Ночь опустилась на просторы Колымы

(Индия. Тадж-Махал.
 Фотография автора.)



     Ночь опустилась на просторы Колымы и укрыла горную панораму на горизонте. Лыжня, подсвеченная светом нависшего, казалось, над самой головой звёздного неба, тонким слабым пунктиром тянулась по склону высокой сопки. Мороз явно усиливался. Слой льда, намёрзший на шерстяную маску на лице и уже примёрзший к меховой шапке, становился всё толще и трещал при повороте головы. Шёл я на своих широких охотничьих лыжах уже с трудом. Многокилометровый круг среди колымских сопок вымотал меня основательно. В этих местах я ещё не был. Это была моя первая разведка этих мест. Я искал по выпавшему вчера свежему снегу следы соболя и песца, чтобы обустроить здесь свой новый охотничий путик. Эта задача возникла передо мной после того, как голодный медведь-шатун вышел на мою охотничью лыжню, а затем по ней на мой охотничий маршрут с установленными там капканами и ловушками на соболя и песца. В поисках съестного медведь выкопал и разбросал капканы и разломал ловушки, установленные по берегам одного из притоков Колымы. Он подчистую съел всю приманку из омуля и зайца беляка, на которой они были насторожены. А мой охотничий путик, на который я затратил много сил и труда, медведь превратил в цепь глубоких снежных ям, выкопанных им на месте установленных капканов и ловушек в поисках еды. Смотреть на изуродованные ловушки и разбросанные капканы было просто тяжело. Да и будет ли теперь соболь и песец выходить на мой охотничий путик и держаться в этих местах после набега на него медведя-шатуна, было большим вопросом.

     Я заложил слишком большой круг и не рассчитал то, что обратно мне придётся идти большую часть под гору. Надо было спешить. Я знал, что моя жена Людмила уже точно не находит себе места, придумывая себе всякие ужасы, которые могли случиться со мной в ночной тайге. Но когда идёшь с рюкзаком и ружьём по свежепроложенной лыжне, это не особо быстро получается. Хотя на плече висела моя верная двустволка двенадцатого калибра со спущенным на всякий случай предохранителем, на душе было немного тревожно. Гулять по ночной зимней тайге –– занятие, скажу вам, не очень приятное. Наконец лыжня вывела меня на вершину сопки, возвышавшуюся над окружающем её горным ландшафтом, и передо мною открылась ночная панорама уже плохо различимых в ночи белоснежных, укрытых толстым снежным одеялом сопок. Длинный пологий подъём по склону сопки к её вершине отнял у меня много сил и, чтобы немного отдышаться перед спуском вниз, я решил немного передохнуть. Сбросил рюкзак, выпрямился во весь рост, оглядел открывшуюся мне с вершины сопки панораму колымских просторов, глубоко вдохнул в лёгкие морозного ночного воздуха и застыл, поражённый увиденным.

     Слева, на краю горизонта, внезапно возникла яркая светящаяся полоса малинового цвета. И сразу же, как по мановению волшебной палочки, в одно мгновение малиновая полоса раскрылась в виде огромной ленты изумительно красивого изумрудного цвета. Гигантская сияющая лента с окантовкой малинового цвета по краям летела по небу слева направо и через мгновение уже всё вокруг меня сияло, искрилось и переливалось всеми оттенками удивительно чистого зелёного изумруда. Складки этой, казалось, живой ленты двигались по каким-то своим, очень красивым и гармоничным законам. Они то сжимались, то опять раскрывались в виде огромного, казалось, живого полотна удивительной, захватывающей и завораживающей красотой.

     Я стоял на вершине высокой сопки и, казалось, что в небе надо мной поднялось на своих гигантских изумрудных крыльях огромное, прекрасное, неведомое небесное существо и оно там веселилось, играло и радовалось жизни от всей своей большой души, благо бескрайние колымские просторы не ограничивали его ни в полёте, ни в его фантазии. В эту минуту мне показалась, что я растворяюсь и лечу навстречу этим небесным зелёным волнам, накатывающим на меня. Во мне  родилось какое-то необычное чувство, которое переполняло всего меня. В душе в эту эту минуту   звучала грандиозная симфония, а я находился в партере этого гигантского природного театра и моё место на вершине сопки, возвышавшейся над окружающими её просторами, –– лучшее в этом театре. Я стоял зачарованный, затаив дыхание, и не мог оторвать глаз от этого великолепного светового представления. И надо сказать, реквизиты этого  театра в виде бескрайной ночной панорамы Колымы вокруг были соответствующие. Смесь чувств восторга, изумления и какого-то до сих пор неведомого мне чувства необычного подъёма и воодушевления от разворачивающегося вокруг меня действа переполняло меня. Но настал момент и занавес довольно быстро опустился. Фейерверк красок разом погас, над головой опять нависло звёздное небо и ночная тьма ещё плотнее заполнила всё вокруг.

