Масштабы и музыка существования

В середине сентября 1968 года советский космический аппарат «Зонд-5» впервые в мире облетел вокруг Луны. На борту находились две среднеазиатские черепахи. В том сентябре моим "бортом" стало мужское общежитие московского Физтеха; сначала первокурсник, черепаха в бороздах, собирал картошку на полях в окрестностях Серпухова, потом осваивал институтскую среду.

В декабре того года три американца на «Аполлоне-8» увидели Луну с обратной стороны, на лунные поля не опускаясь.

Я смотрел в окно с пятого этажа общежития, четверо в комнате. Пара черепах и три американца забрались выше.

На Физтехе исследовал систему высшего образования, её видимую и обратную сторону. Полёт длился шесть лет. Тем временем на лунной пыли отметились 6 экипажей «Аполлонов», захватившие с собой 380 кг лунного грунта. У какого-то проницательного типа возникло подозрение, что американцы там не были, что это мистификация. Иногда мне кажется, что я не получал высшего образования, что это мистификация. Заметных последствий пребывания космонавтов на лунной поверхности нет, как нет и убедительных следов высшего образования в моём случае. Четыреста килограммов грунта и стаж в должности научного сотрудника не считаются.

В памяти остаётся не самое значимое, значимые события исторического масштабы происходят там, где в частной жизни всё было просто и понятно. Приходится применять фантазию, воспроизводя в себе масштабы и законы. Не так-то это просто. Трудно представить расстояния в миллионы световых лет, ещё труднее понять тех, кто усердно готовится к жизни вечной – чем они будут эту вечность заняты? – они же не знают, чем занять вечер!

Полвека разделяют пятый этаж и второй. Смешиваю времена и пространства. Прислушиваюсь к музыке, доносящейся из храма науки; слышен шелест переворачиваемых страниц и гул органа смыслов. Звёздное небо – музыкальное произведение полное гармонии. Пять планет и два светила – семь нот. На семи холмах, на семи ветрах…

Человек появляется на свет постепенно, словно просыпается. Растёт, впитывает разум, подражая и воспроизводя. Сначала взрослеет, усложняя свой мир, потом стареет, упрощая существование. Вселенная полифонична, в ней каждый может читать партитуру своей жизни и сочинять вариации, если воображение не даёт покоя.

Бывает трудно уложить ребёнка спать – детское сопротивление отсутствию в мире. У взрослого с отходом ко сну особых проблем нет. Возможно, лучший финал пребывания на Белом Свете – не проснуться однажды, проблем не создавая, в той степени зрелости, которая для человека как снежная вершина в небе.

Небесный купол в ясную ночь выглядит божественно. Кого-то бесконечность над головой побуждает к диалогу с миром, к исследованиям и размышлениям. Другим достаточно сказок, легенд, безудержных фантазий, чтобы скоротать время жизни. Большинство меж крайностями, в ритмическом чередовании дней и ночей. Оставляющие смыслы для жизни вечной не слышат музыку существования, не понимают, какая им поручена партия. Музыка существования одним раскрывает горизонты, других погружает в хаотическое брожение чувств и мыслей. Тихая мелодия… В любом случае, произведение имеет начало и завершается. Состав исполнителей меняется, стили разнообразны.

                У всякого своя охота,
                Своя любимая забота:
                Кто целит в уток из ружья,
                Кто бредит рифмами, как я,
                Кто бьет хлопушкой мух нахальных,
                Кто правит в замыслах толпой,
                Кто забавляется войной,
                Кто в чувствах нежится печальных,
                Кто занимается вином:
                И благо смешано со злом.

Смешано, до смешного доходит. Лучше приятие разнообразия жизни и улыбка, чем фанатизм, над которым гордо реют знамёна истинной веры и уверенности в своей правоте. Чем больше могил, тем больше гордости у знаменосцев. Барабанный бой обещает вечность впереди!

Пушкин убрал из "Евгения Онегина" фрагмент блага смешанного со злом. У него не было в распоряжении вечности, надо было завершать произведение, надо было поставить точку.

Каждый выбирает по себе…