Глава 10 - Великий инквизитор - Публичный резонанс

7 марта 2330 года

Магнат

Макса разбудил Город. Не холод и не тепло – климатическая система в челноке работает прекрасно, она мягко и заранее готовит пассажиров к погоде в месте назначения. Елизарова разбудил Соколово с сиренами внизу, на улицах, редкими выстрелами то здесь, то там. А самое главное…может и показалось конечно, но чувство столичного напряжения пробралось даже сюда.

Конечно, показалось. Ну, сколько мог проспать Максим? Часа три? И что такое три часа сна после 40 часов на ногах. Подачка организму, не больше, а организм такие подачки не любит – в таких случаях лучше глотнуть современную таблетку, и она притупит сонливость.

-…Валерьич, подъём! Кушетку скоро займёт совсем другой пипл!
- Понял, ой блин!
- Чё, на клапан давит?!
- Естественно.
- Сортиров тут не держим, видишь рядом с нами «Сову» в сером окрасе?
- Причём тут «Сова»?
- Иди за неё и там отлей. Валерьич, не ссы…вру, как раз поссать тебе надо – здание, на которое мы сели, заложили 24 года тому назад. Я тя уверяю, уже второе, если не третье поколение пилотов писает на нашу «Счастливую Совушку». Давай, не стесняйся, времени у нас обрез!

Ой, как больно то! Макс почти что вприпрыжку выбрался из челнока, он и не заметил команду, пришедшую забрать тело ЛаГарже. Ай! Максим на одной ногой допрыгал до «Счастливой Совушки» и сразу же вспомнил тупейший-претупейший анекдот, в котором персидский падишах хотел познать самое сильное наслаждение. По «ходу пьесы» он казнил сутенёра, потом предложившего ему напиться вином и пивом. И уж поистине дурацкий конец, когда падишахах выпил немереное количество воды, проссался, и провозгласил «воистину, вот величайшее наслаждение!».

Максим тоже познал определённое наслаждение, опустошив мочевой пузырь, он только краем глаза заметил, что в челнок зашли ещё двое. А эта «Сова» не летает. Лётную готовность ей поддерживают, может там какая-то жутко передовая (во времена её постройки) мобильная лаборатория, но конвертопланом ни разу не воспользовались. Елизаров глубоко вдохнул тёплым и влажным воздухом Соколово, заодно кажется понял – Стивену не до чистоты если уж даже справлять нужду приходится в таких дурацких условиях.

- …Валерьич! Пора уж, замуж невтерпёж!
- Иду.

Стивен – не простачок, таких не держат в военных «следаках», интересно, кого он упомянул. В смысле, о ком его «замуж невтерпёж»?

Наверное, о бабе лет 32-х – лосины кремового цвета, тонкая футболка, довольно обтягивающая. Длинные волосы перехвачены роскошным гребнем, образ дополняют изящные и дорогие туфли с длинным каблуком. У неё славянское лицо, но немного непривычное – может полячка или галичанка…

- Валерьич, Катаржина.
- Оч приятно.
- Взаимно.
- Катаржина наш технический спец, а по ней не скажешь.

Значит полячка. Она расстегнула свой гребень и небрежно откинула волосы, надеясь на какой-то сногсшибательный эффект. Бесполезно, дохлый номер, Макс слишком устал, чтобы замечать её потуги произвести впечатление.

Ещё на кушетке сидит парень, про таких как он говорят, что он поддерживает «контролируемую щетину». Для него непременная часть жизни едва ли не ежедневные походы по парикмахерским, где симпатичные девушки обслуживают его только ножницами – никаких машинок, ни в коем случае.

- Гюнтер – наш спец по системам безопасности.

Молодой немец только руку небрежно поднял, Максим ответил также. Гюнтер носит опрятные очки, естественно без диоптрий. Если надо – они станут солнцезащитными, а в обычном режиме на них информация, просто неимоверное количество информации. Рабочей, новости всякие, и, конечно же личные дела.

- Валерьич, погнали, дела не ждут.
- Как скажешь.
- Пошли ко мне в пилотскую?

«Пошли ко мне в пилотскую» было сказано таким тоном, что общество Катаржины и Гюнтера Стива не привлекает совершенно. Макса по правде говоря тоже, так что Елизаров со Стивеном проведут очередной полёт вместе в отдельном, хорошо заглушённом помещении.

Временный напарник уселся в левом кресле и из всех действий только приложил большой палец к сенсорной панели. Максима мутит немного, из всего, что там написано, он понял, что они летят на Карриту, в Синегорск.

- Валерьич, на таблеточку, не мучайся.

Движение уже началось, они взлетают. Стивен выдавил из блистера сразу пару таблеток, буквально пару минут и Максим почувствовал, что головная боль уходит, но все мыслительные процессы у него замедляется. Иными словами, если мозг не может отдохнуть, то он и перенапрягаться не будет.

Челнок уже набрал ход, они летят точно также, как и летели на Тотенгам – возможно есть только один разрешённый воздушный коридор на «вылет с планеты».

- А полька, полячка, тоже вся на таблетках?
- Ка-анечна!

Стивен может говорить достаточно громко, чтобы их никто не услышал. А дальше Макс всё и сам понимает – хоть он только в самом базовом виде понимает что такое налоги и налогообложение, Елизаров отлично знает потребности взрослых людей, и что такое «быть на таблетках».            

Выжившие в Войне или эмигрировавшие в Объединённые территории после неё столкнулись с новой реальностью, полностью меняющей жизнь – азадийской фармакологией. Азадийцы ещё в Войну поняли, что такое человек с биологической точки зрения, и ещё тогда, где-то в 22-23 годах начали предлагать свои решения на все случаи жизни. Нужно убрать волнение на время собеседования или свидания? Без проблем! Перестать обращать внимание на противоположный пол? Да как угодно! А самое главное, фактически без побочных эффектов. В человеческих городах едва ли не четверть рекламы с «таблеточками», ну а рекламные слоганы – вариации на тему «контролируй своё тело – контролируй свою жизнь». И так на разных языках. На таблетках можно сидеть не один год, например, как Катаржина. Ей никто не нужен, вызывающе одевается она только для себя. А дома никакого одиночества – сотни шоу или сериалов на любой вкус, из которых ещё нужно выбрать что-то своё.

***

Азадийцы могут спать, а могут дремать, Тина шутя называла второе состояние «быть в дежурном режиме». Вот и Максим сейчас, кажется, в таком режиме – хочется убрать максимум раздражителей, чтобы оставить минимум и понять главное – что происходит. Что происходит, и что в данной ситуации делают они со Стивеном. Макс закрыл глаза, он только телом чувствует увеличение тяги, скорость увеличивается, а значит Город и планету они покидают всё быстрее.

- Стив, что там стряслось?
- Виктор Сергеевич Черемхов разбился в лифте. Насмерть. Валерьич, ты же не дурак, должен понимать, сколько мы, людишки, делаем лифты, и сколько думали об их безопасности. Удар произошёл со скоростью…пока примерно 80 метров в секунду, в полтора раза больше, чем этот лифт вообще ездит.
- Диверсия.
- Яснохерственно! Катаржина проанализирует кто отрубил системы безопасности, кто разогнал кабину лифта до такой скорости. Техническая сторона вопроса. Гюнтер влезет в их систему и поймёт, кто побаловался. Свой человек, или со стороны. В таких случаях в журналах всегда остаются следы – действие совершил пользователь такой-то.
- Мы что?
- Пока везём их туда самым быстрым образом, дальше видно будет. Валерьич – это снова наш сучёныш. Когда Черемхов разбился, кто-то…ждал его, в шахте и прямо его кровью словечко написал латинское.
- Алчность?
- Вроде того.
- Вроде того. А то, что было у ЛаГарже?
- Акедия? Небрежность, беззаботность, уныние. Командарм отвечает перед собой и только перед собой, по крайней мере, до поры до времени. У самого ЛаГарже мы теперь уже ничего не спросим. Наше дело в прокуратуре носит неофициальные названия «Дело великого инквизитора» или если попроще «Дело Джона Доу». Вариант с Джоном Доу даже популярнее, на него хоть всё свалить можно, как на Васю Пупкина.      
- Кто он вообще тот, Черемхов?
- Вице-адмирал в отставке, до отставки занимал должность главы управления снабжения флота. В октября 23-го был назначен главой «Главного судостроительного объединения».

Валерьич, то, что Черемхов набивал свои карманы ещё во время войны – секрет Полишинеля. Он, его родственнички, которые совершенно «случайно» оказались в том же управлении на больших деньгах. Они скупали недвигу в Соколово, на Земле, были журналистские расследования… И чё ты думаешь? Коней на переправе не меняют! Поговорка вроде есть ваша, про коней. Работает же как-то, наши побеждают, дело к концу Войны идут, а вы тут про взятки «какие-то»!

