6. Королевский банкет

Банкет начался пышным тостом герцога Абрамесса за здоровье наследника престола. Далее – последовала нескончаемая череда того же рода торжественных высказываний, примерно одинакового официально-велеречивого содержания, перемежающегося хлопаньем пробок, откупориваемых бутылок и звоном бокалов…

Через два часа подобного увеселительного времяпровождения, Гемма заметила, что принц Ансельм явно скучает…
Это немного обеспокоило её величество, потому что, насколько она знала деятельный характер своего сына, в подобных обстоятельствах, он обычно находил себе забавы, не всегда сочетающиеся с требованиями этикета. Королева не ошиблась в предположениях…

Маленький принц сидел во главе стола, напротив него, совсем близко, с постным видом ковыряла десертной ложечкой пирожное бледная девочка в золотистом платье, примерно того же возраста, что и Ансельм.  Это была малолетняя иностранная инфанта соседнего с Танхагенским континентом крупного морского государства, Архипелага Эллур.
Предоставленная всецело сама себе (поскольку, сопровождающие её родственники уже весьма основательно воздали должное спиртным напиткам, и неустанно продолжали в том же духе), инфанта, так же благовоспитанно, как и безуспешно, пыталась сделать вид, что её в высшей степени развлекает сложившаяся ситуация…

Но Ансельма нелегко было обмануть.
Он выудил из своего недоеденного бланманже крупную засахаренную вишенку, положил на стол перед собой и лёгким щелчком послал вперёд. Снаряд прибыл точно по назначению, резко затормозив о салфетку, лежащую возле тарелки маленькой леди.

Она вскинула длинные ресницы, и – встретилась с лучезарно-томным взором синих очей принца Ансельма. Он кокетливо улыбнулся. В ответ, зарубежная инфанта, недолго думая, показала ему язык. Ансельм, нисколько не смутясь неласковым приёмом, запустил в её сторону ещё одной вишенкой…
 
Девочка заёрзала в кресле, и, наконец, поджав губы, тем же способом отправила обе ягодки ему обратно. Ансельм ловко поймал их, и, засунув в рот, принялся жевать, показательно смакуя…
Инфанта покраснела. Маленький принц, напротив, вошёл в роль и одарил свою визави серией таких утончённо-обольстительных улыбок и чарующих взоров, которые могли бы сделать честь любому придворному ловеласу.
Его нахальная мимика была настолько выразительна, что королева, в конце концов, не выдержала:

- Ансельм, перестань! – строго шепнула она своему не в меру расшалившемуся чаду. – Ты ведёшь себя неприлично.

Маленький принц невинно посмотрел на Гемму, затем, приняв самый скромный вид, уселся спокойно, и, всё-таки, не удержавшись, напоследок лукаво подмигнул своей даме – та только снисходительно улыбнулась в ответ.

Конечно, Ансельм и маленькая инфанта продолжали обмениваться кокетливыми взглядами всё оставшееся время торжественного обеда. Королеву от души забавляла эта сценка – она видела, что её сын определённо имеет успех, и потому, более не препятствовала.

Наконец, церемониймейстер объявил краткий перерыв, с тем, чтобы вскоре перейти ко второй части праздничной программы – королевскому балу.

Ансельм тут же оказался возле незнакомки. Гемма услышала, как он церемонно представился ей по всем правилам этикета, вслед за чем, с непосредственностью, свойственной его возрасту, предложил показать дворец.  Маленькая дама ответила согласием, и, провожаемая завистливыми взглядами прочих юных соискательниц, не добившихся пока столь значительных успехов, в сопровождении Ансельма направилась к выходу из Тронного зала, лавируя между группами гостей. Её величество, также, решила ненадолго удалиться к себе в апартаменты, с тем, чтобы поправить причёску, и немного передохнуть, насколько позволяло время.

…Ансельм со своей спутницей шли далеко впереди – по высокой лестничной галерее. Её мраморный бортик с наружной стороны был украшен подвесными фарфоровыми вазонами, в которых, изящно ниспадая вниз на длинных стебельках, цвели редкостные гибридные орхидеи – предмет неусыпных бдений и заслуженной гордости придворных королевских цветоводов.
Видимо, желая загладить свои чересчур дерзкие методы знакомства, принц Ансельм решил преподнести маленькой инфанте букет.
Он перегнулся через низкий бортик галереи, и, без особого труда, сорвал несколько пёстрых цветков…

- Осторожней, Ансельм! – донёсся до него голос Геммы, в тот момент она, как раз поднималась вверх по лестнице, и, конечно, прекрасно видела рискованную деятельность своего сына, но принц – словно не слышал…
Он тянулся за самой большой и красивой, махровой, тёмно-лиловой орхидеей, совершенно фантастической оригинальной формы, как назло, распустившейся слишком далеко от его рук. Вскоре его старания увенчались успехом – принц заполучил-таки желаемый экземпляр, но зачем-то взглянул при этом в холл, с семнадцатиметровой высоты, голова у него слегка закружилась – этого оказалось вполне достаточно, чтобы Ансельм, потеряв равновесие, скользнул по широкому мраморному бортику, и – сорвался вниз…

Всё произошло в доли секунды – королева вскрикнула: роковое падение её сына казалось неотвратимым… Очевидцы этого происшествия, а в холле было довольно много народу – в ужасе замерли на месте.

И вдруг, на фоне общего замешательства и оцепенения, чья-то стройная фигура в гвардейской военной форме с быстротой молнии мелькнула средь толпы, не разбирая дороги – маленький принц был ловко подхвачен на руки, едва ли не в самое последнее мгновение страшного полёта…
Трагедии не произошло. Ребёнка, который даже не успел испугаться, и по-прежнему сжимал в руках букет орхидей, держал в объятиях высокий голубоглазый мужчина, более всего похожий на канонического ангела, каким его обычно изображают иконописцы, только, конечно, без крыльев. Он взглянул снизу вверх на смертельно бледную королеву, та сразу узнала его: это был один из лучший офицеров королевской гвардии – капитан Кристиан Реннесталь.

Вздохи облегчения, возгласы восхищения пронеслись по холлу дворца Пале-Джой…

…Самого принца Ансельма нимало не взволновало такое опасное приключение – через минуту после того, как он едва не разбился, наследник престола снова весело болтал с маленькой эллурской инфантой, а через полчаса – открывал королевский бал, первым туром вальса, конечно, с той же девочкой в золотистом платье, на длинном шлейфе которого красовалась теперь, причудливая  лиловая орхидея.

…Спаситель маленького принца (благородным поступком которого восторгались все, кроме, может быть, только, графини Инфандуя), безусловно, стал героем дня.  Король высоко оценил подобную, беспримерную заслугу, вручив ему именную серебряную шпагу из личного арсенала, и было видно, что на этом благосклонность его величества отнюдь не закончится.

Но, гораздо больше, чем это, для Кристиана Реннесталя значили короткие благодарные слова королевы Геммы, и её взгляд, полный бесконечной признательности, перед тем, как они расстались у входа в Тронный зал; потому что капитан королевской гвардии, как и герцог Абрамесс, и лорды Танхаген, и немереное количество прочих представителей мужеского пола дворца Пале-Джой и всей столицы, был также, весьма неоригинально – влюблён в её величество.
Просто, в отличие от вышеперечисленных особ, у него хватало здравого смысла тщательно это скрывать… Здравого смысла, и – безнадёжности…