Морская романтика

                Июль 1980 года
     Некоторые люди, особенно те, которые видели море только с городского пляжа, думают, что мы, отчаливая от берега, отправляемся на увеселительную морскую прогулку, и что работа моряка вся окутана романтикой. Ведь она связана с путешествиями в экзотические страны, мы, выносливые, смелые ребята, только и делаем, что наслаждаемся закатами и рассветами на лазурной глади воды безбрежного океана. Так сказать, туристы без путёвки. Однако этим здоровым и бесстрашным ребятам - вечным романтикам по профессии – достаётся порой так, что врагу не пожелаешь.
     Одна из таких увеселительных морских прогулок началась, как только мы прошли траверс Рокгемптона и взяли курс на острова Три Кингс, расположившиеся в северной части Новой Зеландии. Пройдя по гладкому как стекло Барьерному рифу, пароход вышел в воды моря Фиджи. Но даже несмотря на то, что ещё на экваторе мы провели традиционный ритуал в виде приношения всемогущему Нептуну трёх стограммовых рюмок водки, «Рауму» начало потихоньку раскачивать: сначала с борта на борт, а затем и вперёд, зарывая ее носом в крутую волну. Погода будто взбесилась. С левого борта налетел сильный ветер и поднял бешенные волны. Нептун разбушевался не на шутку. Видать ему хотелось напомнить, кто здесь хозяин. Пароход пыхтел своим изрядно поношенным двигателем, но упорно лез к островам Три Кингс, надеясь там найти спасение. А у экипажа началась «романтическая морская жизнь». Во время качки на ногах устоять просто невозможно. Передвигаться без надобности запрещено. Однако сидеть ты тоже не можешь, поэтому все лежали пластом, не зная ни сна, ни покоя. Все, кроме вахтенной смены. Я ползу в машину, к своему рабочему месту, крепко хватаясь за всё, что попадается под руку. Нашу несчастную «Рауму», как песчинку, бросает то назад, то вперёд. Уже теряюсь в правильном положении своего тела: на ногах ли я стою или на голове? С жесточайшей силой волна била в борт, трещали переборки. Повсюду слышен рёв разбушевавшейся стихии. Во время вахты, в машинном отделении меня кидало из стороны в сторону, рукоятку подачи топлива я не мог удержать в руках. Винт постоянно оголялся, а двигатель шёл в разнос, он оглушающе грохотал и тряс всю корму. Вернувшись с вахты, я зашёл в каюту, а там всё вверх дном, полный кавардак. Радиола «Ригонда» гуляет по каюте, прикроватные ящики повыскакивали со своих мест и с грохотом бьются друг о друга, повсюду летает техническая документация и граммофонные пластинки, на полу горы битого стекла от банок и стаканов. В каютах во время шторма все предметы крепко фиксируются, но не всегда эти крепления оказываются надёжными. Распихал я всё по углам, закрепил как смог, засунул на место ящики и собрал мусор. В каюте вновь чистота и порядок, но надолго ли? Судно по-прежнему кренило в разные стороны.
- А где же Митька? – вскрикнул я.
     Митька, маленький розовый зайчишка, подаренный мне на память младшей дочерью перед отъездом, лежал вверх ногами за лампой.
- Опять ты упал, бедняжка, - сказал я и поставил его в уголок, где он сможет хоть немножко держаться за переборки от бешенной качки.
     В гневно бушующем море наш маленький пароходик ставило с головы на ноги и обратно с ног на голову уже несколько дней. Ползли мы медленно. За последние сутки мы прошли лишь сто сорок миль. Пять суток бросало «Рауму», как игрушку, пять суток содрогался от ударов её корпус, пять суток не смолкал страшный рёв. Не знаю, как другие, а я всё это время, проклинал тот день, когда решил выбрать своей профессией эту романтику.
- Валик, какой же ты дурак! Вот лежал бы сейчас на диване дома, читал бы газеты в окружении любимых жены и дочек, нет, дёрнул же тебя чёрт пойти в море! – говорил я сам себе.


