Фронтовая дружба

В конструкторском заведении, где я “проливал кровь”, строя коммунизм, вопросами снабжения заведовал один бывший фронтовик, отставник. Человек очень позитивный, веселый, разговорчивый, с хорошим чувством юмора, с приятной улыбкой, в общем - настоящий одессит. Мы были в хороших отношениях. Как-то, на очередном бессмысленном параде в честь какой-то хрени, мы шли рядом в одной шеренге и, разумеется, громко и воодушевленно кричали “ура” и размахивали флажками, будучи самыми счастливыми людьми на свете от ощущения ещё более тесного единения нашей родной Коммунистической партии и трудового народа. Времени было достаточно, и поведал он мне историю времен своей фронтовой юности. В батальоне он сдружился с одним солдатом, родом из горного Кавказского аула. У них была настоящая, крепкая фронтовая дружба. А однажды, в бою, мой герой буквально спас жизнь кавказцу. Вскоре после ранения кавказца комиссовали, и он уехал к себе домой. Переписывались. Где-то через год одессит получает недельный отпуск. Добраться до Одессы и вовремя попасть обратно в часть было невозможно. Но относительно недалеко как раз и располагался аул, где жил его товарищ. Он отправился в гости к другу. С “пустыми руками” ведь не поедешь, и был потрачен целый отпускной день на приобретение чего-то съестного и, естественно, горячительного. И вот долгожданная встреча двух фронтовых друзей. По законам кавказского гостеприимства, даже в тяжелое военное время стол буквально ломился от вкусной домашней еды. Удалось раздобыть и барашка. На встречу дорогого друга хозяин пригласил весь аул. Было много кавказских тостов, много выпито самогона и вина. Для дорогого гостя была выделена отдельная комната. Будучи двое суток в дороге, пользуясь где попутками, где телегами с лошадьми, где и пешком, вдобавок после многочасового застольного пиршества мой герой буквально свалился в чистую, мягкую, пахучую постель. После окопной жизни это было воистину “царское ложе”. Проваливаясь в глубокий сон и будучи в полном смысле слова на грани между сном и осознанием действительности, он увидел, как в комнату вошла жена его товарища, красавица Ашхен, разделась до нага и легла рядом. К сожалению, в эту минуту усталость и сон окончательно его одолели. Он “отключился”. Продолжения не было. Он спал беспробудно часов 12. Никаких разговоров о сюжете этой ночи в оставшиеся несколько дней его визита не возникало. Отношение всех домочадцев к нему было подчеркнуто искренним, добрым и очень теплым. В течение всех дней застолья не прекращались. Вернувшись в часть он много раз “прокручивал” в сознании произошедшее, но так в неведении и оставался. Ему не давала покоя мысль, что события первой ночи были срежиссированы его другом по заранее обдуманному плану, но он не понимал всей драматургии события. Только через много лет сведущие люди рассказали ему об этом старинном обычае проявления особой формы гостеприимства и демонстрации уважения для особых гостей, распространенном в культуре у некоторых кавказских народов. Вскоре после войны он получил известие, что его друг умер от фронтовых ран. Поминальную чарку в память о своем друге в день его смерти он не забывал никогда.