисным продуктам. Захаров предложил мне взять тему по редактору WinWord, а Коле Милованову – по Excel. Мы составили план учебы, график, утвердили у начальства и завели журнал, наподобие классного. Кроме всего прочего, я ставил целью и немного заработать, потому что все это оплачивалось. Занятия проходили в конце рабочего дня с 4 до 6 вечера, но кто же захочет оставаться после пяти? Я сразу поставил условие: отпускаю пораньше только при хорошем усвоении материала. Иногда просили начать раньше на полчаса, на что я охотно соглашался. Мне и самому оставаться после пяти было в напряг, потому что я мог опоздать на автобус. Этот автобус был выделен Желтиковым еще когда переселяли институт в Энергетик. Тогда договорились, что утром он будет их, институтских, отвозить к пол девятому, а вечером в полшестого забирать обратно в город. Все, кто жил в Энергетике могли по утрам ехать этим автобусом, который отходил в 7.40 из Энергетика в контору, а вечером, в 17.10 на этом же автобусе возвращаться обратно в Энергетик. Это было большим удобством, не надо было пользоваться городским транспортом или электричкой.

У нас произошло небольшое переселение, и я попал в кабинет 25, где сидел Чумак А.Н. и приходящий не на полный день, а иногда и не каждый день Витя Горобинский. Коллеги мне сочувствовали, я же храбрился и считал, что смогу ужиться, ведь у меня есть своя работа. Действительность оказалась намного хуже. Теперь я мало того, что подвергался расспросам о том, чем я занимаюсь, и почему не так быстро делаю то, что я не считал нужным делать быстро. К этому добавились "спектакли", когда Александр Николаевич вызывал кого-то из своих подчиненных и начинал свои разборки. А мне и деваться некуда. Он любил ставить какие-нибудь задачи и потом все время расспрашивать, как они выполняются. Горобинскому было легче – он приезжал, получал задание и отбывал обратно в Кисловодск, работая в основном на дому. Другие программисты могли после "чумацких" разборок уйти к себе и там отдохнуть. Некоторые снимали стресс, поедая взятые с собой тормозки с едой, кто-то запивал это все чаем, а вот мне это было недоступно. Очередная идея фикс родилась у Чумака, когда он решил перевести почтовый сервер на платформу Windows. Поручил это мне, потому что я занимался почтовым сервером под BSDI. Но где BSDI и UNIX, а где Windows NT, в которой тогда даже протокол TCP/IP не был толком реализован, а о маршрутизации и речи не было. Традиционно Microsoft использовала свою собственную почтовую систему, которая была несовместима с почтой UNIX и протоколом TCP/IP, не зря же сеть "Электра" использовала именно серверы BSDI для почтовых сообщений. В перспективе протокол TCP/IP открывал доступ к сети Internet, о зачатках которой в виде сети Relcom мы уже знали. И вот я стал изучать Windows NT, каждый раз упираясь в то, что под этой системой не было почтового сервера, совместимого с TCP/IP. Были отдельные разработки энтузиастов в виде почтовых программ: "Pegasus", "Xmail", "Audora", но они либо были платными, либо не внушали доверия. До Windows Exchange Server было еще очень далеко. Чумак же считал, что это я не разобрался с почтовыми программами или просто ленюсь что-либо делать в этом направлении, или, хуже того, не понимаю его идеи о переводе почтового сервера под Windows.

Если бы дело было только в самом сервере под Windows, это еще полбеды, но почтовая система Ставропольэнерго имела еще большой сегмент с модемным доступом по протоколу uucp и со стороны клиентов обслуживалась программой mail2, работавшей под MS-DOS. По протоколу uucp работали все сетевые предприятия, кроме ЦЭСа, имевшего выделенный канал с управлением. Программа mail2 – это был перекос и тормоз в развитии, мы выкручивались, используя сеансы MS-DOS из-под Windows-98. Частично проблема решилась, когда Андрей Поддубный, программист из Прикумских сетей, нашел бесплатную программу Eserv, работавшую под Windows, и мы стали заменять этой программой старую mail2.

Узел "Электра" из Южэнерго имел прямой канал, состоявший из физической медной линии, с ЦЭСом, и там же мы установили почтовый узел под BSDI с именем mashuk. На этот узел можно было выходить по модему через ведомственные телефонные номера. Ну и, поскольку у меня домашний телефон был также ведомственным, это открывало дорогу к использованию модема для домашнего Интернета. На то время мой домашний компьютер был из серии 486, правда, фирменный, марки ICL, подаренный мне фирмой ICL еще в бытность работы в Казахстане. Я его модернизировал как мог, вставив туда и CD-ROM вместо накопителя на дискетах 5,25, и нарастив память до 32 Мб, предела для материнки, поменял и винчестер – вместо штатного 125 Мб, установил 500 Мб. Инсталлировал и Windows 95 вместо штатной 3.01. Вставив внутренний модем на 14400 бит/сек, я настроил его на выход на узел mashuk, а далее уже через Южэнерго на Москву и в Интернет.

