Дневник дежурства

     Утро.
      Пассажиры автобуса молча глядят на сумасшедшего, поглощающего плитку шоколада. Видимо, он понял причину удивления, потому что сказал:
     - Заставляют.
     - Кто?
     - Они себя не показывают.
     На чёрный асфальт падает жёлтая листва. Сыро. Мокро. Поздняя осень занавесила небо серым сумраком, навевающим скуку. На входе дежурный кричит в окно:
     - Дежурная группа, к начальнику!
     Начальник отдела, холерик в чистом виде, благим матом орёт на участкового, на лице которого просматривается желание растаять и испариться. На немой вопрос рядом сидящий опер отвечает:
     - Не заметил на трупе раны. Шилом ударили.
     - Не останавливайтесь, - говорит дежурный, - Сын-хулиган пришёл домой, родители с родственниками его связали, просят о помощи.
     Гнилой угол. Правду говорят, что город стоит на болоте. В этом месте на улице круглый год парит жёлтая жижа, а люди ходят по мосткам. Знатоки утверждают, что есть тут под землёй ходы, которые рыли монахи, чтобы воды болота отвести, да в советское время построили неподалёку дома, ходы разрушили, вот, и живут люди среди испарений, которые отравляют мозг. От того и преступность в городе высокая.
Действительно, лежит на земле возле веранды связанный. Заходим в дом, задаю стандартный вопрос:
     - Заявление будете писать?
     И тут раздаётся: Хрясь! И снова - хрясь! Полетели кирпичи в оконные рамы. Подбегаю к двери, чуть приоткрыл - летит кирпич:
     - А, менты! Слабо один на один выйти?!
     И опять за кирпич. Наконец, закончились рядом лежащие снаряды. Выбегаю (успеть бы!) - удар! - Подставил ведро. Удар! Увернулся. Бью в корпус. Полетел. Застонал. Лёг. Ба! Любитель шоколада. Вот, и встретились.
     Позвонил директор школы в Весёлом районе. Зачастили на территорию школы посторонние люди. Вечером поднимаемся на школьное крыльцо. Сторож, пожилой мужчина, судя по внешнему виду, пьющий, рассказывает:
     - Живу бобылём, Жена бросила, уехала к сыну. Если бы не работа, то вообще       
     тоска. Хоть, вешайся. А заходят на территорию школы посетители               
     комбикормового завода. Срезают угол.
     Людям месяцами не платят зарплату, у многих нет работы, потому тащат с завода продукцию, чтобы кормить скотину, или на продажу, или потому, что воруют все, а чем я хуже? Директор завода хватается за сердце и телефон, когда узнаёт, что в эту смену вынесли объём едва ли не равный суточной выработке продукта, и требует у каждого лаза и каждой двери поставить по милиционеру. Милиция проводит рейды. На некоторое время несуны затихают, чтобы через несколько дней взяться за старое.
      Сержант возится с машиной. Иду за школу и - опа! Двое, муж с женой, тянут тележку, загруженную мешками с комбикормом.
     - Откуда дровишки, граждане?
     - Нашли.
     И тут из соседнего двора вышли седой папаша с сыном. Отец заорал что-то дико-зверское, типа "менты поганые", а сынок на меня кинулся. Так, и бегаем с ним вокруг тележки. Он за мной, я от него. Круг, второй. Мне надоело, остановился напротив, взялся рукой за портупею, трясу, на ней кобура, в кобуре тяжёлый предмет... Сынок побледнел, аки смерть и растворился в темноте. Тут и подъехал сержант. Женщина, видимо, наблюдая бегунков, сделала какие-то свои женские выводы, в связи с чем неожиданно грубым голосом сказала, что у неё неприбрано-неметено и тесто подошло, в связи с чем она пошла домой. Мы не возражали.
     Задержанный излил душу дежурному:
     - Петров имел полное право применить оружие, но не сделал этого.
     Я и не думал стрелять, но, тем не менее, заношу заявление в свой актив.
     Пол-второго ночи будит дежурный:
     - На элеваторе у крановщика прободилась язва.
     - Я при чём? Пусть вызывают врача.
     - Врач был, теперь твоя очередь.
     Заезжаем за паталогоанатомом. Морг. Осмотр. Протокол.
     В пять утра любитель покутить зашёл к знакомым опрокинуть чарку. Чарки не нашлось и. то ли от обиды, то ли по обстоятельствам сердце остановилось. Ёжась, отхожу в сторону. Что-то много их сегодня. Гаишники ловят грузовую.
     И уже в конце дежурства, в восемь утра, звонок: Обнаружили. Сторож школы, с которым я разговаривал накануне вечером, лежит в луже, покрытой ноябрьским ледком.
     Тяжёлыми для страны вышли эти годы. Люди стали болеть. Как-то, сразу поднялась преступная волна. Затрещали сараи, гаражи, пошли угоны, участились квартирные кражи, резко увеличилось число посетителей вытрезвителя... Если раньше семейные происшествия случались в основном в выходные дни, теперь люди начали ссориться, заниматься мордобоем и поножовщиной каждый день недели. Кризис во всех сферах человеческой жизни бросил народ в такую глубокую яму, из которой люди выбираются до сих пор. И выберемся ли? Неясно. А любитель шоколада и кирпичных дел мастер, говорят, нашёл работу. Мать благодарила за сына.