Похождения Штирлица

Глава восьмая. Выставка

-Поскольку Гестапо не дремало, - продолжил Нестор Петрович, -  и камеры были везде, то мы сейчас увидим персонаж, интересующий нас. Почти в рифму. Включаю.
На экране человек как в сериале «Семнадцать мгновений весны», в берете, тёмных очках и с наклеенными усиками.
- А почём мы знаем, что это Штирлиц? – сомневается Тычоблин. – Он же выдуманный герой.
-Ну, прототип-то у него, наверно, имелся, - отвечает режиссёр. – Вообще, хер его знает, может и был на самом деле Штирлиц, которого нам описал Ляндрес-Семёнов. У всех бывших советских людей  и нынешних «дорогих россиян» всё перепуталось. Они всё принимают за правду. Вот актриса, которая играла жену Штирлица, - Элеонора Шашкова, рассказывала, что её приняли за настоящую жену героя фильма «Вокзал для двоих», из-за которой его посадили в тюрьму, и не стали продавать овощи на рынке.
Тычоблин молчит.
А на экране человек с усиками умело путает «наружку», если вдруг она его ведёт.
-Смотрите, - комментирует Нестор Петрович, - вот он мгновенно растворяется в толпе народа, идущего на выставку. А вот он, прячась за толстого бюргера, останавливается у одного из экспонатов. Вот, видите?
-Вижу. Настоящий профессионал, - констатирует подполковник.
-А вы не хотите узнать мысли Штирлица, или, точнее, его прототипа? – спрашивает редактор.
-Вы серьёзно.
-А то!
-Сейчас подключу одно хитрое пиндосское устройство, и вы всё услышите.
-Херня это, - вскипает Тычоблин. – Откуда тогда были такие устройства. Что вы мне «Доширак» на уши вешаете. Не могло такого быть.
-А вот и могло, - спокойно отвечает редактор. – У немцев «Мессершмит – 109», у британцев «Спитфаер». У нацистов «Энигма», у британцев – радары. Поэтому немцы и не могли поставить Соединённое Королевство на колени. Радары засекали их самолёты. А у америкосов великолепные бомберы, стиравшие с лица земли города и веси. Манхеттенский проект, то есть бомбочка атОмная. А почему не быть такой технике? Всё могет быть. Послушайте мысли, а там уж сами решайте. Я перевод сделал под голос Копеляна.
-Фазанов?
-Этот хмырь большие бабки запросил. Говорит, меня «Сам» знает. Я вам за бесплатно пахать  не намерен. Сучок, короче.
-Не оскорбляйте артиста. Его действительно любят.
-Да, хер с ним…
-С кем хер, вы о ком? – выходит из себя куратор.
-Успокойтесь, я о Фазанове. Лучше слушайте. Копелян условно, заметьте,  условно, называет его Штирлицем.
Зритель видит «условного» Штирлица, а Копелян комментирует происходящее и   его мысли:
«Штирлиц подошёл к целой улице из деревянных домов, возведённых из настоящих строений, привезённых из СССР. Покосившиеся стены, иссохшие разваливающиеся оконные рамы. Во дворе глинобитная печурка с трубой, на которой готовили пищу. Нищета и запустение. Будка деревенского туалета, которую в советской стране называют «уборной», а в обиходе – сортир.
-Неужели это моя родина? – удивляется Исаев. – Не может быть. Это пропаганда! Но, с другой. Стороны, сложно сделать такие развалюхи в Германии, и состарить их.
Он идёт дальше, и видит сарай с трухлявыми стенами, где уложены дрова, валяется сломанное колесо от телеги. Мусор, обломки. Заходит в одну из изб, и видит интерьер комнаты с металлической койкой, печурку с конфоркой, на которой стоит закопчённый чайник. Одна из стен – сырая, вероятно протекает крыша.
-Воссоздать такое сложно, но немцы могли это сделать, - успокаивает он себя.
Следующий экспонат – интерьер тюремной камеры в НКВД, а рядом – расстрельная комната, где лежит муляж убитого человека.
-Не может быть такого в моей великой стране! – восклицает Штирлиц. – Что целая улица, состоящая из лачуг?
Но нотки сомнения проникают в мысли этого человека, так долго не посещавшего СССР.
-А как же фильмы? – спрашивает он сам себя. – Советские документальные и художественные фильмы, которые мы смотрели с Шеленбергом.
