Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 3, гл. 7

Глава седьмая

Когда Ольгин вернулся домой, первое, что он сделал – достал визитку, которую вручил ему Николай Николаевич Марчук, и набрал номер указанного на ней телефона. Работник ритуальной сферы услуг и по совместительству антиквар не скрывал радости, услышав его голос.

- С большим удовольствием встречусь с Вами, дорогой мой человек, - произнёс он своим мягким, обволакивающим голосом, как только речь зашла об Аркадии Северном, и о возможном обмене записями, - приезжайте завтра ко мне домой, я живу на Ипподромной улице, дом номер 18, квартира 25. Это от Площади Ленина пятнадцать минут ходьбы спокойным шагом. Найдете?
- Найду,- отвечал Алексей, - я в своём родном городе очень хорошо ориентируюсь.
- Тогда увидимся в десять утра. Грампластинки будут Вас ждать.
- А не слишком ли это будет рано, Николай Николаевич?
- Нет, не слишком, дело в том, что мой ежедневный распорядок очень плотный. С утра еду на кладбище, в ритуальную контору, потом возвращаюсь в город, проверяю, как работают мои  магазины, решаю там все накопившиеся вопросы, обедаю в ресторане, а вечером обязательно посещаю какое-нибудь культурное мероприятие, концерт, или спектакль, домой возвращаюсь очень поздно. Прошу не обижаться, но утро у меня – единственное свободное время суток.
- Раз такое дело, пусть будет по-вашему. Ну и напоследок хочу спросить, Вас старинные золотые монеты интересуют?
- Золотые монеты? Николаевские червонцы? Их у меня много, такими вещами  мало кого можно нынче, удивить.
- Нет, я хочу предложить Вам нечто гораздо более старое и редкое.
- Более старое и редкое? – Алексей услышал, как Марчук учащённо задышал, - Что-нибудь из времён Александра Второго?
- Даже близко не угадали. Ещё более старое.
- Везите Вашу монету, разберёмся! – его собеседник повесил трубку.

Ольгин остался доволен состоявшимся разговором, немного поработав над музыкальными заказами, он лёг спать, гадая о том, сколько может стоить подарок Пасьяна, и имеет ли смысл его продавать, если будет предложена хорошая цена.

Его разбудил звонок будильника, было слышно, как громко хлопнула входная дверь, это Антон Сергеевич, несмотря на выходной день, отправился на работу – в связи с производственной необходимостью. На кухне Алексей застал мать, Зинаида Сахмановна сидела за столом и смотрела в окно, наблюдая за тем, как во дворе воробьи с голубями клевали гречневую крупу, кем-то случайно просыпанную на землю. Ему очень не понравилось её лицо, оно было грустное, и в нём читалась какая-то обречённость.

- Мам, - сказал он, - ещё рано, ложись спать, я на кухне сам управлюсь!

Мать ответила не сразу, какое-то время она продолжала наблюдать за пернатыми созданиями.

- Помнишь, Алёша, ты был маленький, мы с тобой гуляли, и голуби запачкали твою новую курточку? - спросила она, наконец, оторвавшись от окна, - Ты тогда ещё заплакал от обиды на них, и я долго тебя успокаивала.
- Помню, - Алексей присел на табурет рядом с ней.
- А потом, став немного старше, ты тайком от меня сделал рогатку и охотился на птиц, пытаясь таким образом отомстить им. Тебе хоть одну из них тогда удалось убить?
- Нет, не удалось, я даже не смог сделать ни одного точного выстрела.
- Так и думала, ты не способен причинить вред живому существу. А куда сейчас собрался? Снова какие-то дела?
- Да, и очень важные, постараюсь вернуться как можно скорее. Тебя что-то беспокоит?
- Послезавтра мне предстоит первый сеанс химиотерапии, врач настроен на положительный результат, но я, Алёшенька, чувствую все сигналы своего организма, мне не удастся выкарабкаться из той ямы, в которую угодила, так и знай.
- Мама, прошу, не надо себя накручивать, рисовать в своём воображении какие-то негативные сценарии. Это сейчас недопустимо.
- Это не просто моё воображение, очень тебя прошу, если вдруг со мной что-то случится, береги отца, будь ему надёжной опорой и поддержкой, кроме тебя у него больше никого нет. Дай слово, что не бросишь его.
- Даю слово.
- Спасибо, родной, мне этого достаточно, не буду больше тебя задерживать, пойду, попробую заснуть.

