Кусь-кусь

   ...И поцелуй вы мне не подарите свой? —
   Быть может, его вы отдали другой?
   ...Если я вам поцелуй подарю,
   Вы не увидите больше зарю.
   Солнца лучи погаснут для вас.
   — О, вам нужно это сейчас?
   — Да, — молвила дама другу в ответ. —
   — Что без вас значат солнце и свет!
   И впился вампир в губы дамы сиремглав.
   Горечи чашу тотчас испытав.
   (Отрывок из "Любви вампира", автор Кровососка)

   .
   .
   .
(продолжение следует)Начало.
                I.
   Всё у них было неправильно с самого начала.
   Дэниэль и Лиззи жили в те времена, когда важно было соблюсти все приличия. Познакомиться с родителями обоих, быть всесторонне развитыми, в том числе говорить минимум на трёх языках. Взять даже то, что Дэниэль принадлежал к высочайшему аристократическому роду де Толедо, приближённых к английскому королю, и жениться на простушке было было бы погибелью.
   Лиззи совсем не считала себя простушкой. Даже внешне она была сногсшибательна: узенькое личико, прямой изящный нос, густая длинная шевелюра, как у львицы, и такие же полупрозрачные глаза. Ну какая тут простушка? Не смешите, завистники. Воспитанная слугами — не есть слуга. Да, её приёмные родители  неизвестного происхождения живут бедно, серо, но она чувствует своё родство с родом не хуже, чем у жениха...
   Она была всесторонне образована — играла на фортепиано, скрипке, танцевала, знала шесть языков, пять из которых были общие с Дениэлем. Она мечтала стать известной скрипачкой или петь, но пока что-то не складывалось...
   Дэниэль был невероятно красивым, жгучим брюнетом с бледной кожей, стальными синими глазами, сияющими и прозрачными, как арктический лёд. Лиззи каждый день благодарила судьбу, что встретила его, что он из тысячи девушек быбрал её одну. Хотя про Дэниэля и его маму Эми ходили жуткие и далеко не беспочвенные слухи, её интуиция отказывалась в них верить, ведь в его голубых глазах не было лжи!..
   Почему люди считали, что этим двоим тысяча лет и они убийцы? Только потому, что до Лиззи Дэниэля не интересовали лет так 500 другие девушки?.. Вот-вот.
   И он жил один с матерью в богатейшем сталактитовом дремучем и болотистом лесу. Смех, да и только!
   Falso. Rumors. Randt. Faux. Falsch. Девушка твердила про себя слово "ложь" на тех языках, что знала на зубок, как какую-то нелепую мантру, но кошмары не переставали оттого сниться. Пока всего лишь сны, в которых раз за разом, в разных обстоятельствах юный граф и его мать впивались клыками в её шею.
   В его голубых глазах можно тонуть, смотришь и теряешься во времени, мысли куда-то пропадают. У него нежные, не грубые манеры, он заботится и любит. Участвует во всех ситуациях девушки, и не даёт Лиззи даже повода для сомнений... правда, только как дублёр, на котором лежит львиная доля ответственности, но который никогда не покажется в кадре. С ним не страшно гулять по чёрному лесу, где воют волки и орут оборотни и кощеи. Его можно слушать сутки наполёт, и не соскучишься. Единственное, он увлекается чокнутым наркоманом Фрейдом — пожалуй, это ложка дегтя в бочку мёда, но только не для любящей Лиззи.
   Может, он маньяк? Кстати. Маньяки многие умны, хитры, очаровательны, магнетичны — за счёт этого они легко заманивают жертву в свои сети и годами сбивают со следа полицию, откровенно смеются над ней, как, например, Зодиак.
   Даже если так, Лиззи не против. Она не будет сопротивляться. И всё же лучше пусть они окажутся вампирами. Умереть от его рук чертовски приятно, но она не позволит смерти их разлучить. Наоборот, она жаждет вечности с ним, и не меньше ...
   Не только пустыми мечтаниями занималась Лиззи в свободное время, но и пыталась установить настоящие связи. Вместе с любимым они отыскивали всё новых и новых настоящих родственников, на которых указывала интуиция и, если повезёт, факты. Это были профессора, певцы и певицы. Схожиие внешне, со схожими интересами. У Дениэля была огромнейшая, на целый зал библиотека, и там было ВСЁ. Время в часы свиданий, особенно в библиотеке, повторюсь, летело очень, очень незаметно!
