Домовая лошадь

Мой младший сын Павел, будучи дошкольником, умел грамотно и чётко формулировать свои мысли, безупречно выстраивая сложносочинённые предложения.

С возрастом сыновья поменялись ролями: старший сын Денис – признанный ритор; айтишник Павел лучшим «собеседником» считает компьютер.

Моя мама, говорившая на безукоризненном русском языке, первая обратила внимание на способности внука:

–  Посмотри, какое слово Паша «завернул»! Его-то и не все взрослые знают!

Вот именно об этом периоде времени и пойдёт речь в миниатюре.
 
Как только младший сын дорос до понимания «что такое хорошо и что такое плохо», я провела с сыновьями разъяснительную работу. Перед мальчишками была поставлена задача-условие: после моего прихода с работы, в течение получаса, «меня нет дома». Ни для кого, в том числе, и для сыновей и мужа.

Ребята держались три дня; на четвёртый день, при входе в квартиру, мои колени попали в «объятия» Паши. Он хныкал и порывался рассказать, как его обидел брат (как выяснилось впоследствии, аккуратист Денис заставил Павла убрать разбросанные по комнате игрушки).
 
Работа заместителя главного врача по экспертизе сродни необъявленным боевым действиям; все склочные и невропатические жители города Барановичи и прикреплённых пяти районов, хоть однажды, да побывали в кабинете заседаний врачебно-консультационной комиссии. Не был исключением и описываемый день: более получаса ветеран Великой Отечественной войны, претендовавший на получение специального автотранспорта за государственный счёт, выговаривал мне:

–  Я кровь проливал, а Вам железа для меня жалко!

Я объяснила посетителю, что, к счастью, у него нет таких серьёзных заболеваний, при которых государство предоставляет участникам войны бесплатный автотранспорт. Не желая слышать меня, ветеран, как заклинание, повторял:

–  Я кровь проливал …

В кабинете находились врачи, за дверью – пациенты, ожидавшие комиссионного осмотра и решения экспертных вопросов; пора было прекращать однообразную беседу. Решив, что «крови пролито» слишком много, на очередную тираду пациента ответила:

–  Мой отец, инвалид Великой Отечественной войны, более двух лет, как Вы говорите, «кровь проливал», а никогда не ставил передо мною задачи получения им бесплатного автотранспорта!

Я попала «в яблочко»! Мужчина тяжело вздохнул и вполголоса произнёс:

–  И что я буду сыну говорить? Он же так хочет машину!

Не было необходимости комментировать последнюю фразу; и без того  было понятно, что желание ветерана – индуцированное.

И вот, пожалуйста, после такого «кровопролитного» рабочего дня дома – тоже война!

Каюсь, я не сдержалась. Повысив голос, негодующе произнесла:

–  Я работаю, как ломовая лошадь, а вы, мужики, между собой разобраться не можете!

Хныканье прекратилось. Мальчишки закрылись в детской комнате; спустя короткое время оттуда раздался их смех.

Прошла неделя; возвращаясь с работы, я забрала Пашу из детского сада. Придя домой, обнаружила в кухонной раковине грязные тарелку и чашку; Денис был увлечён игровой приставкой.

Прервав захватывающее занятие сына, я уточнила:

–  Сынок, у тебя сегодня были гости?

–  Нет, мама, а почему ты так решила?

–  Так у нас не принято оставлять немытую посуду в раковине!

–  Ой, мама, извини, это я забыл, увлекшись игрой! Я сейчас вымою!

Для Паши, который не принимал участие в диалоге, настал «звёздный час»:

–  Денис, мама работает как ДОМОВАЯ лошадь, а ты даже посуду не помыл! – изрёк «знаток» тяжелоупряжных пород лошадей.

В этом году, работая в огороде, подумала: какой лошадью назвал бы меня малолетний Паша в настоящее время?

Очень надеюсь, что не владимирским тяжеловозом.