Правдивая история короля Якова. Глава 9

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой погода снова преподносит сюрприз

Неужели прошёл всего один день? Всего лишь день назад она впервые сама, не Отражением вышла в город. Дарина не могла в это поверить! За сутки в её жизни произошло больше событий, чем за последний год.
Всё началось - да! - с того, что она сняла Слово Арна с артистов. И сейчас она уже не думала о том, правильно ли поступила, хотя в начале и сомневалась. Стражники ведь не арестовывают людей без причины. Но что произошло, то произошло. Теперь уже ничего не исправишь. Да она и не хотела ничего исправлять.
Сейчас, возвращаясь домой второй раз не Отражением, она была просто фантастически счастлива, ей не верилось, что всё началось только вчера.
Дарина вспомнила, как шла вчера той же дорогой, опасаясь того, что ждало её дома, - и улыбнулась.
Самый большой её страх, что отец узнал о том, что она уходила из замка, к счастью, оказался напрасным. Она благополучно вернулась в свою комнату, где её встретил Пушистик, сообщивший, что отец не заходил. Значит её преступление осталось нераскрытым.
Дарина быстро отправила покорно сидевшее в кресле Отражение обратно в зеркало и вздохнула облегченно. Она вдруг поняла, как глупо было подменять себя Отражением - отец сразу бы это заметил. Глупо, да, очень глупо. И всё же она не жалела о своем поступке - глупом, нечестном, стыдном. И мало того. Ей хотелось его повторить. Очень хотелось.
Завтра опять спектакль. Она снова увидит Его. Сможет подарить ему цветы. Теперь они знакомы и, может быть, он даже скажет ей пару слов. И пойти Отражением - нет, это невозможно!
У неё перед глазами всё время крутился момент, когда Он подошёл забрать у неё книгу: его глаза, его голос, его руки. Прикосновения. И сердце сладко сжималось. И желая продлить удовольствие, она отмотала волшебное воспоминание назад. И снова - глаза, голос, руки.
Что это за книга была? Кажется, пьесы. Да какая разница! Глаза, голос, руки.
Этот крошечный эпизод пересилил даже воспоминания о том, как она подарила букет. Она хваталась за него снова и снова и не хотела отпускать.
Уже было очень поздно. Дарина знала, что устала, что голодна - именно знала, а не чувствовала. Стол, конечно же, был накрыт - расторопные невидимые слуги никогда не забывали о своих обязанностях, и она поела, рассеяно отрывая куски чего-то и наливая что-то себе в бокал. Для неё сейчас не было определённых блюд - была лишь абстрактная еда.
Странно. Ей до сих пор казалось, что она не вернулась домой, что какая-то её часть - и большая часть - всё ещё там смотрит спектакль, переживает, плачет, восторгается. Но ведь она здесь, дома. Её Отражение здесь же.
Впечатление было настолько сильным, что Дарина подошла к зеркалу, чтобы убедиться, что Отражение на месте. Естественно, оно было там.
«Подумай, спектакль давно кончился, все разошлись, - сказала себе Дарина. -  Даже Отражение не смогло бы ничего увидеть, если бы было сейчас там. Что за бред?»
Просто необходимо было лечь.
И она легла.
Но стоило ей закрыть глаза, как сегодняшние впечатления накинулись на неё все разом, словно голодные псы на мясо. Они совершенно не соблюдали очереди, толкались и вырывали её друг у друга. И каждое норовило урвать себе кусок Дарининого внимания.
Яркие моменты спектакля сменялись воспоминаниями о городской улице, лицо орущей тётки закрывалось букетом, который Дарина протягивала на сцену.
В конце концов, совершенно измученная, она уснула. Но и во сне, видно, мысли продолжали одолевать её, так как, проснувшись, она тут же поняла, что приняла два очень важных решения.
Первое: самой, не Отражением больше выходить категорически нельзя. Это очень рискованно и очень страшно.
