Вышка

                ВЫШКА
               
                Повесть

               
                Глава первая
                Новые люди

     Ключевым докладом симпозиума, посвященного вопросам внутриклеточной биологии, должен был стать доклад начальника физико-химической лаборатории университета Пауля Мартина. Все участники симпозиума с интересом ждали его выступления.
    Тридцатипятилетний докладчик был сыном эмигрантов из России. Его родители в восьмидесятые годы двадцатого столетия переехали на постоянное жительство в США. Их переезд не был вызван гонениями со стороны государства или болезненным неприятием жизни в условиях казарменного социализма. Ода родителя доктора Пауля были школьными учителями, разделявшими идеи бихевиоризма, не получившие в России широкой поддержки как со стороны правительства, так и со стороны педагогических коллективов.
    Получая американские паспорта, родители доктора Пауля предпочли изменить звучание своих русских фамилий. Эдуард и Элеонора Мартовы стали именоваться супругами Мартин. 
     Поднявшись на трибуну, доктор Пауль откашлялся и, окинув аудиторию изучающим взглядом, начал свое полуторачасовое выступление.
     - Уважаемые коллеги, - произнес доктор Пауль. - Кто из вас возьмется ответить мне на такой вопрос: какие чувства доставляют человеку наибольшие страдания? Прежде, чем я услышу ваши ответы, я попробую озвучить свой собственный. Образованный человек, уважаемые коллеги, обязательно задаст себе вопрос: откуда и зачем я пришел в этот мир? Ни лев, ни змея никогда не задают себе подобных вопросов. Животные берегут себя от проникновения в их мозг вопросов, на которые не существует однозначных ответов. Мы с моими коллегами в рамках нашей научной программы тоже не смогли ответить на данный вопрос. Но это не значит, что мы зря потратили средства, вложенные в наш научный проект. Мы с моими коллегами в рамках нашей лаборатории смогли доказать, что психофизическая система человека может быть скорректирована таким образом, что каждый человек получит возможность стать счастливым без применения известных всем нам антидепрессантов. Коллектив ученых, которым я руковожу, превратил Творца нашей вселенной, я не побоюсь этого слова, в стороннего наблюдателя. И отныне мы имеем право сказать ему: господин Творец, если вам не нравимся то, чем мы сейчас заняты, то мы просим вас покинуть зрительный зал. Отныне мы имеем полное право поступать так, как нам подсказывает наш собственный разум.
    Последняя фраза доктора Пауля была встречена дружными рукоплесканиями. После чего он продолжил свой доклад.
    - Ряд несложных манипуляций с набором хромосом позволит нам не только избавить человечество от многих неизлечимых болезней, но и покончить с таким социальным злом как преступность, - сделав глоток воды из высоко стеклянного стакана, продолжал доктор Пауль. - Нежелание соблюдать общественный договор зачастую становится ответом индивида на невозможность реализовать свои устремления. Но все ли желания человека способны улучшить наше общество? Мне думается, что далеко не все. Поэтому менять следует не общество, а человеческие желания. Нам известны хромосомы, ответственные за приоритеты, избираемые человеком на стадии его взросления. И мы уже сейчас можем начать выращивать людей, в генной структуре которых будут прописаны все их желания. Включив в их поведенческий код принцип подчинения своих личностных интересов интересам государства, мы сможем создать идеального гражданина. Нам уже удалось выделить клетки, ответственные за возникновения в человеческом сознании ряда мусорных вопросов, существенно затрудняющих процесс встраивания человека в социум. Мы намерены блокировать эти клетки через угнетение их жизнедеятельности. Запрет на деление приведет к тому, что они через какое-то время элементарно отомрут. Для создания естественного противовеса этим мусорным клеткам мы одновременно сможем активировать деление клеток, способных вырабатывать в человеческом организме чувство уверенности и целеустремленности при выполнении социально значимых задач. Время одиночек безвозвратно прошло. Все будут решать массы, наделенные общей программой. И испытывающие чувство глубоко удовлетворения от осознания свой собственной роли в этом глобальном историческом процессе.   
    - Простите, доктор Пауль, - раздался голос ученого, занимавшего кресло в одном из последних рядов зала. - Насколько я смог понять, вы говорите не о единичном эксперименте, а о массовом производстве людей с измененным генным кодом. Но подобные вмешательства целесообразны лишь на стадии эмбриона. Где вы намерены взять такое количество первичных клеток? Спасибо.
    - Уже сейчас одна коммерческая структура, название которой я не уполномочен здесь оглашать, готова оплатить создание банка первичных клеток, - ответил на вопрос своего коллеги доктор Пауль. - Создание банка мужского биологического материала не создаст для этой фирмы видимых проблем. Биологический материал может быть отобран у любого здорового мужчины в возрасте от восемнадцать до сорока лет. С отбором женских яйцеклеток, должен признать, дело обстоит несколько сложней. Женщинам-донорам придется выплачивать существенные деньги. Для некоторых из них донорство станет их профессией. Трудиться эти женщины станут, исходя из своих способностей, а размер их вознаграждения будет соответствовать их потребностям. Но при одном непременном условии: женщины-доноры никогда и ни при каких условиях не должны будут интересоваться дальнейшей судьбой своих яйцеклеток. Люди, которых мы сможем вырастить из их первичных клеток, станут людьми нового века. Века всеобщего изобилия и счастья.   
     - Вашими бы устами, доктор Пауль, - пошутил кто-то из ученых. - Но не примет ли ваш процесс производства новых людей скачкообразный характер? Ведь количество женщин-доноров не может быть постоянным.
    - Уверяю вас, коллега, что на наш с вами научный век таких женщин-доноров хватит, - улыбнувшись, ответил  ученому доктор Пауль. - Те, кто придут после нас, сами должны будут продвинуться в этом вопросе. Не исключено, что они станут делить женские яйцеклетки уже не надвое, а на желаемое количество частей. Но основное достижение будет даже не в этом. Исчезнет непредсказуемость в вопросе воспитания и формирования личности подростка. Многие супруги захотят принять в свои семьи послушных и прилежных детей. Указав в своем заявлении пол ребенка и его будущую профессию.
    - Как эти продвинутые супруги будут относиться к тем родителям, которые предпочтут рожать своих детей сами? - раздался очередной вопрос из зала.
     - Со временем многие должны будут понять, что самим рожать детей рискованно, - озвучил свою точку зрения доктор Пауль. - И не только, я бы сказал, в физиологическом плане. Уже в наши дни, в силу разных причин, дети не хотят или не могут заботиться о своих престарелых родителях. Мы же со своей стороны станем давать пожизненную гарантию на свой продукт. Социальный статус детей, выращенных в нашей лаборатории, станет так высок, что редкие родители не захотят принять их в свои семьи. Теперь позвольте мне перейти к показу слайдов, иллюстрирующих все то, что я только что здесь перед вами озвучил.
    Через минуту свет в конференц-зале погас, и на большом экране возникли цепочки, состоящие из разноцветных и пронумерованных хромосом.

                Глава вторая
                Спустя годы
    
     Прошло сорок лет после того памятного дня, когда доктор Пауль Мартин публично огласил свое научное видение счастливого будущего. И во многом его прогнозы сбылись. Супружеские пары, имевшие среди своих предков людей с различными отклонениями от социальных и медицинских норм, не захотели вверять свое потомство воле случая. Именно эти пары и стали заказывать в заново выстроенном репродуктивном центре детей с заранее заложенными в них этическими и профессиональными навыками. Все эти дети были выращены из человеческих эмбрионов.
    Неподалеку от огромного двадцатиэтажного репродуктивного центра возник небольшой по размерам городок-гетто, где проживали женщины-доноры. Их социальный статус был чем-то сродни статусу маток в пчелиных ульях. Находясь на полном государственном обеспечении, эти женщины-доноры могли учреждать в своем городке литературные и музыкальные салоны, приглашать на свои вечера известных музыкантов, художников и писателей. Женщинам-донорам, как и было задумано, запрещалось интересоваться судьбами яйцеклеток, извлеченных врачами из их утроб. Другой запрет касался отношений женщин-доноров с мужчинами. Если женщин-донор позволяла себе флирт с мужчиной, то она навсегда изгонялась за пределы городка-гетто. Судьбы-женщин-доноров были чем-то схожи с положением служительниц богини Весты. Похожесть их судеб обуславливалась также запретом на разговоры о физической близости мужчин и женщин. Кроме этого, они не могли иметь в своих комнатах запрещенных книг, на страницах которых говорилось о любви. Ведь любовь способна лишить человека покоя. Ради любви человек может даже пожертвовать собой, а любой вид жертвенности не укладывался в научную концепцию счастливого человека.
    Дабы вовсе избежать сюрпризов, свойственных непредсказуемой женской натуре, специалисты репродуктивного центра добились того, чтобы клетки головного мозга женщин-доноров перестали вырабатывать гормоны любви. Такого эффекта нельзя было добиться в отношении половых гормонов, так как без них стал бы невозможен процесс оплодотворения яйцеклеток. Это печалило генетиков, так как половой гормон был главным виновником возникновения в женском организме инстинкта материнства. Но со временем генетики надеялись эту проблему решить.
    Теперь коротко остановимся на именах, даваемых детям из репродуктивного центра. В силу того, что будущие профессии детей были определены уже заранее, имя ребенка должно было начинаться с той же буквы, с какой начиналось название его будущей профессии. К примеру, если ребенку належало стать юристом, то его имя должно было начинаться с буквы «Ю». Если же ребенок должен был стать врачом, то его имя начиналось с буквы «В». Имена девочек, которым надлежало стать домашними хозяйками, должны были начинаться с буквы «Ж». С буквы «Р» начинались имена всех тех, кому надлежало заниматься физическим трудом. Таким образом, человек, имя которого начиналось с буквы «Р», даже имея на руках поддельный диплом, уже не мог занять никакой руководящей должности. В силу чего общество новых людей оказалось кастовым. Ведь социальный лифты не ходили выше первого этажа для тех, чьи имена начинались с буквы «Р».       
               
                Глава третья
                Усыновители

    Теперь пришло время коснуться жизни одной семейной пары, не спешившей заводить собственных детей.
    Насладившись свободной жизнью, супруги захотела иметь ребенка. Но аборты, сделанные женщиной ранее, не позволили ей стать матерью.   
    Испробовав целый ряд медицинских методик, супруги в итоге вынуждены были обратиться с заявлением в репродуктивный центр. В графе, где они должны были указать профессию усыновляемого ими ребенка, супруги написали, что хотели бы видеть своего сына финансистом. Для рассмотрения их заявления понадобился месяц.
    В начале второго месяца семейная пара поучила повестку, в которой были указаны день, время и номер кабинета штатного гипнотерапевта репродуктивного центра. На оборотной стороне повестки типографским способом был отпечатан текст, уведомляющий получателей о том, что беседа с гипнотерапевтом необходима для составления их психологических портретов.
     Штатного гипнотерапевта звали Полиной.
    Задав супругам с десяток вопросов, Полина, порывшись в картотеке, положила на стол фотографию подростка с продолговатым лицом и большими карими глазами. При этом она сказала, что этот мальчик уже прошел начальный курс финансовой подготовки. И его знаний хватит для того, чтобы уже теперь занять должность кассира или бухгалтера. Но, если мальчик продолжит свое обучение, то в будущем он вполне сможет стать  финансовым директором одного из инвестиционных фондов или управляющим солидного банка.
    Завершая вводную беседу, Полина напомнила супругам, что после оформления всех необходимых для усыновления бумаг, заработная плата главы семейства увеличится в два раза. Если же семья усыновит второго ребенка, то заплата главы семейства увеличится втрое. Максимальное число усыновляемых детей нигде не оговаривалось. Но, если в семье уже было десять мальчиков, то с усыновлением одиннадцатого мальчика у приемной семьи возникали проблемы. Численность мужчин в одной семье не должна была превышать численности мобильного полицейского отряда.
      
                Глава четвертая
                Женитьба

     Супруги были довольны своим выбором. Их приемный сын оказался смышленым и прилежным мальчиком. В двадцать один год он окончил финансово-экономический институт и занял должность финансового директора в венчурном фонде, о котором чуть более полувека назад упоминал в своем докладе на конференции доктор Пауль Мартин.   Венчурный фонд продолжал заниматься сбором и управлением средств, необходимых для продолжения работ по изменению генома человека.
    Возмужавший к тому времени подросток ощущал себя счастливым человеком. Он ничего не знал о своих биологических родителях. Но ему с избытком хватало доброты и заботы его приемной матери и приемного отца. По временам его слегка огорчало то обстоятельство, что он сам никогда не сможет стать отцом. В геном мальчиков, зачатых в условиях репродуктивного центра, изначально закладывалась сексуальная неприязнь к живородящим женщинам. Тогда как девочки, зачатые в репродуктивном центре, все без исключения были бесплодны. Это делалось для того, чтобы все дети, зачатые в репродуктивном центре, со временем сами становились приемными родителями. Одинокие мужчины и женщины были лишены такой возможности. Для того, чтобы подарить своим приемным родителям внука или внучку, их сыновьям и дочерям следовало жениться или выйти замуж.
    Посоветовавшись со своими приемными родителями относительно своей женитьбы, их приемный сын обратился в брачное агентство с просьбой найти ему пару. В своем заявлении он указал, что имя его невесты должно начинаться с буквы «Ж». Эмбриона девочек с такими именами программировались для семейной жизни. О любви будущих супругов друг к другу речь не шла. И слова великого драматурга о том, что нельзя выбирать любовь чужими глазами, люди не могли нигде не прочесть, не услышать. Все произведения с упоминаниями про любовь были уничтожены и переиздавать их было запрещено.
    Избранницу Фила, так звали нашего молодого героя, звали Жанной. Она была очень стройна и красива лицом. Приемные родители Фила были в восторге от своей будущей невестки. Теперь будущие муж и жена должны были пройти собеседование и подвергнуться легкому медикаментозному вмешательству для повышения половое влечение друг к другу.
     Процедура заключения брака между детьми репродуктивного центра по традиции проходила в актовом зале, где был установлен бюст Пауля Мартина. Отца идеи редактирования человеческого генома. После акта регистрации молодожены и гости проходили в соседний зал, где к этому моменту уже были накрыты праздничные столы. Молодоженов всегда поздравлял сам генеральный директор репродуктивного центра. В своей речи он выражал надежду на то, что молодожены, став самостоятельными людьми, не забудут, кому они обязаны своим человеческим счастьем.
    Устав от шума нескончаемых поздравлений, молодожены очень хотели остаться одни. Но вместо этого, они с видом людей, обреченных на смерть, сидели во главе праздничного стола рядом друг с другом.
   
                Глава пятая
                Разговор о детях
    
     Семья Фила и Жанны считалась образцовой. Пока муж был на роботе, его жена убиралась в квартире, готовила еду и прослушивала все новости, о которых она обязана была сообщать мужу за ужином.
     В один из дней, когда Фил вернулся с работы и сел за обеденный стол, Жанна стала рассказывать ему о предстоящем концерте одной модной музыкальной группы, приезжающей на гастроли в их город. Билеты на этот концерт не были дешевыми, но Жанне очень хотелось рассказать своим подругам об этом концерте, отдав должное восхитительному внешнему виду и манере исполнения заезжих музыкантов.
    Выслушав жену, Фил тут же перевел деньги за билеты на подсказанный ему женой электронный счет, не забыв указать при этом, что два места должны быть в первом ряду.
     - Я тебя обожаю, - сказала Жанна. - Ты у меня самый лучший муж.
     Допив компот из черешни, Фил попросил жену сесть к нему на колени.
     - Послушай, дорогая, - обратился он к своей жене. - Ты помнишь мы говорили с тобой о ребенке? Если мы усыновим мальчика, то мне бы хотелось назвать его Паулем в честь доктора Пауля Мартина, сумевшего подарить нам всем счастливую жизнь. Что ты на это ответишь?
     - Мне бы хотелось удочерить девочку, - ответила мужу Жанна.
     - Хорошо, - согласился Фил. - Тогда мы усыновим мальчика и удочерим девочку. Наш сын будет финансистом, а девочка…
     - А девочка будет балериной, - перебила Жанна мужа. - Прости, дрогой, что я тебя перебила.
     - Пустяки, - сказал Фил. - А грудь у тебя не болит?
     - С чего ты взял, что она должна болеть? - спросила мужа Жанна.
     - Мне кажется, что твоя грудь увеличилась, - ответил жене Фил.
     - Я беременна, - сказала Жанна.
     - Ты беременна? - удивился Фил.
     - Не пугайся, - посмотрев в глаза мужу, сказала Жанна. - Моя беременность ложная. Женского организму требуются гормоны, которые помогают женщине сохранять молодость и здоровье. Вчера доктор сделал мне укол. И в моей груди появилось немного молока. Но оно скоро пропадет. Тех детей, которых мы возьмем, я буду очень…
    Жанна хотела произнести слово любить, но она вспомнила, что слова «любовь» и «любить» были запрещены к произношению. 
    - Я буду сильно о них заботиться, - сказала Жанна.
    - Покажи мне свою грудь, - попросил свою жену Фил.
    - Смори, - скинув с плеч свой домашний халат, сказала Жанна.
    Фил взял свою жену на руки и понес ее в спальню.
   - Фил, - сказала мужу Жанна. - Время, назначенное для занятия сексом, наступит только через полчаса.
    - Ты права, - согласился Фил. – Сейчас половина шестого. До шести ты успеешь помыть посуду.
    Как только напольные часы в гостиной ударили шесть раз, Фил вышел на кухню и вновь взял жену на руки.
    Три часа, отведенные правительством страны для занятия сексом, были использованы супругами без остатка. Фил уснул довольный и надеялся проспать до самого утра. Однако, вопреки этой надежде, он проснулся посреди ночи.
               
                Глава шестая
                Первый сон Фила   
   
     Стоило Филу погрузиться в сон, как он тут же увидел широкую проселочную дорогу. По обеим сторонам дороги рос низкорослый кустарник. Листья кустарника были покрыты серой пылью. За кустарником по обе стороны высился густой лес.
    Увидев на опушки леса деревянный дом, Фил направился к нему. Во дворе дома на невысокой деревянной скамейки сидела молодая девушка. Девушка чистила ножом картошку. Очистки, извиваясь под лезвием ножа, медленно падали в металлическое ведро, стоявшее у ног девушки. Увидев Фила, девушка опустила пониже подол своего пестрого сарафана.
    Подойдя к ней вплотную, Фил помог девушке подняться со скамьи. Не сговариваясь, они пошли в сторону лесной поляны, поросшего высокой травой. Очень скоро они, крепко обнявшись, опустились на мягкую траву. Фил ощутил запах волос девушки, смешанный с ароматом полевых цветов. В своей груди Фил ощутил сладкое томление. Подобное чувство было для него новым. Никогда раньше он ничего подобного не испытывал. Где-то над его головой пели птицы. Две лошади, прихватывая губами траву, паслись неподалеку.
    Филу поцеловал девушку в губы и ему вдруг захотелось вскочить на ноги и громким криком сообщить всему мру, что наступил тот миг, о котором он мечтал всю жизнь. Фил ощутил в себе сильнейшую потребность стать защитником этой девушки. Ее верным рыцарем. Преданным слугой. Оберегать ее от всех опасностей. Даже ценой своей собственной жизни. О подобном чувстве, которое может возникнуть в душе влюблённого мужчины, он ранее не знал. Филу даже показалось, что прямо сейчас он нашел то главное, без чего все прочее попросту теряло всякий смысл.
    Внезапно проснувшись, Фил обнял свою жену Жанну.
    - Что ты, Фил? - прошептала сквозь сон Жанна. - Не наваливайся на меня, пожалуйста, Фил. Мне тяжело. Ты мешаешь мне спать. А заниматься сексом утром нам запрещает наше правительство. Ты должен беречь силы для своей работы.
    Не открывая глаз, Фил поднялся с постели и прошел в кухню. Нашарив в шкафу бутылку вина, он вынул ее из шкафа и поставил на стол.
    В кухню вошла Жанна.
    - Милый, что ты делаешь? - спросила она Фила.
    - Я хочу уснуть, - ответил ей Фил.
    - Нельзя пить вино ночью, милый, - забирая у мужа бутылку и пряча ее в шкаф, сказала Жанна. – Это запрещено нашим правительством. По ночам пьют вино только бродяги. Ты же не хочешь стать таким.
     - Я хочу вновь услышать пение птиц и ощутить запах полевых цветов, - сказал Фил.
     - Ты сошел с ума, - удивленно произнесла Жанна. - Скажи, что тебе приснилось?
     - Мне приснилась счастье, - ответил своей жене Фил.
     - Счастье? - переспросила она. - Разве тебе не хватает счастья?
     - У меня его вовсе нет, - широко открыв глаза, произнес Фил.
     - Если тебе хочется новую машину, то мы ее купим. И японский домашний кинотеатр, о котором ты давно мечтаешь, тоже, - конвоируя мужа в спальню, пообещала Жанна.
 
                Глава седьмая
                Размолвка   
 
    На следующий день, выпив за ужином стакан вина, Фил сообщил свой жене, что он очень устал и хочет прямо сейчас лечь спать.
    - А как же наша близость? - спросила Жанна. - Этой ночью ты же этого очень хотел.
    - Этой ночью я очень хотел спать, - ответил свей жене Фил.
    - Я отказываюсь тебя понимать, милый, - сказала Жанна. - Тебе нужно сходить к
гипнотерапевту. Ты слишком перегружаешь себя своей работой. Если хочешь, я могу сходить вместе с тобой. 
    - Я хочу спать, - повторил Фил.
    - Ты не можешь просто так взять и лечь спать, - сказала Жанна. - Перед нашей свадьбой гипнотерапевт говорила, что причины сексуальной дисгармонии супругов следует находить и искоренять.
    - Дело вовсе не в нашей с тобой сексуальной дисгармонии, - приблизившись к постели и откинув одеяло, сказал Фил.
    - А в чем тогда? - спросила Жанна.
    - Дело в ней и во мне, - сказал Фил.
    - Ты мне изменил с другой женщиной, милый? - встревожилась Жанна. - Тогда назови мне ее имя. И пообещай мне больше так не делать.
    - Я не знаю ее имени. Мы были вместе всего одну минуту. И перестать меня допрашивать. Я хочу уснуть, - укладываясь в постель, промолвил Фил.
    - Спи, милый, - с легким оттенком обиды произнесла Жанна.
     Покинув спальню, Жанна попыталась успокоить себя мыслью о том, что Фил мог пытаться изменить ей с другой женщиной, но у него ничего бы из этого не получилось. Ведь в вине, которое им дали выпить во время их свадьбы, были растворены ферменты, блокирующие возможность вступать в сексуальные отношения с другими женщинами.
     - Неудача резко понизила самооценку Фила, - подумала Жанна, перекладывая посуду с кухонного стола в мойку. От этого он теперь сильно страдает.
     Закончив с мытьем посуды, Жанна направилась в спальню. Фил уже спал. 
     - Как рано в этом году наступили холода, - укладываясь в постель рядом с ним, подумала Жанна.
               