Сомнения пронизывают головной мозг разведчика, как электрические разряды, пробегаю по его костному мозгу. Начинает ныть сердце, раскалывается от боли голова.
-Я здесь в логове врага помогаю товарищу Сталину, а у меня на родине такие вещи. Неужели всё это правда?»
-Неужели всё это - правда? – спрашивает Тычоблин.
-Что именно? – уточняет Нестор Петрович. – Как народ жил в СССР при Сталине, или выставка.
-Выставка.
-Наберите в интернете «выставка советский рай в Германии» и увидите сами.
-Обязательно наберу.
-Кстати, хочу вам заметить, что если вы отъедете от Москвы на километров сто, то увидите, что со времён Сталина мало, что изменилось.
Тычоблин молчит.
Пауза затягивалась.
-Мы сёдни будем работать, – спросил Нестор Петрович, - или разойдёмся?
-И что же, - внезапно произносит подполковник, не отвечая на вопрос,- вы хотите сказать, что Исаев-Владимиров прозрел, и стал сомневаться в товарище Сталине? И не выполнил приказ об уничтожении выставки?
-А как его можно было выполнить, - удивляется редактор. – Взорвать эти хибары, и спалиться на этом. Зачем? Выставки была в Вене, в Праге, и все увидели и поверили в бедственное положение народа в России, его нищету.
-Прямо так и поверили?
-И прямо, и криво. Немецкая кинохроника про оккупированные территории наглядно показывала жизнь в СССР. Нищие деревни, бедные города с бараками. А капитальные строения - все дореволюционной постройки. Товарищ Сталин почти не строил жильё для народа, зато возводил Дворец Советов.
Тычоблин молчал.
-Ладно, давайте заканчивать, - предложил Нестор Петрович.
-И из-за этой выставки товарищ Сталин имел зуб на Штирлица? – спросил внезапно куратор.
-И из-за выставки, и из-за того, что не смогли взорвать Гитлера, - ответил редактор.
-Но сам Сталин отменил покушение, посчитав это  нецелесообразным.
-Да не отменял он, а никак не получалось. Он хотел фюрера уничтожить, потому что не мог простить ему, что тот его опередил, и первым напал на СССР.
-Вы верите в гнусные инсинуации, что СССР хотел напасть на Германию? Вы поклонник хохла Резуна и еврея Солонина?
-А вы великоросс и антисемит? Зачем подчёркиваете национальность писателей?
-Ладно, - говорит Тычоблин, - у вас есть информация про боксёра, которого послали в Германию, чтобы он убил фюрера. Помогал ли ему Штирлиц? И почему вы уверены, что покушения не вышло.
-Я вам вот что скажу, подполковник, – ответил Нестор Петрович. – Никаких агентов не надо засылать, когда в главке имперской безопасности работал Штирлиц. Раз уж он до Бормана добрался, с Гиммлером был на дружеской ноге, как и с Кальтенбрунером, то Алоизыча мог прихлопнуть запросто.
- Но он же вымышленный персонаж, - отвечает Тычоблин, - как бы он убил?
-Также, как он раскрыл переговоры  американцев с Карлом Вольфом. Спас польский Краков. Он, майор Вихорь и сынок Исаева – Коля Гришанчиков. И ещё всего до хера. Вам Ляндрес много чего навешал
-Вы опять иронизируете над подвигами товарища Владимирова–Исаева-Штирлица. Меня упрекаете в антисемитизме, а писателя по его настоящей фамилии называете, а не как принято.
-Ладно, - отвечает редактор. – У нас задача довести до зрителя неизвестные моменты в жизни Штирлица, поэтому я расскажу вам о том, как Отто помогал сталинскому боксёру добраться до Гитлера.
-Вот это уже другой коленкор, - добреет куратор, - расскажите. Очень интересно.
 - Пытался он охмурить актрису Ольгу Чехову – любимицу Гитлера.
-И как же?
-Хотел стать её любовником. Выражаясь по-простому, думал трахнуть её, как говорят в России.
-А не врёте?
-Может, вру, а, может, и нет. Говорит же наша пропаганда, что Чехову курировал сам товарищ Берия, и она по его приказу работала у немцев. Вот ещё одна возможность убить ефрейтора Шикльгрубера. Она могла подсыпать яд. Но почему-то ей этого не поручали.
