Загадочные кружева Венеции

   Витражные окна дворцов Грандканала,  их изысканные крыши,  и  отражения этих самых дворцов, в голубой водной ряби,  - были божественны.  Закрученные по-старинному гондолы и горбатые мостики, были больше похожи на театральные декорации и так же явно  оторваны  от тривиальной   реальности нашего прямолинейного века, как  и не менее театральные   фигуры  гондольеров…
   
  Все кружева и складочки,  рюшечки и оборочки этого неимоверного города явно  прятали под собой какую-то  многовековую   тайну. Суметь бы её разгадать за несколько куцых экскурсионных часов…
 
    Разумеется, Венецию я видела и раньше – по телевизору. И мне было решительно непонятно, почему так тянуло людей в этот странный, стоящий на воде, и по моим сведениям, погибающий город? 
    Почему, например, самый колоритный в Европе карнавал проводился именно там, где толпе в общем, даже  и собраться, на первый взгляд, негде? Да и нужна ли толпа для карнавала? И откуда взялись эти каналы, ведь каналы, в моём понимании, - это водоёмы искусственные. Значит, кто-то их, наверное зачем-то выкопал… И, наконец, почему наш знаменитый русский поэт Иосиф Бродский захотел быть похороненным  в этом загадочном городе, в котором никогда не жил? Именно там, а не на Васильевском острове в любимом и родном Петербурге, как обещал прежде  в  собственных стихах.
    
     Ещё по дороге,  в автобусе наша Лена поделилась с нами теми не очень обильными сведениями, которые знала сама. Учитывая, что  она ещё в начале поездки по северной Италии сообщила, что, вообще-то она – специалист по Испании, и язык знает только испанский, (но  она здесь и с испанским как-то умудряется договориться). А эту самую Италию ей,  всего  неделю назад безальтернативно навязало начальство… (Боже мой, бедненькая!)
 
  Впрочем,  кое-какие пикантные сведения ей, видимо, запомнились с тех времён, когда  она была здесь то ли экскурсанткой, то ли практиканткой…
   
  Так вот, и мы узнали  от  неё, что в феодальном сообществе окружающей Европы, Венеция, почти  единственная, никогда не была монархией. Потому что  правили ею не короли  и даже  не герцоги, а  – дожи.    И, в отличие от всех других званий, дож  – был  избираем, хотя и пожизненно…

   А ещё  мы  узнали, что в числе обычных феодальных цехов -гильдий,  сугубо мужских, и передававшихся наследственно - по мужской, разумеется, линии, -  был ещё один цех – сугубо женский.   
   
    Членство в нём ни по какой линии не передавалось, туда свободно могла вступить любая дама, достигшая 13-летнего возраста, если она соответствовала  ещё двум критериям: она  приступала к своему занятию  НЕ  от отсутствия элементарных средств к существованию и её имя НЕ должно быть Мария. Если родители в младенчестве нарекли её  этим именем, то перед вступлением в гильдию, она его обязана сменить на другое.  Может быть, именно отсюда и пошли все эти наши Мими, Жужу, СисИ и т. д на французский манер. 
    
    Можно представить, что  такой открытый и нелицемерный, почти  античный подход к древнейшей профессии привлекал в Венецию  в своё время немалый поток богатых путешественников, а с  ними  - и торговцев. И  это пополняло чеканным золотом городскую казну.

    Особенно много знатного и богатого  люда сюда съезжалось  во времена карнавалов, когда город погружался в дьявольскую  смесь темноты, огня и воды, и с лицами, скрытыми под масками и полумасками.  И тогда тайно и явно происходило смешение дорогого и фальшивого,  чистого и немытого, возвышенного и плотского, светского и полусветского… И казалось, что всё дозволено, потому что никто никого здесь  не узнаёт, и никто потом ни о чем не узнает.    Впрочем, почему я говорю об этом в прошедшем времени? Венециансий карнавал – традиция, прерываемая лишь во времена эпидемий, она существует и сегодня… 
    
     Но нашего во всех смыслах, поэта из города на Неве, привлекла в Венецию явно не суета карнавала. Посмотреть на карнавал он  бы мог приехать сюда, но, разумеется -  живым. Мёртвым  совершенно нечего делать ни на каком  карнавале…
 
     Из автобуса мы пересели в вапоретто -  такое опереточное название носит здесь маленький пароходик, типа  речного трамвайчика, служащий в Венеции самым обыкновенным транспортом – как у нас - автобусы. И уже  вапореточная радио гидесса пыталась нам из наушника  по-русски втолковывать про мосты, дворцы,  архитектурные стили, архитекторов, высоту и время постройки каждого из них.
     Разумеется, всего этого  не могла вместить моя тесная память, и я только смотрела на водную гладь, слегка смущаемую нашим транспортным средством, на кружевные отражения дворцов, смешанные с солнечными бликами, и тенями от редких облаков. По пути мы проезжали массу всяких островов, которые  не наметанный наш взгляд иностранца вряд ли мог отличить друг от друга, как  и запомнить их названия. И я решительно не могла понять, как можно сегодня жить в этих дворцах,  утопленных то ли по колено, то ли по самый пояс в солёной воде, с причалами для кораблей у каждого парадного входа.