Домашний Интернет был чудом и большой редкостью. Тогда в ходу были интернет-кафе, но ближайшее – где-то в городе, а у нас в поселке Энергетик ничего подобного не было. Так что отправить электронную почту, разыскать реферат для моих детей студентов, просто "пофланировать" по сети через свой домашний интернет – это все стало доступным через встроенный модем и ведомственный телефон. Особенно впечатляла возможность выйти на какую-нибудь WEB-камеру и смотреть изображение в реальном времени. Я часто выходил на WEB-камеру Дублина смотрел на мост, вспоминая, как в 1996 году я ходил по этому мосту, будучи там в загранкомандировке. Еще, любили мы смотреть пляж Копакабана в Рио-де-Жанейро, картинка обновлялась где-то раз в минуту, и вот смотришь, какой-то человек бредет по пляжу, а на следующем кадре он уже прошел намного дальше или вообще выбыл из кадра. Конечно все это с весьма ограниченной скоростью, некоторые сайты открывались подолгу, но энтузиазма и азарта было выше крыши.

Наличие ведомственного домашнего телефона было удобно тем, что, уезжая в командировку в какое-нибудь сетевое предприятие Ставропольэнерго, можно было прямо с проходной позвонить домой, не прибегая к междугородке. Командировки такие случались довольно-таки часто, мы устанавливали и настраивали на предприятиях почтовые узлы, помогали тянуть локальные сети и настраивать сервера. Моим частым попутчиком и коллегой был Паша Ильяшенко, он занимался "железом", а я настраивал математику. Работа была интересной и привлекательной, как в командировках, так и в самой конторе, где я уже вполне освоился со многими сложными вызовами, и приносила удовлетворение, даже несмотря на некоторые трения с Чумаком. К этому времени контора приобрела официальные версии Windows 2000, сервера и рабочей станции и пакет программ Office 2000. Еще работая с Windows-98, мы отметили для себя забавный момент: при инсталляции операционки, в одном из кадров появлялись строки: "А теперь откиньтесь на спинку кресла, дальше Windows 98 сделает все сама в автоматическом режиме". Эту фразу мы часто использовали в качестве шутки. Когда что-то не ладилось с операционной системой, мы задавали вопрос: "А вы при инсталляции откидывались на спинку кресла?" Вот так, с шуточками и прибаутками мы, группа системщиков, работали с персоналками и с персоналом конторы.

Еще один немаловажный момент из тогдашней жизни. Я продолжал стоять в очереди на жильё, и, зная, что достраиваются четвертый и пятый подъезды дома 23, я прикидывал, стоит ли мне чего-либо ждать в плане получения четырехкомнатной квартиры. В один из выходных я взял велосипед и отправился на стройку 23 дома, посмотреть на квартиры. Меня встретил сторож, и видя мой простецкий облик, а я был в трениках и футболке, высказался в том духе, что четырехкомнатную квартиру мне вряд ли светит получить, потому что их-де дают в основном начальству. Я тем не менее, посмотрел планировку четырёхкомнатных квартир, коих набиралось аж пять штук в пятом подъезде, и решил, что будь что будет, а квартиру я буду стараться получить.

В апреле нас, очередников, претендующих на расширение жилплощади, собрали в месткоме и объявили, что квартиры будут платными, что четырехкомнатная будет стоить 380 тысяч, и что, если кто не согласен, пусть пишет заявление и отказывается. На четырехкомнатные впереди меня был Петя Зайцев из ОКСа, который все бурчал о дороговизне квартир. Я не стал отказываться, и Петя, вроде бы тоже. Я обсудил ситуацию с квартирой с Анютой, и мы решили, что как-нибудь выкрутимся, а квартиру получать надо. Однако, через месяц нас снова собрали в месткоме и объявили, что окончательная цена 465 тысяч, и получалось, что если мы свою сдаем за ее стоимость порядка 330 тысяч, то оставшуюся сумму нам надо будет внести самим. Эта новость подвигла Петю Зайцева к отказу от квартиры, и ее официально предложили мне. Мы с Анютой были конечно в трансе от такого поворота событий, но отказываться не стали. Тем более, что обещали рассрочку платежа на десять лет. Мы как будто возвращались к тому времени, когда выплачивали за свою трехкомнатную квартиру. Вдобавок, новая квартира не имела сантехники и полов, только межкомнатные двери и побеленные потолки, стены же просто были оштукатурены, так что предстоял еще довольно-таки дорогостоящий ремонт.