                Глава восьмая
                Второй сон Фила

     Стоило Филу погрузиться в сон, как он вновь увидел проселочную дорогу, по которой шел прошлой ночью. И тот же дом на опушке леса, возле которого он встретил девушку. В этот раз девушка была чем-то похожа на молодого необъезженного жеребенка. Длинные прямые ноги, слегка угловатая фигура и большие карие глаза, в которых поминутно вспыхивали озорные искорки, отражавшие ее стремление к необузданной свободе. Ее рыжие волосы, подхватываемые порывами ветра, создавали на фоне голубого неба причудливые сюрреалистические картины.
     Подойдя к девушке, Фил поинтересовался ее именем.
     - Мэри, - назвала свое имя девушка. - А твое имя Фил.
     - Откуда тебе известно мое имя? - спросил у нее Фил.
     - Сейчас мы пойдем в дом к одному человеку, - уклонившись от ответа на вопрос Фила, сказала Мэри. - Много лет назад он был твоим прапрадедом, а сейчас он умирает. Мы должны спешить.
     Повинуясь желанию девушки, Фил пошел рядом с ней по дороге.      
    - Твоему прапрадеду больше не нужны ни еда, ни одежда, ни деньги, - держа Фила за руку, продолжила свой рассказ Мэри. - Но то, что он сумел скопить в своем сердце, не имеет цены. Не перебивай его, если ты вдруг что-то не сможешь понять. 
    Пройдя небольшой отрезок дороги, путники оказались возле полуразрушенного деревянного строения. Назвать это строение домом было бы нельзя. Его крыша почти сгнила, обнажив во многих местах почерневшие от времени доски. Вход в строение защищал козырек, сколоченный из нескольких кусков грязной фанеры. Многими годами ранее строение было выкрашено в синий цвет. Теперь же следы синей краски угадывались лишь в некоторых местах.
    Переступив порог и зайдя внутрь, Фил увидел грубо сколоченный топчан, на котором лежал умирающий старик. Лицо старика со впалыми щеками окаймляла седая борода. Глаза старика были полуоткрыты. Нельзя было угадать, что старик видел перед собой. Был ли это потолок, обклеенный грязными полосками белой бумаги, или перед его затуманенным взором предстала вечность. Тело старика прикрывало шерстяное одеяло коричневого цвета. 
    - Мои родители назвали меня Патриком, - с трудом шевеля сухими губами, тихо промолвил старик. - В честь ирландца, принесшего нам весть об Иисусе. Я родился в Ольстере в одна тысяча восемьсот сорок четвертом году. Через пять лет в нашу страну вторглись отряды лорда Кромвеля. Этот лорд мечтал искоренить нашу католическую веру, но ирландцев нельзя покорить мечом. Поняв это, лорд Кромвель, а за ним и английский король Карл решили уморить нас голодом. Они продавали все зерно, которое мы выращивали за море. Когда случился неурожай картофеля, мы питались всем тем, что не грозило человеку неминуемой смертью. Часто это были коренья, которые наши матери выкапывали в лесу. Англичане приказали вырубить наши леса. Под тем предлогом, что в них собираются наши церковные общины. Тогда наши матери стали искать еду в топких болотах. На берег моря, где можно было собрать моллюсков, наших матерей не пускали английские солдаты. Когда мне исполнилось семнадцать лет, до наших мест дошли слухи о гражданской войне в Америке. Их президент звал в свою армию всех ирландцев, готовых воевать против англичан. Приплыв на корабле в Америку, я записался в батальон «Феникс», состоявший целиком из ирландцев. Мы входили в состав полка «Эмпайер», которым командовал генерал Уиллис Грант. Под его командованием мы атаковали два важных форта – форт Генри и форт Данелсон. Наш генерал любил вино. Президент Линкольн много раз просил нашего генерала бросить пить на что наш генерал всегда отвечал своему президенту: где вы, господин президент, видели дурака, который бросает пить вино во время войны?
    Тело старика содрогнулось от сильного кашля. Через минуту он продолжил свой рассказ.
     - Одержав победу нал армией южан, ирландцы рассчитывали на то, что Америка оценит их подвиг. Ведь мы прошли через ад. Их молодой поэт по фамилии Уитмен сделался седым всего за один месяц наших боев. Но, пока мы проливали свою кровь, другие люди на нашей крови успели сколотить огромные состояния. И эти люди начали диктовать всем свои условия. Бежав из родной страны от нищеты и голода, мы вновь столкнулись с тем же самым. Человеческая жизнь, имевшая во время войны хоть какую-то цену, после войны не стала стоить ничего. Некоторые ирландцы надеялись получить в личное пользование кусок земли, но все плодородные земли досталось другим. Нам же достались угольные шахты в Пенсильвании, на которых мы должны были трудиться по двенадцать часов в сутки. Такого ада, как в этих шахтах, мы не видели даже на войне. За наш каторжный труд нам платили гроши. А потребовать большего мы не могли. Нам всем не хватало единства. Ирландцы, воевавшие на стороне северян, считали себя лучше тех ирландцев, которые воевали на стороне южан. Все вместе мы враждовали с неграми, отбиравшими у нас наши рабочие места. Хозяева шахт считали нас дикими животными. Наши жизни они ценили не выше собачьих. В год на шахтах погибало до сотни ирландцев, но хозяева шахт не хотели этого замечать. Пробить запасной выход из шахт на случай аварии наши хозяева отказывались. Тех рабочих, которые выказывали недовольство, хозяева шахт немедленно увольняли. У нас с женой родилось три мальчика. Один умер в младенчестве. Второго завалило в шахте, а третьего полицейские повесили в городе Поттсвилле. Полицейские сказали, что мой сын был террористом. Что он числился в организации, которой не существовало. Эту организацию выдумали полицейские, чтобы им безнаказанно убивать ирландцев. Когда мой младший сын был совсем маленьким, он часто спрашивал у моей жены, показывая на меня пальцем: кто этот старик, и что ему надо в нашем доме? Ведь я уходил на работу в шесть часов утра, когда мой младший сын еще спал, а возвращался ночью, когда он уже спал. Есть такие люди - историки. Они пишут историю, сидя в своих кабинетах. Это странно. История - это люди. Мой младший сын, перед тем как задохнуться в петле, крикнул, с эшафота, что он умирает за любовь к этой стране и ее простым людям. Мой сын и есть настоящая история, а не та, что пишут грамотные люди. Моего младшего сына повесили двадцать первого июня тысяча восемьсот семьдесят седьмого года, но у него остался сын - мой внук. Моего внука зовут Дик. Ему двадцать два года. А мне шестьдесят два.
    Старик умолк.
    - Мэри, - обратился к девушке Фил. - Если мой прапрадед родился в тысяча восемьсот сорок четвертом году и ему сейчас шестьдесят два года, то получается, что сейчас тысяча девятьсот шестой год. Но на календаре в моем кабинете год две тысячи пятидесятый.
    - Ты прав, Фил, - ответила Мэри. - Но пока помолчи.
    - Мы боролись и страдали…
    Речь старика оборвалась на полуслове.
    - Он умер, - тихо произнесла Мэри. - Я должна сообщить об этом людям. 
    Покинув строение вместе с Мэри, Фил увидел дорожный указатель с надписью: «Графство Скайлкилл».
    Теперь Филу и Мэри предстояло перейти мелководную речушку. Два мальчика, стоя по колено в воде и держа наизготовку гарпуны из тонкой проволоки, охотились на рыбу. Вода в речке была очень холодной. Когда Фил перешел на другой берег, его ноги заныли.
    - Как они могут стоять так долго в ледяной воде? - показав рукой на двух мальчиков, спросил Фил. 
    - Они привыкли, - ответила ему Мэри.
    - Вставай, милый, - донесся до Фила голос его жены. - Я тебя не узнаю. Раньше ты 
вскакивал по утрам, чтобы не опоздать на работу, а теперь ты нежишься в постели словно какой-нибудь бродяга или младенец. Завтрак уже готов. Вставай же, милый.
    Продолжая думать об умершем старике и о Мэри, с которой он вновь столь неожиданно расстался, Фил почистил зубы, умылся и сел за кухонный стол.
    - Знаешь, милый, о чем я подумала, - положив перед мужем два горячих тоста, сказала Жанна. - Тебе не надо ходить к гипнотерапевту. Если ты ей все расскажешь, нас занесут в список неблагополучных семей. И у нас могут возникнуть трудности с усыновлением ребенка. Лучше ты больше не встречайся с другой женщиной. Ведь у вас с ней не может ничего получиться. А у нас с тобой все получится. Тебе просто надо отдохнуть. Ведь я права, милый. 
     - Нет! Ты не права! - быстро поднявшись из-за стола и оставив завтрак нетронутым, - громко произнес Фил.
                Глава девятая               
                Совещание

     Весь путь от дома до работы Фил неотступно думал о Мэри и о своем умершем прапрадеде, которых он видел во сне. Рассказ умирающего старика поразил Фила, но главным его чувством была радость от общения с Мэри. Ему даже казалось, что она и сейчас находится где-то рядом с ним. Поэтому Фил то оглядывался, то обращал свой взор на другую сторону улицы. 
     Оказавшись в офисе и сев на стул возле огромного продолговатого стола, вокруг которого по понедельникам собиралось все руководящее звено венчурного фонда, Фил продолжал неотступно думать о Мэри. Все прочие мысли он старался прогонять из своей головы. Когда генеральный директор венчурного фонда предоставил ему слово, Фил, пребывая в глубокой задумчивости, трижды повторил название фонда.
     - Нам хорошо известно название нашего фонда, - перебил Фила генеральный директор. - Попрошу вас перейти к сути вопроса.
     Из сбивчивого доклада Фила никто из присутствовавших на совещании так и не смог ничего понять.
     После совещания генеральный директор попросил Фила задержаться.
     - Послушайте, - обратился генеральный директор к Филу, - какие мировые проблемы вы пытаетесь решать в рабочее время? Круг ваших обязанностей конкретен. Ваша задача сводится к тому, чтобы поток финансовых средств, поступающих на наш счет в банке, не иссякал. От успехов исследований в области молекулярной биологии, финансируемых нашим фондом, зависит благополучие нашего государства. Вы помните об этом или забыли?
     - Я помню, - сказал Фил.
     - По вашему лицу этого не скажешь, - возразил Филу генеральный директор. - Я вынужден направить вас к нашему штатному гипнотерапевту. Пусть она определит степень вашей профессиональной пригодности на данном этапе. Если она решит, что вам необходим отдых, то короткий отпуск вам будет предоставлен. Надеюсь, что иных мер не потребуется. Отправляйтесь к гипнотерапевту немедленно.
     Встретив Фила у порога своего кабинета, женщина гипнотерапевт предложила ему прилечь на медицинскую кушетку. Желтая клеенка, которой была застлана кушетка, неприятно холодила спину. Фил попробовал перевернуться на правый бок.
     - Нет-нет, - кладя руку на плечу Фила, произнесла женщина гипнотерапевт. – Лежим, дорогуша, лицом вверх и смотрим на мои руки.
     Для женщины-гипнотерапевта вся эта процедура являлась рядовым тестом для определения профессиональной пригодности очередного испытуемого. Таких тестов за свою жизнь она успела провести не одну сотню. В какое-то время, устав от повседневной рутины, она пыталась хоть как-то разнообразить ход процедуры. Рассказывать испытуемому веселые анекдоты, интересоваться его личной жизнью и гастрономическими пристрастиями, но вскоре все это ей надоело, и она продолжила поступать строго по инструкции. Сама же процедура тестирования была для женщины-гипнотерапевта сравнима с работой уборщицы, стиравшей пыль с подоконников. С той лишь разницей, что пыль она стирала не с подоконников и не с письменных столов, а с мозгов испытуемых. Мозговая пыль была способна задерживать прохождение электрических разрядов, генерируемых человеческим мозгом, а иногда и быть причиной замыканий в пучке нервных волокон. Все это вкупе ухудшало общее состояние человека, провоцируя опасную задумчивость и возникновение в человеческом мозгу сверхценных идей.
    - Смотрите на мои руки и повторяйте за мной, - не глядя в глаза Филу, произнесла женщина-гипнотерапевт. - Мне не следует думать ни о чем, что не связано с моими служебными обязанностями. Количество отвлекающих мыслей должно быть сведено к минимуму. Все мои мысли о том, что я уже достиг своего профессионального потолка и поэтому достоин большего, следует признать ошибочными. Я прямо сейчас готов рассказать врачу обо всем, что меня тревожит. Я готов вслух поделиться с врачом своими мыслями. Тело мое наполняется чувством невесомости. Мои тело уже не принадлежит мне. В тех местах, где раньше были мои ноги, руки и моя голова, я ощущаю приятное тепло. Я закрываю глаза и погружаюсь в приятный сон.
     Выслушав женщину, Фил насторожился. Ни в какой сон он, разумеется, погружаться не хотел. И делиться с женщиной своими сокровенными мыслями тоже.
    Дабы не поддаться воздействию гипнотических посылов, исходивших от женщины, Фил начал воссоздавать в своей памяти те минуты, которые он провел рядом с Мэри. На этот раз женщине гипнотерапевту не удалось погрузить своего пациента в гипнотический сон. О чем она, когда Фил вышел из ее кабинета, сразу же сообщила по телефону генеральному директору венчурного фонда.
     - Что вы предлагаете? - спросил женщину генеральный директор.
     - Пациенту может помочь пребывание в стационаре, - ответила в трубку женщина гипнотерапевт . - Комплекс лекарств вкупе с режимом могут вернуть пациенту ясность ума и последовательность мыслей.
     - Я вас понял, - вещая трубку, сказал генеральный директор.
     На следующий день Фил был помещен в ведомственный стационар. Проводив своего мужа до дверей больницы, Жанна пересекла улицу и вошла в двухэтажное каменное здание. На фасаде этого дома имелась табличка, извещавшая о том, что здесь находится центр поддержки и сопровождения генно-модифицированных семей.

                Глава десятая
                Специалист
 
     Войдя в один из кабинетов, Жанна присела на стул и подробно изложила мужчине - семейному специалисту - причину своего визита.
     - Если я вас правильно понял, то вас беспокоит психологическая отстраненность вашего супруга, - промолвил специалист..
     - Вы правы, - согласилась с ним Жанна.
     - В далекие от нас времена женщины решали эту проблему очень просто, - улыбнувшись, продолжал специалист. -  Дабы вернуть мужа в семейное пространство, женщины рожали ему детей. В этом плане мало что изменилось. Если вы хотите вернуть вашего мужа в семейное пространство, то вам следует взять ребенка из репродуктивного центра. Когда вашего мужа выпишут из больницы, пусть он возьмет справку на работе о своей социальной благонадежности, справку о размере своей заработной платы, справку о трудовом стаже, выписку из медицинской карты с указанием всех перенесенных им заболеваний и прививок, копию страхового свидетельства, справку о размере занимаемой вами жилой площади, характеристику от территориального полицейского участка, свидетельство о факте рождения в условиях репродуктивного центра и действующий паспорт с указанием места постоянной регистрации. Во всем остальном я попробую вам помочь.
     - В чем именно вы готовы будете нам помочь? - спросила у семейного специалиста Жанна.
     - Перед тем, как усыновить или удочерить подростка, его приемные родители должны прослушать педагогический курс. Из этого курса они должны усвоить приемы воспитания генно-модифицированных подростков. Страшного в этом ничего нет, ведь все гены, ответственные за возникновение асоциальных проявлений, будут у ваших будущих детей удалены еще на стадии эмбриона. Вам надлежит заботиться лишь о том, чтобы ваши приемные дети вовремя ложились спать, не злоупотребляли своим свободным временем, не ленились, были чисто одеты, не голодали, лояльно относились к существующей власти. Единственная трудность заключается в том, что педагогический курс рассчитан на продолжительное время. По три часа в день в течение двух месяцев. Но ведущим этого курса являюсь я. И в моей власти изменить сроки прохождения курса, исходя из ваших желаний. Это станет возможным за небольшие знаки внимания с вашей стороны. Вы меня поняли?   
   - Я вас поняла, - сказала Жанна. - Мы с моим мужем обязательно окажем вам необходимые знаки внимания.
   - Прекрасно, - сказал семейный специалист. - Получив от вас знаки внимания, я выдам вам необходимую справку. А с каким диагнозом, если это не секрет, был помещен в стационар ваш муж?
     - У моего мужа подозревают эмоциональное выгорание, - ответила Жанна. - Но он просто переутомился.
     - Эмоциональное выгорание не является препятствием к усыновлению, - поспешил успокоить Жанну семейный специалист. - Недельный курс общей терапии сможет обновить внутренний мир вашего мужа. И не только внутренний, но и внешний. Вы сможете это ощутить.
     Лицо Жанны слегка покраснело.
     - Вам плохо? - забеспокоился семейный специалист.
     - Нет-нет, - сказала Жанна. - Просто ваши слова о телесном обновлении моего мужа, которое я смогу ощутить, меня несколько смутили.
     - Но разве мы все не рождены для того, чтобы ощущать? Наши губы и все остальное созданы для ощущений. Вы со мной согласны?
     - Согласна, - сказала Жанна.
     - Женщине это не трудно понять, - продолжал специалист. - Мужчинам важно видеть плоды своих усилий. А женщинам достаточно их ощущать. Поэтому женщины и закрывают глаза в моменты близости.
     Высказав свою точку зрения на женскую чувственность, специалист встал из-за своего рабочего стола и, обойдя Жанну, встал у нее за спиной.
     - Вы чувствуете тепло моих ладоней? - нежно обхватив шею Жанны своими ладонями, спросила он.    
     - Наверное, мне уже пора, - вставая со стула, произнесла Жанна. - Как только моего мужа выпишут из больницы, он сразу начнет собирать необходимый документы. А справку о размере жилой площади я вам сама завтра занесу.
     - Буду вас ждать, - возвращаясь к своему стулу, сказал семейный специалист.
   
                Глава одиннадцатая
                Третий сон Фила
     Приняв несколько таблеток, Фил уснул и оказался в небольшом тюремной дворе, где, как ему показалось, шли приготовления к чьей-то казни. Палач водрузил на помост тяжелые мешки с песком и продел их горловины в три веревочных петли. Затем он дернул рычаг и проверил срабатывание падающих люков. Отвязав мешки, палач стал смазывать веревочные петли большим куском мыла.
     Оглядевшись, Фил увидел Мэри. Девушка шла к нему, пробираясь сквозь ряды, стоявших во дворе людей, чьи лица выражали скорбь и бессилие.
    - Мэри, - радостно произнес Фил.
    - Здравствуй, Фил, - поздоровалась с ним Мэри.
    - Что здесь происходит? - спросил Фил у Мэри.
    - Через семь часов в этом дворе повесят четырех шахтеров, чья вина состоит в том, что они были членами организации «Молли Магвайрс», которой на самом деле никогда не существовало.
    - Постой, Мэри, - остановил девушку Фил. - Человек у стены очень похож на моего прапрадеда.
    - Это он и есть, - ответила Филу Мэри. - Твой прапрадед пришел сюда, чтобы увидеть как повесят его сына.
    - Моего деда? - с тревогой в голосе спросил Фил.
    - Да, - ответила Мэри.
    - Но ведь мой прапрадед уже умер, как же он мог прийти в этот тюремный двор?  - удивился Фил.
   - Сейчас одна тысяча восемьсот семьдесят седьмой год, - сказала Мэри, - а твой прадед умер в одна тысяча шестом году. Разве ты это забыл?
    - Почему эти люди пришли так рано? - спросил Фил. - Ведь казнь состоится только через семь часов?
    - Эти люди друзья приговоренных. Они подали прошение на имя губернатора с просьбой помиловать своих друзей, - ответила Филу Мэри.
    - Он помилует моего деда? - спросил Фил.
    - Губернатор помилует всех осужденных, заменив им казнь на пожизненную каторгу, но твоего деда и трех его друзей все равно повесят, - сказала Мэри.
    - Как же так? - спросил Фил.
    - Тюремные власти сделают все, чтобы приказ губернатора о помиловании осужденных опоздал всего на несколько минут. - ответила Филу Мэри.
    Семь часов пролетело почти незаметно. За это время Фил несколько раз обогнул весь тюремный двор, извиняясь перед стоявшими там шахтерами за доставляемые им неудобства. Мэри ждала его, не трогаясь с места. Приблизившись к стене, возле которой с низко опущенной головой стоял его прапрадед, Фил попытался заговорить с ним.
    - Парень, - не глядя на Фила, сказал ему его прапрадед. - Отойди от меня прочь. Я плевать хотел на все ваши умные разговоры. Ты меня понял?
    Яркое майской солнце освободилось из плена молочно-белых облаков и озарило своим светом весь тюремный двор. В том числе и тяжелые железные двери, находившиеся прямо за эшафотом. Эти двери отворились и во двор в сопровождении восьми конвоиров вышли четыре узника в длинных белых балахонах с капюшонами. В тот же момент ворота, преграждавшие вход с улицы в тюремный двор, под натиском двух охранников со скрипом закрылись.
    Дождавшись, пока все осужденные взойдут на эшафот, полицейский чин развернул  белый лист бумаги.
    - По приговору верховного суда штата за участие в террористической организации к смертной казни через повешение приговариваются четверо рабочих, - начал читать по бумаге полицейский чин. - Их имена : Томас Мантил, Джеймс Каррои, Джеймс Рорити, Эвард Кэлли.
    - Который из них мой дед? - спросил Фил.
    - Крайний слева, - ответила ему Мэри.
    - Наши друзья ни в чем не виноваты! - выкрикнул кто-то из людей, стоящих во дворе.         
    - По закону нашего штата, всем приговоренным по их желанию должно быть предоставлено последнее слово! - прокричал полицейский чин.
     - Я хочу сказать, - сделав шаг вперед, объявил всем дед Фила. - Друзья, - начал он свою речь, - я не хочу, чтобы вы лили по нам свои слезы. Ведь мы умрем за любовь. За любовь к этой стране и ее людям. Мы прибыли в Америку из Ирландии. Америка стала для всех нас второй родиной. Но простым людям живется здесь ничуть не лучше. Спустя несколько минут наши тела будут погребены в этой благословенной земле. Любовь к этой земле станет залогом нашего бессмертия. Мы не умрем. Средь шума ветра будут слышны наши имена. Облака станут напоминать людям этой страны наши лица, не искаженные предсмертной агонией. Птицы своим пением благословят нашу кончину. Наша вина состоит в том, что мы требовали для себя равных прав. Мы требовали, чтобы наши хозяева увидели в нас людей, а не рабочий скот, который трудится с утра до ночи для их обогащения. Мы не требовали для себя ничего лишнего, а лишь того, что записано в законах этой страны. Расскажите о нас своим детям. Пусть самые смышленые из них слагают о нас стихи и поют о нас песни…
     - Осужденный, вы исчерпали временной лимит, - перебил говорившего полицейский чин. - Палач, приказываю исполнить приговор.
    Подойдя по очереди к каждому из узников, палач накинул им на головы белые капюшоны, свисавшие до этого у каждого из них за спиной. Затем он надел на шею каждому веревочную петлю.
    - Вы не имеете права! - раздался чей-то голос. - Мы подали губернатору штата апелляцию на приговор. Вы обязаны дождаться ответа!
    - Время для получения ответа от губернатора истекло, - деловым тоном произнес полицейский чин. - Барабанщики!
    Как только взвод барабанщиков стал выстукивать на своих барабанах частую дробь, помощник палача дернул за рычаг и все четыре платформы под ногами узников резко упали вниз...
    - Изверги! - выкрикнул кто-то.
    - Конвой! - прокричал полицейский чин. - Приказываю очистить тюремный двор от посторонних. 
    Выставив вперед ружья, четверо конвоиров двинулись к стоящим во дворе людям. Но выдворить их всех за ворота на улицу они не смогли. В это время возле ворот разыгралась иная драма. Какая-то женщина с ребенком на руках требовала пропустить ее во двор, утверждая, что она жена одного из приговоренных к казни. Но охранники, стоявшие возле ворот, отказывались ее пропустить. Когда до ушей этой женщины донеслась барабанная дробь, она выронила своего ребенка из рук и упала без чувств на землю. Ее грудного ребенка подобрал с земли всадник, соскочивший со своего коня. Всадник был одет в военную униформу. Держа в одной руке плачущего ребенка, другой рукой он передал одному из охранников какое-то письмо. Увидев на письме печать канцелярии губернатора, охранник распахнул ворота.
     Приблизившись к полицейскому чину, руководившему казнью, охранник передал ему это казенное письмо.
    Распечатав и прочитав письмо, полицейский чин обратился к всаднику в униформе. Однако плач грудного ребенка, которого всадник все еще держал на своих руках, помешал ему расслышать слова полицейского чина.
    - Вы опоздали! - прокричал полицейский чин. - Казнь уже совершилась!
    - Я вижу! - прокричал в ответ всадник. - Но меня задержали на въезде в город ваши люди! Они долго изучали мои документы, а потом еще устроили мне допрос.
     - Этот всадник привез приказ губернатора о помиловании! - прокричал кто-то из рабочих.
     - Убийцы! - выкрикнул другой.
     - Конвой, немедленно очистить двор от этого сброда! - прокричал полицейский чин.
     Усердно работая дубинками и угрожая рабочим ружьями, конвоиры вытолкали всех шахтеров за пределы тюремного двора.
     - Это было ужасно! - стараясь не потерять Мэри в людском водовороте, прокричал ей Фил.
     - Самое ужасное еще впереди, - ответила ему Мэри. - Через месяц будут казнены еще пятнадцать рабочих горняков. Их казнь будет перенесена в другой город. Но это им не поможет. Известие об их помиловании вновь опоздает.