    Вообще Лиззи иногда посещали сомнения в реальности происходящего. Дэниэль легко мог оказаться гостем из другого времени. Уж она-то в своё время очень увлекалась фантастикой.
    В часы свиданий она садилась в пустую электричку и ехала к назначенной станции. На стыке местностей поезд уже начинал пыхтеть и превращался в старинный паровоз. Феномен? Лиззи просто путешествовала во времени. Она не могла так просто взять и познакомить Дэниэля с друзьями. Лиззи сама тоже выходила булгаковской девушкой в шляпке с пером и вуалью, и с букетом ромашек в руках.
    Он появлялся изниоткуда. Из своих дремучих кедровых зарослей. Неизменно в своём твидовом пальто и с розой, с которой так же неизменно свисала капелька крови. Лиззи её никогда не замечала или предпочитала делать вид. Под руку они пробирались сквозь дремучие заросли, стараясь не травмировать дворянских костюмов, в гору. Крутую, почти вертикальную.
    Замок, к слову, особенно не выделялся среди лесного пейзажа издалека: множество прощелин, зарешёченных, застывших на века молочными каплями сталактитов. Зато внутри... Полутёмные комнаты — полумрак приятный, расслабляющий, пушистые ковры, сияющие кристаллы.
    Лишь одна подозрительная деталь выбивалась из общей гармонии. По соседству
 с манумениальным замком маленькую лавчонка с ядами и магазин безделушек. На оба магазина один продавец. Зачем всё это вампиру в лесу?! Напрашивался лишь один ответ... Это пленник, пленник Дэниэля или его пресловутой матери, украденный из его времени. Лиззи надеялась, что к нему заглядывают хоть какие-то зеваки, всё ж-таки ходит электричка... И все хотела с ним пообщаться, но не представлялся случая. Дэниэль не отпускал её ни на шаг от себя и с ним было чертовски интересно, но вопросы о продавце не любил, как и его самого, по его словам. Она твердо решила после свадьбы переехать к нему навсегда, и вот тогда уж раскопать все его скелеты и принять.
    Зато с его матерью Лиззи довелось познакомиться удалось.

                II.
    Оказывается, свекровь всё время была здесь. Её аромат полынных духов Лиззи приняла сначала за благовония, которые переодически дымил Дэниэль. Но она не выходила из комнаты, даже поздороваться с ней, с невестой... Даже с сыном она не говорила. Странное шуршание, скрипы, стоны, голоса раздавались здесь всё время, каждая пыльная книга в этом замке жила своей собственной жизнью...
    У Дэниэля Лиззи выведала только то, что она якобы бодрствует ночью, а спит днём, что вполне логично для вампиров, Сам он придерживался ещё более странного режима порой. Свет опаснее для неё, чем для меня, уверял Дэниэль, даже электрический, потому что она стала вампиром чуть ли не с рождения. Ночью она выходит со своей собственной керосиновой лампой. Подробности Дэниэль опускал, и Лиззи тактично молчала.
    На рассвете, закутавшись в одеяла, так как от друга из соседней комнаты исходил настоящий озноб, Лиззи дремала, и тут услышала довольно громкие скрипы за соседней стеной, шуршание, как если бы кто-то вставал, надевал тапочки, одевался.
    Поначалу девушка не придала значения своему беспокойству, и тут же заснула опять. Она знала, что спит плохо и часто кричит во сне в твоём доме, здесь ей тоже снятся кошмары, но атмосфера графского дома действовала умиротворяюще.
    Лиззи видела тётю Элли на фото в семейном альбоме. На вид она была светлой, умной, милой женщиной, утончённой аристократкой, так похожей на своего сына. Лишь с той разницей, что волосы её были тоже огненно-рыжие, как у Лиззи, но слегка другого оттенка — бронзового. "Не моей породы" — шептал внутренний критик девушки, отказываясь считаться со здравым смыслом. У неё, Лиззи, даже прозвища были — Солнышко, Антошка, Веснушка. Одним словом, Солнечная. А какие прозвища должны быть у этой женщины?.. Медная, бесстыжая, ведьма, пламенная. Разница очевидна.
    Тревожный сон молодой девушки был мгновенно прерван распахнувшейся дверью. Она зашла, нелепо извиняясь за своё беспокойство, "проверить, как там спится на новом месте". Странное дело, Лиззи всё-все видела в полумраке. Очертания фигуры, плавно двигающейся по дому, рыжие кудри, рыжие в полумраке  рассыпавшиеся по плечам в роскошном халате.