Второе: она обязательно пойдёт сегодня на спектакль сама, не Отражением.
И конечно, она оставила Отражение дома. Сторожить кресло.
И сейчас, возвращаясь обратно, она даже вздрагивала при мысли о том, что не решилась бы так поступить.
Что если бы после спектакля Иларий – теперь она знала его имя! – взял бы за руку не её, а Отражение. Она бы не почувствовала тепло его руки, не ощутила бы его дыхание. Да, может, она вообще бы ничего не услышала. Среди толпы, среди грома аплодисментов – только она сама могла разобрать его тихие, быстрые слова. У него не было возможности уделить ей достаточно времени – на них смотрели сотни глаз, спектакль только закончился. Поэтому, когда она протянула ему свой букет, он лишь наклонился к ней и торопливо шепнул: «Завтра в полдень у входа в театр. Хорошо?»
Он назначил ей свидание! Разве, сидя в комнате, она смогла бы испытать все те чувства, которые нахлынули на неё в тот миг!
А взгляд! Какой взгляд он ей подарил! Только ей! Разве через Отражение она смогла бы рассмотреть, что у Него небесно-голубые глаза!
Дома она долго не могла заснуть, всё вспоминала этот взгляд!
И конечно, назавтра утром она опять усадила Отражение напротив зеркала, а сама отправилась на свидание.
Погода потихоньку входила в своё русло. Снег растаял, мороз отступил, и хоть нельзя было сказать, что на улице была настоящая весна, но всё же и не зима. Воздух потихоньку обретал весеннюю мягкость, он уже не был таким колючим, как накануне. Это значило, что тревоги, беспокоившие отца, понемногу утихали. И Дарина, успокоившись на его счёт, стала ещё радостнее. Она глядела вокруг и не могла наглядеться, таким всё казалось необычным и незнакомым.
Настоящее небо было выше и бесконечнее, чем то, что создал для неё отец в замке, и хоть оно не могло меняться по её желанию, от этого завораживало ещё больше. Настоящие деревья были так привлекательно реальны, что она не могла пройти мимо, не сорвав листочка. Всё вокруг было настоящим: и дома, и дорога, и заборы, и люди. И весна. И она сама. От всего этого просто захватывало дух!
Только люди пугали её по-прежнему. Дарина каждый раз опускала глаза, когда навстречу ей попадался прохожий, и сердце её начинало биться сильнее. Впрочем, желания бежать без оглядки сегодня не возникало, и она надеялась, что этот глупый страх со временем пройдёт.
Она пришла раньше назначенного срока – это было её первое свидание, и она не знала, что девушке положено опаздывать. Но Иларий уже ждал. С букетом. Теперь он принёс ей цветы.
Он был совсем не такой, как на сцене. Сначала ей показалось, что он как-то потускнел – словно цветное изображение вдруг стало чёрно-белым. Он казался моложе. И одет был очень просто. Даже слишком просто. Обыкновенные, как у всех мужчин в городе, брюки, заметно поношенные, и выцветшая широкая рубаха. Откуда ей было знать, что гардероб бродячих артистов не отличается разнообразием и изысканностью.
Да и что вообще она ожидала? Что он встретит её в слепящих доспехах на белом коне?
Иларий стоял чуть в стороне от входа в театр и, задумавшись, ковырял ногой землю. Скромный букет он держал «вверх ногами», будто намеревался подметать им улицу.
Но вот он поднял голову и увидел Дарину. Букет тут же прыгнул в правильное положение, а Иларий улыбнулся – и словно кто-то зажёг внутри него яркий свет. Чёрно-белое изображение вновь запестрило красками. И не нужны были уже ни сияющие доспехи, ни белый конь. И Дарина заулыбалась в ответ.
- Я рад, что ты пришла.
Начало было так себе, но для неё слова сейчас ничего не значили.
- Вот, - он протянул ей цветы и почему-то посмотрел вниз, будто проверяя, не уронил ли он их случайно.
