Родина моей души

Самые первые впечатления

И хотя по знакам зодиака я Стрелец - стихия огня - мне очень близка стихия воды, с ней связаны самые ранние воспоминания. Родина моей души – река, светлый город над рекой. "Наша жизнь - река, Наша плоть вода, А душа везде, Где течет река".
Мои родители жили и работали на барже, и в сезон навигации, пока не замерзали реки, нас с сестрой с самого рождения брали с собой в плавание. И, естественно, самые первые вoспоминания связаны с пространством реки: огромный деревянный шлюз, на краю которого меня, неправильно надевшую в спешке сандалии, учат отличать лево-право, сено-солома. Стою, опустив голову и думаю, где же наша баржа и какой высокий этот шлюз.

До сих пор помню палубу, где я играю, кругом – вода и крутой берег реки, а в нем много-много гнезд, и ласточки то вылетают из своих песчаных домиков, то залетают. Берег желтый, а птицы темные. Помню красные огни бакенов, деревянных, металлических на вечерней реке. Бакенщик подплывает на лодке к бакену, открывает окошечко и зажигает фитиль в металлическом бакене. Помню  вешки над рекой, указывающие судну на речную мель.

Мама держит меня, маленькую, на коленях. Рядом дед по папиной линии, у него на коленях моя младшая сестра.
А вот я уже сама стою на ногах и держу в руках черного кота. Значит, на барже был кот! Судовой кот-путешественник.

Два раза отец спасал мне жизнь. Один раз плыли в лодке, у отца болело колено, и он опустил ногу в воду, а я, держа куклу в руках, опустила обе ноги за борт и – упала в воду. Папа нырнул за мной, оттолкнув ногами лодку, в ней осталась младшая сестра, пережив нелегкую минуту: одна в лодке, одна в мире!
А в другой раз я шли по пляжу Днепра в Днепропетровске и – исчезла, провалилась в яму. Папа, увидев, что меня нет, все понял и бросился в воду, искать и спасать.

Однажды я упала с верхнего этажа рубки на борт палубы и до крови разбила лоб. Мама была очень напугана, и рану промывал раствором марганцовки отец. Все обошлось, но шрам на лбу, остался на всю жизнь.

Река – гладь или волны реки, вешки, бакены, огонь в котором зажигал бакенщик, это люди, которые издавна жили на берегах рек, и те, кто жили, плавая на таких же баржах, как и наша. Река –пристани, дебаркадеры, рейды, выход на берег, в город, на базар. Помнятся деревянные ларьки базаров в Днепропетровске.

Первые слова, осевшие в подсознании: камбуз, бакены, трос, пришвартоваться, стать на якорь, дебаркадер (слово это, особо мне запомнившееся, французское и означает пристань). Магазины на пристанях. Бело-синяя неизменная этикетка на жестяных банках сгущенного молока, рядами стоящих на полках.

Однажды ночью услышала крик мамы: «Толя, не делай этого!» Папа опустился на привязанный к барже плот, бревна которого образовали затор, вздыбились, хотел исправить положение дела? Или хотел сплавить «налево» несколько бревен из плота, а мама понимала, насколько это опасно. Папа попал под бревна, но ему удалось справиться с этой ситуацией.

Каждая встреча на реке привносила новые впечатления, какие-то бытовые детали жизни на реке . Помню, как алюминиевую кружку с горячим чаем опустили в тазик с холодной водой.  Разрезали надвое, исполосовав ножом свежий, пахучий огурец, и, присыпав солью, потерли две половинки,– самые первые ощущения.

Когда родители получили квартиру, они продолжали дружить с двумя семьями, с которыми их сроднила жизнь-плавание: они стали нашими крестными родителями. Широколицый, с орлиным носом си Анатолий Орлов и его жена Нина, невысокая, приятная женщина.
Веселая, добрая Галина, ее озорная, интересная дочка Аллочка. Их семья получила квартиру в городе Бресте.

Дом на улица Черняховского

Когда образовалось Верхне-Днепровское речное пароходство, часть рудовозов Украина передала Беларуси. В том числе и судно, на котором работали мои родители, было командировано в Пинск.
Судно прибыло к месту назначения к зиме. Реку Пину сковал лед, и, естественно, вынуждены были перезимовать в Пинске. Временно жили в одной из кают на дебаркадере.

Отец написал заявление о предоставлении ему жилплощади в Пинске.
И вот родители получили однокомнатную квартиру на улице Черняховского.
Отец устроился на работу в порт, приемосдатчиком, мама также работала в порту. С баржи перевезли на квартиру железные кровати, стол, тумбочки, табуретки, радио.