                Глава двенадцатая      
                Запретная тема

    В реальность Фила вернул голос больничного санитара.
    - Проснитесь, больной, - ставя на тумбочку две тарелки с едой, произнес санитар. - Ваше кофе я принесу вам позже.
    - Я не хочу есть, - окончательно проснувшись, ответил санитару Фил. - Позовите моего лечащего врача.
    - Все врачи сейчас на обходе, - покидая больничную палату, сказал санитар.
    К еде Фил даже не притронулся. 
    Лечащий врач Фила зашел в палату минут через пять.
     - Как вы себя чувствуете? - чуть наклонившись, чтобы лучше разглядеть лицо Фила, спросил врач.
     - Спасибо, доктор, - поблагодарил его Фил. - Я чувствую себя по-разному. Объясните мне, что такое любовь.
     - Почему вы меня об этом спросили? - поинтересовался врач.
     - Один человек сказал недавно, что он готов умереть за любовь к нашей стране и ее людям, - ответил врачу Фил.
     - Назовите мне имя этого человека,- попросил врач.
     - Это человек мне приснился, - сказал врачу Фил.
     К сожалению, я не готов прямо сейчас ответить на ваш вопрос, - распрямив спину, сказал врач. - Но, если именно этот вопрос не дает вам покоя, то я постараюсь справиться о нем в своих книгах.
    - Спасибо, доктор, - поблагодарил врача Фил.
    Не сумев ответить на вопрос Фила: что такое любовь? его лечащий врач, покинув больничную палату, направился в кабинет главного врача. 
    Приоткрыв дверь в кабинет главного врача и вежливо осведомившись, есть ли у того минутка свободного времени, лечащий врач Фила переступил порог кабинета главного врача.
    - Присаживайтесь, коллега, - указав рукой на свободный стул перед своим письменным столом, - сказал лечащему врачу главный врач.
    - Спасибо, - присаживаясь на стул, поблагодарил тот.
    - Надеюсь, что на вашем отделении все в прядке? - спросил главный врач. 
    - Я был уверен в этом час назад, - ответил лечащий врач. 
    - Что-нибудь случилось? - спросил его главный врач.
     - Произошло, - сказал лечащий врач. - Один из моих больных спросил у меня, что такое любовь?
     - И что вы ему ответили?
     - Я ответил ему, что в наших книгах по медицине это чувство не описано.
     - Вы правильно сделали, - похвалил лечащего врача главный врач. - С чем к нам поступил этот больной? Как его имя?
     - Профессиональное выгорание, - ответил лечащий врач. - Имя больного Фил. Он финансовый директор венчурного фонда при репродуктивном центре микробиологии.
     - Это очень ответственная должность, - внимательно посмотрев на шариковую ручку, которую он держал в руках, сказал главный врач. - Любая ошибка в оценке состояния такого больного никак недопустима. Положите рядом с ним одного из наших осведомителей. Пусть он составит подробный отчет о состоянии этого Фила. После этого мы соберем консилиум и решим, что нам предпринять. Попрошу вас ни с кем больше об этом не говорить. А теперь идите. У меня куча дел. Я не хочу засиживаться здесь до позднего вечера. Моя супруга меня не поймет.
    Оставшись один, главный врач снял трубку телефона и торопливым движением указательного пальца своей правой руки набрал номер телефона начальника секретной службы.
    - Слушаю вас, - раздался в трубке голос начальника секретной службы.
    - Майкл, - обратился к нему главный врач. - Один из наших больных интересуется темой, значащейся запретной.
    - И, как назло, именно в пятницу, - недовольным тоном произнес начальник секретной службы. - Захвати с собой историю его болезни и иди ко мне. Только шевелись. До конца рабочего дня осталось не так много времени.
     - Бегу бегом, - ответил начальнику секретной службы главный врач.

                Глава тринадцатая
                Разговор с начальником секретной службы

    - Этот больной спросил у своего лечащего врача, что такое любовь? - заходя в кабинет начальника секретной службы и кладя перед ним историю болезни Фила, произнес главный врач.
    - Помолчи, - прервал его начальник секретной службы. - Сядь на стул - и молчи. Дай мне ознакомиться с историей его болезни.
    - Как ты скажешь, Майкл, - осторожно присаживаясь на стул, произнес главный врач.   
    - Про любовь в его истории болезни не сказано ни слова, - закончив читать историю болезни Фила, сказал начальник секретной службы.
    - Если честно, то я не ее читал, Майкл, - ответил главный врач.
    - Рядом с этим, я думаю, уже бывшим финансовым директором венчурного фонда надо будет положить нашего человека, - сказал начальник секретной службы.
    - Я уже предупредил об этом его лечащего врача, - сказал главный врач.
    - Очень хорошо, - похвалил главного врача начальник секретной службы. - Пусть наш человек поподробней обо всем расспросит этого Фила. Свой подробный отчет наш человек передаст лично мне.
     - А как же мы - врачи? - спросил главный врач. - Из чего мы будем исходить, когда вынесем этот вопрос на симпозиум?
     - Вы будете исходить их моих личных рекомендаций, - сказал начальник секретной службы. - Еще вопросы есть?
     - Никак нет, - ответил главный врач.
     - Свободен, - возвращая главному врачу историю болезни Фила, произнес начальник секретной службы.
     - Какой он все-таки нахал, - подумал о начальнике секретной службы главный врач по пути в свой кабинет.
     В следующую секунду его мозг пронзила сильная боль. В одну из костей его черепа был вживлен микроскопических размеров прибор, блокирующий недобрые мысли о  любом человеке из числа государственных служащих.
     Получив на свой мобильный телефон сообщение о том, что объект № 1143 подумал о нем плохо, начальник секретной службы не придал этому особого значения. Главный врач не мог представлять для него никакой угрозы. Начальника секретной службы тревожило другое.
     - Если учесть, что этому больному тридцать три года, то откуда он мог узнать про любовь? - подумал начальник секретной службы. - Ведь все книги, в которых встречается упоминание об этом плебейском чувстве, были уничтожены еще до начала эксперимента по искусственному зачатию? Мы со своей стороны приложим все силы для того, чтобы он был с нами предельно откровенен. Затем мы поместим этого любознательного субъекта в психиатрическую лечебницу. Жалость не может стать причиной отказа от борьбы с врагами государства. В нашей борьбе все способы хороши.
               
                Глава четырнадцатая
                Социально опасный объект

    Так и не притронувшись к еде, остывавшей на прикроватном столике, Фил вновь захотел погрузиться в сон, чтобы увидеться с Мэри. Филу это удалось. Мэри ждала его на краю все той же проселочной дороги.
     - Моя дорогая Мэри, - взяв девушку за руку, сказал Фил. - Я очень скучал по тебе. Мне кажется, что с момента нашей последней встречи прошла целая вечность.
     - С момента нашей последней встречи прошло два часа, - поправила девушка Фила.   
     Посмотрев на руку Мэри, которую он держал в своей руке, Фил залюбовался кожей девушки. Ее кожа была почти что прозрачной. И сквозь нее были видны голубоватые прожилки, разбегавшиеся по руке девушки в виде малюсеньких ручейков.
     - Присядем, - сойдя с дороги на небольшой травяной луг, сказал Фил.
     - Хорошо, - согласилась она.
.    Не просидев рядом с девушкой и одной минуты, Фил нежным движением привлек ее к себе. Мэри покорилась. Их руки переплелись и глаза одного были устремлены в глаза другому. Глаза девушки лучились теплотой. Фил стал покрывать лицо девушки поцелуями. Ее прохладные губы часто встречались с горячими губами Фила. 
     Когда левая руку Фила коснулась груди девушки, Мэри попросила Фила не делать так.
     - Почему? - спросил Фил.
    - Еще не время, - ответила ему Мэри.
    Не вняв просьбе девушки, Фил вновь попытался коснуться рукой груди девушки. По
   ее телу девушки пробежала легкая дрожь. Такая же дрожь пробежала и по телу Фила. Но, когда до счастливого мига, как казалось Филу, оставалось не более минуты, тело девушки вдруг растворилось среди зеленой травы и неброских полевых цветов.
     - Мэри, - в тревоге позвал Фил.
     - Я здесь, любимый, - донесся откуда-то сверху ее голос.
     - Где ты? - подняв глаза наверх, спросил Фил.
     - Я везде, - ответила ему Мэри. - Я твоя любовь, Фил.
     - Как мне опять увидеть тебя?
     - Чтобы это случилось, тебе придется пройти через ряд испытаний, - услышал голос девушки Фил. - Но эти испытания того стоят. Ведь дороже любви нет ничего на свете. Любовь правит этим миром. Но многие люди об этом забыли. Напомни им об этом. И тогда мы вновь сможем с тобой встретиться.
     - Но как я могу напомнить людям о любви, если я сам о ней ничего не знаю, - возразил голосу девушки Фил.
     - Ты должен вспомнить слова своего деда, произнесенные им перед казнью. Твой дед не просто говорил о любви, он отдал за нее свою жизнь. А твоя любовь ко мне укажет тебе дорогу. Иди по ней. Фил. 
    Проснувшись, Фил увидел небритое лицо незнакомого мужчины. Кровать, на которой лежал небритый мужчина, оказалась придвинутой к его кровати почти вплотную.
    Мужчина приветливо улыбнулся Филу.
    - Джон, - представился Филу небритый мужчина.
    - Фил, - назвал ему свое имя Фил.
    - Как спалось? - спросил Фила небритый мужчина.
    - Хорошо спалось, - ответил ему Фил. - Минуту назад я понял, для чего человеку стоит жить.
     - Для чего же? - спросил небритый мужчина.
     - Жить стоит во имя любви, - ответил небритому мужчине Фил.
    - Жить стоит ради интересов государства, потому что государство заботится о наших интересах, - высказал свою точку зрения небритый мужчина.
    - Любовь и забота неотделимы друг от друга, - сказал Фил. - Где нет любви, там не может быть и заботы.
    - Мне надо обдумать ваши слова в одном прозаическом месте, - поднявшись с постели, сказал небритый мужчина.
    - Но мы сможем продолжить нашу беседу, когда вы вновь вернетесь в палату? - спросил у небритого мужчины Фил.
    - Надеюсь, но не уверен, - произнес небритый мужчина, покидая палату. 
    Войдя без стука в кабинет начальника секретной службы, небритый мужчина прямо с порога доложил ему о том, что объект наблюдения в неуважительной форме отзывается о деятельности государства. Он сомневается в том, что государство способно по-настоящему заботиться о своих подданных. 
     - Молодец, Джон, - похвалил небритого мужчину начальник секретной службы. - Я всегда считал тебя лучшим нашим агентом. Сейчас присядь к столу и подробно обо всем напиши. А я пока вызову к себе главного врача.
    Небритый мужчина еще не закончил писать, когда в кабинет начальника секретной службы вошел главный врач.
    - Ваш больной по имени Фил срочно нуждается в переводе в психиатрическую лечебницу, - сказал начальник секретной службы главному врачу. - Пусть он там делится своими бреднями с теми, кому все его бредни абсолютно безразличны.
     - Больной сегодня же будет перееден в психиатрическую лечебницу, - сказал главный врач. - Я могу идти?
    - Не спешите, - сказал главному врачу начальник секретной службы. – Ответьте мне на вопрос: из наших документов следует, что на борьбу с этой химерой, которую люди именовали любовью, наше государство в общей сложности потратило миллиард долларов. Здесь и изъятие книг из библиотек, и затраты на их уничтожение. Здесь и профилактические беседы наших сотрудников с широкими слоями населения. Здесь и затраты на содержание следственно-арестованных и заключенных. Сюда же я могу отнести и затраты на научные исследования в целях создания генно-модифицированных людей. Почему же эта химера любви до сих пор не уничтожена? Ответьте мне, доктор. .
     - Видите ли, - ерзая на стуле, начал излагать свою точку зрения главный врач. - Любовь – это..
     - Не пытайтесь объяснить мне то, чего не существует, - перебил своего собеседника начальник секретной службы. - Я спросил вас не о том, что означает эта химера, а о том, почему она до сих пор жива?
     - Видите ли, - продолжил главный врач. - Еще в самом начале экспериментов по созданию генно-модифицированных людей я предупреждал своих коллег о том, что отсутствие окситоцина в питательном бульоне лишит эмбрионы материнского и отцовского инстинктов, но у окситоцина есть и полезное свойство. Он лишает зародыши памяти о прошлом. И, как мы можем видеть теперь, память о прошлом дает о себе знать в форме воспоминаний о любви.
    - Послушайте, доктор, перестаньте грузить меня ваши научными словами, - навалившись грудью на стол, сказал начальник секретной службы. - Ведь я не послан сюда нашим правительством для того, чтобы учиться у вас. Меня послали сюда, чтобы отслеживать подобные случаи и в корне их пресекать. А ваш больной, являясь без сомнения социально-опасным объектом, целый день находится в общей палате. Кто теперь за это ответит? Брать вину на себя, как вы понимаете, я не стану. Если и дальше так пойдет, доктор, то на должности главного врача вы долго не продержитесь. А теперь идите и постарайтесь, чтобы ваш больной был немедленно переведен в психиатрическую больницу. Это мне понадобится для своего отчета, в котором я укажу на вашу халатность, помешавшую изолировать опасный объект в кротчайшие сроки.
     - Я сразу вам доложу, - смахнув со своего лица невидимую пылинку, пообещал начальнику секретной службы главный врач.    

                Глава пятнадцатая
                Три глотка несвободы

     Увидев главного врача, входившего в палату, Фил захотел встать с кровати.
     - Не надо вставать, больной, лежите, - приблизившись к Филу, произнес главный врач.
     - Доктор, я хочу вам признаться, что теперь я знаю, что такое любовь, - сказал ему Фил. - Если своей любовью вам удастся спасти хотя бы одного человека, то ваш поступок благотворно скажется на всех людях.
     - Любые знания производят в человеческом организме своего рода переполох, - беря своей провой рукой левую руку Фила, сказал главный врач. – Вам, больной, необходимо успокоиться.
     - Но я спокоен, доктор, - сказал Фил. - Поверьте мне.
     - Чувства больного человека обманчивы, - возразил Филу главный врач. - Смертельно больному человеку иногда кажется, что он абсолютно здоров. Нечто похожее происходит сейчас и с вами. Поэтому прямо сейчас вы должны принять это лекарство, - извлекая из левого кармана своего халата пузырек с зеленоватой жидкостью, сказал Филу главный врач.    
     - Зачем мне принимать ваше лекарство, если я способен здраво оценивать ситуацию? Спросил у главного врача Фил. - Эта здравая оценка наполнила меня счастьем. До вчерашнего дня я просыпался по утрам лишь для того, чтобы умыться, позавтракать и отправиться на работу. На работе я занимался тем, что складывал и умножал сухие цифры, не подозревая того, что этими действиями я отнимаю у себя часть своей жизни. Ведь вся наша жизнь состоит из частей. Если мы вычтем из нашей жизни одну ее часть, то меньше станет вся наша жизнь. Другая часть моей жизни состояла в том, чтобы вернуться после работы домой, где меня ждал ужин и расписанный по минутам секс с моей женой. Затем следовал сон без сновидений, больше похожий на смерть. На утро и просыпался и все повторялось. В такой замкнутой круговерти мне и приходилось жить. Ни добиваться чего-то, ни рисковать во имя чего-то. Но наши сны, как оказалось, это не просто темный подвал без дверей и окон, куда мы все проваливаемся после занятия сексом. Сны способны открыть глаза спящему человеку. Приблизить его душу к пониманию истины.
     - Если ваши слова о снах, еще каким-то образом можно объяснить с научной точки зрения, то ваш разговор о душе не выдерживает никакой критики, - протягивая Филу пузырек с зеленоватой жидкость, сказал главный врач. - Наши ученые препарировали тысячи трупов, но ни в одном из них они не обнаружили души. Поэтому прощу вас принять это лекарство.
     - Скажите, доктор, - продолжал Фил, - а преданность государству, о которой нам всем твердят, ее можно обнаружить в разъятом трупе? 
     - Но, - несмело замялся главный врач.
     - Без всяких но, доктор, - продолжал Фил. - Следуя вашей логике, можно заключить, что никакой преданности государству нет, раз ее нельзя увидеть.
     - Послушайте, больной, - начиная сердиться, произнес главный врач. – Я не намерен обсуждать с вами подобные вопросы, но я хочу вас предупредить, что, если вы сейчас же не примете лекарство, то я вынужден буду пригласить сюда санитаров.
     - Давайте ваше лекарство, доктор, - сказал главному врачу Фил.
     - Тремя небольшими глоточками, - передавая Филу пузырек с зеленоватой жидкостью, предупредил его главный врач.
     После третьего глотка Фил провалился в том самый темный подвал без дверей и окон, с которым он только что сравнивал человеческий сон. Его сознание погрузилось в какой-то непроглядный серый туман. Мышцы его тела расслабились. Вскоре голова Фила беспомощно запрокинулась назад, а потом и все его тело безвольно распласталось вдоль больничной постели.
                Глава шестнадцатая
                В палате без окон

     Снова прядя в сознание, Фил скорее почувствовал чем понял, что теперь он находится в другой палате. Чуть приподняв голову, он не увидел в этой палате нет ни одного окна. Свет шел от тусклой электрической лампы, свисавший на черном проводе с потолка. Филу захотелось встать, но обе руки его были привязаны к кровати, а его ноги были связаны кожаным ремнем.
     - Эй, - слабым голосом позвал Фил. - Развяжите мне руки.
     - Лежите, - услышал Фил чей-то голос. - Когда человека сюда помещают, его связывают.
     - Куда - сюда? - чуть привстав, чтобы увидеть того, кто это произнес, спросил Фил.
     - В сумасшедший дом, - ответил ему тот же голос.
     Приподнявшись настолько, насколько ему это позволяли его, привязанные к кровати руки, Фил увидел еще одну кровать, стоявшую в двух метрах от него. На этой кровати лежал мужчина в полосатой больничной пижаме. На вид мужчине было лет сорок. Его вытянутое лицо окаймляла седеющая борода. Худые руки мужчины были свободны от веревок.
      - Развяжите меня, - попросил мужчину Фил.
      - Во-первых, здравствуйте, а, во-вторых, потерпите. Если будете лежать спокойно, санитары сами вас развяжут. Человека нельзя дольше двух часов держать связанным. Я здешние порядки хорошо изучил, - ответил Филу мужчина.
     - Значит, я лежу связанным уже более двух часов?
     - Около этого, - ответил мужчина.
     - А вы сами давно здесь?
     - Около года, - ответил мужчина.
     - За что нас с вами сюда? - спросил Фил.
     - За образ наших мыслей, - ответил Филу мужчина. - Кого-то наши мысли очень не нравятся.
     - Если честно, то я отказываюсь что-либо понимать, - признался мужчине Фил.
     - А вам и не надо ничего понимать, за вас уже все поняли…
     Мужчина хотел продолжить, но в это время в палату вошел врач и два молодых санитара.
      - Как вы себя чувствуете? - подойдя к Филу, поинтересовался врач.
      - Если честно, то не знаю, - ответил врачу Фил.
      - Сейчас вас развяжут, но вы должны пообещать, что будете вести себя спокойно, - сказал Филу врач. - Вы мне это обещаете?
      - Да, - сказал Фил.
      - Развяжите его, - приказал санитарам врач.
      Когда руки и ноги Фила освободили от пут, он сразу же спросил врача, зачем ему дали выпить эту дрянь?
      - Это не дрянь, а новейшая разработка ученых, - ответил врач. -  Жидкость, которую вам дали выпить в ведомственной больнице, навсегда избавит вас от ваших болезненных сновидений. А это, в свою очередь, поможет вам вновь обрести былую ясность ума и трезвую память. 
      - Нет! - громко прокричал Фил.
      - Больной, если вы не прекратите орать, я прикажу санитарам опять вас связать, - пригрозил Филу врач.
       - Нет, - уже намного спокойней произнес Фил.
       - Вот и прекрасно. – сказал Филу врач. - Лежите и ни о чем не думайте. Здесь я ваш лечащий врач. Через час будет обход и я вас осмотрю.
       - Как ваше имя? - спросил у Фила мужчина, когда врач и санитары вышли из палаты.
       - Фил, - ответил мужчине Фил.
      - Мое имя Рэм, - представился Филу мужчина.
      - Очень приятно, - сказал ему Фил.
      - Взаимно, - ответил мужчина.
      - Я думал, что вы шутите, Рэм, когда сказали, что мы с вами находимся в сумасшедшем доме, - сказал Фил.
      - Сумасшедшие не умеют шутить, - заметил Рэм, - Все что они говорят, кажется им очень серьезным. Меня упекли сюда за то, что в ходе одной из своих публичных речей я позволил себе разбить в пух и прах всю теорию по созданию генно-модифицированных людей. Я попытался доказать своим слушателям, что всех счастливых людей, которых производит наш репродуктивный центр, в итоге ждет глубочайшая депрессия.
     - А вы сами, Рэм, разве не были генно-модифицированы? - спросил Фил.
     - Меня родила моя несчастная мать, которая вынуждена была кормить меня и питаться сама, тем, что она находила в помойках. Моя мать считала, что она не вправе отдавать неизвестно кому свои яйцеклетки. 
      - А ваш отец? - спросил Фил.
      - Моего отца сумели убедить в том, что его архаичная жена позорит его. И он развелся с моей матерью, когда мне было три года. Своего отца я почти не помню, но говорят, что он сумел добиться много. Как будто бы даже командует военизированным полком, охраняющим ретрансляционную башню, через которую все жители нашей страны в зашифрованном виде получают поведенческие сигналы. Эта башня сродни мягкому хлысту в руках дрессировщика. Этим хлыстом наше правительство манипулирует нашим сознанием. А, если с кем-то этот фокус не получается, то этот кто-то оказывается здесь. В этом сумасшедшем доме порядка ста палат. И в каждой из них лежат по два человека. Но вы так и не сказали мне, чем лично вы не угодили нашим властям?
     - Властям не угодили мои сны, - сказал Фил. - Через свои сны я понял, что такое любовь. И даже смог полюбить одну девушку. Вы меня понимаете?
     - Я вас отлично понимаю, - сказал Рэм. - Та жидкость, которую вас заставили выпить, убила в вас всю вашу генную память. Находясь в этих стенах, вы больше не сможете видеть снов. Не удивляетесь тому, что я в этом разбираюсь. С десяток лет назад судьба свела меня с работником городской свалки, которому удалось спасти от огня множество запрещенных книг. Я их все прочел. От своей матери мне достался пытливый ум.
      - Ваша мать жива? – спросил Фил.
      - Моя мать умерла, - ответил Рэм. - И на ее могиле я поклялся разрушить все эти генно-модифицированные порядки.
     - Сделать это отсюда будет нелегко, - заметил Фил.
     - Поэтому я и предложил бы вам, Фил, всерьез задуматься о побеге.
     - А вы не провокатор? – спросил Фил. - Возле меня в больнице уже лежал один небритый мужчина, который, как мне теперь кажется, и передал мои слову куда следует.
    - Давайте разбираться, Фил, - присев на кровати, произнес Рэм. - Допустим, что я вас выдам. В худшем случае они вас убьют. В лучшем, если это можно так назвать, вы умрете сами от глубокой депрессии. В любом из этих двух случаев вам, Фил, нечего терять. А наш побег может вернуть вас к жизни.         