Потом «Объединение» превратилось в «корпорацию под теми же лозунгами – эффективность производства и расходования бюджетных денег. А тебе не странно, почему все корпорации специализированные? Они не конкурируют между собой! О какой эффективности можно заикаться, если Черемхов сам выставлял ценник на линкор его постройки? Конечно, были аудиторские проверки, и естественно аудиторов подкупали. Или угрожали убийством «правдолюбам».
- Хрень какая-то!
- Ещё какая! Журналисты пипл разогрели – «переправа» то ваша закончилась, может и на коней пора внимание обратить? В 26-м Черемхова судили, с такими адвокатами, как у него, доказали меньше половины коррупционных эпизодов. Пока шёл суд, он ещё продажных журнализдов купил, и те пели одну и ту же песенку – «Главное ведь компенсация ущерба!». Он отделалася лёгким испугом - суд приговорил Черемхова к двадцати миллиардам штрафа, восьми годам за решёткой. Он отбыл три года и ему сменили наказание – неотбытый срок в тюрячке заменили на 10 лет ограничения свободы с административным надзором и 20-ти летний запрет на работу в его корпорации.

Когда Черемхов вышел из тюрьмы в прошлом году это, выглядело как триумф. В новостях так и написали – «Триумф взяточника». Наш уже дохлый друк по сути своей был никак не ограничен – дальше полюбившегося ему Синегорска он никуда не ездил, он согласился бы даже не покидать корпоративный небоскрёб. Номинально там его сынок рулит, но без папаньки никаких решений не принимал, и Черемхов ходил туда каждый день, как на работу.            
   
***

Планета Каррита, высокая переходная орбита

Два часа спустя


Макс немного подремал. Но после таблеток это был нормальный сон, не так как после Тотенгама. Максим мягко проснулся и снова переходит в «дежурный режим».

Планета, которая всё больше растёт в размерах, по крайней мере зрительно совсем другая. Не как Аннатал, где стоит Соколово и уж точно не похожий на Землю Тотенгам. Карриту называют по разному – «лысая планета», «планета-кладбище». «Лысая» потому, что Каррита ещё «молодая» - там не успели развиться сложные формы жизни, а в тех районах где люди не живут есть серьёзная вулканическая активность и ОЧЕНЬ сильные землетрясения, отголоски от которых могут ощущаться и в Синегорске, и в Белой Веже, точнее то, что от Белой Вежи, как от немалого когда-то города, ещё осталось.

«Планета-Кладбище» - тут всё ещё проще. Планета изначально осваивалась как удалённый тренировочный лагерь для Армии, здесь прямо сейчас постоянно дислоцируются двенадцать полевых армий, а это всё-таки не баран чихнул. В начале Войны войск здесь было в десятки раз больше, и в январе 2312-го империя нанесла прекрасно выверенный, болезненный удар – планета была обстреляна линкорами с орбиты. Кроме абсолютно демонстративного обстрела фугасными ракетами двойная дивизия линкоров применила бактериологическое оружие, и в течении часа почти всей сложной жизни на планете не стало. Именно у Белой Вежи в конце 2311-го, начале 2312-го был огромный военный лагерь, в котором после обстрела выжили единицы.

- Стивен, почему именно Каррита и Синегорск?
- К вашим Черемхова потянуло. Только ваши его невзлюбили немного. Вспомнил кстати, чё такое «мздоимец»?
- Старое слово, то же самое, что и взяточник.
- Вот Черемхова местная пресса называла не иначе как «мздоимец проклятый». Там, знаешь, язык интересный. С такими, старинными словечками. А так город отличный. Тихий, порядок, ляпота. Синегорск как здоровый организм, который сам выдавливает из себя всю дрянь. С копами работать удобно, они абсолютно адекватные. Мне там лейтенант один заявил – «А ты, иноземец, знай! На Законе земля наша зиждется! На Законе, да на Воле людской! Так было, есть и будет!». Вот как отрезал, когда я хотел выдать стандартную формулировку «спасибо за содействие», а он, небось решил, что не может не содействовать, и никаких спасибо говорить за это не надо как за само собой разумеющееся.

Валерьич, сказать, что народ Черемхова невзлюбил, это ничего не сказать! В главном офисе из городских почти никто не работает, это считается позорным, там весь персонал «привозной». Выгнать его не могли потому что это…ещё одно словечко вспомнил – не дозволено. Законом не дозволено. Он там был как неприкасаемый, чесслово, а когда пытался мэра…стоп вру, в Синегорске не мэр - городской голова. В общем городской голова ни на какое спонсорство от Черемхова и корпорации не согласился, больше того,  вынес вопрос на плебисцит, чтобы на ближайшие 50 лет городская администрация не имела права принимать помощь от корпорации ни в каком виде. И всё, он там был не своим человеком, от него показательно отгородились.
- Уже четвёртый убитый и, человек мягко говоря, несимпатичный. Сейчас Франческе расскажи, и она через пять секунд заявит, что наш подозреваемый возомнил себя орудием божьим.

***

Синегорск, в воздухе над Софийским районом


Они неторопливо обогнули космопорт под ними невысокие кирпичные дома с просторными квартирами, широкие улицы с зелёными зонами, где когда-то обязательно вырастут деревья. Огромные парковые зоны, где уже высажены саженцы, можно смело сказать, что город ожидает самое светлое будущее. Прекрасная транспортная инфраструктура, сильная полиция, которой доверяют люди – город прекрасно переживёт по сто тысяч новых мигрантов ежегодно, которых не привлекает мультикультурная среда. Внизу множество молодых матерей с маленькими детьми – Синегорск безопасен, и здесь, как и в считающейся нормальной славянской семье растут два-три малыша, так что тут есть и свой естественный прирост. В городе в меру тепло, и туристы сюда уже тянутся. Синяя гора, от которой получил название город – спящий вулкан, высотой почти шесть километров. У него пологие склоны, и после акклиматизации на него могут подняться начинающие альпинисты. Альпинисты, которые будут на восхождении есть столь необычный жирный суп из оленины.

Челнок облетел ещё один холм, за ним видно высотное здание корпорации, абсолютно дисгармонирующее с городской застройкой. Канал в Сеть широкий, Максим смотрит новости ещё конца 24-го года, когда Черемхов хотел стать негласным королём только возрождающегося города:

«- Моя высотка будет городской доминантой!
- Чего?!! Белены объелся?! Доминировать над нами собрался?! Может править ещё?!».

И дальше в таком же духе. Черемхов крепко «зазвездился» ещё на военной службе,  убитый был здесь настоящим инородным телом, наверняка только вооружённая охрана в какой-то мере помогала ему. И то, только морально, потому, что избранные отсюда парламентарии не умолкали о том, что войны на планете не идёт, и нужды в людях с армейским оружием, охраняющим одного человека просто нет. Словом пока получается так же, так и с убийством ЛаГарже - смерть Черемхова снимет общественное раздражение. А это штука неприятная. Так правовые государства с верховенством Закона не работают – негоже, чтобы хоть и наболевшая проблема решалась расправой или самосудом.            
            
Главный корпус корпорации окружён полицией, наверняка внутри здания опрашивают всех или почти всех. И почти также можно быть уверенным что полицейские не схалявят и сделают их часть работы по поимке «великого инквизитора» или «Джона Доу». Не от того, что полицейским сильно не симпатичен Черемхов, а от того, что есть Закон. Именно так, Закон с большой буквы, по сравнению с которым все антипатии абсолютно ничего не значат.

- Стив, значит сейчас мы сбрасываем наших спецов, а сами куда?
- На Землю. Я же говорил, что весь персонал там был не местный? Главным спецом по безопасности информационной системы был грек, некто Зервас. По его словам, как только он услышал о произошедшем, рванул в космопорт, не собираясь и улетел первым же рейсом до Васильево. Час назад он перешёл границу ООН на Скай-Сити, там потребовал охрану, мотивировав это тем, что его жизни угрожает опасность.

Валерьич, когда речь идёт о криминале мы поддерживаем некоторый конструктив в отношениях с ООН. Им был отправлен запрос на допрос Зерваса, сейчас идут переговоры. Не о том, допросят его или нет, а о том, как это будет. Я ващще не исключаю, что с ним могли расправиться, прокуратура тоже не исключает, а значит мы послушаем, что предложат Афины. А мы тут, понимаешь, представительные такие, из серьёзных ведомств. Валерьич, в общем моё начальство считает, что ты опять оказался к месту, понимаешь?

- Как «свадебный генерал»?
- Нет. Из меня хреново получается хороший полицейский, я начинаю кипятиться, прессовать. Сейчас не та ситуация. Твоё начальство говорит, ты мастак работать с терпилами…с потерпевшими, хотел сказать. Когда кому херово, но тебе нужно знать всё сейчас, а не когда тот отойдёт. Так получилось и ты действительно, реально нужен.

***

Солнечная система, Стационарная орбита планеты Земля
Посольство объединённого флота при ООН

8 марта

Суббота. Роскошные помещения с отделкой ценных пород дерева. Пальмы растут прямо в полу, фонтанчики, картины на стенах, Макс и Стивен решили, что они попали во дворец. Посла нет, есть только секретарь посольства – капитан третьего ранга «А. Линделёф», кажется он финн. Как же он брезгливо на них смотрит!

- Что это такое?! Наши следственные органы?! Спецслужбы?! В душ, оба, даже слышать ничего не хочу!!!

Елизаров двое суток не был в душе, естественно он был бы не против, и Стивен, наверняка тоже. Чёрт, но одни и те же вещи можно сказать совершенно по-другому – «Ребята, освежиться не хотите? У нас все условия!». Сказать по-дружески, по-свойски, без присущего флотским офицерам гонора, усугублённого важным дипломатическим положением. Ведь «наши следственные органы и спецслужбы» работают, не останавливаясь двое суток, причём не останавливаясь вообще.