Мать ушла к себе, а Алексей наскоро позавтракав, и дотронувшись по обыкновению до Камня Силы, отправился на встречу с Николаем Николаевичем. С собой им было взято шесть новеньких бобин производства фирмы SONY, на них с рышковских оригиналов были записаны те концерты Северного, которые ему нравились больше всего – Первый Одесский, два с ансамблем «Химик», «Тётя Шура», «Диксиленд» и «Ой мамочка». «Если Марчук скажет, что мало привёз, потом запишу ему ещё, - решил Ольгин, - отказывать не буду, всё это пойдёт мне  только на пользу!»

Выходя из подъезда своего дома, он увидел малотоннажный грузовой автомобиль, четверо мальчишек шустро таскали из его багажного отделения в подвальное помещение корзины с цветами, а Сардар с Илмазом стояли немного в стороне и наблюдали за ними. Лицо Сардара после больницы почти не изменилось, его взгляд встретился с взглядом Алексея, и они оба кивнули друг другу в знак приветствия. Ольгину хотелось остановиться и поговорить с ним, но присутствие Илмаза действовало на нервы, да и времени на разговоры уже не оставалось. Без каких-либо приключений он добрался до Ленинского района и примерно через полчаса уже звонил в квартиру Николая Николаевича, располагавшуюся на третьем этаже одной из хрущевских пятиэтажек, которыми была застроена Ипподромная улица.

- А вот и Вы! – ласково приветствовал его её хозяин, открывая тяжёлую металлическую  дверь, - Прошу, молодой человек, заходите, вот тапочки, они справа в углу, разувайтесь, чувствуйте себя как дома.  Я только что чайник поставил, минут через пятнадцать будем пить чай, и не какой-то там грузинский, что в магазинах по талонам, а настоящий китайский, мне один старый друг недавно из Пекина его  привёз. Уверен, Вы оцените!
- Какой же я молодой человек, мне уже тридцать два, - засмущался Ольгин, не ожидавший такого радушного приёма.
- Молодой, молодой! – Марчук похлопал своего его по плечу, - Как там Юрий Лоза поёт: «Вот мне и стало за  тридцать, самое время мечтать!». Это же про Вас, мечтайте и поверьте, все самые смелые человеческие мечты  осуществимы, да не стесняйтесь же, проходите, вот это, так сказать, мой рабочий кабинет!

В комнате, где оказался Алексей, несмотря на то, что было уже светло, горела роскошная чехословацкая хрустальная люстра, и в её свете блестели дорогие узорчатые обои вместе со шкафом-стенкой из натурального дерева. Возле шкафа находился сложенный диван-книжка, накрытый свежим покрывалом и высокая напольная фарфоровая ваза, украшенная замысловатым рисунком, а напротив, ближе к окну – письменный стол, два кресла, тумбочка с телевизором Philips и видеомагнитофоном производства этой же фирмы. Рядом с этим предметом роскоши лежало несколько видеокассет, на одной из которых, совсем недавно распечатанной, с помощью фломастера, размашистым почерком было написано: «Иди, девочка, разденься!», и в скобках более мелко: «Суперэротика», но не это больше всего заинтересовало Алексея, он сделал два шага к столу. Недалеко от него, на стене в фигурной рамке висело большое чёрно-белое фото, сделанное, судя по всему, в конце тридцатых - в начале сороковых годов. Изображённая на этом фото молодая женщина в купальнике, сидящая на большом валуне рядом с каким-то горным озером, показалась Ольгину очень знакомой.