                Глава семнадцатая
                Я вас люблю
   
     Уже ближе к ночи Фил и Рэм продолжили разговор о возможно побеге.
    - Рэм, а что было написано в тех книгах, которые ты прочел, - уже перейдя со своим новым товарищем на «ты», спросил Фил.
     - Больше всего меня интересовало то, как жили люди в нашей стране до того момента, когда впервые был изобретен и опробован метод выращивания генно-модифицированных людей. А было все это так, - покинув кровать и став медленно расхаживать по палате, продолжил свой рассказ Рэм. - Около ста лет назад промышленным рабочим путем стачек, забастовок и кровопролитной борьбы удалось в итоге добиться того, чтобы хозяева трестов и корпораций начали прислушиваться к их требованиям. Вскоре основной массе рабочих и фермеров удалось выбиться из нищеты. И все они практически сравнялись по количеству потребляемых товаров с буржуазией. Ездили на дорогих машинах, если качественные продукты, покупали красивую и добротную одежду. Но и это еще далеко не все. Новый средний класс начал активно влиять на принятие политических решений. Если народным массам не нравился закон, принятый конгрессом и утвержденный сенатом, то они толпами выходили на площади и начинали активно протестовать. И правительство было вынуждено отменять непопулярный закон. В итоге стало непонятно, кто управляет нашей страной. Простые люди или правящая элита. Деньги в банках лежали мертвым капиталом. Все, освоенные к этому времени рынки, был заполнены товарами и престали быть привлекательным инструментом для инвестирования средств. А начать войну за новые рынки верхушке не позволял миролюбиво настроенный средний класс. Правящей элите катастрофически не хватало власти. С началом эпохи социального равенства для людей, обуреваемых жаждой власти, настали трудные времена. Вскоре изыскания доктора Питера Маска по редактированию генома человека позволили создавать людей с заранее известным стереотипом поведения. И властолюбивые люди из числа элиты сразу же ухватились за эту идею. Не жалея денег, они заказали доктору Маску миллион людей, выращенных из человеческих эмбрионов, которые не будут бастовать и требовать прямого участия в общественной жизни. Они будут послушны и ими легко будет управлять. Им будет гарантирован достаток, необходимый для того, чтобы сносно питаться и оплачивать проживание в доме из прозрачных панелей.
     -  Мы с женой живем в таком доме, - сказал Фил.
      - Но твоя жена не может иметь детей, - сказал Рэм.
      - Не может, - согласился с ним Фил.
      - Программа доктора Маска предусматривала, что генно-модифицированные люди станут брать на воспитание генно-модифицированных детей, - продолжил свой рассказ Рэм, - а все те, кто не захочет участвовать в этой программе, должны будут со временем исчезнуть. Не считая, конечно, тех, кто всем руководит. Они ведь до сих пор сами рожают своих детей. Они и их дети составляют новую властную элиту. До этих людей нам с тобой, Фил, и предстоит добраться. Даже не до них самих, а до их ретрансляционной башни, через которую они рассылают по всей стране поведенческие сигналы.
     - Зачем нам добираться до этой башни? – спросил Фил.
     - Единственной проблемой, которую микробиологи репродуктивного центра до сих пор не могут решить - это проблема так называемых спящих генов. Чтобы успокоить самих себя, микробиологи называют эти гены мусорными. Но у этих генов очень важная задача. Получив соответствующий сигнал, эти спящие гены помогут людям вновь обрести возможность любить и сопереживать. Стоп! - ударив себя ладонью по лбу, громко произнес Рэм. - Я понял, Фил, как нам с тобой отсюда выбраться. Скажи мне: ты еще сохранил в своей душе то чувство любви к той девушке, которую ты видел во сне?
      -  Если ты говоришь о Мэри, то свою любовь к ней я сохранил, - сказал Фил.
      - А ты смог бы перенести чувство этой любви на наших охранников? - спросил Рэм.
      - Зачем это? - спросил Фил.
      - Послушай, - присев на кровать Фила, продолжал Рэм. - Со времени начала эксперимента примерно у каждого сотого генно-модифицированного человека напрочь отсутствовал мозг. Черепная коробка у этих людей была, но мозга внутри нее не было. Все функции по управлению процессами в их организме взял на себя спинной мозг. Поначалу был решено убивать таких безмозглых людей, но, спустя какое-то время, из них стали готовить сотрудников охраны. Данная процедура предусматривала вживление в их черепа электронных схем. После чего они смогли выполнять простые команды. При этом эмоционально-волевая сфера у них отсутствовала. Так что не пробуй с ними о чем-либо договориться или вызвать у них сострадание. Эти качеств они напрочь лишены. А теперь скажи мне еще раз: ты смог бы перенести свою любовь на этих людей?
     - Наверное, да, - ответил Фил. - Ведь они не виноваты в том, что родились на свет совсем без мозгов.
     - Отлично, - обрадовался Рэм. - Тогда ударь меня.
     - Это запрещено, - возразил Фил.
     - Тогда мне придется ударить тебя, - сказал Рэм.
     - Но для чего это? - спросил Фил.
     -  Смотри, - указав рукой на потолок, сказал Рэм. - Там установлена видеокамера. Нам с тобой она не видна, но за всеми нашими действиями зорко следит охрана. Если мы начнем драку, охранники кинутся в нашу палату. Как только они сюда войдут ты им скажешь, что ты их любишь. Ты признаешься охранникам в любви. Электронная схема, вживлена в их черепа, не сможет обработать этой информации. От перенапряжения их электронные схемы выгорят.
     - А, если этого не произойдет? - спросил Фил.
     - Если этого не произойдет, то нам обоим пропишут по десять суток карцера за драку. И у нас вновь появится время для раздумий. Так что прости меня, Фил.
     Попросив прощение, Рэм размахнулся и ударил Фила ладонью по лицу. Через несколько секунд в палату ворвались два охранника. У каждого из них была резиновая дубинка и электрический фонарик.
     - Я люблю вас! - прокричал охранникам Фил.
     Не успел Фил это выкрикнуть, как глазные яблоки обоих охранников, совершив несколько круговых оборотов, закатились под самый лоб. Еще через несколько секунду из их ушных раковин показался голубоватый дымок. 
     - Сработало! - обрадовался Рэм. - Теперь забери у этих мумий их фонарики и мы быстро уходим.
     - Генно-модифицированным людям запрещено брать чужое, - сказал Фил.
     - Хорошо же они вас обработали! Сами воруют, а другим нельзя, - вырывая из рук охранников электрические фонарики, сказал Рэм.
      Пробираясь к выходу Филу пришлось признаться в любви еще двум охранникам. С ними произошло то же самое, что и с первыми двумя.
      Пятого охранника наши герои встретили в холле больницы. Охранник расхаживал взад и вперед, словно кого-то поджидая.
      - Я вас люблю, - сказал охраннику Фил.
      Охранник ухмыльнулся.
      - Я люблю вас, - повторил охраннику Фил.
      - Ты не в моем вкусе, педик, - ответил ему охранник. - Отправляйся в свою палату или получишь по башке дубинкой. 
     К счастью, охранник в холле, не оказавшийся киборгом, не заметил второго беглеца. Подкравшись к охраннику сзади, Рэм огрел его тяжелым электрическим фонариком по голове.
     - У нас побег, - изобразив на своем лице идиотскую улыбку, произнес охранник.
     - А ведь он прав, - указав рукой на упавшего охранника, сказал Рэм. - Мы с тобой беглецы, Фил. Больничные пижамы надо снять. Только, где нам взять другую одежду?
     - В моем доме, - сказал Фил. - Он в трех кварталах отсюда.
     - Три квартала для людей в больничные пижамы - это очень длинный путь, - сказал Рэм. - Если нас заберут в полицию, то через час мы опять окажемся в сумасшедшем доме.
    - Тогда давай снимем больничные пижамы и побежим голые, - предложил Фил.         
    - Снять пижаму я смогу, но бегать за год лежания в постели я разучился, - сказал Рэм.
    - Тогда мы просто быстрой пойдем, - сказал Фил.
               
                Глава восемнадцатая
                Жена-киборг
               
     Жанна встретила своего мужа Фила с тревогой.
     - Что ты натворил, Фил? – смущенно поздоровавшись с его голым товарищем, спросила Жанна.
     - Ничего, - ответил ей Фил.
     - А почему вы оба без одежды? - спросила Жанна.
     - Наша одежда осталась там, а мы с моим другом тут, - ответил ей Фил.
      - Но вы же не можете ходить по городу голые, - сказала Жанна.
      - Раз ты это понимаешь, то выбери из моих вещей что-нибудь для нас обоих, - попросил свою жену Фил. 
      - В нашем доме был обыск, - открыв платяной шкаф, сказала Жанна. - Полицейские перевернули тут все вверх дном. Я не помню, куда я положила твои брюки и свитера.
      - Раз их нет в шкафу, то посмотри в диване, - посоветовал жене Фил.
      - Точно! - вспомнила Жанна. - Когда я собирала вещи, которые они тут разбросали, диван был открыт, и я машинально засунула все твои свитера и брюки в диван. Помоги мне его открыть, Фил.
      Подойдя к дивану, Фил помог своей жене.
      - Но твоему приятелю твои брюки окажутся коротки, - роясь в вещах, промолвила Жанна. 
     - Лучше короткие брюки, чем длинный срок, - заметил Рэм.
     - Так вы оба сбежали? - достав из дивана одежду, спросила Жанна.
     - Мы ушли, не спросив разрешения, - ответил ей Фил.
     - Тогда я вынуждена сообщить о вас в полицию, - держа в руках свитера и брюки, сказала Жанна. - Я не хочу, чтобы меня обвинили в содействии побегу
     - Если ты это сделаешь, Жанна, то ты не сможешь жить спокойно. Чувство вины передо мной будет отравлять твою жизнь, - сказал свой жене Фил.
     - Чувство вины будет отравлять мою жизнь, если я прямо сейчас не позвоню в полицию, - возразила мужу Жанна.
     - Не делай этого. - обняв свою жену, промолвил Фил.
     - Пусти меня! От тебя дурно пахнет! - пытаясь высвободиться из рук мужа, прокричала Жанна.   
     - Скажи ей, что ты ее любишь, - посоветовал Филу Рэм. - Скажи ей это прямо сейчас.
     - Я люблю тебя Жанна, - произнес Фил.
     Тело женщины под руками Фила вздрогнуло и словно бы окаменело. Оба ее зрачка, совершив три круговых оборота, замерли. Ушные раковины женщины окутал голубоватый дымок.
     - С этим не принято поздравлять, Фил, но теперь ты сам видишь, что ты жил с киборгом, - сказал Рэм. - Нам надо срочно уходить из твоего дома. В тело твоей жены быть вмонтирован передатчик. Если это так, то уже через десять минут здесь будет полиция.
     Вырвав из рук жены-киборга одежду, Фил перебросил один из свитеров Рэму.
     - Уходим, - поймав свитер сказал Рэм. - Одеться мы сможем и на улице.
     - Мы забыли взять деньги! - прокричал Фил.
     Выдвинув нижний ящик комода, Фил сгреб в горсть десятка три стодолларовых купюр и какую-то мелочь. Взять больше он не смог, так как на его голом теле не имелось карманов.
     Рэм, уже стоя на улице, пытался просунуть руки в рукава свитера. Это ему удалось. Но свитер на деле оказался женским вязанным платьем.
     - Зачем ты одел платье моей жены, - выбегая из дома, прокричал Фил.
     - Ты сам мне его бросил, - ответил Рэм. – Но на поиски мужского свитера у нас уже нет времени. Мне кажется, я уже слышу вой полицейской сирены.
               
                Глава девятнадцатая
                На пути в Ричмонд

     Оказавшись на окраине небольшого городка с прозаическим названием «Табачный порт», наши герои позволили себе небольшую передышку. Их следующей целью был город Ричмонд, где, со слов Рэма, был установлен мощный ретранслятор, посредством которого правительство регулярно оповещало всех жителей сраны о правилах общественной и личной жизни каждого из граждан. Популяризаторы растолковывали гражданам все преимущества этих правовых норм. Раз в неделю из широковещательного ретранслятора звучали предостережения правительства о внешних и внутренних угрозах. Меры противодействия этим угрозам заключались в запрещении уличных шествий и расширении сфер деятельности, облагаемых правительственными налогами. Эти правительственные сообщения касались как генно-модифицированных людей, так и всех прочих граждан, не пожелавших участвовать в правительственной программе по редактированию человеческого генома. Таких людей становилось от года к году все меньше и меньше. Будучи чем-то вроде изгоев в свой собственной стране, эти люди были обречены на медленное вымирание. Их в первую очередь увольняли с заводов и фабрик по причине сокращения штатов. Их детям зачастую отказывали в необходимой медицинской помощи. Их лишали единственного жилья по причине невозврата банковских кредитов или несвоевременной уплаты всех видов налогов. Им назначались мизерные пособия по старости, которых едва хватало на хлеб и на воду. Все их просьбы чиновники неизменно прятали под сукно. Для погребения их тел были выделены специальные участки земли вдалеке от больших городов и широких транспортных магистралей. Подчас на этих отверженных было жалко смотреть, когда они стайками собирались возле больших свалок и небольших городских помоек. Многих в этот разряд отверженных приводили их собственные пороки. Никаких реабилитационных центров для таких людей не существовало. К условиям существования этих людей мы с вами, мои дорогие читатели, еще вернемся, а пока нам пришла пора узнать, чем заняты двое мужчин, сбежавших неделю назад из сумасшедшего дома.
     - Теперь полицейским нас не догонят, - присаживаясь на край грунтовой дороги, сказал Фил.
     - Я не был бы на твоем месте так в этом уверен, - присаживаясь рядом с ним, сказал Рэм. - Полицейским будет достаточно вставить в считывающее устройство кредитную карту, изъятую у тебя, и они без труда отметят на карте участок дороги, на обочине которой мы с тобой сейчас сидим.
     - Это возможно, - согласился Фил.
     - Повернись ко мне спиной, - попросил его Рэм. - Под своей правой лопаткой ты ничего не чувствуешь?
    - Нет, - ответил Фил.
    - А я чувствую датчик, вшитый тебе под кожу, перед тем как тебя передали в приемную семью,- сказал Рэм. - Полиция знает, где мы с тобой сейчас находимся и наверняка уже послала вертолет, чтобы арестовать нас.
     - Почему они не сделали этого раньше? - спросил Фил.
     - Потому что мы с тобой шли лесом, - ответил ему Рэм. - Полицейские ждали, когда мы с тобой выйдем на дорогу.
     - Как же нам быть? - спросил Фил.
     - Прежде всего, нам надо избавиться от датчика у тебя под кожей, - сказал Рэм. - Тебе будет больно, Фил, но ты должен вытерпеть. Ты видишь ту широкую трубу, уложенную под дорогой?
     - Вижу, - сказал Фил.
    - Через эту трубу протекает неглубокая речушка, - сказал Рэм. - В эту трубу мы с тобой сейчас заберемся, и там я избавлю тебя датчика. Полицейские будут думать, что мы с тобой сидим в этой трубе, но в ней мы оставим только твой датчик.
     Оказавшись в трубе, Филу пришлось сесть прямо в холодную воду, подставив Рэму свою спину.      
     - Твоя бывшая жена обожала большие булавки, - вновь ощупав спину Фила, произнес Рэм. - Одна из таких булавок оказалась приколотой к ее вязанному платью. Острием этой булавки я сумею прорезать кожу на твоей спину и извлечь датчик. Можешь кричать. Твой крик, пока не прилетел вертолет, никто не услышит.
      - А-а! - прокричал Фил, как только острие булавки коснулось его кожи.
     - Я стану говорить тебе, что я делаю, - сказал Рэм. - Это поможет тебе вытерпеть боль. Сейчас я прорезаю кожу вокруг датчика. Через минуту он станет виден. Почему ты не кричишь, Фил?
     - Я терплю, - сказал Фил.
     - Молодец, - похвалил его Рэм. - Я уже вижу твой датчик. Он размером с большую горошину. Твоя кровь мешает мне разглядеть его лучше. Теперь сожми зубы покрепче. Я его достаю.
     - А-а! – прокричал Фил.
     - Все хорошо, Фил, - сказал Рэм. - Так больно тебе больше не будет. Твой датчик уже у меня в руке. Теперь нам надо решить, где именно нам его оставить, но сперва мне нужно каким-то образом остановить твою кровь.
     Пока Рэм останавливал кровь, струившуюся по сине Фила, над их головами раздался треск вертолетных лопастей.
      - Мне жаль, Фил, но твои страдания оказались напрасны, - с горечью промолвил Рэм. - Полиция успела сюда раньше, чем мы смогли отсюда уйти.
      В этот момент на край трубы присела большая птица, видимо, привлеченная сюда запахом свежей крови. Изогнув свою шею, большая птица с интересом заглядывала внутрь широкой трубы.
     - Это поистине знак свыше, - указав рукой на большую птицу, сказал Рэм. - Сейчас я брошу ей твой датчик, к которому пристали кусочки твоей плоти, и эта птица непременно его проглотит.    
      Подхвати на лету кусочек человеческой плоти, большая птица, оттолкнувшись от края трубы своими когтистыми лапами, резко взмыла вверх. То же самое сделал и полицейский вертолет, устремившийся вслед за большой птицей.
     - Мы спасены, Фил. - сказал Рэм. - Теперь твой датчик находится в желудке у большой птицы. Мистический ужас должны сейчас испытывать полицейские, если они убеждены в том, что ты, Фил, превратился в большую птицу.
     Ужас и в самом деле вскоре охватил троих полицейских, летевших в вертолете. Но это случилось по другому поводу.
      Уже придя в Ричмонд, наши герои узнали от случайного прохожего о том, что где-то в пригороде разбился полицейский вертолет, столкнувшийся в воздухе с большой птицей. Трое полицейских погибли.