Через полчаса пора бы уже и информацию получить, ей поделился атташе, кажется он человек попроще.

- Значит так, наши голубки. Греки поняли наш намёк, они мягко держат вашего Зерваса в космопорте Константинополь-Апполония. Пока это звучит как…обсуждение деталей предоставления ему госохраны их Национальной службой безопасности. Сами догадываетесь, что долго «обсуждение деталей» продлится не может? У них никакого законного повода задерживать его, так что вы берёте резервный челнок посла и…Константинополь найти несложно, правда?


Послы при ООН пользуются теми же челноками азадийских исполнителей, чтобы подчеркнуть свою «представительность» и ткнуть землян в их «жуткую отсталость». Для Стивена главное то, что этот корабль новый, здесь ничего не дребезжит и работает как надо. Они снижаются уже минут пять, но пока уместнее говорить о расстоянии до Земли, а не высоте над поверхностью.

- Валерьич, знаешь, я очень долго отлыниваю и летаю на автопилоте. Слишком долго, уже забыл, когда держал в руках штурвал и вёл «птичку» по визуальным ориентирам. Найдём же мы этот их Константинополь, в конце концов?!
- Найдём. Стив, для меня Константинополь – всё ещё столица древней Византии. Которой уж нет почти девятьсот лет. Это ж такая романтика – последняя осада, последняя ночь, последний штурм. 1453-й вроде. Может ошибаюсь. Вообще не думаю, что теперь там не музей под открытым небом, а ещё и народ живёт. Знаешь, я часто в таких случаях задумываюсь – как себя чувствует местный народ в городах-курортах. Или в туристических городах. Отпуск у меня не завтра, конечно, но я так скажу – со времён последнего прошло больше времени, чем осталось до начала следующего.
- Завидую.

Пока они падают просто таки стремительно, челнок где-то над сердцем Сахары. Дикие места во всех смыслах, которые почти никому не интересны. Если самый быстрый пассажирский космоплан долетает до земных городов за четыре часа, то этот корабль может сделать тоже самое минут за двадцать. Но это же посольская машина, и наверняка Стивен прибережёт тепловые экраны, сбавив скорость в плотных слоях атмосферы.

Перед ними Средиземноморье. Интересно – когда это был один из двух ключевых регионов для человечества, сегодня это если не периферия, то территория обычным людям малоинтересная. Страны Средиземноморья не особенно богаты, не считая греков, а изрядную часть остальных разрывают внутренние противоречия, которые и яйца выеденного не стоят. Искусственно раздутые внутренние противоречия, раздутые теми, кто стоит в сторонке и гребёт деньги лопатой.

- Стив, ты можешь изменить траекторию полёта?
- В какую сторону?
- Так, чтобы я не видел Северное Причерноморье. Не хочу объяснять почему.
- Ладно, буду «нырять» в Киренаику. Ещё минут двадцать, и можешь вспоминать, как быть «хорошим полицейским».

***

Стив заходит на посадку со стороны моря, не торопясь. В море на рейде десятки крейсеров, как раз над этим рейдом и расположена санитарная зона космопорта - считается что военные моряки не неженки, и на хлопки от перехода космоплана на сверхзвук жаловаться не должны.

- This is Appolonia Tower, to diplomatic flight. Please accelerate you landing to landing pad H-3 (Диспетчер Апполония Башня дипломатическому борту. Ускорьте вашу посадку на площадку H-3)
- Got you, Applonia Tower. (Вас понял)

Найти бы ещё площадку…нумерация чё, до сих пор с намёком на вертушки?!
- Стив, ну я то откуда знаю.

Максим действительно не знает такие тонкости, зато видит, как идёт посадка на космоплан, стоящий у терминала, а другой космоплан готовится садиться. Он закончил разворот над Днестровским лиманом и идёт прямо в створе одиннадцатикилометровой взлётно-посадочной полосы. Снижается со скоростью в пять махов, у них не очень много времени, а Стив, очевидно, к «земным формальностям» не привык.

Наконец Стивен всё нашёл, причём нашёл очень просто – посреди посаженной авиации береговой охраны и службы спасения увидел площадку, окружённую людьми. Дальше всё ожидаемо, «пройдите за нами», и конечно же в немаленьком терминале космопорта завсегда можно найти помещение, где можно порешать вопросы без лишнего шума. Комната без окон, только одна входная дверь. Окна, впрочем, наверняка есть, но только такие, через которые видно в одну сторону, а с другой они выглядят неотличимо от стены.

В комнате четверо. Три человека с гарнитурами наверняка из местных спецслужб и Зервас. Он тоже, как и Гюнтер, пытается отрастить модную бороду, но пока получается только козлиная бородка.

- Господа, прошу.
- Ладно. Мистер Зервас, вы знаете, что произошло?
- Догадываюсь.
- Догадываетесь?! И может догадываетесь, кто это сделал?!

Мда, Стив очевидно не умеет держать себя в руках, Максим положил правую руку ему на плечо дав знак, что дальше он сам. И Стивен всё прекрасно понял, ведь иначе через полминуты им бы заявили, что на этом допрос окончен.

Елизаров устроился на стуле с видимым (точнее напускным) неудобством. Будто ему очень неудобно, и он вообще делает нечто крайне для него неприятное. Ему рассказывали о «позе сочувствия», но Елизаров знает не только это, у него есть практические навыки как разговорить человека. Конечно не начиная с наездов.

- Господин Зервас, прошу извинить моего коллегу, перенервничал он, бывает. Вы уверены, что вашей жизни угрожает опасность. Могу я уточнить, откуда?
- Люди Аттенборо найдут меня и прикончат!!!

Испуг абсолютно настоящий, Зервас не на шутку боится за свою жизнь. Макс уже знает о ком идёт речь, но лучше сделать вид, что не знает. Зервас успокоится просто от того, что будет говорить.

- Вы извините, я в деле несколько часов, а большую часть из них просто проспал. Отдыхал после предыдущего дела. Не объясните мне, кто такой Аттенборо?
- Вы действительно не знаете?! Ричард Аттенборо – главный операционный директор корпорации. Официально третье лицо, но фактически он там всё!!!

Макс вопросительно посмотрел на хмурых мужчин из спецслужб. Видят же они, что Максим задаёт абсолютно не провоцирующие вопросы, а Зервас хуже, чем как на иголках.

***

Продолжили через полчаса. Конечно, нашёлся врач, у него нашёлся сильный успокаивающий препарат. Зервас даже немного клевать в сон начал, но это дело не страшное.   

- Итак, вам угрожают люди, подчинённые операционному директору?
- Вы не понимаете, Аттенборо НЕ операционный директор! На самом деле. Он не на виду, но это он держит в корпорации всех за яйца. Черемхова в том числе. Держал. Черемхов существовал именно для этого – собирать на себя всю ненависть за то, что творила корпорация. Аттенборо подчиняется внутренняя служба безопасности, которая по размерам как небольшая частная армия. Вы знаете, сколько «несчастных случаев» они уже устроили?
- Нет, не знаю. Если нам позволят, может быть вы нам об этом и расскажете. Давайте вернёмся к Вам?
- Давайте. У начальника подразделений информационной безопасности есть доступ ко всему видеоархиву. Я говорю о камерах наблюдения, понимаете? Я слишком много знал. Знал, как корпорация жила под диктовку Аттенборо, как Черемхов хотел выйти из дела и Аттенборо «убедил» его, что это делать не следует. Черемхов рассчитывал отдохнуть в тюрьме, вы не смейтесь только, это Аттенборо организовал его относительно скорое освобождение. Его люди доставали Черемхова даже в тюрьме!

Макс еле заметно развёл руки, мол видите, какое возбуждение? Ещё бы надо доктора. А сам подумал – интересно получается, действительно удобно сделать козлом отпущения только одного человека, когда как в корпорации нелегально действительно действовала целая армия наёмников, угрожавшая, или «окончательно решавшая вопрос» с теми, кто не шёл на уговоры.

- Мне легче, я продолжу. Меня хотели убить, потом поставить одного из замов на моё место. Я думал, как мне тихо улизнуть, и тут обнаружился «доброжелатель». Он ни разу не назвал своё имя, так и обращался ко мне, «доброжелатель».
- Что он предлагал?
- Услугу за услугу. Он запускает зловред в корпоративную сеть, в тоже время мне помогут сбежать. Он нанял сторонних людей, сделал мне фальшивые документы, купил билет именно на эти фальшивые документы. Только пустить его бота в сеть и всё. Я всё понимаю, но смертной казни у нас вроде бы нет, лучше отсидеть за организацию неправомерного доступа к корпоративной информации. Кто же знал, чем всё кончится…
 

Закончили через четыре часа. Зерваса увели, он поведал столько, что прокурорам будет работы не на один месяц. Его как-то спрячут, а Максима со Стивеном буквально «вытолкнули» из космопорта сразу после взлёта очередного рейса. Елизаров настолько под впечатлением от услышанного, что вопросы начал задавать где-то над Померанией.