- Не можете узнать это милое создание? –  спросил у него Марчук.
- Где-то я её уже видел, но где именно – не могу вспомнить. Кто она?
- Ева Браун, любовница, а в последние двое суток своей жизни – жена Адольфа Гитлера!
- Ничего себе! –  Ольгин присвистнул.
- Мне известно, что Вы поёте песни под именем Макар Волжский, - продолжал Николай Николаевич, - А я, между прочим, тоже человек творческий, пишу стихи, вот, недавно написал песню, посвящённую Еве, сам спеть не могу, нет голоса, но может быть Вы, возьмёте её в свой репертуар?
- А меня потом в пропаганде фашизма не обвинят?
- Ни в коем случае, ведь эта песня всего лишь о женщине, которая имела неосторожность влюбиться в такого жестокого человека, как Гитлер, погубившего миллионы человеческих жизней, только и всего. Ну как, Алексей, что скажете?
- Дома посмотрю, что можно со всем этим сделать, - отвечал Алексей, бегло пробежавшись глазами по тексту и положив предложенные ему листы себе в карман.

Он заметил ещё один фотопортрет - уже современный, настольный, который, судя по всему, был очень дорог его обладателю.

- Эммочка, моя любимая племянница,- с благоговением в голосе произнёс Марчук, - Вы, разумеется, помните её.
- Она прекрасна! – промолвил Ольгин, отметив про себя некое сходство между ней и Евой Браун, особенно в плане причёски.
- Не то слово, просто Богиня, иногда, конечно, эта девочка капризничает, но разве я могу на неё сердиться! Однако чайник уже кипит, пройдём на кухню, посидим и спокойно обсудим все наши дела.

Шагая вслед за Николаем Николаевичем, Алексей обратил внимание на другую комнату, дверь в которую была приоткрыта, там царил беспорядок, среди разбросанных вещей выделялись красные женские трусики, висевшие на спинке стоявшего прямо у входа стула.

- А вторая комната принадлежит Вашей жене? – поинтересовался он, усаживаясь за стол и пробуя ароматный чай из Поднебесной.
- Я не женат, - отвечал хозяин жилища, пододвигая к нему тарелку с печеньем курабье, - людей, подобных мне наличие жены  только стесняет, лишает их так сказать, свободы действий.
- А кто же тогда проживает у Вас?
- Эммочка и проживает, когда ей надоедает у матери, она приезжает ко мне, живёт со мной, бывает, даже месяцами. Да не смотрите, Алексей, на меня такими глазами, если приспичит, я женюсь без проблем, моих денег хватит, чтобы содержать целый гарем, да и к тому же я мужчина, очень видный, разве не так?! Но, наверно, хватит об том, мои граммофонные пластинки, вот они, в прихожей, а Вы мне что-нибудь принесли?
- Принёс! – Ольгин достал из своей сумки коробки с бобинами, - Вот, получите!
- Прекрасно! – Марчук внимательно осмотрел каждую из них, затем взял ту, на которой был записан Первый Одесский концерт, ушёл в комнату Эммочки, где был магнитофон и вернулся минут через десять абсолютно счастливый, сообщив, что никогда ещё не слышал ничего подобного.
- Другие концерты будут позже, - спокойно отвечал ему Алексей, - пластинки я возьму напрокат, верну, как только перепишу их на магнитную ленту, а эти шесть бобин – Ваши.
- Договорились!
- Но есть ещё одна деталь, - Ольгин хитро прищурился, - я хочу получить от Вас один маленький подарок.
- Что за подарок?
- Не беспокойтесь, ничего особенного, просто мне нужен ваш галстук-бабочка.
- Он Вам так понравился?! Я сейчас принесу такой же, абсолютно новый.
- Нет, дайте тот, что у Вас сейчас на шее.
- Очень странное желание, но почему бы и нет, - антиквар снял свой элегантный аксессуар, положил на стол, а Алексей, молча забрал его и пошёл укладывать в сумку то, что для него было приготовлено. Он торжествовал, всё шло так, как ему хотелось.
- Алексей, Вы ещё говорили про какую-то золотую монету, - донеслось до него, - она при Вас?
- Да, и я очень надеюсь получить информацию, о том, что она из себя представляет.
- Давайте её сюда, сейчас посмотрим!