                Глава двадцатая
                К башне

      Вновь оказавшись на грунтовой дороге, наши герои стали решать вопрос о том, как им быстрей добраться до Ричмонда. Проще всего им было сесть на автобус №1051, следовавший из Вашингтона до Ричмонда. Но они избрали иной путь.
      - Мы доберемся до Ричмонда на попутном грузовике, - сказал Рэм. - Но тебе, Фил, придется сменить одежду. Твой свитер сзади весь в крови.
      - Это тебе, Рэм, надо снять с себя вязанное платье моей жены, - сказал Фил. - В таком наряде тебя точно никто не посадит в свою машину.
      - С этим я бы как раз не спешил, - возразил Филу Рэм. - Водителям грузовиков до тошноты надоело однотипное вранье молодых девиц, которых он все время подвозят. А мы с тобой выдадим себя за сексуальных партнеров, убегающих от твоей жены. Такая история водителя грузовика обязательно насмешит.   
     - Можно попробовать, - согласился Фил.
     Грунтовая дорога вскоре уперлась в асфальтированное шоссе. Пропустив рейсовый автобус, наши герои одновременно подняли руки, увидев приближавшийся к ним грузовик с высокой никелированной трубой. Грузовик был так огромен, что его вид напоминал передвижную котельную. Из его никелированной трубы временами вылетали большие кольца белого дыма.
     Выслушав историю двух «педиков», водитель грузовика расхохотался.
     - Одну девчонку, которую я вчера подобрал на трассе, преследовал ее муж, - перестав смеяться, промолвил водитель грузовика. - Он гнался за нами на своем стареньком «Форде». Но догнать мой керогаз у него не получилось, и его девчонке удалось от него сбежать. Но двух мужиков, убегающих от одной жены, я еще ни разу не спасал. Вы будете в моей жизни первыми. Забирайтесь в кабину. Старина Дик довезет вас обоих до Ричмонда.
     - Вас зовут Дик? - залезая в кабину, спросил у водителя Фил.
     - Диком я зову свой грузовик за его дикий нрав, - пояснил водитель. - Постой-ка! - жестом остановил Фила водитель грузовика. - Да у тебя, парень, вся спина в крови. Не лезь с такой спиной в мою кабину. Ты же мне все сиденья перемажешь.
     - Выслушайте меня, - обратился к водителю Рэм. - Моего друга укусила его жена. Одним словом, когда мы с моим другом были в комнате, туда неожиданно ворвалась его жена. Со злости она выхватила своими зубами кусок мяса из его спины. А теперь, если она нас догонит, она запросто может перегрызть моему другу гордо. Вы не знаете эту женщину. Она и вас тоже может и убить.
     Выслушав фантазии Рема, водитель вновь расхохотался.
     - Кусок мяса из спины мужа! - давясь смехом, повторял водитель грузовика. - Перегрызть мужику горло!
     - Вы напрасно так веселитесь, - продолжил свои фантазии Рэм. - Если эта женщина нас догонит, то про ваше горло я ничего не могу сказать, но обе фары на вашем грузовике она точно расколотит.
      - Ладно, - утерев глаза грязным носовом платком, сказал водитель. - Садитесь оба. Только ты в бабском платье посадишь своего друга к себе на колени, чтобы он не мазал мои сиденья своей кровью. Я всегда считал, что педики конченные люди.
     - У вас есть жена и дети? - усаживая Фила к себе на колени, спросил у водителя Рэм. 
     - У меня есть только жена, - ответил Рэму водитель, когда его грузовик тронулся.- Нам с моей женой пришлось подписать обязательство, что своих детей у нас с ней не будет. Ей даже перевязали что-то там внутри. Мы с женой взяли девочку из центра, полное название которого мне не выговорить.
     - Из репродуктивного центра, - подсказал водителю Фил.
     - Ну да, - кивнул водитель. - А потом мне дали в лизинг этот грузовик. Теперь я своей жизнью доволен.
      - А вы не считаете, что подобные действия правительства лишают вас вашей личной свободы? - спросил у водителя Рэм.
      - Своей свободы мне хватает, - ответил Рэму водитель. - В прежние времена члены правительства с людьми тоже намучились. Стоило одному владельцу заправки поднять цены на бензин, как на улицы выходили тысячи протестующих. Членов правительства в те годы никто не жалел. Теперь и они никого не жалеют. А мне лишний раз поклониться своему хозяину ничего не стоит. Кстати про бензин. Мне надо будет заправиться по дороге.
     - Если правительство вдруг решит, что водителей стало слишком много и половину их надо уволить, вы и тогда не будете протестовать? - спросил у водителя Рэм.
      - Что толку в моем протесте? - вопросом на вопрос ответил Рэму водитель. - Мне одному даже колеса на своем керогазе не поменять. Уволят, значит такая моя судьба. Живем, пока живется, помрем, когда помрется. Сейчас мне надо думать о том, чтобы заправить бензином свой керогаз. Бензоколонка уже рядом.
      - А вы не могли бы высадить нас прямо здесь? - спросил у водителя Рэм.
      - Но до Ричмонда еще с полсотни миль, - сказал водитель.
     - Мы обойдем заправку по обочине шоссе, а потом вы нас снова поберете, - сказал водителю Рэм.
     - Я все понял, - сказал водитель. - Вы полицейского испугались, который стоит возле заправки, но выходить из машины вам уже поздно. Он вас заметил, и машет мне своей палкой, чтобы я остановился.
      Грузовик остановился возле полицейского.
      - Пассажиров взял? - заглянув в кабину, спросил у водителя полицейский.
      - Инструкция не запрещает, - ответил полицейскому водитель.
      - Твоя инструкция – я, - сказал полицейский. - Если у твоих пассажиров не окажется документов, то ты мне заплатишь штраф. Всем выйти из машины.
      Повинуясь приказу полицейского водитель и его пассажиры вышли из машины.
     - О, да а у этого вся спина в крови! - указав на Фила, сказал полицейский. - Документы предъявил мне быстро!
      -  Я вас люблю, - глядя полицейскому прямо в глаз, произнес Фил.
      Водитель грузовика вновь расхохотался Но полицейскому стало не до смеха. С ним случилось то, что ране уже случалось с его коллегами. Полицейский замер на месте, дико вращая глазами.
      - Поехали, - сказал водителю грузовика Рэм.
      - А с полицейским что? - спросил у него водитель.
      - Это полицейский будет стоять столбом, пока его не отвезут в полицейский участок, - ответил водителю Рэм.
     - Слушай, а как это ты его? - имея в виду полицейского, спросил у Фила водитель грузовика. - Что ты ему такое сказал, что у него даже дым из ушей пошел. Научи меня также, а я тебе заплачу. Мне это по любому будет выгодно. Чем каждый раз платить этим фараонам штрафы.
     - Быстро садитесь за руль, - приказал водителю Рэм. - Хозяин заправки смотрит сюда. Он уже понял, что с полицейским что-то не так.
     - Уже сажусь, - сказал водитель. 
      Заправив свой грузовик и вновь выехав на шоссе, водитель грузовика продолжил уговаривать Фила научить его обезвреживать полицейских.

                Глава двадцать первая
                Уильям               

     Миновав окрестности Ричмонда, грузовик приближался к центру города. На улицах города царила невыносимая жара. Квадратное панно термометра, установленное на «Монумент Авеню», высвечивало цифру 37. Кровь на свитере Фила подсохла и, загрубевшие от крови нити свитера, нещадно царапали свежую рану Фила.
     Вскоре наши герои увидели на зеленой лужайки вокруг каменного основания, служившего некогда постаментом памятнику Джефферсону Дэвису, многочисленные обрывки разноцветно мусора. Однако, эти разноцветные обрывки на деле оказались живыми людьми, сидевшими и лежавшими на зеленой лужайке.
      - Остановите здесь, - попросил водителя Рэм. - Нам с моим другом нужно найти магазин одежды.
     - Если тебе, парень, надоело быть женщиной, то я подвезу вас прямо к магазину одежды, - сказал Рэму водитель. - Магазин одежды сразу за этим углом.
     . Спасибо, - поблагодарил водителя Рэм. - А мы с моим другом хотели спросить дорогу у этих людей.
     - Кого ты, парень, назвал людьми? – удивленно спросил у Рэма водитель. - Это же  бездомные бродяги.
     -  Но и вы тоже могли бы оказаться среди них, если бы не отказался иметь своих собственных детей, -  сказал водителю Рэм. - У этих бездомных бродяг нет ничего, кроме их прошлого, но мы с моим другом хотим сделать так, чтобы у них появилось будущее.
Мы с моим другом оба принадлежим к большой человеческой семье и никакой другой семьи у нас уже не будет. Поэтому, как и всякий, мы с моим другом обязаны заботиться о членах своей семьи.
      - Приехали, - остановив свой грузовик напротив магазина одежды, произнес водитель грузовика. - Из ваших слов про человеческую семью я ни черта не понял. Но лишний раз убедился в том, что все педики конченные люди. Выходите. Мне нельзя здесь долго стоять.
    Купив в магазине одежды две майки и двое шорт, наши герои направились к зеленой лужайке.
    - Зачем было тратить деньги на новую одежду? - обратился с вопросом к нашим героям молодой парень, сидевший на траве. - В мусорных баках полно всякой одежды. Джинсы мои видите? Так я их нашел вон в том мусорном баке. 
      - Вы позволите присесть рядом с вами? - спросил у молодого парня Рэм.
      - Садитесь. Тут места всем хватит, - ответил парень. - А зачем ты, дядя, в женское платье вырядился? Или ты из этих?
      - Так вышло, - стаскивая с себя женское платье, ответил молодому парню Рэм.
      - У нас у все что-нибудь не так вышло, - философски заметил молодой парень.
     -  Как твое имя? - натягивая новые шорты и новую майку, спросил у молодого парня Рэм.
     - Мое имя Уильям, - ответил молодой парнь.
      - У тебя есть семья? - спросил его Рэм.
      - Была, - ответил Рэму молодой парень по имени Уильям. - Мы с моей женой снимали квартиру, пока моя жена не родила нашу дочь. Рожать женщинам никто не запрещает, но, если женщина родит ребенка сама, жди беды. Хозяйки дома, в котором мы снимали квартиру, выставила нас на улицу. Сославшись на то, что плач нашей дочери мешает спать другим жильцам. И по ночам, вставая к ребенку, моя жена очень часто хлопает дверью. Но, если бы даже хозяйка дома нас не выставила, то нам самим пришлось бы съехать. Узнав, что у меня родился ребенок, хозяин фирмы, на которой я работал, тоже выставил меня за ворота. Найти другую работу я не мог. Пришлось добывать свой хлеб тем, что я находил на свалках и в помойных бачках. Нашу дочь из-за нашей бедности социальные службы забрали в приют. Жене правда повезло. Она смогла устроиться уборщицей на военную базу, охраняющую ретрансляционную башню. С ребенком ее бы туда никто не взял. Сейчас она моет котлы на кухне и по утрам выносит мусор. Там же она и живет. Один раз я подошел к забору военной базы, чтобы попросить у нее какой-нибудь еды, но охранник спустил на меня собаку. Я еле убежал. Была семья и нету, - закончил Уильям свой грустный рассказ.
      - Как имя вашей жены? - спросил у него Рэм.
      - Зачем вам знать ее имя? - спросил Уильям. - Если вы хотите подбить к моей жене клин, то напрасно. На военной базе ей и без вас мужиков хватает.
     - Как нам добраться до военной базы, где работает ваша жена? - спросил Рэм.
     - Вы в самом деле хотите встретиться с моей женой? - возмущенно спросил Уильям. - - Но вы же ее ни разу не видели.
      - Так опишите нам ее, - попросил Уильяма Рэм.
      - Дадите доллар, опишу, - согласился Уильям. - Только, повторяю, вам это ничего не даст. Там, где работает моя жена, одних офицеров больше сотни, не считая простых солдат. Все они обслуживают башню, которую правильней было бы назвать ретранслятором.
     Перекладывая деньги из кармана своих старых брюк в карман новых шорт, Фил вынул из общей пачки однодолларовую купюру и протянул ее Уильяму.
      - Мою жену зовут Джилл, - сказал Уильям, запихивая доллар в задний карман своих джинсов, - Она норвежка. Ростом чуть ниже меня. Глаза голубые. Волосы рыжие. Ее талия после родов сползла поближе к ее заднице, но на лицо она еще, что надо.
     Уильям умолк.
     - Уильям, - обратился к молодому парню Рэм, - Как нам быстрей добраться до той военной базы, на которой работает твоя жена?
      - Быстрее всего добраться до нее можно вон по тому железнодорожному мосту, но этот мост охраняется полицейскими, - сказал Уильям. - Проход и проезд по мосту только по специальным пропускам. Если у вас нет пропусков, то идите под мостом по воде. Река хоть и широка, но глубоких мест в ней почти нет. Из-под моста охрана моста никого не гоняет. Люди собирают там моллюсков, которых потом едят. Лягушки тоже для этого годятся. Рыбу, если она попадется, мы обычно глушим камнями. Но ее в реке осталось совсем мало. Бездомные всю рыбу съели. Но учтите, что военная база и башня ретранслятор находятся на высоком острове, со всех сторон окруженном водой. Если вы дойдете по воде до этого острова, то подняться вверх по крутому склону вам все равно не удастся. Попытаетесь, вас могут осветить прожекторами и убить.
     - Но тебе как-то удалось подняться по этому склону и подойти к самому забору военной базы, когда ты хотел попросить у своей жены еды, - напомнил Уильяму Фил.
    - С чего ты взял, что я лез наверх по склону? - спросил у Фила Уильям. - Я забрался наверх через старый водяной коллектор. Трубы старого водяного коллектора с обеих концов отрезаны, но, если в одну из них забраться внизу, то по ней можно подняться наверх.
      - Где внизу находится вход в эти трубы? - спросил Уильяма Рэм.
      - Внизу обе трубы наглухо заварены, надо найти одну пещеру, в которой живет бездомный старик. Проржавевшая часть одной из двух труб проходит через его пещеру.
      - Как нам найти этого старика? - спросил у Уильяма Фил.
      - Этого я не знаю, - ответил Филу Уильям. - Не исключено, что старик уже умер, но, если он еще жив, то по вечерам он обычно собирает моллюсков возле острова, на котором находится военная база.
    - Пошли, - переодевшись в шорты и майку, сказал Рэму Фил. - Нам обязательно надо найти этого старика.
     - Постой, - остановил Фила Рэм. - Нам надо узнать, в каком часу жена Уильяма выносит мусор из помещений военной базы.
     - В шесть часов утра, - сказал Рэму Уильям. - В половине седьмого мешки с мусором забирает мусоровоз, который подъезжает к военной базе по железнодорожному мосту. Только  никакой еды вы в этих мешках не найдете. В них одни бумаги.
    - Эти бумаги нам как раз и нужны, - сказал Уильяму Рэм. - Но сам-тот ты, Уильям, откуда про все это знаешь?
    - Люди рассказывали, - ответил Уильям. - Когда людям нечего делать руками, они работают языком.
    - Понятно, - сказал Уильяму Рэм. - Но тебя мы попросим никому не рассказывать о нашем разговоре.
    - Молчание лоботряса вроде меня стоит денег, - прищурив один глаз, сказал Уильям. – Но, если я кому-то и расскажу про наш в вами разговор, то что это изменит? Бездомного старика вам не найти, моя жена с вами разговаривать не станет. Ехали бы вы туда, откуда прибыли. У вас своя жизнь, а у людей своя.
    - Держи, - протягивая Уильяму второй доллар, сказал Фил. - И постарайся держать свой язык за зубами. Иначе у тебя никогда не появится возможность вновь начать работать руками.
     Распрощавшись с Уильямом, наши герои начали спускаться к широкой и мелководной реке. 
 
                Глава двадцать вторая
                Вверх по реке

     Отставив свою старю одежду на берегу, Рэм и Фил вошли в воду и босиком побрели по мелководью в сторону военной базы. От жары их теперь спасала прохлада, исходившая от воды, а от солнца широкий железнодорожный мост.
      - Может быть, нам прицепиться на ходу к какому-нибудь вагону, спрятаться в нем и так попасть на военную базу, предложил Фил.
      - Тогда нам лучше сразу попроситься в кабину к машинисту локомотива, - улыбнувшись, ответил Рэм. - Если машинист и согласится тайно доставить нас на военную базу, то это нам ровным счетом ничего не даст.
     - Почему? - спросил Фил.
     - Для того, чтобы передать в эфир сообщение, нам нужно проникнуть в центр управления ретранслятором. Для этого нам потребуются коды доступа и пароль для входа в компьютерную сеть, - сказал Рэм.
     - Где же мы их возьмем? - спросил Фил.
     - В мусоре, - ответил ему Рэм.
    - В мусоре? - переспросил Фил.
    - Да, - уверенно повторил Рэм. - Когда ты работал в венчурном фонде, ваши компьютерная сеть была защищена паролями?
    - Была, - сказал Фил.
    - Как часто вам менялись пароли?
    - Раз в месяц, - ответил Фил.
    - Куда ты и твои сотрудники бросали бумажки, на которых вы для памяти записывали старые пароли?
     - В корзины для мусора, - ответил Фил.
     - И долго они в этих корзинах лежали?
     - Пока уборщица не вынесет все корзины на помойку, - ответил Фил.
     - Другими словами, туда, куда их по утрам выносит жена Уильяма, - сказал Рэм.
     - Ты думаешь, Рэм, что в мусоре, который по утрам выносит жена Уильяма, могут быть бумажки с кодами доступа? – спросил Фил.
     - Почему ты и твои сотрудники, несмотря на запет, все же выбрасывали бумажки со старыми паролями в мусорные корзины, а сотрудники ретрансляционного центра так поступать не могут? - спросил у Фила Рэм
.    - Потому что они люди военные люди, - сказал Фил.
     - В армии много говорят о дисциплине, но порядка в армии не было никогда. Уильям же нам сказал, что тот, кто не работает руками, тот много работает языком, - пояснил Рэм. – Я уверен, что  мусоре, который по утрам выносит жена Уильяма, мы найдем то, что нам надо.
     Сбиться с намеченного пути, несмотря на разговоры, наши герои не могли. Следуя от одной опоры железнодорожного моста к другой, они шли прямо к военной базе. К тому же путь им указывала огромная башня ретранслятора с тонкой металлической пикой громоотвода на самом верху. По пути им попадались мальчишки, стоявшие по щиколотку в бурлящих водяных струях и пытавшиеся разглядеть моллюсков или рыбу между серых гладких камней. Наши герои шли вдоль реки, шлепая босыми ногами по воде. 
      - Знаешь, Рэм, о чем я сейчас подумал? - спросил Фил.
      - О чем, Фил?
      - Даже если нам удастся найти в мусоре бумажки с паролями, то это будут старые пароли. Бумажки с новыми паролями никто не выкидывают. Их хранят, чтобы не забыть.
     - А ты, Фил, разве никогда не выбрасывал по ошибке бумажку с новым паролем? - спросил Рэм.
     - Было, - признался Фил. - На следующий день мне пришлось вторично запрашивать новый пароль. Если бы наши шифровальщики мне отказали, то мне пришлось бы бежать на помойку и рыться в мусоре. Хорошо, что до этого не дошло.
     - С этим у тебя все впереди, - сказал Филу Рэм. - Если мы найдем в мусоре пять бумажек с одинаковыми паролями, то это будет означать, что они старые, а, если нам попадется бумажка с единственным паролем, то не исключено, что какой-нибудь растяпа вроде тебя по ошибке выбросил в корзину для мусора бумажку с новым паролем.
      - Хорошо бы узнать, по каким дням служба безопасности военной базы меняет пароли, - сказал Фил. - Иначе нам придется рыться в мусорных мешках каждый день.
      - Рыться в мусорных мешках каждый день мы не сможем, - сказал Рэм. - Нам следует больше полагаться на удачу. Ведь прилетела же большая птица и унесла в своем желудке твой датчик в тот момент, когда полицейский вертолет уже собирался садиться рядом с трубой, в которой мы сидели.
     - Интересно, та большая птица тоже погибла, когда она в воздухе столкнулась с полицейским вертолетом, - задумчиво произнес Фил.
     - Перестань думать о пустяках, Фил, - сказал Рэм. - Нам сейчас надо напрячь мозги, чтобы решить два вопроса: как нам повстречать встретить жену Уильяма и сделать так, чтобы она позволила нам порыться в мешках с мусором, которые она по утрам выносит.
      - Я забыл, - забеспокоился Фил.
      - Что ты забыл? - спросил у него Рэм.
      - Я забыл имя жены Уильяма!
      - Ее зовут Джилл, - сказал Рэм. 

                Глава двадцать третья 
                Старик   

     Спустя полчаса наши герои приблизились к подножью острова, на котором разместилась военная база с ретрансляционным центром. Та часть острова, к которой они подошли, являла собой обрывистый склон. Взобраться по нему на небольшою полоску земли, которая отделяла забор воинской часто от обрыва, не было никакой возможности. Когда наши герои рассматривали склон, к ним подошел старик с пластиковым мешком. Мешок старика в некоторых местах намок и через эти намокшие места были видны раковины двустворчатых моллюсков, собранных стариком в водах реки.
    - Издалека пожаловали? - спросил старик.
    - Из столицы, - ответил старику Рэм.
    - Из Вашингтона? - удивился старик.
    - Почти, - ответил старику Рэм.
    - Вы ехали на автобусе? - спросил старик.
    - На попутном грузовике, - ответил старику Фил.
    - По пути вы ничего не видели?
    - Что мы должны были увидеть? - спросил старика Рэм.
    - Шофера автобусов рассказывают, что в тридцати километрах от Вашингтона разбился полицейский вертолет, Его сбила большая птица.
     - Бывает, - сказал старику Рэм.
     - Нынче и не такое бывает, - согласился старик. 
     - Наши времена не из лучших, - сказал Рэм.
     - А вы гуляете или по делу тут ходите? - выдернув с корнем небольшой кустик ламинарии, спросил старик.
     - По делу, - сказал Рэм.
     - Тогда решайте ваши дела скорее. Вечер не за горам. В этих местах по ночам собирается молодежь. Вы можете стать для них легкой добычей, - предостерег наших героев статик..
    - А вам разве не страшно? - спросил у старика Фил.
    - У меня есть своя пещера и я скоро в нее заберусь, - сказал старик.
    - Далеко отсюда ваша пещера? - спросил у старика Рэм.
    - Минут пять ходьбы, - ответил старик. - Я ее отрыл рядом с трубами старого водяного коллекторы. Когда по одной из труб шла горячая вода, эта труба обогревала мою пещеру и рыть землю возле этой трубы было легче. Земля там мягче.
    - Можно нам взглянуть на вашу пещеру? - спросил у старика Рэм.
    - Это будет стоить вам двадцать пять центов, - сказал старик. - Если моя пещера вам понравится и вы решите в ней заночевать, то я  увеличу плату до пятидесяти центов.
    - Договорились, - сказал старику Рэм.
    - Тогда пошли, - сказал старик. - Я вижу, что вы люди нездешние и вам нужен ночлег. Назовите мне ваши имена.
    - Меня зовут Рэмом, а моего друга Филом, - следуя за стариком, сказал Рэм.
    - Я специально сделал лаз в мою пещеру узким, чтобы в мою нору никто чужой не проник, - продолжал старик. - Один раз молодежь закинула в мою пещеру горящую паклю. Выкурить меня хотели. На другой день прорыл запасной выход. Все звери делают в своих норах запасной выход. И человеку пришла пора учиться у зверей. Какая жизнь, такими должны быть и повадки.
     - Возьмите за наш ночлег, - передавая старику один доллар, сказал Фил.
     - Сдачи у меня нет, - принимая из рук Фила деньги, сказал старик. - Мелких денег много за один раз в реке не наловишь.
     - Вам надо будет разбудить нас в пять часов утра, - попросил старика Рэм.
     - Куда же вы в такую рань собрались? - спросил старик.
     - Мы не пойдем, а поползем, - пояснил Рэм.
     - По земле? - удивился старик. - Но вы же не звери.
     - Нам сказали, что из вашей пещеры можно попасть в одну из труб водяного коллектора, ведущую к забору военной базы, - сказал Рэм.
     - Кто вам это сказал? - спросил у Рэма старик.
     - Уильям, - ответил старику Рэм.
     - Вот же болтун, - расстроился старик. - Я же просил его никому не рассказывать. Он по моей трубе к своей жене лазил. Доверяй после этого людям.
     - Как ваше имя? - спросил у старика Фил.
     - Меня раньше все называли Роберт, - ответил старик. - Трубы, про которые вам разболтал Уильям, раньше уходили прямиком на военную базу. Когда проложили новый коллектор, старые трубы отрезали. Сейчас наверху эти трубы выходят из-под земли возле забора военной базы. А вам туда зачем?
     - Мы хотим встретиться с женой Уильяма, - объяснил старику Фил.
     - Не будет она с вами встречаться, - сказал старик. - Она и мужа своего прогнала. Не захотела с ним и пары слов сказать. А там дело ваше. Мое дело разбудить вас в пять часов утра. 
     - Возьмите, - снимая со своей руки часы, сказал старику Рэм.
     - Часов мне ваших не надо, - сказал Рэму старик. - Я цифр не вижу. У меня свои часы есть, которые высоко в небе. Пришли, - остановившись, произнес старик.