     Наконец пароход подошёл к новозеландским островам Три Кингс, но долгожданного улучшения погоды так и не наступило. Килевая качка перешла в бортовую, чем ещё сильнее ухудшила наше положение. Спустя почти сутки на горизонте появился спасительный Окленд. Шторм постепенно стихал, и только мелкая зыбь продолжала раскачивать судно. Гигантские чайки с размахом крыльев до двух метров сопровождали «Рауму» до самого порта. Настроение экипажа заметно улучшилось, все стали выползать из своих кают. Свободные от вахтенной смены собрались в кают-компании и начали «листать» телевизор. Что-то поймали, но, к сожалению, без звука, да и картинка плохо просматривалась. Промучившись пару часов, наконец, нам удалось настроить телевизор. Плотно рассевшись по скамейкам, мы приготовились всю ночь смотреть захватывающие новозеландские фильмы. В салоне повис густой сигаретный дым вперемежку с терпким запахом кофе. Однако, как только закончился второй фильм, птичка Киви пожелала всем спокойной ночи. Сколько мы не крутили программы, ни один канал больше не работал. Оказалось, что в Новой Зеландии нет ночных программ. И пришлось нам, всего-то в половине второго, разойтись по каютам.
     Киви считается символом Новой Зеландии. Эта маленькая птичка выглядит очень необычно. Серенькие перья, коротенький будто выщипанный хвост, тоненькие с коготками ножки, точь-в-точь как у воробья, длинный острый клюв слегка загнут к низу. А самое интересное - у этой диковиной птицы нет крыльев! Но зато у неё есть быстрые ноги, Киви бегает с удивительной скоростью. Хотя птичка не пугливая. Она может подойти к вашим ногам и даже с любопытством засунуть клюв в ботинок, но держится она всегда настороже, в любой момент готова отскочить на безопасное расстояние. В Новой Зеландии изображение Киви можно встретить повсюду: на монетах, на почтовых марках, в сувенирных лавках. Поэтому новозеландское телевидение взяло птичку на заставку программ, вернее сказать, на вечернее окончание программы. После последней передачи, а это, как правило какой-нибудь фильм, на экране появляется мультфильм, где Киви выключает аппаратуру в студии, затем в сопровождении беленького котёнка поднимается в лифте на телеантенну, на верхушке которой находится её гнездо. Птичка снимает жилетку, удобно укладывается в гнёздышко, укрывается одеялом и желает всем спокойной ночи. Котёнок, свернувшись в клубок, ложится на одеяло. На экране сразу же появляется созвездие Южного Креста, постепенно превращаясь в звёзды на флаге страны. Оркестр играет «Боже, храни королеву!» и экран гаснет. Всё, пора всем спать.

     Утром 23 июля 1980 года наше судно поставили на причале порта Окленда. У меня есть одна вредная привычка - узнавать как можно больше о стране или городе, куда меня несёт судьба. Вот и на этот раз я перелистал все подшивки газет, но сведений об этой стране нашёл очень мало. Затем я начал приставать ко всем, кто уже был в Новой Зеландии, потому что здесь я впервые. Единственное, что я узнал от ребят это то, что пиво пятьдесят центов за стакан и бары очень грязные, но есть один более приличный недалеко от причала. Ни про архитектуру города, ни про достопримечательности никто мне рассказать не смог. Не могу даже добиться ответа на вопрос, чем отличаются маори, местные аборигены, от австралийских аборигенов. Стал подозревать, что мои парни дальше бара на причале никуда не ходили и ничего больше не видели.
     Вот с такими скудными представлениями о Новой Зеландии я отправился прогуляться в Окленд, в столицу Северного штата. Мне в попутчики помполит навязал матроса Лёшу и доктора Лидию Михайловну. Как только мы вошли в город, полил дождь и нам пришлось бежать под козырёк какого-то склада. Никаких зонтов мы с собой не брали, так как десять минут назад на небе не было ни облачка. Под козырьком мы столкнулись с нашими старпомом, буфетчицей и матросом «Рокером», любителем рока. После дождя мы пошли гулять одной большой компанией.