Еще только получив ключи и ознакомившись с квартирой, я был вызван к Жёлтикову Е.А., который предложил мне обменять мою квартиру на четвертом этаже на такую же на втором этаже. Я сказал, что хотел бы посмотреть на эту квартиру, чувствуя какой-то подвох. Но съездив в дом и посмотрев все внимательно, я не нашел никаких недостатков, за исключением того, что потолки были не 2-70, а 2-55. Видимо это и была причина отказа от нее прокурора, которому квартира предназначалась. Итак, подписав договор мены, я стал готовить нашу трехкомнатную квартиру к сдаче, а четырехкомнатную – к ремонту, который, к слову, затянулся на полтора года.

Как-то в начале июня 2001 года меня вызывает Захаров и предлагает перейти на вновь создаваемую должность заместителя начальника отдела по сетевой и системной интеграции. Как потом выяснилось, вопрос стоял даже немного шире – Захарову в феврале 2001 года исполнилось 60 лет, и ему на Совете директоров поручили готовить себе замену. Из подходящих кандидатур был его зам Шевченко Василий Григорьевич, но требовали еще кого-то, и тут были двое: Тумаков Анатолий Владимирович, и я. Мы оба были включены в резерв на должность зам. начальника, которую занимал Чумак А.Н., но он никуда уходить не собирался, так что мы это все не воспринимали всерьёз. И вот, видимо, взвесив все и обсудив с начальством, Захаров вышел с предложением ввести должность еще одного заместителя, мотивируя это тем, что идет усиленное внедрение сетевых технологий и нужен системный интегратор. И таким системным интегратором было предложено стать мне. Мы с Захаровым подробно обсудили, что и как я должен делать, и я засел за составление должностной инструкции, а заодно и всех других сопутствующих бумаг. Проект приказа готовил тоже я, с правками Захарова. Он даже внес туда доплату за знание английского языка, скромно указав е размер в 10%. Конечно, учитывая новый мой оклад, эти 10% были почти равны предыдущим 30%, так что я был доволен. Приказ я согласовал с плановиками, бухгалтерией, кадрами и отправил на подпись Прибыткову А.А. гендиректору. Сан-Саныч Прибытков имел обыкновение быстро читать и подписывать все бумаги, и вот возвращается мой приказ, и в нем рукой Прибыткова доплата увеличена до 20%. А заодно и указание в ОК и бухгалтерию все оформить.

Сказать, что я был доволен – ничего не сказать, я был в какой-то радостной эйфории. Новая должность открывала новые возможности для дальнейшего роста, я чувствовал в себе силы решить те проблемы, которые стояли в области системной интеграции, а в сетях я уже был почти профи. Так что я с энтузиазмом приступил к новой работе. Мне выделили кабинет 52 на третьем этаже, я наконец-то избавился от соседства с Чумаком, да и вообще мы теперь с ним были на равных, а в некоторых вопросах у меня даже был приоритет. Моя работа стала больше включать в себя бумажную и бюрократическую волокиту, Захаров спустил на меня подготовку всех документов отдела, я с утра до вечера писал служебки, письма, распоряжения, проекты приказов, работа с техникой и программами отошла на второй план.

Это было грустно, я часто вспоминал свои маленькие победы над зловредным железом или софтом, когда удавалось решить какую-нибудь сложную проблему, и это вносило оптимизм и душевное равновесие. Теперь же обилие бумажной работы, участие в разного рода совещаниях, планерках, решение каких-то административных задач – съедали большую часть рабочего времени, оставляя лишь короткие минутки в самом конце дня, и то, если Захаров не устраивал совещание. У Игоря Федоровича была привычка проводить совещания почти в пять часов вечера, поскольку в течение дня он бывал плотно занят обсуждением проблем с коллегами, да бесконечными телефонными звонками. И вот, когда к концу дня все эти проблемы стихали, он вспоминал о текущих делах и планах на завтра и созывал к себе своих замов, а иногда и еще каких-то специалистов по разным вопросам. Эти совещания иногда выходили за рамки рабочего дня, но Захарову это было привычно. Он не был связан с транспортом, так как жил в пяти минутах ходьбы от конторы, и не вдумывался, как будут добираться домой его подчиненные. В этом вопросе я сразу договорился, что буду в пять часов заканчивать работу, потому что у меня автобус, и иногда демонстративно показывал на часы, когда совещание затягивалось. Как-то удалось сдвинуть эти вечерние посиделки на более ранний срок, но иногда все-таки мне приходилось задерживаться. Когда я был инженером, у меня было железное правило – рабочий день окончен, продолжим завтра с утра. А теперь я уже был на административной должности и так просто от переработки не увильнёшь. Я как-то посмотрел – за полгода моей новой работы я написал больше бумаг, писем и больше отсидел на разных совещаниях, чем за предыдущие 6 лет работы в Ставропольэнерго.