- Вот это мы копнули! Интересно, когда все сядут, за Зерваса тоже возьмутся?
- Валерьич, ты слишком наивен. Он оказался таким отличным информатором, а информаторов преследуют только конченные дебилы. Иначе откуда возьмутся новые информаторы, чтобы рассказать нам, как «интересно» мы живём? Нет, ничего с ним не будет. Ты дрыхни давай. Сейчас снова в посольство, там сброшу всю запись нашей беседы по дипломатическому каналу. Начальство думать будет. А ты спи, пока возможность есть.
- После такого?!
- Щас тебе таблеточку дам. От неё я и не после такого спал…

***

Разбитые сердца

10 марта


Максим тяжело просыпается, он просыпается во тьме и тишине. Макс просыпается тяжело, и хорошо понимает почему – наверное, уже неделю как его график дня полетел ко всем чертям, а Максу уже не 16, и организм такого не любит. Собственное тело словно показывает Елизарову кулак, чтобы он заканчивал над ним измываться, и спал регулярно. Засыпал и вставал в одно и то же время. Голова раскалывается, может можно выпить кофе или крепкого чая, чтобы всё встало на место, или таблеточку. А может уже ну их, таблеточки то?!

Макс спал настолько долго, что забыл, что было до того, как он уснул. Чего-то они делали со Стивом. А где вообще сейчас Максим? Неужели в челноке?

Да, в челноке, он чувствует вибрацию ионогенератора на холостом ходу, нет никаких сомнений. Насколько вообще можно так сказать в отношении небольшого космического корабля, он стоит. Макс встал, он на ощупь прошёл в пилотскую, на ощупь сел в кресло второго пилота.

- Стив, ты здесь?
- Здесь, Валерьич. С одного раза угадаешь, где мы?
- В глазах туман, выпить бы чего.
- Ща, это мы могём. Стрельнул какао у атташе. Вообще-то его с молоком надо, но всё молоко я уже выпил, так заварю.

Максим начал протирать глаза, и он сразу понял где они. Моментально.

- Стив, мы в системе Оронт. Справа Нассам, он весь в тучах, как и всегда. Ну почти всегда.
- Ага. А я сижу и мне тут интересно, как и чё там. Даже энциклопию нашёл, прочитал про двипы. Чё ты сразу не сказал, что это местное название острова?
- Потому, что двип – не просто остров. Больше чем остров. Так, хорошо, а чё мы здесь забыли?
- Валерьич, ты не забыл, что мы вообще-то ловим нашего «Джона Доу»? Этот говнюк наследил и здесь. На планете Хавель, она рядом вроде?
- «Рядом»? Настолько же, насколько «рядом» Земля и Марс. В деликатном месте он наследил, однако. Нассам для азадийцев то же самое, что Земля для нас, а Хавель – Венера или Марс. Скорее как Марс. Мы здесь чужаки, у них же свои копы есть, и здесь они не для галочки. Массового раздражения своей бездеятельностью не вызывают. Скорее наоборот, своей ретивостью, и раздражение от людей в основном.
- Браво! Поэтому мы почти торчим на одном месте, я двигаюсь к Хавелю потихоньку. Знаешь, тошно в окне одно и тоже видеть. Пока начальство пытается дипломатничать, чтобы мы могли попасть туда, на Хавель. Там прикольно?
- Стив, весь Хавель я не видел. Там был мой первый отпуск. Нас туда отправляли группами, водили на экскурсии, на…ой как башка трещит…на птичках катали. Кто на этот раз?
- Майор спецназа Бенито Альварес. Вроде никаким мудаком он не был. У него орден за личный героизм с мечами, об остальной «мелочи» умолчу.
- Герой, значит. И в чём его «обвинял» наш Джон Доу?
- В прелюбодеянии. Альварес был убит необычным гарпуном, слово прелюбодеяние на латыни было выбито на том гарпуне.
- В чём необычность гарпуна?
- Валерьич, я не знаю, что за ерундень такая, боевой гарпун.
- Боевой гарпун? Интересная штука, в кавычках. Обычный гарпун, по крайней мере, то, что они называют гарпуном, азадийцы используют для добычи крупной морской живности.
- Киты всякие?
- Стив, ты ведь понимаешь, что никаких китов тут нет? Нет рыбы, нет моллюсков, планктона. Они просто наши слова употребляют, наиболее близкие по смыслу, чтобы нам понятно было. Ладно, китов, допустим. Только не на мясо.
- А на черта забивать кита, если не на мясо?
- Их мясо несъедобное, хоть азадийцы ржавый гвоздь могут переварить. Шкура этих «китов» идёт на одежду, которую они носят.
- Валерьич, я спрашивал про боевой гарпун.
- А я и не забывал. Стив, то, что они называют боевым гарпуном – не оружие для промысла. Если хочешь – символическое, или ритуальное оружие.
- Всё чудесатее и чудесатее…
- Лидеры азадийской оргпреступности называются самудри, когда они устраняли друг друга, то делали это как раз боевым гарпуном.
- Ничего не понял. В чём ритуальность или символичность?
- Символичность? Гарпуном охотятся на крупную добычу, для убийства существа нашего с тобой роста гарпун немного избыточен. В этом и есть символ – охота на крупную добычу. Ритуальность? Гарпун изготавливался для конкретного убийства. Это не массовая, а заказная вещь, понимаешь?
- Так, Валерьич, теперь я порассуждаю, ты меня поправишь. Такие гарпуны не делаются на заводах, их мастер делает, причём по одному. То есть ты такой не закажешь себе с доставкой на дом, тут договариваться нужно.
- Стив, ты рассуждаешь хорошо, с фантазией. Только как я тебя поправлю то? Я же не занимаюсь организацией заказных убийств, как ты можешь догадаться.
            
***

6 часов спустя.

-…ни черта себе, вот это цены!!!
- Стив, ты про одежду что-ли?

«Димломатничанье» затянулось. Всё понятно, ситуация выглядит примерно также, как если бы в Солнечной системе оказалась пара Исполнителей, а с Нассама на ООН давили – наш гражданин погиб, и наши спецслужбы должны участвовать в расследовании. Там, в пространстве ООН такое было бы просто вызывающей наглостью, но тут немного другой случай.

Первое – азадийская Новая Республика всё-таки часть Объединённых территорий. И Второе – из Соколово могут справедливо заметить, что раз азадийцы «прохлопали»    убийство человека в самом сердце своей цивилизации, то люди и впрямь имеют полное право поинтересоваться, что да как. «Первичные миры» считаются очень безопасными, безопасными настолько, что полицию в форме, а уж тем более с оружием на улице здесь практически нет, а раз так…

- 110 миллионов?!! Валерьич, неужели я настолько сдурел, что не понимаю – никакое шмотьё таких денег стоить не может!
- Стив, боюсь, ты не совсем понимаешь, что такое ручная работа.
- Уж поясни мне, будь так добёр!
- Хорошо, я поясню. Ручная работа начинается с самого начала, с самого-самого. Взять шаланду, на которую этого «кита» выловят. Вручную собирается трава, высушивается, делается смола. «Китобойное судно» собирается вручную, в этом начало, понимаешь? «Кита» ловят вручную, при этом гарпунная пушка не используется. Вручную разделывают, кожу сушат и все механизмы только с ручным приводом.

Стив, а ещё есть пух. Пуховая подкладка,  которую некоторые по ошибке называют шерстяной. Ты должен построить амбар для птичек, пасти их, запасать им корм на…очень долгую «зиму». И всё руками. Представил, сколько производственных цепочек? Дубление, выделка кожи, снятие мерки. И нигде, ни на каком этапе никакого электричества! Представил?
- Чёрт, Валерьич, ну зачем?!
- Стив, в нашей истории были мультимиллионеры, миллиардеры и единицы мультимиллиардеров. У них были мультитриллионеры, и они должны были показать остальному «сброду» свой «статус». Когда-то же мы делали автомобильные кресла из кожи молодых телят? Тут степень того, что тебе кажется абсурдным ровно на три, может на четыре порядка больше.
- Понятно… Не, Валерьич, ни черта непонятно, на самом деле, я только въезжать начал. Один сек кнопки «Buy it now» нет, есть «Contact Your personal manager for order details». А чё, сразу нельзя купить это «White miracle» clothes set»? Белое чюдо, в смысле.
- Стив, подумай сам. С тебя должны снять мерку в просторном светлом помещении. Ты должен быть сыт, желательно как раз после еды, но не шибко обильной.

Потом тебе дадут эскизы отделки на выбор. Узоры, под углом другие будут. Персонализация, в общем, может ты захочешь чтобы верхняя часть костюма была как рельефные доспехи. Есть вариант отделки «Белые доспехи Императора Рима», вроде. Не говоря о сроках изготовления, не всякий дождётся…
- Валерьич, стоп! Я всё же ни черта не понимаю! Портал этой…гильдии есть и на русском, и на английском. Для нас, людишек. Кто из людей выложит за тряпку, хоть и прикольную, 110 лимонов?!
- Стив, я вот сейчас вспоминаю, о чём мы говорили в космопорте. Ты неужели ничего не понял?!