     Хотя Окленд считается крупным городом по новозеландским меркам, смотреть здесь особенно не на что. Его архитектура очень похожа на архитектуру австралийских городов, только дома здесь значительно ярче смотрятся. Местные жители предпочитают красить свои дома белым, голубым или красным цветом, что придаёт городу праздничный вид. Улица ничем не отличается от типичных австралийских улиц. Такие же тротуары с козырьком от солнца и непогоды, те же висячие поперек козырька баннеры с названиями магазинов, баров, ресторанов, фирм и банков, такие же забитые автомобилями улицы. Моё внимание привлекли необычные деревья. Нигде таких не видел. По форме они похожи на нашу ель, а по цвету и по расположению иголок – на пихту. Этих деревьев было полно по всему городу, создаётся впечатление, что других деревьев здесь вообще нет. Когда я увидел его вблизи, то удивился еще больше – иголки действительно напоминали пихту, но толще и круглого сечения.
     А там среди ярких крыш малоэтажных домов выглядывает остроконечный «Биг Бен» - точная копия лондонского. Кстати, он является достопримечательностью любого города любой бывшей колонии Великобритании. А я в шутку называю его «Смол Бен», то есть «Маленький Бен», так как шпили с часами на них значительно меньше по размеру, чем в Лондоне. Мы шли по улице возле широкой дороги, слева раскинулись малоэтажные цветные домики, а справа – портовые склады. Но они быстро закончились, и перед нами открылся вид на море. Издалека пляж смотрится непривлекательным: тёмно-серый песок кажется грязным и мокрым. Но, как выяснилось позже, это не песок, а крошечные кусочки пемзы, а сам пляж очень чистый. Наконец мы дошли до большой площади, на которой находился упомянутый мной Биг Бен, там расположился огромный фонтан, извергающий в разные стороны пенные потоки воды, окружённый яркими цветочными клумбами. Полюбовавшись несколько минут такой красотой, мы двинулись дальше. Нам надо было перейти дорогу. Оглядевшись по сторонам, мы не нашли ни одного пешеходного перехода, но стоило нам подойти к кромке тротуара, как поток машин сразу же остановился, и мы спокойно перешли на другую сторону. Мне это понравилось. Оказывается, в Новой Зеландии пешеход обладает преимуществом при переходе дороги.      

     С погодой сегодня нам не повезло: то лил дождь, то жарило солнышко, то начиналась скучная по-осеннему морось. Не лучший выдался денёк для знакомства с городом. Мы решили поискать приличный бар и скоротать время за стаканчиком пива. Перед нами две двери, на одной написано «Мьюзик бар», а на другой – «Диско бар». Куда идти в «Мьюзик» или в «Диско»? Остановили свой выбор на «Диско», кто-то сказал, что там дешевле. Старпом нахмурился и проворчал.
- Не хочу «Рокера» туда вести. Это чудо уже за сегодня нас столько раз опозорило. Посмотрите на него! Вышел в город грязный, в мятой сорочке и вдобавок не бритый.   
- А я бороду хочу отрастить, - расплакался матрос.
     Старпом разозлился ещё сильнее.
- Ну, куда этого козла вести?
- Не оставлять же нам его на улице, - встрял в разговор Лёша.
     Я решил разрядить обстановку и уладить ситуацию.
- Слушай, «Рокер», сейчас зайдём в бар, ты сядешь за столик спиной к людям и будешь так сидеть до самого конца. Не вздумай поворачиваться или бегать по залу.
- Или орать на весь бар: «Рашн Хорошо!». Это его любимое занятие, - добавил старпом. 
- А то выведем тебя оттуда и будешь под дождём стоять, - строго произнёс Лёша.
     «Рокер» дал слово сидеть смирно и вести себя прилично, и только после этого мы вошли в «Диско бар».
       Посидели мы хорошо. Пиво вкусное, людей мало, а обстановка зала заставляет тебя забыть обо всем на свете, только сидеть, пить пиво и совершенно ни о чем не думать. Но, посмотрев на часы, я заметил, что у нас не так уж много времени, а мне ещё хотелось купить свежих газет. Оставив «Рокера» и наших женщин на попечение старпома, мы с Лёшей покинули бар.
     Алексей сказал мне, что на автовокзале есть газетный киоск, и мы пошли какими-то переулкам и проходными дворами. И вправду мы вышли на автовокзал. Я выбрал себе несколько газет, кое-как их сложил в приличный тюк. Так и пошёл дальше с увесистым тюком газет, учитывая, что каждая из них не менее шестидесяти страниц. По дороге мы наткнулись на нумизматический магазин. Я предложил зайти. Посетителей никого не было, пожилая хозяйка магазина стояла за прилавком и натирала монеты белой тряпочкой.
