Глава третья

«Я ДАЖЕ В МЫСЛЯХ И СНАХ К ТЕБЕ НЕ ПРИКАСАЮСЬ. ОТ БЕЗОТВЕТНОЙ ЛЮБВИ ПАДЕНИЕМ СПАСАЮСЬ»

    Прошло несколько месяцев, он познакомил меня со своей семьей, состоящей из мистера Монтини, седовласого добродушного старичка лет семидесяти и его супруги, тоненькой, похожей на сильфиду Эммой, которая в юности пела в церковном хоре. Младшая сестра Дино, двадцатилетняя Гелла, хрупкая, выглядящая как сказочный эльф девушка, с первой же встречи проявила свой озорной характер и сразу же завоевала мое расположение. Из светской хроники я узнала, что ангелоподобная Эммочка являлась второй женой старика Монтини, который до нее был женат на своей однокласснице, однако поскольку первая супруга так и не сумела подарить ему детей, сорокалетний на тот момент сластолюбец соблазнился прелестями едва справившей девятнадцатилетие и годящейся ему в дочери Эммы. Первая жена Монтини-старшего, узнав об интрижке, покончила с собой. Я ни в коем случае не осуждала родительницу Дино и Геллы, но, откровенно говоря, долго находится в одной комнате с томной, взбалмошной блондинкой, говорящей высоким, пронзитвельным голосом, я не могла и старалась по возможности избегать общения с матерью своего новоиспеченного бойфренда.
    С Геллой мы моментально подружились и часто болтали обо всем на свете, сидя на ее кровати под тюлевым балдахином, и когда я случайно знала, что сестра Дино страдает от острой печеночной недостаточности, то безо всяких колебаний прошла обследование в частной клинике и, выяснив, что моя печень соответствует всем медицинским требованиям, стала донором.
    Дино с отцом на тот момент находились в длительной командировке, а я, соврав матери и отцу, что иду в поход с друзьями, легла в больницу и спустя неделю лишилась одной трети своей печени. Навестивший меня после операции врач, заверил, что реабилитация займет от шести до восьми недель, то есть менее чем через три месяца мой орган полностью восстановится, при условии, что я буду соблюдать строгую диету и несколько месяцев принимать прописанные мне медикаменты.
    Даниэлу о своем «героическом» поступке я также решила не информировать, посчитав, что незачем зря заставлять подругу волноваться по пустякам. Я просила нервически теребящую пальцы Эмму сохранить в тайне тот факт, что я пожертвовала часть своей печени ее дочери, но, конечно же, эта дама рассказала обо всем своему мужу, а вскоре и Дино был в курсе того, что я сделала для его любимой младшей сестренки.
    Чета Монтини, относившаяся ко мне как к своему третьему ребенку, с того момента принялась меня боготворить, и, признаться, я уже жалела о том, что совершила, ибо ловить на себе восторженные взгляды со всех сторон было просто невыносимо. В какой-то момент я попыталась проводить меньше времени в их особняке на Тисовой улице, ссылаясь на то, что у меня якобы много неотложных дел и нет времени даже на сон.
    В конце сентября мы с Дино и Геллой полетели на отдых в Аодалию, где прожили в шикарном отеле на побережье Пангейского океана около двух недель; брат с сестрой дни напролет проводили на пляже, а я, всю сознательную жизнь избегающая прямых солнечных лучей, дабы не спровоцировать появление родинок, сидела в своем номере и читала интеллектуальные романы неподражаемого Вадима Бокова. Его повесть «Нападение на мистера Паддла» понравилась мне более всего, хотя и тот нашумевший роман о запретной любви, конечно же, также не оставил меня равнодушной.
    Каждый вечер, как толко яркое светило скрывалось за горизонтом, я шла на побережье, устраивалась на шезлонге и долго смотрела на розовые облака, плывущей над синеватой сталью вод. Я надеялась, что мой бойфренд будет хотя бы иногда составлять мне компанию, однако Дино, один раз посидев со мной от силы минут пять, заявил, что это «тоска зеленая» и умчался развлекаться в ночной клуб. Гелла, утомившаяся за день, ложилась спать рано, так что свои первые каникулы за границей я, как прискорбно это ни звучало, провела в гордом одиночестве, предоставленная самой себе.