После моего ухода из группы системщиков там образовалась вакансия, и я все думал, кого бы мне туда пригласить. И вот как-то случай свёл меня с Андреем Поддубным, которого я уже заочно хорошо знал, как толкового специалиста в Прикумских сетях. А дело было так. Будучи в отпуске, я как-то поехал на заправку на своем Москвиче-408, что-то было плохо с бензином, и я, объехав несколько закрытых заправок, направился на фирменную автозаправку Лукойла, которая находилась рядом с их конторой в Новопитере. Думаю – там точно будет бензин. И вот, стоя в очереди, встретился с Андреем Поддубным, он приехал в Пятигорск к теще, и тоже озаботился заправкой автомобиля. У него была темно-серая "шестерка". Пока стояли в очереди, разговорились, и Андрей выразил сожаление, что приходится далеко ездить из Буденновска, что хорошо бы найти работу в Пятигорске. Я ему сказал, что есть вакансия, пообещал, что переговорю о нем с Захаровым по поводу работы в отделе АСУ. Игорь Федорович, как опытный администратор, подробно меня расспросил об Андрее, потом сам навел какие-то справки, и дал добро на прием. Созвонившись с Андреем Поддубным, я рассказал ему все эти новости, и уже 14 августа 2001 года Андрей был переводом принят на должность инженера-программиста 2 категории в наш отдел. Рабочее место ему определили в моем кабинете, выписав новый комплект мебели, а окончательное обустройство его Андрей провел самостоятельно. Мне импонировало умение Андрея быстро вникать в суть дела, не ждать советов и помощи, а самому проявлять инициативу, видно было, что у себя, в Прикумских сетях, он привык больше полагаться на свои силы. Как-то, согласно ТЗ по Эксплуатационному приказу, нужно было перевести в электронный вид Эксплуатационный приказ и его приложения, с тем чтобы автоматизировать контроль за его прохождением. Андрей собрал все нужные данные и составил программу на Excel, которая сама генерировала нужные отчеты по видам запросов. Захаров, да и я сам высоко оценили это новшество, и поняли, что в выборе кандидатуры не ошиблись.

В самом начале 2002 года я получил задание слетать в Москву в Департамент экономической безопасности и режима с целью получения ноутбука для гендиректора с защищенным доступом в Интернет. Попутно мне поручили рассмотреть вопрос о приобретении межсетевого экрана Cisco и получить арбитр-коммутатор для телемехаников. Ноутбук я получил, и даже немного на нем поработал. Получил также коммерческое предложение о приобретении межсетевого экрана, ну и съездил в контору "Центрсистемналадка" за арбитром-коммутатором. Вернувшись в Пятигорск, я снова окунулся в текучку. Однако, в воздухе витала какая-то тревога и напряженность. Дело в том, что в самом конце 2001 года был выпущен приказ РАО «ЕЭС России» от 29.12.2001 №751 об организации Региональных диспетчерских управлений (РДУ), выделяя их из состава АО-энерго. Нам предстояло выбрать один из трех вариантов организации такого РДУ внутри Ставропольэнерго. Было понятно, что отдел АСУ ждет реорганизация, а может и разделение.

Рассмотрев наши варианты, руководство пришло к решению создать РДУ Ставропольэнерго, тем более что мы попали в один из трех "пилотных" проектов, и включить в него весь отдел АСУ, без каких-либо разделений. Так что с апреля 2002 года отдел АСУ стал подразделением РДУ под началом В.В. Никольчука, руководившего ранее диспетчерской службой (ЦДС). Поскольку я занимался в основном бумажной работой, теперь появилась еще одна забота – согласование документов с начальником РДУ Никольчуком. Валерий Валентинович был в отношении бумаг еще большим педантом, чем Захаров, к замечаниям которого я уже приспособился. Теперь же я готовил два-три варианта одних и тех же писем, проходил "цензуру" у Захарова, потом эти письма попадали к Никольчуку, и он уже либо выбирал подходящий по его мнению вариант, либо отправлял на переделку с замечаниями, иногда устными.