-На то были, вероятно, свои причины.
-Какие причины, - возмущается редактор. – Никакой агентуры советской в Германии не было, поэтому и выдуман Штирлиц, Вайс, он же Белов из  книги «Щит и меч», Крылов, он же Крамер из книжицы «Сатурн почти не виден».
-Вы принижаете советскую разведку, - кричит Тычоблин, вскакивая со стула. – Да я вас…
-Стрельнете из маузера, наградной копии, как у товарища Жердинского? – спросил редактор.
-У товарища Дзержинского не было оружия, - остыл Тычоблин. – Он убеждал словами.
-Другим приказывал убивать, - не унимался редактор. – А в 1926 году его Сталин самого убил.
-Феликс Эдмундович скоропостижно скончался от сердечного приступа, - горестно ответил куратор.
-Ага, - ухмыльнулся Нестор Петрович – Съел что-нибудь.
-Не иронизируйте, - пригрозил подполковник, - пока только прошу.
-Ваш предшественник тоже грозил. Чё вы всё по этим тухлым персонажам так тоскуете, прям до истерики. Почти сто лет как нет «железного дровосека» Феликса Эдманда, простите, – Эдмунда, ёбушки-воробушки, - Эдмундыча. Кобы нет почти семьдесят лет.
-Так, всё, про боксёра давайте.
-А чё давать. Фуфло всё это. Всё выдумано. Очевидцы вспоминают, и все по-разному.
-Но ведь фильм сняли – «Апперкот для Гитлера», это как?
-Неужели, вы, гэбисты, такой примитивный народ…
-Опять оскорбляете? – перебил Тычоблин.
-Да, ничего не оскорбляю. Я все эти романы и фильмы называю «Три мушкетёра» Александра Дюма-отца…
-Почему «Три мушкетёра»?
 - Потому что, у Дюма всё выдумано. Ему приписывают фразу: «Для меня история – это гвоздь, на который я вешаю свою картину». Или другая версия: «История – это вертел, на который я нанизываю свои романы».
-То есть – всё выдумка?
-Наконец-то вы допёрли… Конечно, выдумка. Гасконец  д ‘Артаньян был на самом деле, но он не гонял за подвесками королевы. Боксёр Миклашевский был на самом деле, но его не направляли послать в смертельный нокаут Гитлера.
-А что же на самом деле?
-А мы правду никогда не узнаем. Всё в ваших архивах, закрытых на сто лет, а то может и уничтоженных. Но выдумать и написать об этом боксёре можно очень эффектно, почти как в романе  «Три мушкетёра».
-Но вы-то что-нибудь знаете?
-У меня тоже своя версия, а вот правильная она или нет, не знаю, история нас рассудит.
 -Можете поведать?
-Могу. Но в моей версии задействован Отто Штирлиц, штандартенфюрер СС.
-Тогда это действительно фуфло.
-Ни хэ себе, и вы разочаровались в Отто?
Тычоблин медлит с ответом, а затем спрашивает, путая собеседника, как его учили:
-А почему вы называете его Отто? Его первое имя – Макс. Макс Отто фон Штирлиц.
- Как Отто Скорцени – лучший диверсант, а по современному «коммандо» или «коммандос» фюрера. Но, если вам больше нравится, могу – Макс.
-Как хотите.
-Двенадцать романов нахерачил товарищ Ляндрес, он же Семёнов. Везде Исаев-Владимиров-Штирлиц. И везде побеждает. И всегда крепко любит свою великую родину – СССР. «Come back in USSR». Знаете такую песню у The Beatles?
-Вы меня за кого держите. Я на Красной площади был в охране, когда Поль Маккартни её исполнял.
-Вам крупно повезло. Только говорите, пожалуйста, сэр Поль Маккартни.
 Он для меня не сэр.
-А, я и забыл, что вы из ГэБэ. Там ещё Лужков и Макар Евич были.
-Почему вы так называете Макаревича? Мне его песни нравятся.
-Я люблю коверкать слова. Например, Рамзан…
-А вот это зря. Можете поплатиться, - перебивает куратор.
- Голову отрежет?
-Вы будете рассказывать, а то мы отвлеклись? Итак - Маклашевский со Штирлицем.
-Ладно, слухайте…

(Продолжение следует)