Я объясню, если не понял. Мой «Карабин Стивенсона Специальный», такого официально нет. Не существует его. Есть он, лежит в шкафчике, и в тоже время его нет. Твой спецназовский АН-294. Автомат Никонова, модель 294, его тоже нет. Ты можешь найти его в поисковике, но изо всех энциклопедий любые упоминания о твоём автомате и моём карабине удалят «привилегированные пользователи».

Я вроде далеко копнул, сейчас копну ближе и понятнее. Что официально производит корпорация, которую официально возглавлял покойный Черемхов, а фактически возглавляет более чем здравствующий Аттенборо? Если смотреть их «производственную линейку» с потребительской точки зрения, то что у нас нонче топовая модель? Линкор класса Пуэрто-Рико – VI. Сметная стоимость одной единицы 10 миллиардов и 800 миллионов. Стив, мне даже одного неполного класса «Основ экономики» хватает, чтобы понять – завысь себестоимость линкора, и будешь в шоколаде. Вот что мы знаем об этом линкоре? Знаем общую стоимость силовой установки, прочного корпуса, навигационного и сигнального оборудования. Ну и остальное – оборудование камбуза, кают личного состава, и так, мелочи.

Стив, у нас нет подробной разбивки по отдельным позициям того же «Навигационного и сигнального оборудования», кроме рекламных слоганов – «изготовлено с применением передовых азадийскийх технологий». Всё, точка. Ты ведь догадываешься, сколько денег было «закопано» в «Передовые технологии», если корпорация, как выяснилось, держала целую частную армию?

Только это была вершина айсберга. Спроси у поисковика слово «Дредноут». Тебе сразу вывалят кучу ссылок на древний надводный британский корабль, много старых фото, из которых цветных от силу треть. Плоские колоризованные фотографии. Тебе нужно по-другому вопрос поставить – «Дредноуты осенью 2326 года» или «Дредноуты в «Неделю длинных ножей». Вот тогда будет ближе к делу – газетные статьи и мутненькие фотки с дредноутами современными. Которых тоже официально нет. Стив, ты себе представляешь – целый класс кораблей, которых официально не существует?            

Сегодня питерское «Республиканское обозрение» осаждает суды в Соколово, в которых один за другим идут суды, где флотских офицеров и подрядчиков корпорации судят за разглашение гостайны. Их журналисты цепкие, они подлетают к подсудимым и выхватывают из них «пару слов для прессы». Знаешь, что говорят обычно? Обычно говорят просто – «Постройка сотен дредноутов нас разорит! Так и знайте, разорит!!!».

Ты думаешь, человек, которому вот-вот влепят лет 15 строгого режима, будет врать? Стив – дредноут, хоть и засекречен по самые мандарины, считается кораблём огромным. Больше линкора за одиннадцать миллиардов. Сколько стоит вся кораблестроительная программа – триллионы, десятки триллионов? Там мы не знаем вообще ничего, если таких кораблей официально нет.

Стив, нам всем продали очень хорошо продающийся товар – чувство страха и чувство неизвестности. Продали, а мы и купили его. Несём деньги, и как твои говорят? Shut up and take my money! Так вроде? Мы как рыба, заглотили наживку с потрохами, и платим на «оборону государства» бешеные деньги. Даже не спрашивая, от кого именно мы собрались защищаться. Люди, которых мы не знаем, распоряжаются суммами с 12-14 нулями, неужели ты всерьёз думаешь, что они не выкроют себе каких-то сто мильёнов на «прикольную тряпку». Не только себе. Жёнам, детям, любовницам, просто шлюхам.            
- Интересная мысля. А эти чё, не знают чьи деньги берут? Азадийцы твои.
- Стив, ты дал мне таблеточку где-то над Германией, как мы набирали высоту, уже над Италией я начал о сне задумываться. Я смотрел в сторону Рима, ну там, где должен быть Рим, по-моему и вспомнил фразочку древнеримскую – «деньги не пахнут». Когда император по легенде взял динарий, полученный от платных сортиров, и ткнул им в лицо наследного принца. Спросил – неужели пахнет динарий? А ведь он с обосранцев и обоссанцев. Азадийцы живут именно так – деньги не пахнут. Знай это и никогда не восхищайся ими. И ритуальный гарпун они сделают кому угодно по тому же принципу, потому, что деньги не пахнут.

Стив, я не знаю почему, но в Беларуси азадийцев побывало много за послевоенные годы. Спору нет, для кого-то они однополчане, боевые товарищи. Отдельные…особи, что ли могут быть ничего. А в целом они, как мне сказали в Орше, «хатаскрайники». От тех, чья хата с краю. Им всё равно, что вокруг, их интересует только семья, в меньшей степени род, а все остальные им не интересны. Все остальные, и всё остальное. И знаешь, у меня такое ощущение, что мы здесь это хатаскрайничество перенимаем. Они перенимают наши привычки, чай, например пьют, и не абы какой. А мы перенимаем их…мироощущение, как они говорят. Худшее тоже. Не спрашивай и не отвечай. По-твоему – Don’t ask, don’t answer. Правильно? Это очень удобно для тех, кто осваивает деньги на «оборону государства». Вы нам бабки, а дальше мы как-нибудь сами, без вас. Вот откуда берутся деньги на «тряпки» за 110 миллионов. От безразличия к происходящему. Есть же «компетентные люди», а я так, «человек маленький», у меня и своих проблем полон рот. От того же самого безразличия, которое, к слову привело к тому, что в 2130-м азадийцев было 22 с половиной миллиарда, а сегодня и четыре с половиной еле наберётся. Вот тебе нагляднейший пример, что нельзя пускать всё на самотёк и считать что «без меня разберутся», наглядней не придумаешь.

Стив, я тоже от них понабрался. Словечек из «рекомендованного вокабуляра», например «познавать». Так они называют процесс, от состояния «имею представление» до «знаю». Я познаю мир уже семь с половиной лет, я наполовину взрослый, наполовину ребёнок. Например той половиной, которой верю в разные теории заговора, ведь это только для детей. Я «нейроскептик» и, знаешь, так думаю – мы, Объединённые территории и сами превращаемся почти в то же самое зло, с которым сражались тринадцать с лишним лет. Херовые мысли, да?


Пока Макса, так сказать, прорвало, и он «вещал» без продыху им дали разрешение на снижение. Нормальное разрешение – не просто найдите то, не знаю что – нормальные полётные вектора. Стивен только подтвердил программу снижения, сам сбегал за стаканчиком горячительного и за большим пледом для Елизарова. Ощущение собственной беспомощности, как никак притупляется от ощущения тепла снаружи и внутри.

Максим выпил с полстакана, он смотрит на океаны и жёлтые материки Хавеля. Азадийцы «знают» степь и «имеют представление» о саванне. Поэтому они и характеризуют природу планеты на понятном людям языке как «степь» и «горную степь» или «саванну» и «горную саванну». И каждый может сказать по разному, в зависимости от своей «дерзости».

- Валерьич, то, что всё вокруг нас оттенки дерьма – не открытие. Я просто стараюсь радоваться там, где можно. Поэтому я спрашивал про планету, а ты как думал?
- Я вообще никак не думал. Или забыл, чё думал.
- Во, пральное решение! Мне так написали – посадите корабль в главном космопорте, оттуда воспользуйтесь транспортом до Дикаррины. Переведёшь на понятный язык?
- Переведу. Сейчас не от хорошей жизни на всех планетах осталось по одному действующему космопорту. Диккарина – прилагательное, можно перевести как «глазной» или «глазастый». Не знаю почему, знаю только от чего. Существительное – Диккара – глаз.
- Глаз… Чё за глаз?
- Не знаю. Ты хотел посмотреть как азадийцы свои «тряпки» делают? У тебя такая возможность будет. Диккарина – очень большой остров или материк, азадийцы эти понятия не различают. И слово это, «материк», предпочитают не говорить. Мы же не говорим «Материк Африка»? Говорим просто Африка.
- Валерьич, не понял, вот прямо просто от космопорта до материка ходит транспорт?
- Да, вот так и просто. Космопорт на Хавеле, как на Палеше и на Нассаме совмещён с портом, а космопланы садятся на воду. На Диккарине всего один порт, где флот Гильдии, остальное увидишь.
- Один порт на целый материк?
- Им больше не надо. «Ручная работа» пронизывает всю их жизнь, члены Гильдии имеют право на удобства только дома, где они никак не связаны со своим делом. Только там у них холодильники, электропечки, кондиционеры. Все остальные…удобства.
- Валерьич, ты не засыпай! Как там бытовуха среди твоих «хатаскрайников»?
- Бытовуха? Главное поесть нормально. Стив, я понимаю, извиняюсь за тавтологию, ты и не понимаешь что такое «наесться впрок». Но лучше понять и это сделать, иначе будешь голодать, может быть не один день, и думать – как окружающие едят всякую протухшую хрень?

***

Хавель, (большая земля) Диккарина

Порт


11 марта


Состояние удивления у Стивена так и не прошло за все восемь часов, что он на Хавеле. В детстве он был в Тегеране, там, конечно же, видел знаменитый Большой рынок, и был сильно удивлён, что рынок куда бОльших размеров может продавать только «жрат». Говоря чуть конкретнее – в основном приготовленное филе. Свежее, маринованное, запеченное, разное филе разных «рыб», приготовленное сотней разных способов.