Повысилась и требовательность к планам и отчетам, иногда казалось, что у начальника РДУ подозрение, что отдел АСУ "волынит", поэтому мы стали писать еженедельные конкретные задания и отчитываться об их выполнении. Вообще, что касается АСУ, я уже в течение всей работы в этой области часто встречался с мнением начальства, что асушники сплошь бездельники и обуза. И мы частенько бывали первыми кандидатами на разные спускаемые сверху разнарядки, типа работы на овощных базах. Начальник планового отдела прямо высказывался в том духе, что вместо дорогостоящей вычислительной техники можно раздать асушникам счеты и пусть считают все вручную. Отсюда вытекала еще одна проблема нашего отдела: мы сидели почти на самых низких ставках по уровню зарплаты.

Когда в результате реформ Чубайса в нашем регионе возникло предприятие ЮжМЭС, отпочковавшись от Ставропольэнерго, туда сразу же потянулись специалисты, потому что там платили больше раза в полтора. И даже внутри конторы – перейти из ОАСУ в ЦДС, например, означало выигрыш в зарплате процентов в тридцать. В бухгалтерии работал программистом Коля Уренцев, так у него оклад был как у нашего зам. начальника отдела.

Мы надеялись, что с переходом в РДУ, наши оклады подтянутся к уровню ЦДС или службы релейной защиты, но пока этого не происходило. Хотя ходили слухи об организации наверху на базе ЦДУ, ОДУ и РДУ конторы под названием "Системный оператор", где зарплаты будут, как говорили "в разы" больше нынешних.

В апреле 2002 года мы, окончив ремонт новой квартиры, переехали туда, перевезя наши вещи с традиционной помощью коллег по работе. Трехкомнатную квартиру я сдал с большим опозданием, благо вселявшийся в неё работник санатория Каскад, относившегося к Ставропольэнерго, не особо меня подгонял, так что наша эпопея с ремонтом заняла полтора года. Когда я впервые вошел в новую квартиру, сразу обратил внимание на то, что в ванной и туалетах (их было два), да и в кладовке не было стяжки, и уровень их пола был сантиметров на 15 ниже, чем в остальных помещениях. Поэтому первым делом я занялся настилкой полов в этих вспомогательных, но необходимых комнатах. Я привозил на своем трудяге Москвиче-408 мешки с песком и цементом, тут же замешивал раствор и заливал полы до уровня вровень с коридором. После этого я настелил в ванной и туалетах белую плитку и установил сантехнику. Унитазы приобретал по самой дешевой цене, а ванну мы с братом Вовой высмотрели на лесоскладе в Иноземцево, сразу решив взять длинную, в 1,7 метра. Песок и цемент я складировал в кладовке, и когда очередь дошла и до нее, у меня уже пропало желание делать там стяжку, просто настелил линолеум, так что и по сей день уровень пола в кладовке ниже, чем в коридоре, и вроде бы это ничему не мешает. С полами вышло весьма трудоемко. Я решил настелить поверх стяжки оргалит или ДВП, приобретя несколько листов на том же лесоскладе. Раскраивал листы под размеры комнат и прикручивал шурупами к бетонной стяжке, хотя конечно, не бетонной, а просто сделанной из раствора. Шурупы я вкручивал в деревянные чопики, которые забивал в стяжку, высверлив отверстия для них победитовым сверлом. Эти было весьма трудоемким, учитывая, что я вкручивал шурупы с интервалом 40-50 см. Первым делом надо было наделать чопиков из имевшихся деревянных обрезков, потом просверлить отверстия, забить туда чопики и в конце всей этой операции вкрутить шурупы. Сверла, купленные мной на верхнем рынке, оказались никуда не годными, хотя продавец меня уверял, что они с победитовыми наконечниками. Смущало меня их польское происхождение, и на деле сверла оказались не калеными и буквально "скручивались" при сверлении, если попадался более-менее твёрдый материал. Победит при этом отламывался и сверло приходилось выбрасывать. В зале мы решили постелить более "благородный" вариант оргалита с полимерным покрытием, что не требовало дальнейшей его окраски. Эпопея с полами подходила к концу, и я уже строил планы проолифить и покрасить полы, но тут как-то придя после работы на квартиру, я увидел, что мои полы все взялись "пузом". Виной этому была сырость стяжки, полы медленно высыхали, как и весь дом, а когда я закрыл их оргалитом, тут и проявилась недостаточная просушка. Надо было снова прикручивать покрытие, точнее, закреплять шурупами уже с интервалом в 15-20 см. И только после этого полы были готовы и наступил следующий этап – установка плинтусов. Рейки для плинтусов я заказал в столярной мастерской ЖКХ, где работал брат Вова, он же мне помог их привезти и даже дал электрорубанок для их подгонки. Я до этого с электрорубанком не работал и почти сразу поранил руку, но потом дело пошло. Потолки в зале мы решили обклеить полипропиленовой плиткой, но нужно было еще смыть побелку и шпаклевку, так что это тоже стоило немалых трудов. После этого наклеили обои, проолифили и покрасили полы, и в качестве финишной их отделки покрыли все полы, в том числе и в зале, паркетным лаком. На кухне постелили линолеум, привезенный еще из Казахстана и ждавший своей очереди. Также ждала очереди и индийская кафельная плитка для отделки ванной. В туалетах просто поклеили обои, предварительно закрыв трубы стояков оргалитом. Такая вышла трудовая эпопея в эти полтора года. Часто, работая на квартире, я пользовался электроплиткой, чтобы приготовить или разогреть себе обед, и меня восхищал размер кухни, 18 кв. м, вот уж было где развернуться. Все время ремонта душу грела мысль о том, что когда-нибудь наступит день и мы въедем в эту квартиру. И вот 30 апреля 2002 года этот момент настал.