Всё было по-настоящему. И скромные, но настоящие, цветы так удивительно пахли!
А потом было чудо.
Со стороны, конечно, казалось, что никакого чуда не было, что они просто гуляли по улицам и разговаривали, но Дарина-то знала, что внутри неё в этот день поселилось счастье, а значит всё вокруг было настоящим чудом.
Она не замечала, по каким улицам они проходили, не видела встречавшихся им людей, не слышала никаких звуков – она лишь прислушивалась к разраставшемуся внутри неё счастью, оно было для неё сейчас единственной реальностью.
И, подходя к замку, после того как они с Иларием расстались, она почти физически ощутила, как мягкое, тёплое счастье свернулось в её душе уютным комочком с твёрдым намерением не покидать это место никогда.
День близился к вечеру и, приближаясь к своему дому, Дарина с упоением вдыхала весеннюю прохладу. Но неожиданно воздух стал неестественно теплеть, становилось всё теплее и теплее. И за через какие-нибудь несколько минут стало так жарко, словно наступил июльский полдень. Горячий воздух обжигал, было трудно дышать. Дарина остановилась в недоумении. Отец чем-то сильно рассержен. Внезапная догадка осенила её! Сердце её упало от предчувствия. Не чуя ног вбежала она в замок.
У входа её ждал верный Пушистик.
- Отец? – сразу спросила она.
- Дассссс.
- Где он?
- У вассссс, - от волнения он пришепётывал больше обычного.
- Ничего, всё будет хорошо, - сказала Дарина, чтобы успокоить то ли его, то ли себя.
Она постояла немного, собираясь с духом, потом набрала в грудь воздуху и направилась в свою комнату.

После спектакля в этот день царила непривычная атмосфера. Артисты быстрее, чем обычно, переоделись, стёрли грим. О том, как прошёл спектакль, никто и не заикнулся – а он, к слову сказать, имел оглушительный успех. И зал был полон. И сбор был весьма внушительный. Но ничего из этого не интересовало сейчас артистов. Теперь все были поглощены другим.
Пока разоблачались, Пармен, не переставая, пытал сына:
- Может, ты сказал что-то обидное?
- Ты меня совсем за идиота держишь?
- Ну, может, случайно?
- Папа, всё было отлично. Она ушла довольная.
- Но почему, почему же она не пришла на спектакль?
- Пармен, перестань уже устраивать трагедию на пустом месте! – прервал его, не выдержав, Урош. – Ничего страшного ещё не произошло. Ну не пришла. Голова заболела. Мало ли что у девушки может быть. Придёт завтра.
- А если не придёт?
- Тогда придёт послезавтра. У нас спектакли каждый день.
- А если она больше не придёт?
- Вот тогда и будем паниковать. Ты точно договорился с ней насчёт завтра? – повернулся он к Иларию.
- Вот ты ещё! – измученно отозвался тот. – В следующий раз возьму вас обоих с собой. Будете стоять рядом и записывать всё, что я сказал.
- Ну чего вы действительно! – поддержал его Северин. – Вот проблема – не пришла на спектакль. Может, ей просто надоело смотреть одно и то же по пять раз. Или вы считаете, у нас такая гениальная пьеса, что её и пропустить невозможно?
- Но она же обещала! – простонал Пармен, глядя на Северина с надеждой, что тот сейчас развеет его тревогу.
- Вот уж аргумент так аргумент! Девушка обещала!
- Может, вы и правы, - согласился Пармен.
Ему очень хотелось верить, что он волнуется напрасно, и завтра всё наладится. Только сейчас он понял, какие надежды возлагал на Илария и всю операцию.
Он попытался взять себя в руки.
- Наверное, и правда, не стоит ничего решать до завтра. Пойдёмте домой.
Но ночь он провёл скверно.
После разговора с Урошем он вообще спал плохо. Тяжёлый выбор предоставила ему жизнь. Оба варианта были проигрышными. Отказаться от затеи значило предать своего Короля, оставить страну под властью узурпатора ещё как минимум на год. А осуществить задуманное – Урош прав – значит заставить своего сына сделать подлость, рискнуть его жизнью.
