За рыбой с Иваном Ивановичем

      Я сразу проснулся, когда раздался негромкий стук по оконному стеклу. Было  около трёх часов утра. Я быстро оделся, схватил приготовленный с вечера свёрток с варёными яйцами, ломтиками сала и черного хлеба и выскочил, стараясь не скрипеть дверью, во двор.
      Там стоял, поджидая меня Иван Иванович. Вчера мы договорились отправиться на рыбалку на «Челновую». Идти предстояло около пяти километров и, чтобы успеть к утреннему клёву, надо было отправиться в путь пораньше.
       Иван Иванович только недавно демобилизовался из армии и поселился у своей старшей сестры, которая всего год назад вместе с мужем переехала в Сосновку из Узбекистана.
       В руках Иван Иванович держал удочки, а за плечами у него висел самодельный рюкзак - мешок с  лямками из веревок. Около него возбужденно крутился Шарик, старающийся подавить в себе искушение  громко залаять , и поэтому он лишь коротко счастливо повизгивал.   
       Одет был Иван Иванович в солдатскую хлопчатобумажную форму, но на голове была старая кепка, а на ногах видавшие виды ботинки. Было лето 1959 года, мне было 11 лет, и называть 20- летнего соседа ни дядей Ваней, как звал его мой младший брат Юрик, ни Иваном или просто Ванькой, как звали его взрослые, я не мог, поэтому обращался к нему по имени-отчеству.
       Поднялись на «Бугор» и двинулись по широким полям к темнеющему вдали лесу, за которым протекала река. На тёмном ещё небе играли всполохами беззвучные зарницы. Шарик то шёл рядом с нами, то забегал вперёд, успевая поднимать заднюю лапу в только для него знаковых местах.
       Фамилия у Иван Иваныча была Сидоренко.  Еще до войны  его отца-мельника  раскулачили и сослали с семьёй из Украины в Узбекистан, в город Чирчик, где надо было строить нужные стране заводы. Иван Иванович родился уже в Узбекистане. Был он кудряв смоляными черными волосами, которые уже успели отрасти после демобилизации. Характер имел насмешливый и по-хохлацки вредный. Позже я  нашёл в нём внешнее сходство с  актером Леонидом  Быковым в роли «Маэстро» в фильме «В бой идут одни старики».

       Наконец вошли в лес. Иван Иванович срезал несколько длинных прутьев из орешника для удилищ, так как у него были ещё комплекты лесок, крючков, грузил и  поплавков  из гусиных перьев.
       Пришли на реку в районе «Мыльного». Небольшое поле близ реки было уставлено стогами сена, а сама река заросла белыми и желтыми  кувшинками, широкие листья которых скрывали под собой водную поверхность, и только посредине реки сверкала вода  отраженными лучами утреннего солнца.
       Расставили по берегу удочки, и Иван Иванович достал из мешка сеть, её мы установили средь кувшинок, из которых время от времени раздавались чавкающие звуки. «Лещ кормится» — объяснил Иван Иванович.       
       Удочки его совершенно не интересовали. Он натаскал сена, устроил себе бивак и решил соснуть пару часиков, наказав мне следить за клёвом. Клевали мелкие окуньки, краснопёрки и ерши. Когда Иван Иванович проснулся, то в ведре было их уже более двадцати штук.
     - Будем варить уху, пойдем за дровами — распорядился  Иван Иванович. Из леса принесли сухих веток, развели костер, установили рогульки, на которых подвесили ведро с речной водой и стали варить уху. Ухи получилось много, и мы ели её и днём  и вечером и доедали на следующее утро.  Мне очень понравилось сало, которое полежав под жарким солнцем, завялилось, приобрело желтоватый оттенок и было таким вкусным с варёными яйцами, свежими огурцами и чёрным хлебом.   
       Днём купались и спали. Я играл с Шариком в догонялки и читал какой-то, захваченный из дома, толстый журнал. Вечером проверили сеть. Попалось несколько лещей и подлещиков. На ночь её установили снова.
       Вечером налетели комары, и мы ночевали в стоге сена, прорыв в нем небольшую пещеру, спать в которой было тепло, но колко, так как у нас ничего не было, чтобы подстелить под себя.
         Утренний улов в сети оказался значительно большим, чем предыдущий. Мы собрали вещи, залили костер, на котором кипятили чай, и с уловом отправились домой. Я нёс удочки и длинные стебли кувшинок для любимой тётушки Ольгушки, а Шарик  снова задирал лапу, помечая территорию, которую столбил за собой.