Их разговор продолжился в рабочем кабинете, куда оба они вернулись после чаепития, Марчук взял подарок Пасьяна, уселся за стол и принялся рассматривать его через увеличительное стекло. Это продолжалось долгое время, и Ольгин уже начал терять терпение.

- Николай Николаевич… - сказал он, но тот лишь поднял правую руку и ответил:
- Прошу мне не мешать!

Монета была измерена по диаметру и толщине при помощи штангенциркуля, затем опробована магнитом, далее – помещена в небольшую стеклянную  чашечку и подвергнута воздействию капли какого-то химического реактива из пипетки. Чем дальше шла проверка на подлинность, тем большее волнение охватывало знатока старины. Когда он убрал все приборы и открыл толстенную книгу, которая оказалась нумизматическим каталогом, Алексей заметил нервный тик у него на подбородке. Стараясь, лишний раз не шуметь, он прошёл в туалет, а на обратном пути, убедившись, что Марчук всё ещё занят, быстро зашёл в соседнюю комнату, схватил трусики Эммочки и засунул их в сумку с пластинками, так, чтобы они не были заметны. На это дело у него ушло буквально несколько секунд.

- Просто удивительно, - наконец сказал его консультант, - каким образом эта вещь к Вам попала?
- К сожалению, я не могу дать ответ на этот вопрос.
- Понимаю, но, надеюсь, она не краденая?
- Насчёт этого – не беспокойтесь.
- Хорошо, в таком случае  могу сообщить, что Вы обладатель монеты,  отчеканенной на территории Римской Империи в 54 году нашей эры при кесаре Нероне в самом первом году его правления. На её аверсе изображено два профиля, мужской – это сам Нерон, а женский – мать императора Агриппина, которая была при нём в течение одного года соправительницей, сынок не стал терпеть двоевластия, решил избавиться от своей не в меру амбициозной мамаши, и легионеры, повинуясь его приказу, убили её ударом меча между ног. Далее на древнеримских денежных знаках чеканилось уже только одно нероновское изображение, так что этот Ваш золотой динарий – жуткая редкость. Но, знаете, что меня больше всего удивило – он великолепно сохранился на протяжении почти двух тысяч лет, блестит словно новенький, как такое возможно – просто уму непостижимо, я серьёзно сомневался в его подлинности, поэтому и проверял так долго. Позволю себе задать Вам вопрос – не хотите ли мне эту вещицу продать? Даю тысячу баксов наличными прямо сейчас!
- Ну, это не разговор, - сказав это Ольгин забрал со стола своё сокровище.
- Три тысячи! – Марчук открыл верхнее отделение своего письменного стола, и Алексей увидел пачки новеньких стодолларовых банкнот, - Я не спрашиваю, откуда у Вас этот золотой, а Вы не спрашивайте, откуда у меня эти деньги. Ну как, по рукам?
- Меня это не устраивает.
- Хорошо. Как насчёт восьми тысяч «зелёных»?
- Нет, мало.
- И этого мало?! Сколько же тогда Вы хотите, Алексей? Десять?
- Пятнадцать! – ляпнул Ольгин первое, что пришло ему на ум.
- Хорошо, замётано, пятнадцать тысяч, но тогда придётся немного подождать, позвоните мне через пару дней, мы всё согласуем. Вы больше никому не говорили о том, чем обладаете?
- Никому, я пока ещё со своей головой дружу.
- И это правильно! Что же, тогда нам обоим пора идти, - Николай Николаевич взглянул на свои швейцарские часы, - меня уже ждёт автомобиль с личным водителем, может быть Вас подбросить куда-нибудь?
- Буду очень признателен, если довезёте до моей студии.
- Довезём в целости и сохранности!