Впрочем, если Дарина больше не появится, она облегчит его терзания. Им останется колесить по стране, как и раньше, и представлять новые пьесы, изобличающие Арна. Иларий будет сводить с ума провинциальных простушек, и ему не придётся играть чужую роль – бесчестного соблазнителя и убийцы. Всё же его амплуа – благородные принцы и пылкие любовники. Да, если Дарина не придёт, всё станет гораздо проще – утешал себя Пармен всю бессонную ночь.
Но Дарина пришла.
Пармен не утерпел и проследил за сыном, когда тот пошёл на свидание. Он держался на приличном расстоянии. Ему надо было лишь узнать, придёт ли она, и, увидев девушку, он тут же убрался восвояси, не желая, чтобы его случайно заметили.
И в тот же миг его мысли, всю ночь пребывавшие в состоянии хаоса, выстроились в ряд, словно солдаты, которых с привала поднял окрик командира, и потекли ровным потоком, чётко и в то же время спокойно.
Судьба (или какая-то высшая сила, распоряжающаяся его жизнью) недвусмысленно высказала своё мнение о том, как быть дальше. Всё продолжалось, всё шло само собой, а ему оставалось лишь наблюдать.
Пока Иларий будет налаживать с дочкой Арна отношения, у него, Пармена, есть время все обдумать. До того, как она пригласит своего ухажёра в гости, - и пригласит ли вообще? – он успеет принять решение. Не может же девушка пригласить к себе молодого человека через одно-два свидания. На это уйдет не одна неделя, а за это время наверняка придёт хорошее решение. Так что, пусть всё идет своим чередом. В том, что парень с девушкой встречаются, уж точно не было ничего плохого. С этим и Урош согласится.
А начать надо с того, что придумать какой-нибудь убедительный предлог для того, чтобы Иларий смог напроситься к ней в гости. Просто на всякий случай. Если они всё же решат привести свой план в действие.
Пармен окончательно успокоился и стал думать о предстоящем сегодня спектакле: ему хотелось немного изменить одну сцену во втором акте.

Иларий не меньше отца переживал из-за того, что Дарина не пришла на спектакль, поэтому, увидев её, он страшно обрадовался и еле сдержался, чтоб не броситься ей навстречу. Ну конечно, он вчера нигде не ошибся, он всё делал и говорил правильно. Отец обвинял его напрасно. Она пришла. А значит, у него ещё есть шанс помочь их Королю вернуться. Наконец-то он сможет принести пользу. Именно он! Только он сможет проникнуть в замок Арна – и он непременно придумает, как это сделать. И Дарина поможет ему. Он верил в это. Раз она пришла, значит, он, и правда, ей нравится. Надо сделать всё, чтобы не упустить эту возможность.
Но сегодня Дарина была какая-то другая. Не такая, как вчера. Вчера она взяла его цветы так, будто это был какой-то волшебный, необыкновенный букет, и всё время, что они гуляли, нет-нет, да и подносила их к лицу, чтобы понюхать, и видно было, что это доставляло ей неизъяснимое удовольствие. А сегодня она просто вежливо приняла букет и тут же, казалось, забыла о нём – прост несла его, как несут кулёк с базара.
Вчера она рассматривала всё, что их окружало, с видом ребёнка, впервые оказавшегося в городе: трогала листья деревьев, восторгалась скромными весенними цветами, то тут, то там появлявшимися на их пути, останавливалась у каждой клумбы, у каждого необычного строения, разглядывала узоры на воротах, играющих детей, птиц над головой – да всё, что им встречалось! Сегодня же она шла, опустив голову, и даже не поворачивала головы, чтоб посмотреть по сторонам.