     Словно обновлённый этим необыкновенно удивительно чистым чувством увиденной красоты, я начал быстро спускаться с сопки. Я достаточно много видел полярных сияний за годы работы на Крайнем Севере, но такого мощного и удивительно красочного я ещё не видел и в последующие годы жизни на Крайнем Севере, к моему сожалению, такого праздника света я больше не увидел. Да и такого сильного и переполняющего душу чувства восхищения и восторга от увиденной природной красоты я больше не испытал. Я быстро скользил по поскрипывающей под лыжами уже основательно подмёрзшей лыжне по склону сопки вниз. И тут у меня в голове родилась какая-то неясная ассоциация, связанная с увиденным. И только тогда, когда между засыпанных снегом лиственниц блеснули огни посёлка, я внезапно вспомнил.

     Тёплый и слегка влажный ночной воздух настоян на сильном терпком запахе тропических цветов. Я иду по ночной Агре. Над головой низко висит полная яркая луна. Иду я к Тадж-Махалу, чтобы увидеть это рукотворное чудо в лунном свете. И вот я стою напротив мавзолея и благоговейно смотрю на эту ожившую каменную сказку. Серебряная лунная водная дорожка, развёрнутая перед изящной ажурной аркой над входом в мавзолей, создавала ощущение, что он плывёт мне навстречу. Стены и купола Тадж-Махала из белого  мрамора, словно напитавшись льющимся с неба лунным светом, парили над землёй и светились в ночи серебристым молочным цветом. Ажурные башни арки и весь Мавзолей, как мне тогда казалось, был весь заполнен невидимыми человеческому глазу сильными чувствами и страстями людей, живших в те времена на этой земле. И прежде всего великим человеческим чувством любви. Не зря Тадж-Махал называют Памятником Вечной Любви и, я бы добавил от себя, и большого человеческого горя.

     Когда я слышу вопрос, задумчиво задаваемый с экрана героем фильма «А если это любовь?», я мысленно улыбаюсь и также мысленно отвечаю ему «Нет, уважаемый, это не любовь.». Просто потому, что человек, которого посетило это большое чувство, такой вопрос просто не задаст. Он точно знает ответ. Когда в душе бушует огненный вулкан страсти и все мысли постоянно возвращаются к предмету твоей любви и нет уже давно покоя твоей душе, такой вопрос просто не возникнет. Когда находишься на седьмом небе от счастья, а через мгновение летишь в мрачную пропасть, заполненную сомнениями и тревогой, и дошедшие до тебя дурные вести сжимают своими ледяными руками твоё сердце, ты не будешь с задумчивым выражениям лица задавать такой вопрос. Любящий человек становится рабом своей страсти и справиться с ней или хотя бы как-то управлять своими чувствами у него просто нет сил. Я полностью согласен со словами одного врача, который сказал, что любовь – это помешательство в лёгкой форме. Я бы охарактеризовал это состояние человека, как пограничное. Человек словно попадает в яростный горный поток страсти, который стремительно несёт его, бросает и крутит его, как соломинку, и выбраться из него на берег, перевести дыхание и хотя бы немного передохнуть ему не удаётся.И многие поступки человека под влияниям этого чувства не укладываются в принятые правила, часто лишены обычной человеческой логики и их невозможно предвидеть.

     Принц берёт в жёны бедную девушку, встреченную им на базаре, красота которой поразила его в самое сердце и глубоко запала в его душу. И чувство любви делает его счастливейшим человеком на свете. А потом из человека, радующегося и наслаждающегося жизнью, за одну ночь он превращается в седого старика, для которого жизнь без любимого человека потеряла всякий смысл. Великие чувства могут создать счастливого, полного жизненной энергии нового человека, а затем они могут его и погубить. Таково их могущество.
     И те, кто испытал это поразительно сильное чувство, должны быть благодарны своей судьбе, подарившей им эти прекрасные и незабываемые мгновения в жизни и вне зависимости от его исхода.

     Подхожу вплотную к стене мавзолея, достаю заранее припасённый для этого мощный электрический фонарик и прикладываю его отражатель плотно к стене в том месте, где по стене вьётся растительный орнамент. Включаю фонарик и на фоне ночи стена, сложенная из полупрозрачного белого мрамора, вмиг вспыхнула, засветилась и засияла всеми цветами радуги, излучаемой цветным каменным узором из полудрагоценных цветных камней, врезанных древними мастерами в мрамор дворца.
 
    Свет струился по цветочному узору в стене, отражался от граней прозрачных цветных камней, дробился узором на тонкие ручейки и растекался по белоснежной стене, освещая её каким-то загадочным таинственным внутренним светом. Словно маленькое полярное сияние вдруг засияло в этих южных краях

     Удивительная красота и чувство восхищения, вызванное в моей душе увиденным, связали и объединили в моей памяти в единое целое такие далёкие друг от друга уголки нашей земли. Снежную сопку на берегу замёрзшей Колымы и белоснежный Тадж-Махал на берегу реки Джамна в далёкой Индии.

P.S.Уважаемый читатель.На моей странице в Инстаграм www.instagram.com/romashko_anatol вы можете увидеть фотографии тех мест в которых происходили события описанные в этом рассказе.