- Можно мы посмотрим? – обратился я к женщине.
- Да, конечно. Заходите.
     Затаив дыхание, я внимательно разглядывал витрины. Здесь собрался весь земной шар, монеты всех стран мира с незапамятных времён до наших дней. Все они были аккуратно уложены в коробочках и расставлены по стеллажам, что каждую из них можно разглядеть не доставая её.
- А вот и наши родные! – воскликнул я, наткнувшись на монеты царской чеканки.
     Недалеко от них лежали послереволюционные, а за ними монеты реформы сорок седьмого года, они мне уже знакомы. А вот и наши современные уложены в бархатные коробочки, среди которых не мало олимпийских рублей. Я многих вообще никогда не видел. Поэтому застрял в этой секции надолго. Лёша стал нервничать и демонстративно посматривать на часы. Ему стоило больших трудов вытащить меня оттуда.
     Наконец мы покинули магазин и, перейдя дорогу, направились к причалу. Над портовыми складами в гордом одиночестве торчала труба нашей «Раумы». Вскоре нас догнал старпом со своей компанией. Поднялись мы на борт. Я пошёл прямиком в каюту, отказав в предложении посмотреть фильм в кают-компании. Включил свет и, устало развалившись на диване, начал читать свежие газеты. Уже пытаюсь читать без словаря, но он всё равно лежит рядом, на столе. Больше всего меня опечалило то, что новозеландская пресса совсем скудно освещает Олимпийские игры в Москве. По телевидению вещают всего 30 минут в сутки, а в газетах из 60 – 80 страниц Олимпийским играм посвящается лишь маленькая рубрика, по площади не больше почтового конвертика. А так хочется следить за олимпийскими событиями, тем более, которые проходят у нас на Родине. Я перевёл на русский язык таблицу результатов за вчерашний день, красочно украсив фломастерами, повесил её на доску объявлений. Я не большой фанат спорта, но так хочется сделать приятное своим парням, которые просто дуреют от спорта. Вот вчера, например, наши взяли пять медалей, больше всех. Я снова перелистал все газеты, но об этом ни одной статьи, ни одной заметки. Мне стало так обидно, что ни один новозеландский журналист не обратил на этот факт никакого внимания. Зато под рубрикой «Вести с Олимпиады» напечатали такую ересь, что читать противно. Например, «Советская милиция несправедливо задержала австралийского спортсмена, который ехал на автомобиле из гостиницы в Олимпийскую деревню, и продержала его на дороге 14,5 минуты». Дальше полились слёзы, как плохо поступили русские, видишь ли, бедному спортсмену в России даже правил движения не дают нарушить и так далее и тому подобное. Я поразился точному времени, на которое был задержан спортсмен – четырнадцать с половиной минуты! Наверное, кто-то с секундомером стоял по близости. Да хотя бы что-нибудь сказали об этом несчастном спортсмене, в каком виде спорта он выступает и с какими результатами. Ох уж эти журналисты! Простой новозеландец совершенно лишён возможности получить правдивую информации об СССР. О русских он может прочитать только несколько пасквилей в газетах. Теперь я понимаю, почему на нас порой смотрят, как на существа с другой планеты.
     Увлёкшись чтением новостей, я забыл обо всём на свете. И только когда задрожала палуба от работы машины, я вспомнил об отходе и вышел на палубу покурить и проститься с Оклендом. Что могу сказать о своём первом знакомстве с Новой Зеландией? Природа мне здесь понравилась. Крутые горы покрыты разнообразной вечнозелёной растительностью, а в данное время года - средина зимы - вся эта красота дополняется снежными шапками, лежащими на острых вершинах. Горы слегка покрыты голубоватой дымкой, а в залитых солнцем долинах зеленеют луга, ярко выделяясь цветом сочных трав на фоне высоких гор. Здесь мягкий климат, зимой температура редко опускается ниже +10 градусов, что создаёт хорошие условия для занятия сельским хозяйством. Впрочем, стою я сейчас на палубе и смотрю по сторонам. Северный остров Новой Зеландии медленно удаляется от меня, и куда бы я ни кинул взгляд, везде открывался потрясающий вид, которым я любовался, пока он не растворился на горизонте.