                Глава двадцать четвертая   
                Ужин

     Вход в нору старика был прикрыт сухими ветками.
     - Тут я и живу, - разбрасывая ветки, заслонявшие вход в пещеру, промолвил старик. - Новая власть не глянулась мне сразу же по ее воцарении. Я сразу понял, что их властолюбие лично для меня ничем хорошим не кончится. По причине моей разговорчивости. За свою болтливость я заплатил тремя годами тюрьмы. Но верно говорят, что раз зло нельзя победить, его надо использовать. Разнюхав, что по одной из труб водяного коллектора идет горячая вода, я начал рыть возле этой трубы свою пещеру. Кто же откажется от дармового тепла.
    Соорудив небольшой костер, старик разложил возле него с десяток моллюсков, собранных им в реке.
    - Гляжу я на вас обоих и думаю, в какой пробирке вас обоих вырастили, - промолвил старик.
    - Есть подозрения, что меня вырастили в ирландской пробирке, - ответил старику Фил.
    - А меня родила женщина, - сказал Рэм.
     - Очень приятно, - подав Рему руку, промолвил старик. - Меня тоже родила женщина. Поэтому я не смог привыкнуть к новому рабству.
    - Уильям сказал, что из вашей пещеры можно попасть в трубу, по которой раньше текла горячая вода, - напомнил старику Рэм.
    - Можно, - ответил старик. - Но я заложил эту проржавевшую дыру фанерой. Потому что из нее сильно дует.
    - Но проникнуть в эту проржавевшую дыру можно? - спросил у старика Рэм.
    - Можно, - ответил Рэму старик. - Но, если охрана базы вас заметит, то назад вы уже не вернетесь. Зачем вам лезть навстречу собственной смерти?
    - Если нам удастся сделать то, что мы задумали, то рабству в нашей стране придет конец. Для этого мы с моим другом и сбежали из сумасшедшего дома, - сказал старику Рэм.
    - Я так и подумал, - сказал старик. - Только сумасшедшие могут хотеть вдвоем победить эту власть.
     - Не вдвоем, а в втроем, - поправил старика Рэм. - На вашу помощь мы тоже надеемся.
     - Но оружия в моей пещере нет, - сказал старик.
     - Оружие есть у нас, - сказал старику Рэм. – Наше оружие посильней любой взрывчатки. Наше оружие - слово. 
     - Я за свои слова уже отсидел три года в тюрьме, но разве что-нибудь изменилось? Кроме того, что я заработал в тюрьме свой ревматизм, - сказал старик.
     Пока старик делился с гостями своими мыслями, многие моллюски, разложенные им возле огня, издавая жалобный писк, медленно раскрывали свои коричневые створки, и их белое мясо начинало румяниться.
      - Хотите попробовать мясо моллюсков? - спросил у своих гостей старик.
     - Нет, - в один голос ответили они оба.   
     - Напрасно, - сказал старик. - Если добавить к мясу моллюска немного водорослей, то вы обогатите свои организмы йодом и протеином. Это продлевает человеческую жизнь. Но лично я устал от жизни. Сказать честно, я не вижу в ней ни малейшего смысла. Люди были переселены на землю неизвестно по каким причинам, но можно назвать причины, по которым им придется ее покинуть. Меня всегда возмущает, когда кто-то называет нашу землю матерью. Если это так, тогда все мы преступники. Мне даже иногда кажется, что люди уже успели побывать на всех девяти планетах солнечной системы. И везде результат их деятельности бы один и тем же. Люди сумели все разрушить. Земля - это наш последний шанс. Поговаривают даже, что некоторые члены нашего правительства и главы ряда корпораций уже отправили своих детей в другие галактики. Но для судьи, который будет нас всех судить, не существует ни времени, ни пространства. Я могу ночи напролет лить слезы, заламывать руки, стенать, но последнего суда никому из людей не избежать. Раз и мне тоже нечего терять, то я попробую вам помочь.
    Фил заглянул в пещеру.   
     - Вижу, как вам обоим не терпится прилечь, - сказал старик. - Ползите внутрь друг за другом, пока первый из вас не уткнется в кучу тряпья. Это тряпье будет вашей постелью. Проржавевший лаз, через который вы сможете попасть в трубу, находится дальше. Вы найдете его по листам фанеры, которыми он прикрыт. Под кучей тряпья есть свечной огарок. Но свет вам не нужен. Ваши глаза просят темноты.
     - А как же вы? - спросил у старика Рэм.
     - Я поужинаю, а потом займусь обустройство запасного выхода, - сказал старик. - Если услышите шум, не пугайтесь. Ровно в пять часов утра я вас разбужу.
     - Вы всю ночь собираетесь провести у костра? - спросил у старика Рэм.
     - Я не самоубийца, - сказал старик. - Когда я закончу расчищать запасной выход, я тоже залезу внутрь и прилягу возле ваших ног. А вам надо успеть набраться сил, чтобы проползти по наклонной трубе целых триста метров. Вы же не летучие мыши. У вас нет когтистых лап и сильных размашистых крыльев. Когда будете ползти назад, старайтесь не задевать их гнезд. К шести утра летучие мыши вернутся с охоты и отделают вас лучше любого охранника. Уильяму летучие мыши чуть не выцарапали его глаза. Не верьте, что летучие мыши трусливы. Забота о своем потомстве делает летучих мышей бесстрашными. 
     - Тогда нам есть, чему поучиться у летучих мышей, - сказал старику Рэм.
     - Отправляйтесь спать, - понимаясь с теплого камня, на котором он сидел, промолвил старик. - Как вы решили, так и поступайте.   
                Глава двадцать пятая               
                Пароль
   
     Забравшись в пещеру старика, Рэм ни Фил, вконец обессилевшие от постигших их испытаний, почти мгновенно уснули. За ночь они ни разу не проснулись. Несмотря на непривлекательные запахи, исходившие от того тряпья, на котором они лежали.
    На исходе ночи, старик потряс Рэма за ступню.
    - Просыпайтесь, - услышал он Рэм старика. - Пять часов утра. В это время вы просили вас разбудить.
    Проснувшись и стараясь в темноте пещеры разглядеть циферблат своих наручных часов, Рэм позвал Фила.
    - Не надо вам смотреть на часы, - сказал старик Рэму. - Ваши часы могут опоздать, а моя прекрасная дама никогда не опаздывает.
     - О какой даме вы говорите? - стиснутый стенами пещеры, спросил старика Рэм.
     - Я говорю о Венере, - ответил старик. - В пять часов утра она всегда стоит над вторым полетом железнодорожного моста.
     - Сколько времени? - проснувшись, спросил Фил.
     - Пять часов утра, - ответил ему Рэм. – Нам пора начать искать отверстие в трубе коллектора.
     - Я хочу выбраться наружу, чтобы сделать глоток свежего воздуха, - сказал Фил.
     - На это у нас нет времени, - ответил ему Рэм. - Нам надо ползти вглубь пещеры, пока мы не почувствуем под своими руками лист фанеры. Отодвинув этот лист, мы попадем в трубу, по которой нам надо будет подняться наверх.
    - Я поползу первым, - сказал Филю.
    Преодолев ползком какое-то расстояние, Фил нащупал своей правой рукой фанерный лист и попытался сдвинуть его в сторону. Когда ему это удалось, оба наших героя смогли проникнуть в трубу.       
     Оказавшись в трубе, наши герои условились, что первым вверх по трубе поползет Фил. Он был намного легче Рэма, и, если бы он вдруг сорвался, то Рэму было бы легче его удержать.
   Внутри трубы, по которой ползли вверх наши герои, было много разного мусора.
    - Проклятье, - ощутив под своей рукой комок липкой грязи, - выругался Фил. - Неужели этим ленивым воякам трудно было заделать отверстие в этой трубе, чтобы в нее не летела всякая гадость.
     - Если бы вояки запаслись трудолюбием и заделали бы там наверху отверстие в этой трубе, то как бы мы с тобой смогли вылезти наружу? - сказал у Фила Рэм.
     Вскоре оба они почувствовали прохладный утренний ветерок, проникавший в трубу через ее верхнее отверстие. Этот ветерок слегка раскачивал гнезда летучих мышей, покинувших свои убежища в поисках пропитания.
    - Осторожно, Фил, - предупредил своего друга Рэм. - Старайся не прикасаться к гнездам летучих мышей. Если они оставили здесь охрану, то твои заклятья, превращающие киборгов в дымящиеся статуи, здесь не поможет. Геном летучих мышей никто не редактировал.
     Вытянув вперед правую руку, Фил ощутил верхний край трубы.
     - Мы доползли до края трубы, - сказал он Рэму.
     - Сразу не вылезай, - предостерег Фила Рэм. - Сначала осторожно высунь наружу голову и оглядись.
     - Вижу высокий металлических забор, - высунув голову, сообщил Фил. - Метрах в ста от забора вижу трансляционную башню. Между башней и забором вижу двухэтажное строение казарменного типа.
     - Постарайся увидеть инженерный корпус, - попросил Фила Рэм.
     - Какой он из себя? - спросил Фил.
     - Я не знаю, но от него к ретрансляционной башне должны тянутся кабеля, - ответил Рэм. 
     - Никаких проводов, кроме тех, что тянутся к прожекторам, я не вижу, - ответил Фил. - Никакой охраны я тоже не вижу.
      - Тогда вылезай наружу, - сказал Рэм. - Скоро жена Уильяма должна начать выносить мусор.
     Оказавшись на песчаной дорожке, наши герои подползли к забору военной базы и, не поднимаясь, стали ждать появления молодой женщины с пакетами для мусора в руках.
     Минут через десять она вышла из-за угла двухэтажного здания.
     - Она идет, - указав рукой на женщину с двумя черными пластиковыми пакетами, прошептал Фил. – Она приближается к мусорной площадке, откуда мусоровоз должен будет забрать пакеты с мусором.
    - Нам ее окликнуть, - сказал Рэм.
    - Джилл, - окликнул женщину Фил.
    - Кто здесь? - вздрогнув от неожиданности, спросила женщина.
    - Не пугайтесь, Джилл, прошу вас, - продолжая лежать на земле, сказал женщине Фил. – Мы хотим передать вам привет от вашего мужа Уильяма.
    - Ничего не хочу о нем слышать, - ответила Джилл. - Уильям больно дерется, когда выпьет вина. Он был здесь, но я его прогнала. И вы уходите, или я сейчас закричу.
    - Не надо кричать, Джилл, - попросил женщину Рэм. - Поднесите мешки с мусором поближе к забору.
    - Караул! - закричала женщина.
     Услышав крик женщины, из двухэтажного здания выскочил охранник с дубинкой в руке. Он подбежал к забору и, увидев Фила с Рэмом, приказал им подняться с земли.
     - Встать, мерзавцы! – прокричал охранник. - Сейчас я вызову подмогу!
     - Быстрей, Фил, - сказал Рэм. 
     -  Я люблю вас, - обратившись к охраннику, произнес Фил.
     - Дежурка… дежурка… дежурка, - поднеся к своему уху переносную рацию, начал тупо повторять охранник.
     - Не уходите, Джилл, - сказал женщине Рэм.
     Женщина и без просьбы Рэма не смогла бы сдвинуться с места. Так ее поразило то, что на ее глазах произошло с охранником.
     - Вы и со мной можете так сделать? - спросила она.
     - С вами мы так поступать не станем, если вы поднесете мешки с мусором к самому забору, - сказал женщине Фил.
     - Зачем вам мусор? - спросила женщина.
     - Нам нужны небольшие бумажки, на которых написаны только цифры и буквы, - сказал женщине Рэм.
     - Если вы говорите о желтых бумажках с липкой стороной, то я собрала их вместе, чтобы ветер не разносил их по двору, - сказал Джилл.       
     - Передайте нам эти желтые бумажки, - попросил женщину Рэм.
     - А этот охранник, с которым вы так, он был самым вредным, - роясь в одном из мешков в поисках записок с паролями, - промолвила Джилл. - Он все время хватал женщин и грозил расправой, если женщины станут на него жаловаться. Вот ваши бумажки, - вынув из мешка стопку желтых бумажек, перетянутых тонкой резинкой, сказала Джилл. - Забирайте их и уходите. Скоро за мусором приедет грузовик, а мне еще надо вынести мусор из бани и столовой.
     - Вы нас не видели, - забирая у Джилл бумажки с паролями, предупредил ее Рэм.
    - А - этот? - указав рукой на застывшего охранника, спросила Джилл.
    - Охранник будет нем, пока ему не заменят электронную схему в его башке, но на новой схеме памяти о встрече с нами не будет, - объяснил женщине Рэм. 
    - Джилл, где находится помещение, из которого передают сообщения в эфир? - спросил у женщины Фил.
     - Если вы говорите о комнате с микрофоном, то она находится под башней глубоко под землей, - ответила Джилл. - Вход в нее через длинный коридор. С улицы вход в коридор стерегут два охранника. Им нужно назвать пароль, чтоб они туда впустили. Но я вам этот пароль не назову. За это меня могут убить.
    - У нас есть универсальный пароль для всех охранников, - сказал женщине Фил. - Его действие вы только что видели.
    - Мусоровоз! - сделав испуганное лицо и посмотрев в сторону железнодорожного моста, сказала Джилл. – Все, уходите.

                Глава двадцать шестая
                Проклятые мыши

    За то время, пока наши герои, стоя у забора военной базы, разговаривали с Джилл, большинство летучих мышей успели вернуться к своим гнездам. Теперь они висели вниз головам, уцепившись своими когтистыми лапами за едва заметные выступы в наклонной части трубы. Все они отнюдь не были рады появлению в их владениях двух мужчин. Не сговариваясь, летучие мыши разом напали на Рэма с Филом. Отбиваясь от летучих мышей, наши герои, забыв об осторожности, ни кубарем покатились вниз по трубе.
     - Мы разобьемся, Рэм! - в испуге прокричал Фил.
     - Старайся уцепиться руками за стенки трубы, это замедлит падение, - прокричал ему в ответ Рэм.
     - Я пытаюсь цепляться, но эти мерзкие твари вонзают в мои руки свои когти! - прокричал Фил.
     Вопреки ожиданиям, приземление наших героев оказалось вполне мягким. Старик, предвидя подобный исход, успел набросать кучу тряпья внутрь трубы.
     - С прибытием, - просунув голову в отверстие трубы, промолвил он. - Уильяму повезло меньше. Когда летучие мыши на него напали, он, падая, сильно ушиб спину. Поэтому я подстелил вам свое тряпье.
     - Спасибо вам, - поблагодарил старика Рэм.
     - А, где наши бумажки с паролями? - спросил Фил.
     - Должны быть у меня, - запуская руки в карманы своих шорт, сказал Рэм.
     - Но ты не клал их в карман, Рэм, - с тревогой произнес Фил. - Когда мы спустились в трубу, ты держал их в руках.
     - Верно, - согласился с Рэм. - Неужели, я их выронил, когда на нас напали летучие мыши?
     - И ветер, который подняли своими крыльями летучие мыши, мог унести эти бумажки назад к забору, - озвучил свою трагическую догадку Фил. 
     - Как же нам быть? - спросил у самого себя Рэм. - Вернуться прямо сейчас назад мы не сможем. Мусоровоз, наверное, уже подъехал. Онемевшего охранника обнаружили. И летучие мыши тоже не будут рады нашему возвращению.
     - Значит, все пропало, - с отчаянием произнес Фил. - Обнаружив охранника со сгоревшей электронной схемой, начальство военной базы наверняка уже подняло тревогу.
     - Какие бумажки вы потеряли, горемыки? - спросил старик. - Если это они, то эти бумажки прилетели вниз раньше вас. 
     - Это они! - радостно произнес Фил, забирая из руки старика стопку желтых бумажек, перетянутых тонкой аптечной резинкой. - Теперь нам надо вылезти из пещеры, чтобы прочитать все то, что на них написано. 
    - Вылезайте, - сказал старик. - Сейчас я разведу костер и читайте свои бумажки, но сперва я напою вас обоих чаем.

                Глава двадцать седьмая
                План

     На многих из смятых бумажек, просматриваемых нашими героями при свете горящего костра, были записаны одни и те же цифры и буквы. Эти записи были сделаны от руки и вполне могли быть старыми паролями для доступа в корпоративную компьютерную сеть военной базы. Можно было надеяться, что, спустя какое-то время, этот пароль повторится. Но нельзя было знать, когда именно это произойдет.
     Но вот в руках у Фила оказалась бумажка, на которой был записаны буквы и цифры, отличавшиеся от все прочих.
     - Смотри, Рем! - громко произнес Фил. - На этой бумажке другой пароль.
     - Дай мне взглянуть, - забирая у Фила желтую полоску бумаги, сказал Рэм. - Можно допустить, что кто-то по ошибке выбросил в мусорную корзину бумажку с записью нового пароля. Но мы не станем ругать милого растяпу. Основная проблема теперь состоит в том, как нам проникнуть
его рабочее место. Снова лезть по трубе наверх мы не сможем. Вояки наверняка усилили охрану того места, где Джилл передала нам эти бумажки. И сама она тоже могла что-то им рассказать.
     - Чтобы усилить охрану в том месте, где мы были, надо с какого-то другого участка часть охранников снять. Набрать новых охранников начальству военной базы за один день не успеть.
    - Мне кажется, что вояки снимут тех охранников, которые целыми сутками бродят без дела по железнодорожному мосту, - подсказал нашим героям старик.   
    - Значит, нам надо попытаться проникнуть на базу через железнодорожные ворота, - сказал Рэм.
    - Но часовых, охраняющих железнодорожные ворота, начальство точно не снимет, - сказал Фил.
    Костер, возле которого сидели наши герои, уже догорал. Розовая полоска, окрасившая небо на востоке, становилась все шире.
    - Мусоровоз приезжает на базу в половине шестого утра. Возможно, нам удастся прицепиться к мусоровозу, когда тот будет ехать по мосту, - сказал Рэм. - У мусоровоза открытый верх. Укрыться два человека внутри него смогут. Как сделать так, чтобы мусоровоз остановился хотя бы на минуту?
     - Надо бросить что-то ему под колеса, - предложил Фил. - Толстое бревно, например.
     - Для того, чтобы бросить под колеса мусоровоза толстой бревно, надо это толстое бревно сперва поднять на мост. И шофер мусоровоза не такой дурак, чтобы не догадаться, что толстые бревна под колеса машин с неба не падают. Он наверняка поднимет тревогу, - возразил Рэм.
     - Послушайте меня, заговорщики, - обратился к Филу с Рэмом старик. - Если вы мне толком объясните, зачем вы так рветесь навстречу своей смерти, то я подскажу вам одно место, где мусоровоз делает остановку. За то время, пока он там стоит, вы сможете забраться в его гнилое брюхо.
     - Наш рассказ о том, зачем мы хотим проникнуть на военную базу, займет много времени, - ответил старику Фил. – Но мы обещаем рассказать об этом, когда отправимся в город, чтобы позавтракать в каком-нибудь ирландском пабе.
     - Тогда слушайте, - начал старик. - В минуту, когда Венера только начинает приближаться ко второму пролета железнодорожного моста, из ворот военной базы выезжает небольшой маневровый тепловоз. В эту ночь вы не могли его слышать, так как вы оба еще спали. Этот тепловоз проверяет состояние рельс и стрелочных переводом на железнодорожном пути, идущем через весь город. Спустя минут десять тепловоз оказывается в том месте, где железнодорожные пути пересекаются с автомобильным шоссе, по которому едет мусоровоз. Мусоровоз обязан пропустить тепловоз. Как только тепловоз выезжает из ворот военной базы, шлагбаум на переезде опускается, и шофер мусоровоза ждет пока пройдет тепловоз.
      - Спасибо тебе, старик, за подсказку, - сказал Фил. - А теперь гаси свой костер и идем вместе с нами завтракать. Ты заслужил две большие кружки доброго ирландского эля.
     - От пары кружок сладкого ирландского эля я ни за что не откажусь, - разбрасывая палкой тлеющие угли костра, произнес старик. 
               