     И только один остров мне  четко врезался в память, поскольку, в отличие, от других, был по периметру окружен не дворцамии не вообще не зданиями, а невысоким, аккуратным кирпичным заборчиком. Это был остров мертвых, остров Сан-Микеле, на котором располагалось городское венецианское кладбище. Видимо, могилу  поэта Иосифа Бродского следовало искать именно там… 

    Потом… даже не помню как, наш пароходик причалил в самом сердце города  – у площади  святого – Марка – покровителя Венеции.  Там же стоял его, видимо, величественный храм, но убедиться в его внешней красоте мы, к сожалению, не смогли, поскольку собор находился на реставрации и был плотно окружен лесами.

    На суше нас  встретил настоящий венецианский гид. Он сильно кашлял и явно страдал от астмы, но, тем не менее, рассказ его был очень увлекателен и познавателен.  А, самое главное – он приоткрыл  нам основную тайну,и неповторимое отличие этого города. Оказывается, Венеция была создана бежавшими из Рима патрициями, архитекторами, художниками, поэтами и прочей «гнилой» тамошней, римской  интеллигенцией.

    Они бежали сюда от нашествия варваров, спасая свои жизни, поскольку именно  они лишние – в варварском представлении,  становилось первой и главной  целью  грабежа и поголовного  уничтожения.  Ведь варвары и гунны, как правило, не убивали плененных  воинов – им могли ещё пригодиться  их умения и сила.  Они не убивали крестьян –  результаты их труда были необходимы для пропитания варварских войск и лошадей. Они обычно не уничтожали и ремесленников-мастеров  – кто-то ведь должен продолжать  был строить укрепления, мастерить  необходимую им  упряжь, оружие, и амуницию…

     А вот патриции, как и духовная элита, по их, варварскому, но верному  убеждению, были  для  них, как уже было сказано,  совершенно лишними и даже вредными.
   
     Поэтому выжившая элита  бежала со всех ног, но  не на конях, потому что многие из них были стары, больны или беременны; не на колесницах,  потому что колесницу вооруженный всадник – варвар мог легко догнать и отобрать, предварительно  с помощью копья и меча,  умертвив и отбросив в сторону  её ненужное  содержимое.
   
    В качестве транспорта им служили  лёгкие парусные и гребные  суда, потому что, на их счастье, у пришедших из серединного континента гуннов и варваров ещё не было  ни собственного  флота, ни умельцев, чтобы  с этим самым флотом управляться.

    Они укрылись здесь  – в мелководной и не слишком бурной  лагуне, и  в начале просто спасались,и жили в своих плавучих  домах. А чуть позже,  с помощью верных слуг, стали  укрупнять, и укреплять небольшие островки и отмели,  и строить на них себе жилища.     Вместе с тем, они  углубляли и расширяли   каналы вокруг  этих островов, что бы стать  ещё более недосягаемыми для  своих  сколь беспощадных, столь  и невежественных врагов…
    
   А для того, чтобы обеспечить себя и своих домочадцев едой  и другими радостями жизни, они принялись  заниматься ближней и дальней морской торговлей, покупая за морем то, чего там было много и стоило дёшево, и продавая там, где этого было мало. Простейший бизнес. Никаких таможен. И никаких портов. Каждый дом-дворец сам себе  крепость и порт,  причал и склад, а заодно  и таможня.
 
     Так вот что это за город!  -  стало постепенно доходить до меня. Вот почему в нём правила аристократическая демократия. Вот почему - сплошные дворцы, и пожизненно, как папа римский, избираемый дож… Среди них ведь  просто практически  не было плебса…
(Как это было  похоже на вавилонское изгнание евреев!)
    
   Да, беглые, изгнанные со своей великой и погибающей  родины  патриции –  вероятно, стали   очень близки  сердцу такого же изгнанника – Иосифа Бродского.
   
   Мне самой, в принципе, и этого понимания  было бы вполне достаточно. Но не таков мой муж Миша.  Ему обязательно нужно было дойти не только до сути дела, но и  добраться до самого места.
 