    Будущая свекровь принесла зачем-то сложенный зонт в спальню. И ткнула его концом в солнечное сплетение невестки. Девушка, и так вжавшаяся в стену от непонятного страха, вздрогнула и почувствовала физическую боль, хотя Элли физически её не касалась...
    Несмотря на дикий, сковывающий тело страх, Лиззи не смела закричать и   потревожить покой Дэниэля, хотя Элли, стопроцентно, только этого и ждала.
    Больше Элли не приходила и не тревожила Лиззи. Ничего не знающий Дэниэль уговаривал её оставаться подольше, не на одну ночь, а, скажем на месяц, уверяя, что её покой никто не нарушает, раз они спят в разных комнатах, как истинные аристократы и проводят время днём, и то не всё. Безусловно, это то, что Лиззи всегда искала. Именно такие отношения. Старомодная, слушающая, играющая оперу, читающая классику, знающая шесть языков. Дэниэль давал ей столько свободы и вдохновения, сколько не было в её времени... Расскажи подружкам, что они с женихом живут в замке и как проводят время — не поверят, сочтут за дурочку.
    Именно поэтому она готова была пойти на всё и вытерпеть любые издевательства будущей свекрови, которая, очевидно, её не приняла, чтобы сберечь такие отношения. Учёба заочно позволяла "пропасть без вести" на месяц-два, и Лиззи, сказав всем знакомым и родным, что едет отдыхать в Крым, пропала во времени Дэниэля и поселилась на месяц в замке.
    Дэниэлю она-прежнему ничего не рассказывала, а ночные везиты периодически повторялись. Элли придумывала изощрённые пытки. Иногда душила, как пиковая дама. Иногда колдовала, и у Лиззи ни с того ни с сего рвалось платье за ленчем,  создавая нестерпимый позор перед лакеями и, главное, Дэниэлем! Возможно, он хорошо знал свою мать и догадывался, на что она способна...
    Однажды Элли проделала с ней особенно жуткий номер.

                III.
    Ночью Лиззи услышала привычный скрежет, но зашла туда совсем не Элли...
    Лиззи видела в полумраке, чуть более тёмном, чем в тот раз, очертания округлой и почти вдвое ниже Элли фигуры. Некто ввалился в комнату и вальяжно протопал по направлению к кровати.
    И укусил Лиззи за ногу прежде, чем она успела опомниться. Она вообще думала в полудрёме о другом — о море, об ариях, о своих снах. И просто-напросто решила, что всё это ей приснилось! Мало ли какая акула цапнет в море за ногу?
    Хитрый карлик или карлица решили дать Лиззи заснуть крепким предпросветным сном, чтобы потом совершить то, что им одним известно. Ей снились теперь странные сны. Будто Лиззи на самом чердаке замка, под стоны, скрипы раскачивающегося небоскрёба, гадала зачем-то на Дэниэля. Зачем же? Всё итак ясно, что это подарок судьбы. Но вот зачем-то гадала, наверное, хотела получить подробный отчёт. И вдруг все карты стали белые, остался лишь один Валет. На редкость противный он был изображён на карте, совсем как... Совсем как карлик.
    "Успокойся, Лиззи, ты его даже ещё не видела!" — попытался утихомирить внутренний голос.
    И тут укус повторился, еще больнее. Лиззи взвизгнула, наподдала ногой в пустоту и резко села в кровати. Чья-то отвратительная склизская рука, тянущаяяся непонятно откуда, зажала ей рот.
    Всё ещё не рассвело. В пробивающемся сквозь высокие готические окна свете луны, вышедшей из-за туч, девушка наконец увидела отвратительного сгорбленного карлика.
    — Кто вы и откуда? — отрезала она.
    — Я из-под кровати твоей любимой Элли.
    В глазах девушки вспыхнула надежда — может, он кажется? Плод воспалённого воображения, рисующего свекровь как страшного чёрта. Но тут же она заметила совсем не кажущееся огромное пятно, всё расползающееся пятно крови на одеяле, там, где некто (вероятнее всего, карлик) укусил её по-настоящему.
    Высвободившись от его "кляпа", Лиззи всё же выкрикнула и попыталась поймать гада одеялом. Борьба завязалась нешуточная. Он бешено захохотал-загоготал таким смехом, который свёл бы с ума кого угодно. В процессе её веселящийся гад выливал на Лиззи все нелицеприятные мысли Фрейда, настраивая девушку против.
    — Я твоё бессознательное! — гоготал карлик. — Конечно, Лиззи, меня не существует! Сейчас придёт Дэниэль и увидит...