                Глава двадцать восьмая
                Разговор в пабе

      Присев за столик ирландского паба, расположенного на одной из узких улочек Ричмонда, наши герои заказали по одной высокому стакану эля на каждого и три порции бобов с беконом.
      - Давно я так не пировал, - отхлебнув глоток эля, произнес старик. – От этих жаренных моллюсков у меня начинается изжога. Чтобы ее унять, мне приходиться пить много воды. Но пить много воды в моем возрасте вредно
      - Тогда пей эль, старик, - сказал Фил. - Пить эль никому не вредно.
      - Но вы мне обещали рассказать, зачем вам лезть в эту чертову башню, - подцепив на вилку прожаренный кусок бекона, сказал старик.
      - Слушай, старик, - начал свой рассказ Рэм. – Много лет назад весь мир был поражен глобальным экономическим кризисом. Спекуляция цифрами уничтожило понятие товара и справедливой цены . Миллионы простых людей лишились буквально всего. Дело грозило обернуться масштабными бунтами. Дабы предотвратить эти социальные взрывы, часть финансовой верхушки, которая не знала во что еще ей можно вложить свои обесценивающиеся миллиарды, решила профинансировать создание государственной матки, способной вынашивать людей с измененным генетическим кодом. Эти люди, выращенные искусственным путем, должны были быть лишены понятия социальной справедливости, товарищеской взаимопомощи и самой совести. Такими людьми очень легко управлять. Разработкой программ управления людьми занялась группа медиумов, чьи нейролингвистические установки транслируются в эфир через ту башню, внутрь которой мы с моим другом хотим проникнуть.
     - Объясняй мне попроще, - попросил Рэма старик.
     - Медиумы внушают генно-модифицированным людям, что те вполне счастливы, так как имеют свои стеклянные дома и работу. Чтобы этого всего не лишиться генно-модифицированным людям надо брать на воспитание детей из репродуктивного центра. Новой элите нужна власть над людьми. Этого они почти добились. Большего я тебе сказать не могу, старик, так как мне придется употребить много специальных терминов, смысла которых ты все равно не поймешь.
      - А мне и не надо ничего понимать, - сказал старик. - Надо мной у этой элиты никакой власти нет. Ведь я бездомный бродяга.
     - Ты прав, - огласился со стариком Рэм. - Но ведь бродягой ты сделался не добровольно. Против тебя была применена иная нейролингвистическая программа. Тебе навязывалось ощущение полнейшей свободы. Доступность и сладость многих пороков.
      - В этом ты прав, Рэм, - согласился старик. - Вино, женщины и моя болтовня быстро превратили меня сначала в арестанта, а потом бездомного бродягу. Это теперь я поумнел, а лет двадцать назад в моей голове гулял сплошной ветер.
      - Теперь ты знаешь, кто посеял в твоей голове этот губительный ветер, - сказал старику Рэм. - Но можешь считать, что тебе повезло. Согласно программе по сокращению генофонда, ты давно должен был быть уже мертв.
      - Не дождутся, - делая большой глоток эля, сказал старик. – Я переживу их всех.
      - Не особо надейся на это, - возразил старику Рэм. – Все может измениться, если нам с моим другом удастся проникнуть в башню и передать одно очень важное сообщение.
     - Расскажи еще, - попросил Рэма старик.
     - Что ты хочешь услышать? - спросил Рэм старика.
      - Почему вы с Филом так уверены, что люди, когда вы к ним обратитесь через вышку, вас поймут? – Рэма старик.
      - Тебя смущает, старик, то обстоятельство, что большинство людей духовно мертвы. Но внутри у каждого из них есть один воскрешающий душу элемент. Это спящие гены, назначение которых не смогли разгадать современные микробиологи. Удаление этих спящих генов приводит к физической смерти эмбрионов. Но, если их разбудить, то они качественно изменят всю человеческую природу. Проснувшись, эти гены помогут человеку осознать самого себя. Свою истинную природу и свое истинное предназначение.
      - Рэм, я верю тебе без твоих умных слов, - сказал старик. - Прибереги эти слова для умных, а для меня закажи еще один стаканчик эля.
      - Тебе не надо больше пить, старик, - сказал Рэм. - Иначе твои прежние привычки могут испортить все дело. Когда ты покажешь нам переезд, где мусоровоз ждет проезда маневрового тепловоза, тогда мы сможем опять зайти в паб.
      - А, что вы сделаете с башней, после того как побываете в ней и передадите людям свое сообщение? - спросил у Рэма старик. - Раз я вместе с вами, то я должен об этом знать. Я не пьян, хотя эль сильно ударил мне в голову.
     - После того как мы с Филом, войдя в компьютерную сеть, передадим через ретранслятор наше сообщение, мы должны будем взорвать эту вышку.
     - Тогда пьян не я, а вы оба, - сказал старик. - Чтобы взорвать эту вышку, нужны целые тонны взрывчатки. Но, даже если вам удастся ее туда доставить, то протянуть запальный шнур на глазах у охраны у вас не получится.
     - Тогда мы взорвем башню вместе с собой, - сказал старику Рэм.
     - Я начинаю в вас разочаровываться, ребята, - сказал старик. - И уже не знаю нужно ли мне иметь с вами дело. Если вы сами погибнете, то зачем вам свобода? Мертвому свобода не нужна.
       - Официант! – окликнул Рэм молодого мужчину в белой рубашке. - Принесите этому старому человеку еще один большой стакан эля.
       - Тетерь, ребята, я снова в вас верю, - сказал старик. - Вы уважаете чужие слабости, а это значит, что с вами можно иметь дело.
       - С вас семь долларов двадцать пять центов, - ставя перед стариком высокий стакан с элем, деловым тоном произнес официант. 
       Фил отсчитав требуемую сумму и передал деньги официанту.
       - Если, ребята, вы погибнете при взрыве башни, - делая очередной глоток эля, продолжал старик, - то я буду вас сильно уважать. Христос тоже подарил людям свободу ценой своей жизни. Но с вами вместе я в эту башню не полезу. Ведь надо же будет кому-то рассказать о вас. Жаль, что я забыл некоторые буквы, а так я бы смог написать про вас целую книгу. И смог бы неплохо на этом заработать. Как думаете, ребята?
     - Мы думаем, что, пока вы еще держитесь на ногах, нам пора идти к переезду, перед которым останавливается мусоровоз, пропуская маневровый локомотив, - сказал старику Фил.
      - Уже идем, - допивая остатки эля, сказал старик. - Вот так живешь на свете и не знаешь, кого ты завтра можешь на своем пути встретить. Так ведь, парень? – обратился старик с вопросом к молодому официанту.
       - Если вы выпьете еще пару стаканов, то встретите на своем пути парочку полицейских, - ответил старику официант. – Не думаю, что такая встреча вас обрадует.   
      - Официант прав, - сказал старику Рэм. - Заканчивайте с выпивкой.
      - Мне жаль вас, ребята, - пьяно прогнусавил старик. - А этот презренный халдей даже не кивнул нам, когда мы сюда вошли. Мы для него никто. Мы для него просто жалкие бродяги, а себя самого он считает человеком. Ты слышишь меня, халдей? 
     - Или вы сейчас же уходите, или я вызываю полицию, - пригрозил старику официант.
     Взяв старика под руки, Рэм и Фил вывели его на улицу.
    - В какую сторону нам идти? – спросил у старика Рэм.
    - До конца этой улицы, а потом поверните направо, - ответил Рэму старик. - В конце переулка  вы увидите переезд. Но я хочу знать, каким образом вы хотите поднять на гору столько взрывчатки? Или вы думаете, что шофер мусоровоза согласиться возить взрывчатку на своей машине?
      - Взрывчатка уже заложена под самой вышкой, - ответил старику Рэм.
      - Когда же вы успели ее туда натаскать? Я даже пьяный в это не поверю. - сказал старик.
      - Взрывчатка заложена для самоликвидации вышки в случае крайней опасности, - объяснил старику Рэм. - Нам нужно отыскать соответствующую кнопку или компьютерную команду, чтобы запустить процесс самоликвидации трансляционной башни.
      - Тогда вы трижды герои, ребята. И на том свете апостол Павел первым пожмет вам руки, оторванные от ваших телом взрывом.
       Дойдя до конца переулка, Рэм и Фил увидели железнодорожный переезд с двумя шлагбаумами. В трех метрах от переезда стояла сторожевая будка, возле которой прохаживались два охранника.
     - Ближе подходить не станем, - присаживаясь на тротуар, сказал старик. - И так понятно, что запрыгивать в мусоровоз, когда он остановится у этого переезда, вам надо с другой стороны от будки. Тогда охранники вас не заметят.
     - Проваливайте отсюда! - заметив наших героев, прокричал им один из охранников. - Здесь нельзя сидеть. Место нашли. Уроды.
     - Уходим! - поднявшись с тротуара помощью Рэма и Фила, сказал двум охранникам старик. – Скоро я буду сидеть там, где пожелаю, а ваше место будет в тюрьме.
     - Когда мусоровоз останавливается у переезда? – спросил у старика Фил.
      - Когда Венера только еще начинает приближаться ко второму пролету моста, - ответил старик. -  Я же вам уже сто раз об этом говорил.
      - Сегодня ночью тебе придется внимательно следить за Венерой, - сказал старику Фил. - За полчаса до того как Венера начнет приближаться ко второму пролету моста, ты нас разбудишь.
      
                Глава двадцать девятая
                На базу

      На следующее утро, разбуженные стариком в половине пятого утра, Рэм и Фил вместе покинули пещеру.
     Их ночная прогулка по пустым городским улицам не обошлась без приключения. Возле паба, где они вчера завтракали, им повстречалась группа подростков. Один из подростков, отделившись от общей группы, прямиком направился к Филу с Рэмом. Правая рука подростка была опущена в карман его потрепанной замшевой куртки.
     - Дяденьки, а дяденьки, пожалейте бездомных сироток, - скорчив жалобную гримасу, произнес подросток.
      Фил вынул из кармана своих шорт все деньги, которые у него были, и отдал их подростку.
      - Хорошие дяденьки нам сегодня ночью попались, - принимая от Фила деньги, со зловещей улыбкой произнес подросток.
      Друзья подростка отреагировали на замечание своего лидера дружным смехом.
      Спустя минут десять Фил и Рэм оказались в сотне метров от железнодорожного переезда, возле которого они надеялись забраться в мусоровоз.
      Перейдя железнодорожные пути, они свернули направо и, скрываемые придорожным кустарником, приблизились к автомобильному шоссе.
   Затаившись в придорожных кустах, они стали ждать появления мусоровоза.
        Вскоре вдалеке раздался гудок маневрового тепловоза, выехавшего за ворота военной базы. В ту же секунды оба шлагбаума на переезде опустились, преградив путь автомобильному транспорту.
      Минуты через три к стуку колес тепловоза с противоположной стороны добавился шум автомобильного мотора.
      Остановившись возле опущенного шлагбаума, водитель мусоровоза заглушил мотор и вышел из кабины. Навстречу ему из сторожевой будки вышел охранник.
     - Каждый раз одна и та же история, - обратившись к охраннику, недовольным тоном произнес водитель мусоровоза. - Из гаража гонят, а ты потом торчишь здесь возле вашего треклятого шлагбаума. Неужели нельзя все точно согласовать по времени.
     - Когда станешь большим начальником, тогда сам все и согласуешь, - ответил водителя охранник. - А пока терпи. Если хочешь, чайком горяченьким угостим.
     - Заговорил про чаек,- сплюнув на дорогу, сказал водитель. - У меня под сидением датчик установлен. Мне запрещено отсутствовать в кабине мусоровоза дольше пяти минут.
     - Почему все шофера такие тупые? - спросил у водителя охранник. – Да положи ты на сидение своей машины тяжелый камень, и отсутствуй в кабине своего мусоровоза столько, сколь тебе понадобится. Датчику без разницы под кем ему прогибаться - под твоей задницей или под камнем.
      - А ты прав, - поднимая с земли увесистый камень, промолвил шофер. - Волны, которые испускает эта трансляционная башня, здорово высушивают людям их мозги.
      - Мало в твоей голове было мозгов, раз они так быстро высохли, - полушутя сказал водителю охранник.
     - Хватит на меня давить, - укладывая камень на свое водительское кресло в кабине мусоровоза, произнес водитель. – Обещал чай - давай.
     - Пошли в нашу сторожку, - пропуская водителя вперед себя, сказал охранник.
     Воспользовавшись тем, что охранник и водитель вошли в сторожевую будку, Рэм и Фил, почти не пригибаясь к земле, подбежали к мусоровозу. Теперь им надо было через открытый люк незаметно проникнуть в пустое брюхо мусорной машины. Что им без особого труда удалось сделать. Прижавшись спинами к задней стенке мусорного бункера, Рэм и Фил принялись терпеливо ждать.
     - Хорошо, что сверху нас прикрывает крыша, - устраиваясь поудобнее у задней стенке кузова, произнес Фил. - Если пойдет дождь, нас не замочит.    
     - Вся дорога от переезда до ворот военной базы займет не больше десяти минут, - прошептал в ответ Рэм. – За это время мы и без крыши над головой не успеем промокнуть.
     Последние слова Рэма были заглушены стуком колес приближающегося тепловоза. Издав гудок, тепловоз миновал переезд.
     - Теперь моя очередь ехать, - выходя из сторожевой будки и прощаясь с охранником, сказал водитель мусоровоза. – Поднимай свои чертовы шлагбаумы.
      Двигатель машины заработал и мусоровоз, слегка подпрыгивая на головках железнодорожных рельс, миновал переезд. Затем, свернув налево, он въехал на железнодорожный мост поехал по асфальтовой дороге, вдоль железнодорожных путей.
     Миновав мост, мусоровоз остановился у ворот военной базы.
      - Почему верхний люк машины открыт? - донесся до наших героев вопрос полицейского, охранявшего въездные ворота. – У тебя же, дурья твоя башка, в кабине инструкция висит, в которой написано, что во время движения верхний люк приемного бункера должен быть плотно закрыт. Или ты, дурак, читать разучился?
      - Недоглядел малость, - попытался оправдаться водитель. - Внутри я приемный бункер из шланга помыл, а крышку люка закрыть забыл.
     - Твоя забывчивость на моей шее отзовется, - сказал водителю полицейский. - Теперь мне придется лезть в приемный бункер и осматривать его, а нам только вчера выдали новую форму. Если я испачкаю свою новую форму о твой дерьмовоз, то я составлю на тебя такую докладную, что ты вмиг вылетишь со своей работы. Подсади-ка меня на заднее колесо.
     Фил и Рэм замерли в ожидании того момента, когда они, освященные светом фонаря, будут обнаружены в бункере дотошным полицейским.
    - Не надо вам лезть в бункер и пачкать вашу новенькую форму, господин полицейский, - сказал водитель. – В бункере моей машины никого нет. Хотите, господин полицейский, я возьму лом и ударю им по кузову. Тогда вы по звуку сможете определить, что бункер моей машины пуст.
     - Где ты возьмешь лом? - спросил у водителя полицейский.
     - Кувалда для этой цели тоже сгодится, - ответил ему водитель. - У меня в кабине есть тяжелая кувалда. Сейчас я принесу кувалду и ударю ей по кузову.
     - Ну, принеси и ударь, - убирая свою ногу с заднего колеса машины, согласился полицейский. - Только побыстрей. Ворота базы не должны быть открыты дольше пяти минут.
     Удар кувалдой по кузову мусоровоза оказался настолько сильным, что Фил от неожиданности чуть было не вскрикнул. Хорошо, что Рэм вовремя успел зажать рот Фила своей ладонью.   
     - Вы слышали, господин полицейский? – держа кувалду в руках, спросил водитель.
     - Слышал, - ответил ему тот. - Проезжай. Но, если ты еще раз забудешь закрыть крышку приемного бункера, пеняй сам на себя.
      Через минуту машина тронулась с места. Теперь для принятия решений у наших героев оставалось совсем мало времени.
       - Сейчас машина поедете на площадку для сбора мусора, - осторожно выглянув наружу через открытый люк, тихо произнес Рэм. - Нам с тобой там появляться нельзя. Во-первых, после вчерашнего, там наверняка, полно полицейских; во-вторых, наши приметы могут быть уже известны. Да и нам самим там тоже нечего делать. Нам нужно попасть в операционный зал инженерного корпуса. Жена Уильяма говорила, что вход в инженерный корпус находится у подножия трансляционной башни. Вход в инженерный корпус охраняют двое полицейских, которые пристрелят нас раньше, чем ты успеешь объясниться им в любви. Мозгов у охранников нет и наше убийство они воспримут лишь как часть своей работы. Мол, ничего личного - такая у нас работа. Водитель мусоровоза тоже не привык нагружать свои мозги лишними вопросами, поэтому, постучав в его кабину, мы можем захватить мусоровоз и протаранить им ворота, которые охраняют двое полицейских, но в этом случае сработает сигнал общей тревоги, и все кода доступа будут автоматически заблокированы.
      - Как же нам поступить, Рэм? - спросил Фил.
      - Ты когда-нибудь пел в хоре? - спросил Рэм.
      - Пел, но это было очень давно, - ответил ему Фил. - Я уже все ноты забыл.
      - Вспоминать ноты тебе не придется, - сказал Рэм. - Главное, кричать громко. Через минуту мы проедем мимо двух полицейских, охраняющих вход в башню, и ты должен будешь прокричать им свое признание в любви. Когда я подам тебе знак рукой, ты высунешь голову наружу и прокричишь охранникам: «Я вас люблю»!
     -  Я все понял, - сказал Фил.   
     - Приготовься, - высунув голову из люка приемного бункера, сказал Рэм. - Как только я взмахну рукой, начинай орать.
      Тремя тихими покашливаниями Фил прочистил свои голосовые связки.
     - Давай! - взмахнув рукой, произнес Рэм.
     - Я люблю вас, солдаты! - прокричал во все горло Фил. - Я вас очень люблю, солдаты!         
    После выкриков Фила мусоровоз вдруг резко остановился. Из кабины мусоровоза выскочил его водитель и, не оглядываясь, понесся прочь. 
      Двое охранников у ворот, ведущих в башню, замерли. Глаза их широко открылись, зрачки, прежде чем остановиться, совершили несколько круговых движений. Из ушей охранников пошел дым.   
     Выскочив из бункера мусоровоза, Рэм и Фили подбежали к остолбеневшим охранникам.
     - Постарайся отыскать в их карманах пластиковые карты, отпирающие створки ворот, а я заберу у них фонарики.
     - Не могу я терпеть запаха горелых проводов, - обшаривая карманы первого охранника, сказал Фил.
     - Запашок гадкий, - отстегивая с поясов охранников их электрические фонарики, - согласился со своим другом Рэм.
      - Нашел! – извлекая из нагрудного кармана одного из охранников пластиковую карту, - радостно произнес Фил.
      - Вставляй карту в электронный слот, и, если это не кредитная карта, то ворота должны отрыться.
       Стоило Филу вставить карту в слот, как железные створки ворот начали расходиться в разные сторона.
       - Ворота открылись, теперь мы идем внутрь башни, - сказал Рэм. - Но сперва надо будет затащить туда двух стражников, - сказал, Рэм.
       - Зачем нам это? – зажимая свой нос левой рукой, спросил Фил.
       - Возможно, что для входа в операционный зал потребуются отпечатки их пальцев или радужная оболочка глаз. Ты бери того, что пониже, а я возьму высокого.
      Пока Фил опрокидывал на землю того полицейского, что был пониже, откуда-то сбоку раздался сухой металлический голос: «Внимание, лимит времени открытия ворот заканчивается. В течение минуты вы должны или войти внутрь, или покинуть ворота».
      Ухватив двух охранников за их поясные ремни, Рэм и Фил, поволокли их внутрь. Через десять секунд створки ворот бесшумно сомкнулись.

                Глава тридцатая
                В операционном зале
 
     После того как створки ворот сомкнулись, широкий туннель, в котором оказались наши герои, погрузился в густые сумерки. Свет туда проникал из небольшого числа аварийных светильников, прикрепленных к высокому потолку.
     Рэм и Фил зажгли электрические фонарики. В трех шагах от Рэма находился электрический рубильник.
     - Хорошо бы осветить это логово, - подойдя к рубильнику, сказал он.
    После того как Рэм передернул рубильник, туннель озарился ярким электрическим светом. Стали видны стены, потолок и двое охранников, лежавшие по эту сторону ворот. Глаза у обоих охранников были открыты. Являя полное безразличие ко всему происходящему. Как это бывает у мертвецов.
      - Нам туда! - громко произнес Рэм, увидев на одной из стен надпись: «Трансляционная студия». Рядом с надписью была нарисована жирная стрелка, указывающая путь.
      Пройдя по туннелю метров триста, наши герои увидели толстые стеклянные двери, сквозь который был виден огромный стол с большим квадратным монитором. Рядом с монитором стояли компьютерный блок и большой величины микрофон.
      Фил толкнул одну из створок стеклянной двери, но створка двери осталась неподвижной.
      - Не трудись, Фил, дверь не откроется, - сказал Рэм. - Ты видишь эту панель с углублением в виде человеческой ладони.
     - Я попробую приложить к ней свою ладонь, - сказал Фил.
     - Не смей этого делать, - предупредил его Рэм. - Раз жена Уильяма рано утром забирает мусор из трансляционной студии, то дверь в нее ей открывает один их охранников. Никого другого в ранее время здесь не бывает.
     - Знать бы, кто из охранников прикладывает свою руку к сенсорному датчику, - сказал Фил. – Ведь не тащить же нам их обоих сюда. Меня наверняка стошнит от одного их запаха.
     - Мне думается, что отпечатки пальцев всех охранников, стерегущих вход в инженерный корпус, введены в базу датчика, но, если я окажусь не прав, то моя ошибка может нам дорого стоить. Самоликвидация радиовещательной башни может произойти раньше, чем мы успеем покинуть этот туннель. Но и сама наша гибель ничто по сравнению с тем, что мы не сможем передать в эфир наше сообщение.
      - Ты все время говоришь о какой-то важном сообщении, которую мы должны будем передать в эфир, но ничего конкретного ты мне о нем не рассказываешь. Неужели, после всего того, что мы с тобой пережили, ты мне не доверяешь? - с обидой в голосе произнес Фил.
     - Это сообщение, Фил, впрямую касается и тебя тоже, - ответил Рэм. - Ведь ты был зачат в репродуктивном центре, и часть твоих генов продолжают спать. Некоторые из них уже проснулись под влиянием того чувства любви, которое ты испытал к девушке по имени Мэри, но все твои спящие гены проснутся только тогда, когда ты услышишь то, что я произнесу в микрофон. 
     - Чтобы добраться до микрофона, нам придется тащить сюда обоих охранников, - с горечью промолвил Фил. - Но я же сказал, что не выношу запаха горелых проводов.    
     - Другого выхода у нас нет, - сказал Рэм. - Но тащить сюда двух охранников мы не станем. Достаточно будет одного.
     Вернувшись к воротам и подхватив на руки того из охранников, что был пониже, наши герои, сгибаясь под тяжестью своей ноши, вернулись к стеклянным дверям, ведущим в ретрансляционную студию.
      - Возьми его правую руку в свою, - положив охранника возле стеклянных дверей, попросил Рэм Фила.
      - Почему правую? - спросил Фил.
      - Потому что углубление на сенсорном датчике сделано под правую руку, - сказал Рэм. - Или тебе приходилось видеть людей, у которых мизинец левой руки толще их большого пальца?
     - Сим, Сим, открой дверь, - прижимая правую ладонь охранника к датчику, промолвил Фил. 
     Сканер считал отпечатки пальцев охранника и табло датчика трижды мигнуло зеленым светом. Стеклянные двери открылись, и наши герои оказались внутри радиовещательного центра.
     - Включай компьютер, - приказал Рэм Филу. - А я достану из кармана бумажку с паролем для входа в систему.
     После того как Фил включил компьютер, на мониторе высветилась надпись: «Введите пароль доступа в сеть».
      - Вводи, - сказал Рэм Филу.
      Сверяя цифры и буквы по бумажке, поданной ему Рэмом, Фил ввел пароль. На экране монитора появились три надписи: «Пароль принят». «Вы вошли в трансляционную сеть». «Ознакомьтесь со списком слов, которые запрещено произносить в эфире».
      Список, запрещенных к произношению слов был короток. Это были слова любовь, дружба, взаимопонимание, сотрудничество, взаимопомощь, религия, вера. В списке рекомендованных слов значились слова: послушание, доверие к властям, беспрекословное подчинение указам и воле властей.
      Щелкнув пальцем по микрофону, Рэм услышал громкий отклик, прозвучавший из динамиков монитора. Тут же на одной из стен загорелась надпись: «Вещание началось». 
      - Теперь нам нельзя терять ни минуты, - присаживаясь к микрофону, сказал Рэм.