Там, на рынке очень хорошо поняли его желание «наесться впрок», и ещё лучше поняли другое – «продажа на вынос». Стиву продали на вынос столько, что он выходит из пассажирского судна на воздушной подушке со вкусняшкой, примотанной толстой ниткой к КАЖДОМУ пальцу на обеих руках.

- Валерьич, гильдия получается, целый образ жизни.
- Да, Стив, я и сам не сказал бы лучше – образ жизни.

Прямо у пассажирского дебаркадера, можно сказать, водораздел. До этого момента были технологии, как только пассажир ступает на землю начинается заметная архаика.

В порту сушатся десятки «китобойных судов», а рядом с ними – десятки «китобоен», где видны огромные туши, подвешенные к направляющим у потолка, толстые длинные кости. Коль скоро люди тоже стали клиентами Гильдии, сюда постоянно организуются пресс-туры, чтобы журналисты модных изданий видели – никакого конвейера здесь нет и в зародыше. Все лебёдки крутятся руками, и многие работы прекращаются в тёмное время суток, потому что электрическое освещение разрушает образ «традиционного производства».

Впрочем, на рекламных фото и видео показывают не всё. Например то, как  пушные птицы, которых «не сориентировавшиеся в жизни» азадийцы называют «нашим скотом», кормятся выпотрошенными внутренностями «китов». Эти птицы – редкий, если не сказать редчайший пример почти полного совпадения чего-то земного и здесь, примерно в тысячу световых лет от Земли.

Птицы очень похожи на земных страусов. Они крупные, тоже не летают, на них ездят верхом. Здесь они в какой-то степени «наше всё», включая перья, пух, мясо и яйца. Впрочем, существенное различие в том, что в отличие от страусов эти птицы – хищники, говоря точнее – падальщики. Их клюв характерно загнут книзу, чтобы разрывать плоть жертвы, и большую часть дня на этот клюв надевается подобие намордника, чтобы острая часть клюва никого и ничего не задела.

Ездить на них не просто – у Птиц непростой нрав. Поэтому обычно объезжают одну Птицу, а других привязывают на верёвку, получается небольшой караван. Здесь повсюду такие караваны. Никакой автостанции нет, есть…птичья станция, где на шее объезженной птицы висит табличка с пунктом назначения и основными промежуточными остановками. Также ездят семьи, перевозятся грузы, таким же образом к месту убийства поедут и Максим со Стивеном.

- Господин старший оператор?
- Нет, неправильно – старший исправник. Максим Валерьевич, вы работаете на корпоративных планетах, привыкли к другой системе званий.
- Да, «исправников» у нас нет. Есть другие отличия?
- Есть другие отличия – у нас нет полицмейстеров. Нет нужды в таком количестве полицейских, соответственно и в таких званиях.

«Старший исправник», что отвезёт их, имеет такие же погоны, как привычный Елизарову старший оператор, стоящий на ранг ниже главного оператора. «У нас нет полицмейстеров» было произнесено с неприкрытой гордостью, а «корпоративные планеты» - с видимым пренебрежением. Здесь совсем другой мир, где нет нищеты, и полицейские носят форменную одежду пошитую Гильдией, а не дешёвку из кожзама.

К Стивену полицейский не обратился вообще. Так же, как и на Жемчужный архипелаг их пустили сюда на условиях, что Макс будет главный, а Стив так, на побегушках. Конечно же всё из за того, что Максим – «высокопочтенный», а Стивен, говоря как есть, «хрен с ближайшего холма».

Все устроились и их маленький караван из трёх Птиц тронулся. Макс здесь уже был, задал мильён вопросов три года назад, и сейчас думает больше о деле…и вспоминает те вопросы, что не задал. Точнее не мог задать, будучи «пятиклассником».

- Исправник, у меня есть вопрос о Птичках. Откуда они? Планета терраформирована недостаточно давно, чтобы они появились. Или они всё-таки отсюда? Или с Нассама?
- С Нассама. Есть научная теория – они гнездились на двипах в те времена, когда не все были заселены. Потом провели селекцию и Птицы стали домашними декоративными животными в домах самых богатых родов. После терраформирования их перевезли сюда, затем снова селекция до тех пор, пока мы не получили то, что нам требовалось.
- Понятно.

Стив всё ещё смотрит по сторонам. Они понемногу выезжают из города, который вытянут вдоль океана и здесь на окраинах дубильни. Точнее сказать – здания первичного дубления, где из готовой продукции только кожи самой «недорогой» одежды, стоимостью полмиллиона за комплект. Комплекты подороже, вроде подаренного Максу «Духа пучины» доводятся дольше, не говоря о «Белом чуде», описание которого так поразило Стивена, и промежуточном по цене варианте светло-кремового цвета, маркетинговое название Максим уже забыл.

Дальше дорога резко забирает в гору. Там трава, на ней выпасаются Птицы, которых со временем приучили к смешанному питанию. Они будут очень быстро набирать высоту и задача Макса – ткнуть Стивена чтобы тот не уснул, и не почувствовал себя отвратительно как проснётся. Это особенно актуально, так как все таблетки остались в челноке, почти в трёх тысячах километрах отсюда.

***

Шесть часов безостановочного пути и они остановились у первого постоялого двора. Стивена и Максима после съеденного и выпитого…резко прижало, и Елизаров счёл, что тут не место, чтобы отпроситься «сделать в кустики». Тем более, что кустов здесь тоже нет, и трава не настолько высокая.

Они снова едут дальше, и Макс даже боится спросить – сколько ж ещё? Птицы идут с одинаковой скоростью, что по равнине, что в гору, что под гору, то, что они выбрались на плоскогорье, с точки зрения скорости движения не меняет ничего. Если уж Стив считается «на побегушках», то он и говорить ничего не будет даже шёпотом. Только писать в какую-нибудь «болталку», будто они не едут рядом, а находятся в паре десятков световых лет отсюда. У него куча вопросов о то, что вокруг, и конечно же Максим будет задавать вопросы Стивена, как свои личные.

- Господин исправник, с чем связано название этой суши? Причём глаза?
- Вы заметили вокруг реки?
- Нет.
- На всей Диккарине нет ни одной реки, у вас мог родиться уместный вопрос – откуда берётся пресная вода.
- Да, мог бы. Но зная вашу цивилизацию у меня нет почти никаких вопросов. Вопросов вроде «откуда», «почему» и «как такое возможно».
- Пытаетесь льстить? Ни к чему. На Диккарине есть озёра, которые из-за крутых берегов называются «глазами». Они так и выглядят, если вы будете смотреть на них с высоты не менее ста тысяч метров.
- Глаза…
- У них есть одна характерная особенность, особенность порожденная самой Диккариной. Эта земля сложена из осадочных пород, которые размываются океанической водой. Прямо под нами система пещер, которая охватывает всю Диккарину, и вода в озёрах не только пресная. Верхний слой – пресный, нижний – солёный, если вы будете плавать там, сами сможете увидеть необычное «водное зеркало». Попробуйте, подобное плавание расслабляет. Должен отметить, что мы приехали.


Они приехали в одну из так называемых «обзорных деревень». Азадийцы фанатеют от хорошего вида на океан, а здесь он просто преотличный. Высота почти два километра над уровнем моря, и обзору ничего не мешает. Ни дорога, ни постоялый двор, построенный так, чтобы не стеснять в этом вопросе «серьёзных господ». До войны цена дома здесь была просто фантастической, сейчас она просела, но всё ещё осталась довольно немалой. К тому же у недвижимости есть сезонные колебания, что немудрено при годе, длящемся более 70 лет. Сейчас здесь разгар осени, уже нежарко, зимой, которая продлится больше 18-ти лет, будут морозы и снег. Те, кто готовы платить за такую «недвигу» как правило, слишком теплокровны, они предпочтут «обзорную деревню» в местах потеплее.

- Так, вам, конечно, спасибо, вы нас довезли. Кому вопросы задавать?
- Мне. Главных исправников на Диккарине нет, множества подчинённых у меня тоже нет. Что вы хотите знать?
- Чем больше, чем лучше.

Конечно, Максим удивлён. На Сварге старший оператор – так, мелкая сошка, а здесь уважаемая личность, наподобие староанглийского шерифа. Стивен оживился, он хочет начать набирать на планшете что ему известно об убитом, но местный коп явно хочет в этом деле его обогнать.

- Убитый - Бенито Альварес, родился на планете Земля, в стране Мексика в городе…странно, в одном месте у меня указано Сьюдад-Хуарес, в других просто Хуарес. Вы не знаете, это разные города?
- Один и тот же. Хуарес – местное название, горожане не говорят Сьюдад. Тем более, что в перевода с испанского Сьюдад – город.
- Надо иметь в виду, я продолжу. Родился в 2295 году по земному счёту, был призван в Армию ООН в 2313 году. Вышел в отставку в 2328-м, почти сразу же поселился здесь. Был убит 36 солнечных часов назад грубо изготовленным гарпуном специфического назначения.
- Вы сказали грубо изготовленным.
- Конечно, иначе и быть не могло. Большинство самудри сейчас мертво и мастерство изготовления боевого гарпуна утрачено. Но спрос всегда родит предложение, особенно если вопрошающий просто не может отличить оригинал от подделки.
- Кто же это мог сделать?
- Самоуничтожающийся дрон. Желаете осмотреть тело?