Одним из направлений реформы электроэнергетики было развитие форм финансового управления в виде бюджетирования. Этой теме была даже посвящена деловая игра, проходившая в июле 2002 года, на которой я представлял отдел АСУ, как один из главных составляющих стратегии бюджетирования. По смыслу игры всем участникам, ответственным за тот или иной отдел управления, выдавался бюджет, с помощью которого предлагалось решить ряд задач по деятельности и развитию отдела. Потом составленный проект расходования бюджета мы защищали перед комиссией, куда входили все замы генерального по направлениям. В процессе игры мы общались напрямую с гендиректором и его замами, что для меня было хорошей школой налаживания деловых контактов.

В ноябре 2002 года, а точнее 15 ноября Приказом был таки создан Системный оператор, который взял на себя функции диспетчерского управления Единой энергосистемой России. В Ставропольэнерго это выглядело как перевод всей диспетчерской службы и части релейной защиты, асушников, телемехаников и связистов во вновь образованное РДУ, теперь уже со своими штатами и подчиненностью. Вот и произошло де-факто разделение отдела АСУ на тех, кто попал в РДУ и тех, кто остался в Ставропольэнерго. Директором РДУ, вопреки ожиданиям и желаниям Никольчука, стал Пасторов Владимир Михайлович, а Валерий Валентинович стал его первым замом – главным диспетчером. На должность зама по информационным технологиям взяли Шевченко Василия Григорьевича, а вообще из нашего отдела туда перешло 15 человек. Не все уходили с желанием, никто не знал, чем обернется затеянная наверху реформа.

Энергосбыт в очередной раз вышел из Ставропольэнерго, образовав самостоятельную фирму Ставропольэнергосбыт. Подстанция Машук 330 отошла в ЮжМЭС, так же как Буденновск-330. Ставропольская и Невинномысская ГРЭС ушли под "крыло" компании "Генерация 5", а Каскад Кубанских ГЭС – в "РусГидро". Одним словом, энергетику раздербанили на несколько ветвей, если раньше все объекты, что были на территории Ставропольского края, входили в РЭУ, а потом ОАО Ставропольэнерго, то теперь образовались отдельные конторы, и как следствие, начали тянуть на себя одеяло, т.е. специалистов. Говорить о том, что из отдела АСУ ушли лучшие работники, я бы не стал, но потеря стала весьма ощутимой. Захаров был на совещании у Генерального, пришел довольный – говорит: нам оставили тот фонд зарплаты, который был до ухода части сотрудников в РДУ. Вот и начали мы с ним кроить этот фонд, стараясь выбить для оставшихся специалистов повышение окладов. За два месяца мы исписали кучу служебок на изменения в штатке, которую мы изначально сделали с запасом. Дали объявление о приеме на биржу труда, и к нам зачастили соискатели. Среди прочих были толковые ребята: Гурбич Владислав, Пахрутдинов Руслан, Милованов Николай, которого я буквально "вырвал" у РДУ, куда он было уже определился после недолгой работы в сфере образования.

Захаров считал и убеждал меня, что РДУ – это не очень серьёзно по сравнению с ОАО Ставропольэнерго, мол, и техники у них своей нет, арендуют у нас, и помещения тоже нет – выделили им несколько кабинетов в инженерно-лабораторном корпусе, да и Прибытков А.А. относился к РДУ враждебно, даже не хотел перечислять им деньги, пришлось приезжать самому Председателю СО Паули В.К., чтобы как-то разрулить ситуацию. Я ежемесячно подписывал лимит на Интернет для РДУ, иногда он превышал наш собственный.

Несмотря на все эти "боевые действия" начальства, в коллективе мы не разделяли работников на своих и чужих, по-прежнему относились к перешедшим в РДУ как к своим. В РДУ устроились некоторые, кто уходил из Ставропольэнерго в другие организации: Тихонов Л.Н., Глотова И.В., потянулись и некоторые свои: Манагарова В.Д., Митюрин Б.Д., нашлось там место и высвобожденным из ОДУ: Демченко Г.И., Шерстневой Л.В., Федоряевой Г.Д.