                Глава тридцать первая
                И снова было слово

    - Возлюбленные! – громко произнес Рэм в микрофон. – Вы не ослышались, а я не оговорился. Я обращаюсь к вам, возлюбленные граждане этой страны. Пусть каждый из вас попробует ответить себе на такой вопрос: может ли человек, любящий власть и деньги, любить других людей? Ответ на этот вопрос может быть только один - нет. Любить людей такой человек не может, так как в каждом из них он видит для себя конкурента. Поэтому слова любовь, дружба и взаимопомощь запрещены к произношению в нашей с вами стране. Превращаясь в человеконенавистника каждый из любящих деньги и власть обречен превратиться в некрофила. Так как только то, что мертво, не может угрожать его властолюбию и сребролюбию. Эти же люди попытались превратить всех людей в нашей стране в полезные для себя вещи. В бездушные механизмы, беспрекословно исполняющие все их команды. Лишить людей их духовного содержания. Именно поэтому, говоря о самих себе, мы не должны были употреблять слова я, называя вместо этого слова свое имя или идентификационный номер. Таким образом все те, кто в погоне за материальным, разрушил свои собственные души, попытались разрушить и наше с вами представление о самих себе. Уничтожить наши личности, за которыми скрывается наша бессмертная сущность. Поэтому, если кто-то из вас имеет в данный момент перед своими глазами зеркало, посмотрите в него и три раза произнесите: « Это – я. Это - я. Это – я». Кто так сделал, тот вернул себе свои похищенные души. Мы все были созданы свободными. Свободными до такой степени, что могли даже невзлюбить своего Спасителя, отдавшего за нас свою жизнь. Того, кто был для нас любящим отцом. Единственное, что было нам запрещено, это отчаяние. Отчаяние является следствием того, что отчаявшийся забыл слова пророка о том, что все мы боги. Да, возлюбленные, мы боги. Потому что наш отец по нашим просьбам может за долю секунды изменить не только весь ход человеческой истории, но и само вращение нашей земли. Вот, чьи мы дети. Каждый из нас вправе самостоятельно избирать свою судьбу. Не забывая при этом об опасности своеволия. Ведь тот, кто захочет выпить все вино, уже через короткое время не сможет выпить даже одного стакана. А тот, кто захочет обладать всеми женщинами, вскоре не сможет обладать ни одной. Единственное в чем нам позволено не соблюдать меры, это в любви к своему ближнему. Ведь все мы братья и сестры. И, чем больше любви мы дарим своим братьям  сестрам, тем больше ее становится у нас самих. Кто не верит в силу любви, тот и приходит в отчаяние. Кто -то смиряется с необходимостью жить в этом безобразном и жестоком мире, а кто-то предпочитает покинуть его добровольно, не веря в то, что возможны какие-то изменения. С каждым днем количество самоубийств в нашей стране растет. От нас уходят талантливые поэты, музыканты и писатели. Мудрейшие философы и талантливейшие ученые. Они больше не верят в то, что наш мир может измениться в лучшую сторону. Они не верят в возможность позитивных перемен. Их всех губит отчаяние. Но и тупая покорность злой человеческой воле ничуть не лучше самоубийства. Самоубийца убивает свое тело, а покорный раб топчет ногами свою бессмертную душу. Вдавливая ее в грязь и проклиная того, кто этот мир создал. Но разве его вина в том, что вы добровольно склоняете свои шеи под ярмо погонщика. Погонщикам нужны только ваши тела. До тех пор, пока ваши тела могут приносить им прибыль. А потом они выбросит вас на свалку, где вы окажитесь лишенными и души, и тела. Вы превратитесь в блуждающие тени без своего пристанища. Прямо сейчас нам всем надо попытаться стяжать дух. Дух нельзя уничтожить и частички его жива в каждом из нас. Нам только надо эти частички духа разбудить. Тогда все вместе мы сможем противостоять тем силам, которые пытались лишить нас душ. Они глупцы и должны понести наказание за свою глупость. А осудить нас с вами им не удастся, если мы все вместе будем поддерживать друг друга. Для их суда у них не хватит ни судей, ни тюрем. Наша взаимная любовь спасет нас не только от их неправедного суда, но и от суда божия. А сейчас произойдет первое чудо. Вы увидите как те, кто угрожал вам оружием, прямо на ваших глазах превратятся в немые статуи.
     Произнеся последнюю фразу, Рэм жестом пригласил к микрофону Фила. Приблизив губы к микрофону, Фил трижды громко произнес в него: «Я люблю вас! Я Люблю вас! Я люблю вас!».   
     Так как радио точки были установлены в каждом из домов, все жители страны, смогли услышать сообщение Рэма. И были поражены тем, что прямо на их глазах происходило с сотнями охранников, превращавшимися в дымящиеся столпы.
    -  Я нашел! - подбежав к Рэму, прокричал Фил. - Я нашел кнопку самоликвидации радиотрансляционной башни!
     - Жми на нее, Фил, - отключив микрофон, сказал Рэм.
     - Но мы не успеем уйти, - возразил Фил.
     - Систему самоликвидации башни была спроектирована не самоубийцами, - сказал Филу Рэм. - Они должны были предусмотреть время, необходимое для эвакуации персонала. Сейчас мы с тобой этот персонал. Жми на кнопку, Фил! Пусть рухнет эта Вавилонская башня!
      После того как Фил нажал на кнопку самоликвидации, из динамиков в студии раздался механический голос: «Вы запустили процесс самоликвидации радиотрансляционного центра. Вам необходимо в течение двадцати минут покинуть радиотрансляционный центр и отойти на расстояние не менее трех ста метров от военной базы. Или спуститься на тринадцатую отметку, где расположено подземное убежище. Отсчет времени начался». 
     Когда механический голос смолк, до слуха наших героев донесся вой десятка сирен, установленных по всей территории военной базы.
      - Идем искать лифт, Фил, - поднимаясь из-за студийного стола, произнес Рэм.
      - Я видел одну из кабин лифта в коридоре, когда мы с тобой несли к дверям в студию охранника, - сказал Фил.
      - К этой двери мы прямо сейчас и направимся, - сказал Рэм.
      Войдя в кабину лифта, Рэм и Фил увидели на одной из ее стенок ряд кнопок. Одна из кнопок имела обозначение в виде цифры «13». Черная стрелка рядом с этой кнопкой указывала вниз.          
      После того как Фил нажал на эту кнопку, кабина лифта стремительно понеслась вниз. Через короткое время вой сирен, доносившийся снаружи, перестал быть слышен. Когда кабина лифта остановилась и двери ее открылись, наши герои увидели тяжелую металлическую дверь, похожую на двери, соединяющие отсеки боевого корабля.
      - Дверь закрыта, - подергав за ручку, объявил Фил.
      Разбив защитное стекло, Рэм нажал на кнопу с надписью: «Аварийное открытие дверей убежища».
      Дверь убежища распахнулась сама собой. И вновь закрылась, когда Фил с Рэмом зашли внутрь убежища.
      - Похоже, что мы оказались в западне, попытавшись открыть дверь, - сказал Фил. - Дверь не открывается и кнопок аварийного открытия здесь тоже нет.
      - Зато еды и воды здесь вдоволь, - осматривая убежище, - сказал Рэм. – Беда может случиться только в том случае, если взрывом завалит вентиляционную шахту. Но и в этом случае мы обязаны будем что-нибудь придумать.
      - До взрыва башни осталось семь минут, - поднеся свои часы к лампочке, защищенной полукруглым стеклянным колпаком, сказал Фил.
      - Четыреста двадцать секунд до свободы, которую люди ждали без малого целый век, - уточнил Рэм.
      Взрыв, прогремевший через названное Филом время, оказался такой силы, что земля под ногами наших героев даже не вздрогнула, а в буквальном смысле подпрыгнула. Лампочка в убежище погасла из-за того, что стена, к которой она была прикреплена, с грохотом обвалилась.
     - Ты цел, Фил? - спросил в наступившей темноте Рэм.
     - Цел, а ты, Рэм?
     - Я тоже цел, - ответил Филу Рэм. - Если мы оба целы, то нам надо зажечь наши фонарики и начать откапываться. Надеяться на то, что  лифт доставит нас наверх, глупо.
     - Хорошо, что стена рухнула сама, - освятив фонариком рухнувшую стену убежища, сказал Фил. – Самим бы нам ее было не разрушить.
     - Хорошо, что эта стена нас с тобой не завалила, - сказал Рэм. - А землю мы сможем откидать лопатами. Их тут десятка два.
     Фил освящая себе путь лучом фонарика, подошел к дверям убежища и попытался их открыть.
      - Фил, не надейся выбраться отсюда через шахту лифта, - сказал Филу Рэм. - Взрывом ее завалило. Так что перестать лениться, бери лопату в руки и начнем откапываться. Здесь для нас ничего интересного уже нет.       
     Земля, которую начали рыть наши герои, оказалась податливой. Плохо было лишь то, что она постоянно осыпалась, заставляя наших героев вновь и вновь проделывать ту же самую работу. Отрытую землю наши герои бросали за свои спины, как бы отрезая себя путь назад. Вскоре их лопаты ударились о что-то металлическое.
     - Этого нам только не хватало, - прислонившись спиной к вырытой ими наклонной штольне, с горечью произнес Фил. - Теперь нам нет хода ни вперед, ни назад.
     Охваченный чувством нестерпимой досады, Фил несколько раз с силой ударил штыком лопаты по металлической поверхности, преградившей нашим героям путь. Рэм рассмеялся.
     - Чему ты радуешься, Рэм? - спросил у своего друга Фил. – Лично я не вижу никаких причин для радости.
     - А я их слышу, - ответил Филу Рэм. - Когда ты постучал по металлу свой лопатой, кто невдалеке сделал то же самое. – Стукни еще раз, а потом прислушайся.
      Ударив штыком своей лопаты по металлу, Фил прислушался.
     - Эй, кто там? - донесся до наших героев чей-то приглушенный голос.
     Этот голос показался нашим героям знакомым.
      - Стукни еще раз, - попросил Фила Рэм.
      - Вы глохли от взрыва, что ли? - вновь раздался совсем рядом тот же голос. - Если вас спрашивают6 кто там? то надо человеку отвечать.
        Теперь наши оба наших героя узнали голос старика.
      - Это ты, старик? - прокричал Фил.
      - Я не знаю, кто из нас старше, - прокричал Филу старик. - Ты или я? Пока я только слышу, как вы колотите по моей трубе.
      - Это мы, старик! Это Фил с Рэмом! - прокричал Фил.
      - Ах, это вы, - с негодованием произнес старик. - Тогда у меня с вами будет серьезный разговор. Вы в трех шагах от моей бывшей пещеры, в которую я сдуру пустил вас позавчера ночевать. Но от моей пещеры ничего не осталось после того взрыва, который вы устроили. Все мои вещи разбросало.
     - А сам ты сейчас где? - прокричал Рэм.
     - В трубе! - прокричал старик. - Когда я услышал как вы по ней стучите своими железяками, я залез в трубу через ту дыру, через которую вы в нее вчера залезали.
     - Далеко от нас твоя пещера? - спросил у старика Рэм.
     - Я же вам уже сказал, что моей пещеры больше нет, а если вам надоело быть кротами и захотелось на воздух, то идите вдоль трубы и через десять метров увидите небо.
     - Легко сказать - идите! - прокричал старику Фил. - Вокруг нас одна земля.
     - Тогда ройте эту землю! - прокричал старик. – Если вы стоите лицом к трубе, то рыть надо влево, а наперед будете знать, как чужие пещеры рушить. Это я еще не все сказал. Через час от всего города может только одна память остаться.
      Поступив так, как им советовал старик, оба наших героя вскоре оказались на поверхности земли. От пещеры старика и в самом деле мало что осталось. Сам он был уже тут как тут.
      - Предупреждать надо, прежде чем такие взрывы устраивать, - осматривая останки жилища, проворчал старик. - Где мне теперь искать свою кружку с ложкой. Я не настолько богат, чтобы разбрасываться такими вещами.
     - Не горюй, старик, - сказал старик Рэм. - Скоро у тебя будет свой дом.
     - В своем доме мне надо будет за все платить: за свет, за газ, за воду, а где я возьму на это все это денег? - спросил старик.
    - За тебя заплатит государство, - сказал старику Рэм.
    - А государство откуда эти деньги возьмет? Или ваше государство умеет деньги с деревьев собирать? - продолжая ковырять землю короткой палки, спросил старик.

    - Все наладится, - успокоил старика Фил.
    - Если вы и дальше будете так налаживать, то скоро от всей страны камня на камне не останется, - возразил Филу старик. - Была у меня кружка с ложкой, а теперь и их нет.
    - Не наводи тоску, старый. - сказал старику Рэм. - Лучше расскажи нам о том, как все тут было.
    - Светопреставление тут было, - ответил Рэму старик. – Когда я вой сирен услышал, то сразу понял, что до башни вы добрались, но я думал, что это вас ловят, а вы убегаете, а, когда вояки начали с обрыва в реку бросаться, тут я понял, что не они вас поймали, а вы их. Чтобы не попасть под горячую руку какому-нибудь вояке, сумевшему сверху живым до воды долететь, я мигом нырнул в свою пещеру, а тут как бабахнет. Вся земля подо мной, что твой конь, на дыбы встала, и я вместе со всем своим барахлом наверху оказался. Теперь у меня ни дома, вещей, ни кружки.
     - Что ты нам все про свою кружку с ложкой рассказываешь, - сказал старику Фил. - Ты лучше скажи нам - ты речь Рэма по радио слышал?
     - Его речь вся страна слышала, - с уверенностью ответил старик. - После его речи весь город в пляс пустился. Ирландцы с англичанами обнимаются. Поляки евреев в свои хороводы зовут. Про норвежцев с венграми я уже и говорить не хочу? Одно слово - свобода.
     - Смотри, Рэм, - указав на отверстие в трубе, сказал Фил. - Через эту дыру в трубе мы с тобой вчера в башне пробирались, а теперь уже этой башни нет.
     - Вы не на трубу смотрите, а туда! - указав рукой на реку, сказал Старик. - Обломки камней от башни, падая сверху, перегородили реку. Вода в реке поднимается. Если до вечера не разобрать эту плотину, то к утру вода смоет не только остатки острова, на котором стояла башня, но и затопит весь город. Когда на месте города будет озеро, люди спросят с вас за ваши проделки. И моей кружкой с ложкой дело не ограничится.
     - Надо позвать людей и разобрать эту плотину, - сказал Рэм.
     - Попробуйте позвать, - сказал Рэму старик. - У людей праздник. Вы им свободу объявили. Зачем им теперь камни на себе таскать? Люди уверены, что прошли те времена, когда им указывали - как надо есть и как надо спать.
     - Пошли к людям, - сказал Филу Рэм. - А этот старик пусть продолжает искать свою кружку с ложкой.
     - Этот старик, - передразнил старик Рэма. - Это старик себя еще покажет. Бездомные люди вас слушать не станут. Вы для них чужие, а меня они послушают. Бездомные быстрее поймут, что городу грозит потоп.
     - Хорошо, - сказал старику Рэм. - Пошли с нами. Если перестанешь называть своих друзей бездомные, то будешь налаживать связи с общественностью.
     - Я свои связи с общественностью уже давным-давно наладил, - ответил Рэму старик. - А, если вам надо эти связи наладить, то я готов помочь. Я не подкован длинные речи говорить, но жизнь я не хуже вас знаю. Правда, чтобы ирландцы обнимались с англичанами и неграми, такого я раньше нигде не видел.               
     - Еще и не такое увидишь, старик, - с уверенностью произнес Рэм. - А, если вовсе отстанешь от жизни то мы тебя на пенсию отправим. На заслуженный оплачиваемый отдых.
     - Тогда, чего же мы стоим? - перестав ковырять палкой землю, промолвил старик. - Надо идти и просить людей, чтобы они разобрали плотину. А чесать языком все мы мастера.
     - Старик, не пытайся судить о том, чего ты не понимаешь, - сказал старику Рэм. - Но в одном ты прав. Прежде чем петь, плясать и говорить речи, надо разобраться с тем мусором, который перегородил нашу реку.   
     - С каких это пор наша река вдруг стала вашей? - спросил у Рэма старик.
     - Река не может быть чье-то, - ответил старику Рэм. - Раз ты этого не понимаешь, то тебе лучше остаться здесь.
     - Нет уж, - заупрямился старик. - Вам дай волю, так вы все вокруг общим объявите, а мне нужен свой собственный дом. И вы мне его пообещали. А, когда я его получу, стану решать, пускать вас обоих к себе на порог или лучше не стоит. Хватит уже стоять. Идем.
     - Твои слова, старик, надо так понимать, что подлинной демократии мы еще не обрели, но оппозицию в твоем лице мы уже имеем, - сказал старику Рэм.
     - Не понимаю я этих ваших умных слов, - ответил Рэму старик. - А в чем не буду согласен, так прямо и скажу.
      - Пошли в город, вода действительно прибывает, - поглядев на груду камней, перегородивших реку после взрыва башни, сказал Фил.

                Глава тридцать вторая
                Мэри

    Оказавшись в предместье Ричмонда, наши герои увидели небольшие стайки молодежи, обсуждавшие случившиеся. При этом многие из них, показывая на остов разрушенной башни, издавали победные кличи. Другие же под звуки музыкальных инструментов пытались танцевать.
     - Веселятся, - указав на группы молодежи, сказал старик. - Это праздник вы им устроили, а позови вы их разбирать завал на реке, они вам так ответят, что вы десять раз пожалеете, что подарили им свободу.
      - Если бы даже все они разом согласились пойти разбирать завал на реке, то такого количества людей недостаточно. Нам надо идти на «Монумент Авеню». Там сейчас собралась основная масса веселящихся.
       Рэм не ошибся.  «Монумент Авеню» была буквально запружена народом. Люди пели, плясали, обнимали друга и друга и всем своим видом выражали неописуемую словами радость. Таким образом они реализовали то чувство духовной свободы, какое испытывали.
      Приблизившись к площади, наши герои увидели хоровод, составленный тря десятками ирландцев. Положив руки другу дугу на плечи и танцуя, ирландцы пели: «Все говорят, что дьявола нет, что дьявола нет, что дьявола нет. Что он подох вчера в обед и был зарыт на псарне»! Одни из танцующих девушек напомнила Филу Мэри. Это была не она. Но чувство, что Мэри длжна бюыть где-то рядом, не оставляло Фила.
     Рядом с ирландцами, окружившими  постамент памятника Джефферсону, кружились в танце норвежцы Среди них наши герои узнали Джилл – жены Уильяма, но сам Ульям примкнул к стайке американцев, танцевавших под музыку «Дикси». Ведь Уильям считал себя коренным американцем, потому что родился в одном из южных штатов. Другая стайка коренных американцев весела распевала «Янки Дудл».
       Выходцы из Англии пели старый гимн Англии времен короля Карла Первого.
       Шотландцы, образовав небольшие кружки, пели под волынки свои шотландские песни.
       Большая группа поляков горланила: «Еще в Польше жизнь осталась, коль живем мы с вами. То, что отнял у нас недруг, то вернем клинками»! Рядом с этой группой поляков немцы под музыку аккордеона пели: «Ах, мой милы Августин, денег нет, но жизнь прекрасна»! А чуть поодаль группа молодых людей и девушек пели на непонятном Филу языке, песню про вечера под Москвой. Человек сто, на самом краю площади, пели: «Пой песни, мой народ! Пой песни мой народ, сбылась мечта! Пой песни мой народ»!
     - Господа! - громко воскликнул Рэм. – Но ни один из сотен веселящихся людей даже не повернул головы в его сторону.
     - Господа! – трижды прокричали все вместе трое наших героев.
     Их обращение было услышано молодым норвежцем.
     - Не надо речей! – прокричал он в ответ. – Идите к нам. Будем веселиться.
     - Что я вам говорил, - сказал Рэму и Филу старик. – Теперь даже бомба, упавшая на площадь, их не остановит. Они соберут убитых и будут продолжать петь и плясать.
     - Если вода прорвет плотину, то собирать мертвых будет некому, - сказал Рэм. – Утонут все, кто нас не хочет слышать.
      - Мне кажется, что нужно поговорить с каждым человеком отдельно, - высказал свое мнение Фил.
     - На разговор с каждым уйдет понадобится весь день, - возразил ему Рэм. – Тогда уже не мы, а водяной потоп все сможет людям объяснить. Но будет уже слишком поздно.
     И все же я попробую, - сказал Я Фил.
     Подойдя к Уильяму, Фил попросил его, покинуть группу американцев и отойти с ним в сторонку.
     - Какие еще разговоры? Какая вода? Лучше предложите выпить! - недовольным тоном произнес Уильям.
    Следующим человеком, узнавшим о грозящей людям опасности, стала жена Уильяма - Джилл.
    Также стали поступать и Рэм со стариком. Уже вскоре инициативная группа, призванная сообщить веселящимся о грозящей им всем опасности, увеличилась до пятнадцать человек. Их общий голос был услышан людьми, веселившимися на площади. Песни и музыка смолкли. Начали раздаваться вопросы: что нам делать?
     - Надо сейчас же идти к реке и разобрать завал! – прокричал в ответ на эти вопросы Рэм.
     - Идем! – прокричали ему в ответ многие.
     Спустившись к реке, люди образовали цепочку и стали передавать другу друга камни и обломки досок и бревен, перегородивших реку. Но далеко не всем оказалась по силам эта работа. Поднять и передать соседу по цепочке стокилограммовый мог не всякий мужчина. Пока несколько мужчин выносили на берег большие камни, Рэм с Филом разбивали на части оставшиеся в реке большие камни. Несмотря ни на что, работа людей приносила свои результаты. Вода во многих местах начала просачиваться через нерукотворную плотину.
      - Больше не могу,- утирая пот со лба, произнес Фил. - Эта проклятая кувалда вывернула мне все плечи.
      - Скажи спасибо, что нашли эти кувалды. Чем бы иначе мы стали разбивать камни, - ответил ему Рэм. – А, если очень устал, то выйди на берег и передохни.    
      - В этом ты прав, - осторожно кладя тяжелую кувалду на один из больших камней, - произнес Фил. - Наши две кувалды как будто специально кто-то положил на берег, - ответил Рэму Фил. – Но я должен пять минут отдохнуть.
      - Выходи на берег, а через пять минут я объявлю общий перерыв минут на двадцать. За это время ты успеешь восстановить силы,- сказал Филу Рэм.
      Выйдя на берег, Фил увидел девушку, сидевшую на траве. Девушка сидела к нему спиной, но что-то подсказывало ему, что раньше он эту девушку видел. И даже беседовал с ней. Девушка оглянулась и Фил узнал в ней Мэри.
     - Мэри! - воскликнул Фил, - опускаясь рядом с ней на траву.
     - Устал? - спросила у него Мэри.
     - Как ты здесь очутилась? - спросил ее Фил.
     - Я пришла к тебе из твоих снов, - ответила ему Мэри.
     - Разве такое возможно? – спросил Фил.
     - Для любви не существует преград, - ответила ему Мэри.
     - Почему ты выбрала меня? - спросил Фил.
     - Потому что ирландцы умеют любить и не умеют ничего забывать, - ответила Мэри.
     - Теперь мы все время будем вместе? - с надеждой в голосе спросил Фил.
     - Да, - ответила Мэри.
     - И даже сможем пожениться? - спросил Фил.
     - Конечно, - ответила Мэри. - А, когда у нас родится мальчик, мы назовем его в честь твоего прапрадеда.
     - Мы назовем нашего сына Патриком! - громко произнес Фил. - Мэри, я люб…., - желая признаться девушки любви, Фил неожиданно осекся.
     - Договаривай, Фил, - сказала Мэри. - Не бойся. Ведь я же не киборг. Со иной ничего не случится.
     - Я люблю тебя, Мэри! - произнес Фил.
    - И я люблю тебя, Фил, - сказала Мэри..
    Влюбленные обнялись. Их губы слились в долгом поцелуе. 

                Конец

Санкт-Петербург 2019 г.