Вчера она закидывала его вопросами о спектаклях, об их бродячей жизни, о других актёрах труппы, и каждый его ответ вызывал новый поток вопросов, и казалось, что этому не будет конца – всё было ей интересно, каждое его слово находило в её душе живой отклик. Но сейчас она только безучастно кивала, слушая, что он говорил, и если задавала вопрос, то заметно было, что он был вымученным и задан лишь из вежливости.
Всё-таки что-то у неё произошло после того, как они вчера расстались. Причина её отсутствия в театре была, и это не головная боль. Было что-то посерьёзнее, о чём он хотел бы, но не решался спросить. Но он был уверен, что причина не в нём.
Иларий попробовал её расшевелить, рассмешить, но после нескольких бесплодных попыток сдался – она смеялась, но так, словно смеётся кто-то за неё, а она лишь подражает, и весьма неискусно. Так смеются механические куклы. Ха. Ха. Ха. Почему-то становилось жутко.
Дарина и сама, видно, вскоре почувствовала это и, сказав, что у неё какие-то дела дома, торопливо попрощалась и ушла. Даже не позволила себя проводить.
Сегодня они гуляли гораздо меньше, чем вчера.
Времени до спектакля оставалось уйма, и Иларий ещё долго бродил по городу – ему не хотелось выслушивать назойливые расспросы отца, почему он сегодня так рано. И без того ему приходилось тяжело. Никогда ещё у него не было таких обсуждаемых свиданий. Раньше он, встречаясь с девушкой, ни с кем не делился подробностями, разве что с Северином, и то далеко не всем. Ну и Урош иногда вытягивал из него кое-что. Но отец – никогда.
А сейчас он чувствовал себя каким-то животным, которого беспрестанно изучают, рассматривают через лупу и водят на верёвочке, тщательно следя за каждым его шагом.
Конечно, встречи с Дариной не были свиданиями в полном смысле этого слова. Это была работа, причём знакомая – он привык изображать чужие чувства. И всё же ему было не очень комфортно в этой роли, словно он надел камзол с чужого плеча – вроде и не жмёт, а всё же чувствуется, что не своё.
Вернулся Иларий всего за час до спектакля и, конечно, не стал делиться с отцом своими наблюдениями по поводу Дарины. Что если она снова не появится на спектакле – а Иларий этого всерьёз опасался, хоть она и обещала ему – отец его живьём съест, замучает своими обвинениями и предположениями.
Но, к счастью, отец не сильно докучал ему вопросами - он слегка переписал две сцены из предстоящего спектакля, и Иларию надо было выучить текст, а это для Пармена было святым. Так что время до спектакля прошло сравнительно спокойно.
А на спектакль Дарина всё же пришла. Правда, она пребывала всё в том же настроении, но кроме Илария этого - он надеялся - никто не заметил. Но букет она принесла, такой же пышный и вызывающе необычный, как всегда.
Когда Иларий за ним наклонился, он попытался перехватить её взгляд, но она лишь слегка кивнула и тут же ушла, не дожидаясь, как раньше, пока затихнут аплодисменты.
Но Иларий увидел, что в букет вложена записка. Он достал её и держал в руке до тех пор, пока не появилась возможность уйти за занавес, надеясь, что отец ничего не заметил. Пройдя за кулисы, он быстро развернул записку и прочитал. Однако Пармен был тут как тут:
- Что там?
Иларий ошарашенно посмотрел на него и не ответил.
- Что? - Пармен чуть не подпрыгивал.
- Она приглашает меня завтра в свой замок, - Иларию показалось, что другой сказал это за него, настолько невероятно это прозвучало.
- Что? – Пармен, казалось, забыл, что на свете существуют и другие слова.
Он вырвал у Илария записку и пробежал её глазами, потом потряс головой и снова стал читать.
- Что случилось? – подошёл к ним Урош.
Пармен молча протянул ему листок. Урош взял, и вскоре нарисованные брови его поползли вверх.
- Но этого не может быть! Так быстро! Как ты смог?