К нашим "асушным" операторам, теперь уже в РДУ, добавились дежурные из ЦДС: Максименко С.Н., Баклашова Т.И., образовав круглосуточное сопровождение диспетчерской службы. Сама ЦДС перешла в РДУ в полном составе, для них кроме вывески ничего не поменялось.

Отдел АСУ мы переименовали в Отдел Автоматизации и Информационных технологий (ОАИТ), считая, что это более полно отражает суть нашего отдела и его функции. В это время мы плотно сотрудничали с Академией информационных технологий по созданию Автоматизированной информационно-справочной системы (АИСС) Ставропольэнерго. В этом мы пользовались поддержкой и участием гендиректора Прибыткова А.А., который подписывал все наши просьбы почти автоматически, так что дела шли хорошо. Подрядчиком по проектированию АИСС выступил Таганрогский радиотехнический университет, оттуда к нам часто приезжали специалисты, собирая материал для проекта. Совещания по АИСС проводились под эгидой самого гендиректора, а наши просьбы, требования и советы он переводил в стадию обязательных к исполнению. Это в основном касалось сетевых предприятий, в конторе у нас с этой АИСС и так была "зеленая улица".

В феврале 2003 года у Захарова закончился двухгодичный контракт и встал вопрос о том, что возникает вакансия начальника отдела. И вот приказом гендиректора я был с 03.03.2003 назначен начальником отдела АИТ, а Захаров ушел на пенсию.

Первые месяцы работы не были для меня чем-то новым и непривычным, я уже давно часто замещал Захарова на разных совещаниях, писал все бумаги от имени отдела и был в курсе всех событий. Разве что ответственности добавилось, все-таки раньше я был за спиной Захарова, а теперь оказывался в роли первого лица отдела.

Сменился главный инженер Ставропольэнерго, Дьяков Федор Александрович ушел генеральным в ЮжМЭС, а на его место назначили Зубчевского Алексея Ивановича. Для нашего отдела почти ничего не поменялось, и ничто не предвещало той бури, что разразилась летом 2003 года.

Я благополучно ушел в отпуск, отпраздновав 27 июня свой 50-летний юбилей, весь месяц был погружен в домашние дела, пытаясь в очередной раз довести до ума свой Москвич-408, который неожиданно опять сломался, в общем, о работе старался не думать.

И вот после выхода из отпуска я вдруг узнаю, что снимают нашего гендиректора Прибыткова А.А. и всю "верхушку" Ставропольэнерго, и на их место приезжает из Хабаровска целая команда во главе с Анфаловым А.А. Тогда я еще подумал, что не случайно ушел Дьяков Ф.А., видимо его дядя, бывший когда-то председателем правления РАО ЕЭС России, что-то знал и увел племянника из-под удара. Говорили, что команда на "разгон" Ставропольэнерго шла с самого верха, то ли от Уринсона, то ли от самого Чубайса. А причиной якобы было участие Жёлтикова Е.А. на стороне Дьякова А.Ф. в какой-то истории с протестом против команды эффективных менеджеров. Так это было или не так, но прибывшие Хабаровчане, или как их окрестили "Хабары" круто взялись за дело. Первым шагом был арест всех счетов предприятия и запрет на любые платежи. Кроме Анфалова А.А., в команду входили Дымов С.Б., ставший главным инженером, Дынькин П.Б., ставший замом по экономике, но главную скрипку играла зам. по связям с общественностью Иванченко Ирина Ивановна, стервозная дамочка, сразу же взявшаяся командовать всей этой бригадой. Похоже и сам Анфалов ей подчинялся.

Для нас настали черные дни, никогда нельзя было узнать с утра, что тебя ждет в течение дня. Ярким событием стала рассылка писем населению с агитацией за Чубайса, который куда-то там баллотировался. Списки взяли из абонентского отдела энергосбыта, но там были указаны только фамилии и инициалы, а нужно было указать полностью имя и отчество, так вроде бы письмо выглядело более уважительным и даже немного личным. Но где взять эти имена-отчества? Ирина Ивановна тут же спустила указивку на наш отдел и энергосбыт вызвать всех из дома и быстро, в течение субботы, сделать правку списков, где условный И.Б. должен был стать Иваном Борисовичем, а как в самом деле звали адресата – дело пятое. И вот, сидим мы над этими списками и пытаемся заменить инициалы на выдуманные имена-отчества. Пробовали на Excel – путем поиска и замены – получается медленно, потом Миша Саратовкин предложил написать макрос на бейсике, дело пошло быстрее, и к концу дня, часам к десяти вечера, мы одолели эти списки адресатов. Дурь еще та! Ведь получался обратный эффект: вместо уважительного и личного обращения – казенный и даже оскорбительный выпад. Если бы меня назвали вместо Сергея Константиновича Семеном Кирилловичем, я бы в лучшем случае просто выкинул эту бумажку-агитку, а мог бы и назло проголосовать против предлагаемой кандидатуры, а то и в суд подать.