На улице их ожидала «девятка» вишнёвого цвета. Водитель, а по совместительству ещё и телохранитель Марчука по имени Фёдор, оказался весьма разговорчивым парнем и всю дорогу развлекал своих пассажиров анекдотами на политическую тему, с ним было весело, и Ольгин даже не успел оглянуться, как оказался у дверей «ВМТ». Он попытался пройти внутрь, но путь ему преградила симпатичная девушка лет двадцати пяти.

- Я знаю, Вы - Макар Волжский, - воскликнула она, протянув ему кассету, - будьте так любезны, оставьте мне здесь свой автограф, Ваше интервью, опубликованное сегодня в «Заре молодёжи»,  просто супер!
- Макар здесь!!! – послышались голоса, - Пожалуйста, подпишите кассеты и нам!

С большим трудом Алексею удалось отделаться от своих поклонников и пройти на студию, где столкнулся с Пироговым. «Пончик» встретил его с распростёртыми объятиями.

- Лёша, ты видишь, что творится, – сказал он, указывая на людскую массу у стойки,- это всё благодаря тебе, твоему интервью газете. Жаль, что Крюков так нелепо помер, но, к сожалению, все мы смертны, я, будучи в больнице это лично прочувствовал. А почему ты сегодня так рано?
- Я привёз пластинки, о которых мы говорили вчера.
- Отлично, пойдём к Егору, посмотрим!
- Погодите! – раздался вдруг голос, - Прошу, не уходите, я сделал то, о чём Вы говорили!

Перед  Дмитрием и Алексеем стоял Дементий, его глаза горели, как угольки. Деревенский ходок снял свою ушанку и представил им на обозрение свой гладко выбритый череп.

- Ну что, теперь Вы мне запишите Аркадия Северного? – спросил он,- Вот, посмотрите, я подготовил список его концертов, которые меня интересуют. Не вижу причин, чтобы не поделиться со мной!
- Вообще-то одна причина всё же есть, - Алексей не глядя, забрал у  него список, - Дементий, то, что Вы подстриглись, это, конечно, хорошо, но, как я теперь вижу, недостаточно, над Вашим внешним видом следует ещё немного поработать. Найдите косметолога, проколите с его помощью себе уши и вставьте в них серьги-кольца, такие, как у той женщины, что стоит  сейчас в очереди ближе к нашему оператору. И ещё, третью серьгу вставьте себе в нос!
-  Если я это сделаю, Вы мне запишите, не обманете?
-  А если не сделаете – точно не запишу! – сказав это Ольгин,  отправился вместе со своим шефом в аппаратную к Егору, оставив огорчённого Дементия стоять в одиночестве.
- Я ещё вернусь! – летел им вслед его голос.

Они застали Борисова чистящим воспроизводящие головки магнитофонов, Егор был очень удивлён, увидев такое обилие старых пластинок, помог извлечь их из сумки и вместе с ними неожиданно для самого себя вытащил то, что принадлежало Эммочке. В создавшейся на студии суматохе Алексей забыл про этот похищенный предмет интимного характера, и не переложил его к себе в карман.