Иларий и рад был бы сказать, что это он такой виртуоз по части обольщения девушек, но он и сам ничего не понимал.
К ним присоединились Северин с Каролиной. На Каролине была её обычная кофта и пышная юбка от костюма – она наполовину переоделась, когда услышала, что что-то происходит.
- Завтра? - недоверчиво спросила она.
- Так быстро? – продолжил её мысль Северин.
- Но у нас же ещё ничего не готово, - добавила Каролина.
Последнее замечание подействовало на Пармена, как удар дубиной. Он чувствовал, что внутри него что-то рушится, ломается, осыпается, словно взорванное здание. Вниз, через всю душу, летели обломки его так хорошо выстроенных планов и надежд. Мир вокруг него зашатался, и он придержался за стену, чтобы убедиться, что на свете ещё осталось что-то прочное.
И вновь он почувствовал, что за него кто-то другой принимает решения. «Значит, всё же придется сделать то, что собирались, - подумал Пармен с болью, - похоже, другого выхода у нас нет».
И тут же, словно проворачивая нож в ране, высказался Урош:
- Нет, мы не можем, у нас же ничего не готово.
- Так, - сказал Пармен, чувствуя, что ему просто необходима пауза. – Сейчас все молча – молча! – переодеваются. И до дома никаких обсуждений!
Урош нахмурился. Он слишком хорошо знал своего друга и догадывался, какое решение тот примет.
С задачей молча переодеться все справились – у каждого было, о чём подумать, но с обсуждением до «дома» не дотерпели. И нарушил табу сам же Пармен.
- Сейчас главное – решить, будем ли мы затевать всё или нет, - сказал он как мог спокойно, когда они вышли на улицу.
- В каком смысле «будем ли»? - взвился тут же Иларий. – Что тут решать?
- Действительно, мне тоже казалось, что всё уже решили, - сказала Каролина.
- Когда это и с кем вы всё решили? – замахал руками Урош.
- Опять базар начался! – не дал ему продолжить Северин, самый рассудительный из них. – Вечно вы галдите, а толку нет. Вопрос есть. Надо на него ответить. Пармен абсолютно прав. Вот и давайте – по очереди. Будем пытаться завтра осуществить задуманное или подождём до следующего раза?
- До какого следующего раза?! – не выдержал Иларий.
Но Северин проигнорировал его.
- По-моему, каждый должен высказаться. Кроме Илария и Уроша. Да-да! С вами и так все ясно: Иларий – горячо «за», Урош – горячо «против». Каролина?
Она некоторое время шла молча, потом сказала задумчиво:
- Конечно, всё это очень рискованно. Но ведь вся наша жизнь здесь – это риск. Если бы я сама могла…
- Умоляю, Каролина, не надо никаких «если», - простонал Урош.
- Да, верно, - сразу же согласилась она. – Без «если». Я верю, что всё у нас получится. Я – «за».
Иларий подбежал к ней и звучно чмокнул в щёку:
- Юлия, я твой навеки!
- А я против, - оборвал его восторги Северин. – Любому, кто умеет пользоваться своими мозгами, видно, что мы не сможем одолеть…
Он огляделся. Улица, по которой они шли, была пустынна, но всё же он не стал уточнять.
- …того, кого мы не будем называть. Тем более, без Травы. Да, признайте уже, что Трава бесполезна – что ещё могло послужить причиной провала? Нет никакого единственного шанса, о котором вы все твердите. И посылать туда Илария… Легче уж тут убить его. Тем более, что иногда так хочется.
Северин вяло улыбнулся, но шутка вышла неудачной – все мрачно смотрели на него и молчали. Только Урош приободрился:
- Приятно, что есть рядом разумный человек. Надеюсь, всё-таки восторжествует разум.
И он посмотрел на Пармена.
- Как вы всегда умудряетесь делать меня крайним? – сказал тот. – Будто сговорились! Двое «за», двое «против» - опять мне решать!
- Это и логично, - тихо сказал Урош. – Твой сын – тебе и решать.