Привычным делом стали вызовы на работу в выходные дни по разным, даже несущественным поводам. Дынькин П.Б. стал требовать почасовой росписи всех работ, кто чем и когда занимался, опять началась песня о том, что асушники – бездельники. Начальников отделов стали по одному вызывать к руководству и высказывать разные претензии, вплоть до увольнения. Ситуация складывалась весьма тревожной. Началось с того, что в воскресенье нас, начальников отделов и служб управления, вызвал к себе Анфалов А.А. с требованием рассказать, чем занимается отдел, сколько в нем персонала, какие задачи стоят и как выполняются. Потом уже Дымов С.Б., главный инженер, на каждой утренней планерке поднимал и спрашивал, сколько людей в отделе, сколько из них на работе, кто где и чем занимается. Ну а служебные записки с просьбами оплатить счета за приобретаемые запчасти и материалы, которые раньше проходили не глядя, стали стопориться. Ко мне еще придирался зам по экономике Осипов А.Б. по поводу наших работ по АИСС. Видно было, что они копают под Прибыткова, почему такие цены на проектные работы? Я объяснял, что я могу ответить на технические вопросы, а финансами я не занимался, но это мало что меняло, вот расскажи, почему потратили столько и столько?

В конце концов в один не очень прекрасный день в ноябре 2003 года меня вызвал Дымов С.Б. и напрямую стал требовать написать заявление по собственному желанию. Я спросил, можно ли уволиться переводом, на что получил его согласие. Дело в том, что я до этого, когда началась эта хабаровская вакханалия, переговорил с Никольчуком В.В. и Пасторовым В.М. насчет моего перехода в РДУ, если возникнет крайняя ситуация. Получив их принципиальное согласие, я теперь, после ультиматума Дымова С.Б., пришел к Пасторову В.М. и сказал, что вот, похоже, крайняя ситуация настала. Он вызвал Шевченко В.Г. и поинтересовался его мнением. Тот выразил согласие, ведь мы долгое время работали вместе, и он меня знал хорошо. Пасторов В.М. подписал письмо в ОАО Ставропольэнерго о моем переводе, я написал заявление, Дымов С.Б. его подписал и отправил в кадры. К этому времени в РДУ образовалась вакансия ведущего эксперта, в связи с увольнением Брезе Альберта Готлибовича, который уезжал в Германию насовсем. Итак, мне предложили эту вакансию, а поскольку других не было, я на это согласился. Оставалось доработать две недели в ОАО Ставропольэнерго, но дело оказалось сложнее. Зам по экономике Осипов А.Б. прицепился ко мне с договорами по АИСС, что надо создать комиссию и посмотреть, куда ушли деньги. Я говорил, что, во-первых, я не материально-ответственное лицо, и не могу отвечать за финансовые документы, во-вторых, там финансами заведовал сам Прибытков, а я к этому не касался, и моя роль была только чисто по технике и программному обеспечению. Комиссия и впрямь была создана, ничего она не накопала против меня, и 26 ноября 2003 года я был уволен из Ставропольэнерго и 27 ноября принят в Северокавказское РДУ.

Так окончилось мое второе пришествие в Ставропольэнерго. Это было по-своему прекрасное и волнующее время, я имел массу счастливых дней, получал удовольствие от своей работы, решал множество полезных задач, подкрепил и свое материальное положение, улучшил жилищные условия. И вот, когда я, уже будучи начальником отдела, строил перспективы дальнейшей работы, появились злобные "хабары", порушившие все мои планы. Это был какой-то рейдерский захват предприятия, считавшегося одним из лучших в РАО ЕЭС. Не имея никогда долгов, после прихода новых руководителей, Ставропольэнерго в первый же год задолжало 600 млн. рублей, став убыточным. Далее были суды, арбитражи, аресты счетов и прочие удовольствия, которые теперь меня не сильно волновали. Я стал сотрудником другого предприятия и все события, связанные со Ставропольэнерго, ушли в прошлое. Хотя, частица моего сердца навсегда осталась в этом предприятии, и я с теплотой вспоминаю все годы, проведенные мной в Ставропольэнерго и конечно коллег по работе, многие из которых пережили все бури и невзгоды и по сегодняшний день трудятся в этом славном коллективе.