- Ну, Алёша, ты даёшь! – протянул Борисов,  рассматривая трусики, - Никогда не думал, что ты такой озорник, и кто же является их обладателем? Давай, не стесняйся, колись нам!
- Егор, её имя тебе ничего не скажет, - отвечал  Ольгин, покраснев, как варёный рак.
- Верни ему это, - приказал Пирогов Борисову, - все мы имеем  маленькие  слабости, пусть Лёха занимается тем, чем хочет, и как хочет, нас это не касается.
- Да ради Бога, мне-то эти труханы точно не нужны, я не люблю нюхать и носить их тоже не собираюсь! - Егор, бросил свою находку назад в уже пустую сумку и вернул её Ольгину.
- Меньше болтай, и начинай записывать прямо сейчас, - сказал ему Дмитрий,- через неделю у нас уже должны быть готовы все мастер-копии для тиражирования.
- Я-то начну, - недовольно буркнул ответственный по аппаратуре, - а денежки с этого кому будут капать - тебе и Ольгину, да?
- Имей совесть, – голос Пирогова стал строгим,- займись лучше собой: месячишко не попей, глядишь, и бабло дома появится, бери пример с меня, трудно было, но ведь я завязал же! Пойдём, Алёша,  провожу тебя.

«Пончик» дошёл с Алексеем аж, до трамвайной остановки, по дороге рассказывая, как тяжело ему было в больнице и как стало хорошо сейчас, когда, наконец-то, смог избавиться от алкогольной зависимости. Потом он включил свою старую тему о том, какие вокруг все чёрствые и равнодушные, а он совсем один без родных и друзей с больной матерью на руках.

- Ты и Валюша - вы единственные, кто у меня есть, - подытожил он, - Егор и тот в моё отсутствие, похоже, с Солнцевым спелся. Как ты думаешь, они ничего против меня не замышляют?
- Насчёт Солнцева не знаю, а Борисов - тот мне наоборот говорил, о том, что ему тебя очень не хватает.
- Егор мог это сказать специально, чтобы не вызывать подозрений, но я пока не буду его трогать, он нам ещё может быть полезен. Алик – вот тот, кем надо заняться серьёзно.
- Дмитрий,- обратился к нему Алексей, уже садясь в трамвай, - всегда на меня рассчитывай, я не подведу и прошу, поддержи Пантелееву, она тоже очень хороший человек!
- Непременно, – отвечал ему  Пирогов, помахав ему на прощание рукой, - до встречи!

Все задуманное Алексеем на сегодня было осуществлено, но какое-то чувство тревоги всё же оставалось, оно лишь усилилось, когда он издали, увидел у своего дома милицейскую машину, «скорую», нескольких лиц в штатском, кинолога с собакой, и сотрудников патрульно-постовой службы. Среди собравшихся выделялся Мамедов, стоящий столбом, не зная, куда себя деть, а рядом с ним  Тамара, она громко рыдала, закрыв лицо руками.   
             
Ольгин подошёл ближе, и увидел два распростертых тела, это были братья Сардар и Илмаз. Старший брат лежал, устремив свои мёртвые глаза к небу, на его лице застыло удивление, а из правого виска, на асфальт стекал кровавый ручеёк, его смерть наступила мгновенно. С младшим всё обстояло несколько иначе, раненому в спину, ему удалось проползти несколько метров к подъезду и даже успеть коснуться рукой поребрика, но второй выстрел не оставил ему никаких шансов.

- Эй, кто-нибудь, - произнёс коренастый человек, по всей видимости, следователь, - уберите отсюда женщину, она только мешает, и что там с протоколом осмотра места происшествия, он готов?
- Заканчиваем составление – отозвался его подчинённый, - мы установили, что стреляли из дома напротив, это была винтовка Драгунова, работал снайпер.
- Снайперов только нам тут и не хватало, - следователь поморщился и принялся что-то записывать себе в блокнот. Неожиданно он поднял голову и уставился на Ольгина.
- Гражданин, Вы в этом доме проживаете? – спросил у него представитель закона.
- Да, я только что вернулся с работы, - несмело отвечал ему Алексей, - а тут такое…
- Вот и идите к себе, если потребуетесь, мы позовём Вас!

Алексей поспешно ретировался, меньше всего ему хотелось связываться с этими людьми, некие смутные догадки относительно того, что здесь произошло, уже начали появляться в его голове.


Рецензии