   И  так как после посещения в данное нам  «самостоятельное»  время, великолепного Дворца дожей у нас ещё оставалась пара часов, мы, вместо обеда в ресторане, решили отправиться на обычном общественном транспорте к  острову Сан-Микеле – венецианскому дому мёртвых. 
   
    Нужный нам вапоретто  пришел быстро, и за какие-то 15-20 минут мы уже причалили к  окруженному оранжевым кирпичным забором кладбищу…  Было только 15.30 и казалось до назначенных 18.00 ещё была уйма времени…

   Я люблю бывать на старинных католических кладбищах, как, например,  во Львове. Люблю бродить среди потемневших от времени и сырости глиняных  и мраморных мадонн с младенцами и без, проходить мимо древних семейных склепов с ржавыми замками на тяжелых дверях в вечность. Там пахнет мхом и тленом. Но запах этот неявный, он как-бы тонет, смешиваясь с ароматами молодой травы и старой коры деревьев,  увядших цветов и восковых свечей…

   Совсем другим  оказалось это, венецианское кладбище. Здесь мадонны не были почерневшими от горя и времени. Памятники были новенькими,   беленькими и даже какими-то нарядными. Это было так удивительно в таком  древнем городе. Я ещё не успела посетовать, что не у кого поинтересоваться, чем объясняется этот парадокс, как мимо нас прошла женщина с ведром. Не гипсовая и не мраморная, а совершенно живая, как и мы, только одетая в рабочий серый  халат, но,   к тому же,  говорящая по-русски.
     Миша  спросил у неё насчёт  расположения  могилы Бродского, а я – об удивившем меня облике этого места.
   - Это очень просто – улыбнулась женщина, в улыбке которой не хватало зуба. Здесь могилы арендуются только на 20 лет.

 - А потом? – продолжала нескромно любопытствовать я. (А чего ради скромничать? Сегодня в 19.00 автобус умчит нас отсюда, и, надо полагать, навсегда).

     Женщина  с ведром неожиданно  оказалась словоохотливой:
- Так, ну  а потом – вот сюда. – Она указала тряпкой на прятавшийся тут  же, за кустами колумбарий. – После 20 лет приходится за аренду могилы платить так дорого, что это практически никому не по карману… А тут гораздо экономнее.
 
  - А как же Бродский?! – испугалась я…
- Неее, ни Бродскому, ни Стравинскому, ни  Дягилеву ничего такого  не угрожает. Их могилы являются местным достоянием и привлекают сюда массу посетителей… и жертвователей.  Так что как раз  они здесь будут лежать вечно!   

  - Ура, - захотелось воскликнуть мне. Но я промолчала, понимая неуместность…

   В это время вернулся Миша, отнюдь не святой и всё ещё занятый   разыскиванием  могилы Бродского.  Он  сообщил, что Дягилева с балетными тапочками и  Стравинского с женой  он уже здесь  обнаружил, а Бродского искать уже некогда, иначе мы не успеем на наш пяти-часовой вапоретто.
   
  Мы, как подорванные, помчались на пристань, но, как и положено, по небезызвестному  закону Мэрфи, увидели только хвост, вернее, корму пароходика. А следующего нам  пришлось ожидать целых полчаса. По нашим расчетам, мы всё еще успевали на встречу с группой к 18.00 у собора Святого Марка. Ведь плыть туда, опять таки, по нашим расчетам, было  не более двадцати минут…
 
    Не тут то было! Как принялся наш вапоретто вышивать по самым отдаленным каналам глубинного города Венеции, где дома были больше похожи на  потемневшие трущобы, чем на дворцы, а в каналах отражались не витражи, а развешанное прямо над ними линялое   бельё…
    
    Часы уже показывали 6.15, 6.20, 6.30… Наша группа давно уже уплыла на площадь с автобусом, когда мы, наконец, оказались в широкой части пересечения каналов  и увидали в сумерках  мрачные очертания собора Святого Марка…
 
   Что нам было  делать? Не оставаться же ночевать в этой чертовой  Венеции?!
- Берите такси, – посоветовала по телефону наша Лена, и кажется, даже сообщила, как это  называется по-венециански.

     Такси?! Вы думаете, в этом ненормальном городе ходят обыкновенные такси? Нет, я уверена, что вы так не думаете. И правильно делаете. Такси оказалось обыкновенной жестяной  моторной лодкой, которая с шиком и брызгами  пронесла нас через Грандканал и дальше – через лагуну, казавшуюся безбрежным синим морем, всего за какие-то  там  75 евро…
     Не жалко. Потому что если бы не это маленькое поэтичное приключение, что бы осталось в нашей памяти от этого умопомрачительного города на воде? Пшик. И в итоге получается, что  оно того стоило!
 О чем ещё я не написала?... Ах, да! Было жарко…