de omnibus dubitandum 120. 236

ЧАСТЬ СТО ДВАДЦАТАЯ (1919)

Глава 120.236. ЛЮБУЯСЬ ЕЕ ИЗУМИТЕЛЬНОЙ ФОРМОЙ…

    Зойка, раздвинув ноги и согнувшись буквой «Z», брила киску, сидя неглиже на незаправленной кровати, когда раздался звонок…

    – Алло! – Зойка прижала трубку плечом к уху

    – Ты где?..

    – Щас приду!..

    Зойка, длинноволосая, жгучая, с зелёными глазами брюнетка, с грудью второго размера, была – стервоза!

    Но Шурочка любила и обожала свою подругу. И прощала ей всё.

    Даже то, что у Зойки была очуменная попка! А может, именно поэтому: Шурочке так нравилось шлёпать и пощипывать эту попку, любуясь её изумительной формой.

    Зойке самой попка нравилась, и она часто и подолгу любовалась ею в зеркало…

    Когда Шурочка стала рассказывать подруге о своём приключении, о своём первом хождении в экипаж к матросам, у Зойки аж слюнки потекли от зависти, но Шурочка, увлечённая воспоминанием, не заметила блеск в ее глазах и продолжила…

    – И я, осталась!..

    – Расскажи нам что-нибудь! – просили они, вцепившись своими грязными ручищами в мои, тянули меня к тюфякам.

    Я, продолжая разыгрывать недотрогу, упиралась, но так, чуть-чуть и подвигалась к тюфякам рывками.

    Дотянув меня до тюфяков, они повисли на моих руках, и мне пришлось опуститься, и сесть, на тюфяки, пропахшие потом и жиром немытых тел.

    От этих ручищ, вцепившихся в мои, я вся покрылась гусиной кожей, легкий озноб сотрясал моё тело и я, стиснула челюсти, чтобы не клацать зубами.

    – «Ну когда уже вы начнёте меня лапать!..» – так и хотелось выкрикнуть мне, но я стойко продолжала играть и, передёрнув плечами, высвободила руки, и целомудренно прижала их к груди: кровь стучала в висках, грудь высоко вздымалась, мне не хватало воздуха, и я стала обмахивать себя рукой.

    – Душно здесь у вас, задыхаюсь – сказала я и расстегнула верхние пуговицы на блузке и, ухватив борта, подёргала.

    И заколыхались мои сиськи.

    Будто не замечая заблестевших глаз, я продолжала трясти блузку, когда чья-то ручища, зацепила и потянула её.

    – Шурка, да сними ты её, раз тебе жарко, а мы подуем на тебя или помашем ею, как опахалом.

    – «Опять Утюг»

    – Правда, Шурка! – чьи-то шаловливые ручки уже расстёгивали остальные пуговицы, и я, с опозданием, вспомнила, что без лифчика, когда обнажилась грудь.
Скорее по инерции, они продолжали стягивать с меня блузку, уставясь, во все глаза, на мои сиськи.

    – Ниххуясе! – восторженно прошептал кто-то с присвистом и, жалобно-умоляюще так, добавил – А можно потрогать, а?..

    – «Потрогать, хм! Да вы же глазами своими бестыжими всю меня раздели, облапали и изнасильничали!..».

    Я деланно-испуганно дёрнулась, и прижала к груди ладошки.

    Но их ручки-ручищи, уже тянули мои в разные стороны, и я поддалась.

    Прикосновения пальцев матросиков к моей нежной коже на груди и соскам были не так невинны, и так возбуждали, что я не смогла сдержаться и похотливо застонала.

    – Да она тащится?! – удивлённо-ошеломлённо проговорил кто-то, и движения ручек матросиков стали суетливы и вожделенно жадны!

    Они лапали мою грудь, тяжело сопя и потея, и отталкивая друг друга.

    Наконец, кто-то опустил ручки вниз и залез под юбку!

    – Она без панталонов!!

    Матросики замерли, как нашкодившие коты и, не поверив услышанному, как один, ринулись под юбку!

    Что тут началось!

    Они лапали меня потными руками, раздвигая мои ноги и задирая юбку, и наконец догадались расстегнуть поясок, и стянуть её с меня!..

    И вот я, вся такая стройная, чистенькая, с выбритой киской, растелешилась перед ними на вонючих тюфяках, разбросав руки и раздвинув ноги!

    Ошарашенные матросики пялились на моё тело и не знали, что делать дальше!..

    А меня уже всю колотило от вожделения, и тогда я сама, раздвинула губки, и нежно поглаживая клитор, ввела пальцы во влагалище, и выгнулась, приподняв живот.

    – Ааааах!

    Они судорожно рвали с себя свои лохмотья, крутясь и скуля от нетерпения, и прыгали на меня, и друг на друга, тычась куда попало, своими возбудившимися членами!

    Кто-то совал пальцы в мою киску и давил анус!

    Кто-то встал на коленях, над моей головой, и пытался засунуть в рот!

    И в этой бестолковой возне, секса было столько же, как в куче-мале!

    Я стряхнула их с себя, и встала раком!

    – По двое! – скомандовала я – Один снизу, другой – сзади!

    Урка шмыгнул под меня, Тарзан пристроился сзади и я, медленно опускаясь, натянулась на член Урки, а Тарзан тыкался в попку, опускаясь за ней.

    И тот, и другой оказались онанистами, и кончили, не успев толком даже и разобрать-то, что произошло.

    Я поднялась, оттопыривая попку.

    Урка выполз из-под меня, а Тарзан отвалился на тюфяк, уступая место другому.

    И эта пара, Пиявка и Фармазон, тоже онанисты, и тоже неумело, как телята, тыкались в мои дырочки, и кончили, едва засунув!

    Я снова встала раком, и под меня нырнул Тарзан, а Утюг прижался к попке, лапая и мусолясь членом между ног.

    И вот тут мне захорошело: когда Тарзан, своими слюнявыми губошлепами и шершавым языком, случайно наткнулся на клитор.

    Я дёрнулась и, опираясь на правую руку, левой вдавила его головёнку в свою промежность и даже не заметила, как кончил в мою попку Утюг.

    Я ухватила Тарзана за волосы елозя его носом и ртом в промежности, а он, задыхался вцепившись в мои ляжки.

    Кто-то совал свой возбудившийся член в мою попку, кто-то жамкал жадными и потными руками сиськи, кто-то, став на колени передо мной, пихал свой скользкий от спермы член в рот, и я сосала, и мяла чьи-то потные вонючие яйца.

    Кто-то сел на меня верхом, и просто дрочил свое хозяйство, и когда Тарзан стал задыхаться подо мной, я вытолкнула его, и, поймав чью-то руку, прижала к срамным губам, и елозила ею, пока не кончила!..