    Тридцатого октября, в день своего рождения я получила от Монтини-старшего более чем щедрый подарок: массивный браслет из белого золота, урашенный изумрудами, рубинами, сапфирами и бриллиантами. Эмма, весело щебеча, вручила мне жемчужное ожерелье, которое передавалось в ее семье из поколения в поколение, а Гелла преподнесла серьги, которые когда-то принадлежали великой и ужасной Шэрон Кляйнедди. Дино объявился только на следующий день. Сунув мне пыльный букетик гладиолусов, молодой человек сказал, что замотался на работе. На тот момент наши отношения стали более чем прохладными: мы редко виделись, а когда встречались, он был рассеян, неулыбчив и смотрел как будто сквозь меня, словно я была не живым человеком, а сгустком прозрачного тумана.
    Я, поначалу опасающаяся того, что нагловатый парень, забыв о приличиях, начнет приставать ко мне с поцелуями, теперь искренне недоумевала, почему этот молодой человек, объявив во всеуслышание, что я - его невеста, ведет себя так, словно я являюсь предметом интерьера.
    Первые подозрения закрались в мою голову в ноябре, когда Дино, пригласив меня на встречу, на ней не появился. Я прождала его пять часов, стоя под дождем в Центальном парке и тщетно пытаясь дозвонится до молодого человека, а затем, поняв, что он, скорее всего, забыл о данном мне обещании, побрела домой, сжимая в дрожащих от холода и досады руках танцующий на ветру зонт с надтреснутой рукоятью.
    В ранней юности я была поклонницей изящных детективных история Гагаты Херстин, так что, быстро сообразила, что именно следует предпринять, дабы выяснить причину столь резкого падения интереса к моей скромной персоне у моего так называемного «жениха». В один из вечеров, когда Дино подвез меня до дома, я как бы случайно уронила свой телефон со включенным дикотофоном между сидениями. Даже если младший Монтини его обнаружит, разблокировать экран без моей подсказки он вряд ли сможет. Надеюсь, заряда батареи хватит надолго и мне удастся выяснить хоть что-то о том, как отпрыск миллионера предпочитает проводить свое свободное время, а заодно узнаю, почему наши с ним отношения прекратили свое развитие.
    Затеяв свою игру, я была готова ко всему, однако, стоило признать, что изречение, приписываемое легендарному царю Соломону, было более чем мудрым. Я, страдающая от излишнего любопытства,  быстро убедилась, что, воистину, «многие знания - многие печали».
    Когда мы с Дино хмурым осенним вечером катались по промозглому, окутанному дымкой смога Сиэддлю, я, улучив момент, аккуратно достала из зазора между сиденьями злополучный розовый айфон с полностью разряженной батареей и незаметно сунула послуживший мне «жучком» аппарат в карман толстовки. Придя домой, я достала наушники и с перемоткой прослушала почти тридцатичасовую запись. Узнала, не особо, правда, удивившись, что у Дино Монтини есть две любовницы, одну из которых зовут Сабиной, а вторую - Ксенией. Также выяснила, что мой «парень» обожает заниматься сексом на заднем сидении своего внедорожника, что Сабиночка делает шикарный минет, а у Ксю первоклассная вагина.
    Целую неделю я ходила как пришибленная, не зная толком, как на все это реагировать. Откровенничать с матерью и тем паче Даниэлой я не могла себе позволить, - мне было элементарно стыдно признаваться в том, что мой жених изменяет мне с двумя прошмандовками. Но самое странное заключалось в другом. На кой черт Дино буквально заставил меня стать его невестой, если у него нет ко мне никаких чувств? Зачем я ему вообще сдалась?
    Ответ я узнала в канун Рождества, которое я готовилась отметить с семьей Монтини. Мои родители, устроив себе отпуск, отправились в путешествие по Азии, и я , оказавшись в доме своего парня, надеялась, что, улучив момент, затащу Дино в комнату и выпытаю у него всю правду.
    Вместе с Геллой и Эммой мы нарезали овощи для салатов, и я изо всех сил делала вид, что со мной все в порядке, хотя на самом деле мои руки заметно подрагивали и меня не отпускало дикое желание повалиться на пол и забиться в истерике, истошно визжа и колошматя ногами по стенам.