С тобой будет отдельный разговор

   - Пап, - Вадим подошел к отцу, - тебя наша новая классная в школу вызывает.
   - Ну и за что мне такая честь ? – поинтересовался отец Вадима. – Просвети.
   - Да ну ее, пап. Делать ей нечего. Раздувает из мухи слона. Она бы лучше мужа себе нашла и детей своих завела, чем чужих перевоспитывать. А то ей уже за тридцать, а она без семьи. Личная жизнь неустроенная, вот она и занимается всякой ерундой.
   - Так, это тебя не касается. Ты мне лучше про этого слона поподробнее.
   - Да ерунда же говорю, пап. Она нас на экскурсию возила. А на обратном пути мы всем классом у метро задержались перекусить. Там бомж один с кружкой сидел, ну я взял и ради смеха огрызок от яблока ему в эту кружку бросил. А наша классная увидела и целую трагедию из этого устроила. И унижение человеческого достоинства мне приписала, и моральную деградацию, и духовное разложение, и жестокость, и еще много чего. Всю дорогу меня пилила.
   - А ты знаешь, я с ней согласен, - сказал Вадиму отец. – Ты только представь себя на месте этого бомжа.
   - Пап, и ты туда же. Ты что считаешь, что я должен был этому бомжу в его кружку деньги что ли бросить ?
   - Ну и бросил бы, - ответил отец.
   - Пап, но это же все показуха. Идут люди, бросают свои монетки в кружки этим бомжам и с чувством выполненного долга шагают дальше. Даже, наверняка, хвалят себя в душе. Вот я какой добрый, нищему копеечку подал. Но это же все лицемерие, пап, чистой воды. Все взрослые – лицемеры. Если вы такие уж жалостливые, то почему этих бомжей не становится меньше ? Они сидят в Москве на каждом углу. Почему же эти жалостливые взрослые не сделают так, чтобы все жили хорошо ? По крайней мере в человеческих условиях. Или ты опять мне сейчас скажешь что взрослые не обсуждаются ? А знаешь, пап, я давно понял, что у взрослых только их внешняя оболочка вся такая правильная. А копни их немного и у каждого обязательно найдется свой скелет в шкафу, своя помойка. Только скрывают они свои эти скелеты тщательно. Маскируют свою помойку под цветочную клумбу. Скажи, что я неправ ? И у нашей новой классной этот скелет наверняка есть, и у тебя, пап, и у мамы.
   - Да, брат, занесло тебя основательно, - вздохнул отец. – Я и не думал, что у тебя такая каша в голове.
   - Вот только не надо мне, пап, говорить сейчас о моральном кодексе строителя коммунизма. Сыт я этим уже. В школе плешь проели этим кодексом. Лучше скажи уж честно, что я моральный урод, ошибка природы. Но все говорят, пап, что я очень на тебя похож.
   - Какой же ты мерзавец, - сказал Вадиму отец и ударил его по лицу.
   Отец Вадима Николай Иванович даже сам не заметил, как вырвалось это страшное слово и как сама собой поднялась рука. Первый раз за шестнадцать лет Николай Иванович ударил своего сына и сам испугался.
   - Не расстраивайся, пап, - сказал отцу Вадим, глядя на его растерянное лицо. – Я на тебя совсем и не обижаюсь. Я, конечно, свинья. Я и сам это чувствую. Но знаешь что я хочу пообещать тебе, пап ? Если у меня когда-нибудь будет сын, я никогда в жизни не подниму на него руку…
   Николай Иванович совсем не спал всю ночь. Перед его глазами как в документальном фильме протекала вся его жизнь. Хорошего у него в жизни было много , но вспоминалось, почему-то, больше плохое. Косяки, да ошибки. И косяков этих было много, и ошибок не пересчитать. Особенно в беспечной юности и неразумной молодости. И люди вспоминались, которых он чем-то обидел. И исправить уже ничего невозможно…
   Николай Иванович вдруг вспомнил один случай. Однажды он подростком пришел домой поздно ночью пьяный. Они с друзьями отмечали чей-то День рождения. Родители встречали его у порога.
   - Эх, ты, - только сказала ему тогда заплаканная мама.
   - Иди спать, - сказал отец строгим голосом. – С тобой будет завтра отдельный разговор.
   Николай Иванович забылся в коротком сне только уже под утро. Ему приснились его родители.
   - Эх, ты, - сказала ему мама и грустно так покачала головой.
   А отец в след за мамой добавил :
   - С тобой будет завтра отдельный разговор…