Местные бесхитросно решили, что «морозильник подойдёт». Максим зашёл в маленький дом в глубине деревни, и труп Альвареса ему достали из морозильной камеры. Картина конечно…неприятная. Обычный азадийский гарпун весит около пятнадцати килограмм, он полностью чугунный, за исключением наконечника. Наконечник входит глубоко, причиняет тяжёлые раны, разрывая сосуды, мускулатуру, и жертва весом в 50 тонн может погибнуть от кровопотери, даже если сорвётся. Вытащить четырёхлезвийный зазубренный наконечник из туши – настоящее искусство, особенно если охотника интересует сохранность шкуры добытого «кита». Здесь наконечник «вынес» всю грудную клетку и тело разломано пополам... Подробности можно опустить.

- «Красиво». Давайте выйдем, что ли, мне ещё жить с воспоминаниями о таких…картинах.
- Как скажете.

Макс глубоко вдыхает быстро остывающий вечерний воздух, он и не заметил, что местный коп тоже не в восторге.

- Кто…точнее что – понятно. Чем – тоже. Остался мотив. «Прелюбодеяние». Тут бы хоть…какие подробности личной жизни этого майора узнать.
- Это не тайна. Обучаясь в школе убитый испытывал интерес к несовершеннолетней женщине.
- Его однокласснице?
- Да.
- «Несовершеннолетней женщине»… Ладно, продолжайте, пожалуйста.
- В день вручения повестки у них состоялось таинство…
- Перепихнулись, понятно. Извините, пожалуйста.
- Женщина понесла, и убитый сделал ей предложение о вступлении в законный брак. Брачная церемония состоялась накануне отправки убитого в Армию, в дальнейшем он переписывался со своей законной супругой, в переписке клялся, что вернётся в семью, если выживет в Войне.

В 2315-м году убитый, быт отправлен с подкреплением в одну из ячеек сопротивления наших братьев и сестёр. В дальнейшем связь с ячейкой была прервана, убитый сначала был признан пропавшим без вести, затем погибшим. В тоже самое время его законная супруга не поверила в его смерть, так как ей не доставили тело. Она продолжала носить обручальное кольцо, и определяла свой статус как замужняя.
- Понятно. И когда ваших с Альваресом нашли?
- Восемь лет назад, в 2322 году…
- В 22-м?! Я думал, последние нашлись в 20-м!
- У вас неверная информация. Их нашли силы специального назначения, таким образом данный факт не попал в военную прессу. Во время совместного пребывания людей вместе с нашими братьями и сёстрами, каждый из людей нашёл себе пару…
- И это называется «прелюбодеяние»?! Адюльтер?! Чёрт, семь лет сидеть…хрен знает где, да там родную мать забудешь!!! Обалдеть, моралист хренов, я это не вам. Дальше чё получается, Альварес со своей парой вышли в отставку вместе, в тоже время его благоверная искала и он, покинув ряды спецназа, уже мог быть найденным. А относительно недавно она его нашла. Так?
- Вы правы, всё произошло в ноябре прошлого солнечного года.
- Дальше…можно погадать, мексиканцы у нас люди загадошные и способны на бурные эмоции и через…да, немало. Это уж ребёнок подрос, получается. Треугольник, блин. И чем дело закончилось? Даже интересно…
- Убитый остался здесь, он не последовал за своей законной супругой. Наша сестра была сильно дизориентирована произошедшим и также уехала, ничего не сказав о том, куда она направляется.
- Мдаа, картина. Ну, жену ты мы его найдём, это несложно. А его…пара то где? Совсем потерялась?
- Нет, её местонахождение известно. В данный момент она находится на Нассаме, в специфическом лечебном учреждении.
- В специфическом? В реабилитационном центре?
- Нет, я не могу употребить фразу «реабилитационный центр» относительно учреждения, находящегося на двипе Пагаль. Скорее другую – отделение принудительного лечения института военной психиатрии.

***

Нассам, на высоте около 3000 километров над уровнем моря

13 марта

-…Валерьич, вот никогда так не боялся перед посадкой на незнакомую планету. Можешь поверить?
- Могу. А чё бояться то?
- Нас же ведут почти в глаз бури. А я на романтику рассчитывал…

Стив не изменяет себе, в своей работе он ищет «романтику» и «позитив», ищет везде, где только возможно. Он позавчера «оживился», когда обрисовались перспективы полететь на Нассам. С Землей всё буднично – в город на американо-мексиканской границе съездили другие сотрудники, попроще, без таких регалий как у Елизарова.

Хотя большой вопрос, какая их может ждать «романтика». Пассия покойного Альвареса улетела недалеко, до Васильево, а там устроила истерику с рукоприкладством. Руку «приложить» она может весьма ощутимо, но там, на паспортном контроле претензии ей никто так и не предъявил. Попавшие под горячую руку отказались считать себя потерпевшими, и получается как в древней шутке – нету тела, нету дела. То есть никакого уголовного преследования не будет, суда тоже, и…«девушку» подержат в этой «дурке» ровно до того момента, пока она не будет представлять опасность для окружающих.

- Стив, давай мы твоё волнение разберём. Ты карту Нассама вообще видел?
- Неа, а надо?
- Если хочешь понять, то надо.

- Не понял! А где все?! Всё, хотел сказать. Там одна вода!
- Не одна, ты присмотрись внимательно, но воды много, все двипы занимают меньше пяти процентов площади.
- Так, про двипы ты мне ещё расскажешь, чем они такие особенные. Дальше то что?
- Стив, вот есть Солнышко, но лучше называй его Светилом, целее будешь, шутка.
- Шутки у тебя...
- Ладно-ладно. Оно достаточно близко, и вода в океане испаряется. Много воды испаряется, правильно? Вода испаряется, поднимается вверх, конденсируется, тучки получаются, они дождиком льют. Наглядное пособие к теме «Круговорот воды в природе». Наглядней не придумаешь. Теперь вспомним как образуются области низкого и высокого давления, атмосферные фронты. Тут им ничего не мешает – слово «гора» азадийцы не знали очень долго. Примерно настолько же долго, как если бы мы встретили первые горы 70 лет назад. Нассам – идеальный полигон для самых экстремальных погодных условий – бури со скоростью в семьсот километров в час, ливни, когда льёт как из ведра. Здесь везде столько осадков, что самые дождливые городки в Бенгалии покажутся тебе страшно засушливыми.
- Валерьич, я тогда одного не понимаю – вот были мы в тех местах, где эти, азадийцы твои свои тряпки шьют. И где их тогда носить, если у них дома ливень на ливне сидит и ливнем погоняет?
- Здесь и носить. Стив, для этих костюмов ливень – самая естественная погода, кожа от воды начинает блестеть. Та «тряпочка» за 110 мильёнов…ты не удивляйся только, в ней можно нырять на семьсот метров без последствий. Воды здесь тёплые и там, на глубине…нет, надо быть как они, чтобы понять как это круто. Когда ты не ограничен тремя-пятью минутами в подводном плавании, а когда у тебя есть где-то с полчаса, как у них.
- Прикольно. Так чем двипы такие особенные?
- Ты и сам должен ответить на свой вопрос. Теперь. У тебя мало суши и много народа. Где жить?
- Хошь сказать, что все эти двипы застроены?
- Полностью. Ни на одной планете из всех, что мы знаем нет такого, что на всём острове ты не найдёшь ни единого клочка нетронутой почвы. Застроено всё, везде камень. По крайней мере сверху, потому, что за внешним спокойствием двипов есть другая жизнь, под землей. Там вся логистика, транспортные потоки, метро, если двип приличных размеров и пешком идти долго.
- То есть там внизу цивилизация. Валерьич, но я одного не понял – как можно дойти до цивилизации, когда такая погода? Шторма, ливни. Они же всё уничтожат!
- Значит ты придумаешь как сделать так, чтобы не уничтожало. Не сразу, конечно. Когда я заново проходил программу младших классов, мне напомнили старинную поговорку – терпение и труд всё перетрут. Понимаешь?
- Нет! Честно!
- Тогда я скажу проще, если бы меня заставили описать азадийцев одной фразой, я бы сказал всего три слова слова – Никогда не сдавайся! Они и не сдаются, мы и войну выиграли потому, что они хребет свой подставили и не сдавались. Никогда. В чём-то это хорошо, в чём то и плохо, когда не сдаётся их мафиози с наёмниками, загнанный в подземный бункер.
- Не сдаются… Чё за?! Валерьич, если у меня глюки не начались, там где нам садиться было две вспышки. Несильные, но заметные.
- У нас время есть, я отвечу подлиннее. Азадийцы не любят шторма и ливни, им тоже нравится штиль и ясная погода. До войны здесь жили богаче, и они позволяли идти сильным ливням только в океане. Но это денег стоит. Сегодня они постоянно управляют погодой только над богатыми двипами. Например Шакшиш или Индуджи – образование всегда в цене. А здесь и сейчас? Считай приветственный жест для уважаемых гостей, дождик если и будет, то слабый.
- Уважаемых гостей? Я полагаю тут только один уважаемый гость – ты.
- Да, Стив. И я не хочу знать, как я стал таким уважаемым.

***

Двип Пагаль.