- Я и сам за себя могу решить! – как всегда, не к месту вклинился Иларий.
Но, как всегда, никто не обратил на его слова внимания. Все ждали, что скажет Пармен.
- Северин, конечно, прав, - медленно произнес он. – Эта Трава сводит меня с ума. Она не могла не подействовать. Понимаете, не могла. И что в тот день случилось – я не знаю. Но я знаю, что наш Король уже семнадцать лет ждёт того момента, когда сможет вернуться на родину. И что мы ему скажем? Что решили не рисковать?
- Пармеен, - глухо протянул Урош.
- Помолчи, ладно? Вы ведь все знаете, что мы должны попытаться. Даже если шанс ничтожный. Другого может вовсе не быть. И я знаю, что каждый из вас готов отдать жизнь за нашего Короля. Поправьте, если я ошибаюсь.
Оставшуюся дорогу шли молча. Иларий чуть не плясал от восторга. Урош уныло плёлся позади всех. Он был согласен с Парменом, и понимал, что у них есть лишь один путь, и притом, они сами его выбрали, но всё же он не мог смириться с тем, что самая тяжёлая и опасная работа выпала на долю Илария. Уезжая с острова, они взяли его с собой только для того, чтобы не вызывать подозрений у стражников - у мальчика был талант, и до сих пор ни у кого не возникло сомнений в том, что они настоящие артисты. Вдвоём с Парменом они бы уже с этим не справились - хоть у них за плечами был большой актёрский опыт, годы были уже не те. А Северин с Каролиной не вытянули бы спектакль. Каролина хоть и была хороша собой, но, во-первых, уже не первой молодости, а во-вторых, одной красоты для серьёзных ролей было явно недостаточно. А Северин убедительно мог сыграть разве что валенок. Зато он был физически силён, владел оружием и умел быть хладнокровным в опасный момент. В отличие от Илария. Ну почему дочка Арна не влюбилась в Северина! Он, конечно, не такой красавчик, как Иларий, но тоже недурён собой. И потом, его-то они взяли к себе исключительно как бойца. Это его дело - убить врага. Если бы его послали в замок Арна, то можно было бы надеяться на успех. Но Иларий!
Когда они дошли до повозки, Урош попытался вернуть его с небес на землю, хоть он и слишком хорошо знал Илария, чтобы надеяться, что тот прислушается к его словам. Кроме того, парень уже мысленно примерял лавровый венок, и, судя по всему, заботило его только то, к лицу ли он ему придётся. Но всё же отпустить его без напутственного слова Урош не мог. Никогда бы не простил себе.
Пока Северин разжигал костёр, Урош отвёл Илария в сторону.
- Ответь мне на один вопрос.
- Всё будет хорошо. Я не боюсь – и ты не бойся.
- Ты меня слушаешь вообще? Я просил ответить на вопрос.
- Знаю я твои вопросы. Опять будешь меня отговаривать. Только теперь не я всё решил, а отец. Вот к нему и иди со своими вопросами.
- Малыш, один вопрос.
- Ну?
- Скажи мне, что ты испытываешь к этой девочке?
Иларий замер, удивлённо глядя на Уроша.
- Это ты к чему?
- Ответь.
- Ничего не испытываю.
- А она тебя любит. Ты это понимаешь? По-настоящему любит. И доверяет тебе.
- И отлично, - сказал Иларий, но как-то неуверенно. – Так и было задумано.
- Иларий!
- Что? Что ты от меня хочешь? Я завтра убью Арна, и наш Король вернётся и…
К ним подошёл Северин.
- Помогли бы лучше Каролине овощи чистить.
Иларий тут же ушёл, а Урош тяжело опустился на землю.
- Северин, неужели ты не чувствуешь, что мы делаем что-то неправильное? Или это мои старческие страхи?
- Пармен прав, у нас нет выбора, - ответил Северин.
- Нет, конечно, нет, - еле слышно сказал Урош.