Стив, хоть и выпил успокаивающую таблеточку, вышел сильно возбуждённым. В самом деле – сердце другой цивилизации, очень серьёзной и технологичной. Максим вышел с полным пониманием что их ждёт. Дождь идёт, но несильный, от него защищает простой капюшон, который ему уже давно пришили к тонкой куртке-ветровке. А больше их никто не ждёт. Они не прилетели на церемонию награждения, значит горожанам мягко рекомендовали людям не мешать и на глаза им не попадаться.

Кому-то слова «брусчатка» или «мостовая» могут показаться чем-то непрактичным, на таком покрытии в Москве нужно идти не торопясь и под ноги посматривать. Здесь тоже вроде «брусчатки» из морского камня, но весь камень скреплен желеобразной массой, и здесь не поскользнешься и не запнешься, даже если быстро идти или бежать думая о своём. Их не встречают, и это очень здорово. Максим всегда мечтал пройтись по двипу без лишнего внимания, когда не нужно думать как идти, быстро или медленно, не надо думать о горожанах вокруг.

Единственные звуки вокруг – звуки дождя. Они со Стивеном в густом тумане, и слышат только удары капель о камень и крыши, это так успокаивает. Полезно успокоиться, когда «шериф» на Хавеле сказал, что им нужен отнюдь не реабилитационный центр, даже в голосе его чувствовалось, насколько это НЕ реабилитационный центр.

Наверняка этот «дурдом» здесь вроде «градообразующего предприятия». Точнее двипообразующего. На Нассаме везде так – у каждого двипа своя специализация, и главная дорога от посадочной площадки до вершины потухшего вулкана имеет развилку, где дорога другая – до институтов, как на Шакшише и Индуджи и до «дурки», как здесь.
- Валерьич! Ты же сам сказал, всё застроено! Тут деревца какие-то, парк или садик, вроде.
- Стив, так сейчас их с точки зрения пространства то уже ничто не жмёт. Парки и сады появились недавно, как раз как символ, мол у нас теперь уже и место есть, и у себя, как ты сказал, дома, мы можем посадить что-то для красоты.
- Для красоты. А садик действительно ничего!

Они пришли, сад – часть этой «психушки», говоря точнее – верхняя парадная часть. Вся больница внизу, отделения под землёй: отделение первичной диагностики, отделение госпитализации, отделение длительной добровольной госпитализации, отделение недобровольной госпитализации, отделение недобровольной госпитализации строгого режима. Макс смотрит на «деревья» и быстро понимает – этот сад не для красоты. Тут всё слишком разное и посажено как попало, не как приятно глазу.

-… Валерьич, а чё это они?! «Кокаиновый куст» Посажен с любезного согласия Управления по борьбе с оборотом наркотиков Министерства внутренних дел Республики Чили.

- Здравствуйте, господа. Вас заинтересовал наш лабораторный сад? Научная деятельность нашего института связана с влиянием на организм психоактивных химических соединений, в том числе естественного происхождения. Мы тщательно изучаем все подобные растения, теперь мы можем обратить внимание на растения с планеты Земля. Такие, как конопля и опийный мак.

К ним вышли только теперь. Этот институт нищ – подранная одежда вышедшей к ним азадийки средних лет – самое лучшее тому подтверждение. Можно только догадываться чем кормят многочисленных пациентов, особенно «принудчиков», которые могли даже кого-то убить.   

- Госпожа, вы знаете, зачем мы здесь?
- Конечно. Наша неполнолетняя сестра оказалась в эпицентре двух нежелательных эпизодов. Один из них – крайне нежелательный, с применением насилия по отношению к людям.
- Не понял?! Госпожа, извините, неполнолетняя? Несовершеннолетняя, в смысле?
- Можете сказать и так. Нашей сестре 74 земных года, она не достигла возраста полнолетия.

Стивен впервые выглядит опустошённым. До этого вся «мокруха» и прочее касалась взрослых «дяденек и тётенек». А тут…почти ребёнок, получается.

- Валерьич, вот чё за хрень?! Она чё, дитё ещё?
- Не совсем дитё.

Максим протянул встречающей поднятую ладонь. Понятный жест, что ей не нужно вмешиваться, и на вопросы Стивена Елизаров ответит сам. Ответит так, как понимает.

- Стив, в таком возрасте уже положено окончить школу и либо начать работать, либо учиться по специальности. Проблема в том, что в таком возрасте они очень внушаемы, легко верят тем, кому доверяют. На Войне поверят всему, что скажет стреляющий в твоих врагов. А ведь ты представляешь – она родилась прямо там, в аду сопротивления! Вот же какие пироги.
- Что это такое, неполнолетие? Объясни!
- Конечно объясню.

Стивен плачет, всё его лицо в слезах, и он смотрит на Елизарова с таким же детским взглядом, как и «девушка» Альвареса смотрела на него пятнадцать лет назад.   
            
- Возьми свой планшет, найди там фото с природой, твоё…не знаю, самое любимое фото. Потом нажми «редактировать». Потом «расширенный инструментарий» и там потяни ползунок «цветовой насыщенности» влево, до конца, пока фотография не станет чёрно-белой. Так они видят мир до…лет до семи, вроде. Потом ты берёшь этот ползунок и начинаешь медленно тянуть его вправо. Появляются цвета. Треть насыщенности – лет двадцать. Половина – лет шестьдесят, это когда они увидели друг друга в первый раз. Ты продолжаешь тянуть ползунок дальше, но не до конца, останавливаешься на трёх четвертых шкалы. Это и есть полнолетие – полное развитие «колбочек» в их глазу, максимальное восприятие цветностной, а не яркостной составляющей того, что они видят. Глаз становится взрослым, конечно всё остальное не понимает других взрослых реалий. За что имперские экзекуторы казнят родителей, почему все голодают вокруг… Вот как-то…так…

***

Полчаса спустя.

Едва ли не весь мир облетела фотография «Имперская колба клонирования», сделанная военным корреспондентом в октябре 2323-го года. Спецназ захватил фабрику, где «делали» таких как «Наташенька», как их называли «тяп-ляп призывники». Процесс клонирования довели до конца, никто не фотографировал оранжевые тела новых ракнайцев, которым, к их удивлению, не пришлось никого убивать. Совершенно непривлекательные голые тела, все в дурнопахнущем масле.

Здесь почти такая же колба. А может и та же самая, того же проекта. У имперцев было время проанализировать трофеи противника – именно так появились человекоподобные ракнайцы, сегодня заполонившие азадийские корпоративные планеты. И в этой колбе точно также голое тело погружённой в лечебный сон «девушки» покойного Альвареса. И теперь Максу надо её допросить! Стив отказался, сказал, это не его. Понятное дело – циничность в нём треснула, причём громко, и это слышно всем. В этом месте его «романтика» с «позитивом» закончились.

- Какой вопрос мне следует задать?
- Щас. Давайте так – инцидент на станции Соколово, там было много свидетелей? Были ли журналисты?
- Я поняла. Вы доверяете мне?
- Тому, как вы переведёте мои слова и просто поставите вопрос? Конечно доверяю.

На большом экране возникают десятки букв «О», затем они обрастают апострофами по всем четырём направлениям. Это вопросы. Экран начинает мигать – наверное, вопросы передаются в крепко заторможенный мозг. Проходит минут пять, и уже на чистом экране появляются тоже буквы «О», но в другом порядке, с большим количеством пробелов. Позже апострофы.

- Она ответила?
- Да. Наша сестра сообщает, что свидетелями словесной перепалки и драки было не менее четырёх дюжин человек, плюс к этому часть экипажа космоплана. Она затрудняется ответить, были ли среди людей представители прессы.
- Ещё один вопрос. Тут вы как-нибудь сами, ладно? Если она…неполнолетняя, без документов, то наверняка летела до Васильево «зайцем», без билета. Стюарды не сильно старше её, проявили сочувствие, всё понятно. Хотите сказать, в чём суть моего вопроса? Как-то так, знаете ли… Не высказывала ли она стюардам или где-то по дороге, что Альвареса надо как-то наказать? Не-не, вот как поняли меня, так и спросите…

Максим отвернулся, зажмурился… Ему тоже плохо, он растирает глаза и вспоминает…формулу что ли. На которой зиждется Человечество. «Дети – цветы жизни», «Дети – цветы жизни» и так десятки раз, пока глаза не начали болеть…

- Высокопочтенный?
- Да. Она ответила?
- Не в полной мере, мне пришлось усилить седативную составляющую питательной смеси…
- Ну да, волнуется.
- Возбуждение более, чем ощутимое! Ответ на ваш вопрос – ни в какой степени! Она не понимает, что такое ваш человеческий брак, ребёнок, поступивший в старшие классы. Просто не понимает.
- Ясно. На этом…мы закончим, наверное…
- Вы позволите мне задать вопрос? Как её лечащему врачу.
- Конечно.
- Что произошло с небезразличным ей мужчиной? Он невредим?
- Что произошло с Альваресом? Она же не слышит нас. Альварес убит. Дрон запустил в него гарпун, которым самудри убивали друг друга. Его тело…в общем скоро его похоронят в Мексике, в Хуаресе, похоронят в закрытом гробу, потому что там…голова отдельно…ноги отдельно…извините. Я не знаю, что вам ей сказать. Как лечащему врачу.