Улица Черняховского - одноэтажные деревянные дома - тянулась едва ли не через весь город: от судоремзавода до железнодорожного вокзала.

В нашем доме было четыре квартиры: две – по краям, и две имели общий коридор: в одной жила наша семья, а в другой – пожилая, сгорбленная женщина. Папа называл ее шутливо: бабушка Козека. Ее сын сидел в тюрьме, и ей хотелось бы сохранить комнату для него, а тут вселились новые жильцы.

Однажды папа сидел на маленькой скамеечке во дворе и тер хрен. Мы с сестрой лепили свои домики и пирожки в песочнице, которую сделал нам папа.
За сарами был деревянный туалет, куда папа водил нас по вечерам.

Тут медленно приоткрылась дверь и в ней показалась бабушка Козека.
- Что это вы делаете, Анатолий Иванович? – спросила она.
- Тру хрен, - ответил папа.
- А что это такое? – полюбопытствовала она.
- Могу дать попробовать, если желаете.
Папа щедро зачерпнул ложкой натертый хрен и дал ей попробовать. Она очень скривилась, выплюнув то, что не успела проглотить. Долго потом, вспоминая этот случай, улыбались.

В боковой квартире жила одинокая женщина, Ольга Антоновна. У нее были некоторые странности в характере, мнительность, но она была всегда с красивой прической, в платье с вязаным воротником. Мама сердечно относилась к ней, выслушивала ее, давала добрые советы и пригласила ее стать моей крестной матерью. Меня тайно окрестили в церкви, ибо открыто делать это в то время не разрешали.

В нашем доме также жила многодетная семья (они были баптисты), имевшая десятерых детей. Мама тепло относилась к тете Поле, так звали мать семейства, советовала ей написать заявление на предоставление многодетной семье льгот. И вскоре им была выделена лошадь для вспашки огорода.

Лодка

У отца всегда была простая деревянная лодка. Он ставил ее у пристани, рядом с другими лодками. Впоследствие лодочную стоянку переместили в затон на другом берегу Пины. Чтобы лодка не протекала, отец конопатил щели днища и боков пеньковой паклей, потом заливал смолой. Смола в жестяной банке, разогреваемая на огне костра, вздувалась, пузырилась, становилась жидкой, как сметана, и мы помешивали ее прутиками. Особый запах. В смолу отец добавлял для вязкости мазут. Отец смолил нижнюю часть лодки изнутри. Потом, перевернув лодку кверху дном, заливал ее смолой. Хорошо помню запах смолы и как хочется дотронуться, стать на капли кружочки смолы, упавшие на песок. Слегка остывшая смола не приставала к подошве летних сандалей.
Приходя на реку, мы с сестрой первым делом вычерпывали из лодки воду, незаметно просочившуюся сквозь щели.

Жаркий летний день. Мы подплываем к тихой речной заводи, пахнущей солнцем и аиром. Отец срывает рогозу с коричневыми метелками, зеленый пахучий аир и стелет травы на дно лодки, говорит, что сердцевинку растения можно кушать. Попробовав на вкус нежный салатовый стебель, ощущаешь сладковато- горький аромат. На троицу мы приносили аир домой и устилали ими пол.

Новая квартира


Отец стоял в очереди на получение новой квартиры. Как же мы были все счастливы, когда был получен ордер на двухкомнатную квартиру со всеми удобствами на улице Н.Островского, у парка. В новом четырехэтажном доме с двумя подъездами нас, детей, собралась немалая компания.
В соседнем подъезде жила семья армян, в которой росли Гоар (мы звали ее Гоара) и Валера. В нашем подъезде жило два мальчика. Один из них, Саша Грамотнев, у него были красивые голубые глаза, и стал моей первой симпатией. Но вида я, конечно, не подавала, скорее наоборот. Психология детства. Мне было тогла 9 – 10 лет. Когда Саша выходил во двор, мне становилось радостнее на душе и все приобретало больший смысл. И когда родился наш младший брат, мы, единодушно с сестрой, назвали его Сашей. Помню, фильм еще был такой, не цветной.
Мы, собираясь вместе, играли в казаков-разбойников, в дочки-матери, в калим-баба, пели свои любимые песни, наполненные светом и оптимизмом: «По переулкам бродит лето, солнце льется прямо с крыш, в потоке солнечного света у киоска ты стоишь...», «Жил да был за углом черный кот...», «В чарах звездного напева обомлели тополя, знаю, ждешь ты, королева, молодого короля...".
Более тесная дружба связывала нас с Тамарой, которая жила с родителями этажом ниже. Милая девочка, в очочках, она обладала удивительным даром доброжелательности.
...У нее в руках что-то неизвестное, она дотрагивается до моей руки: "Угадай, что это"- спрашивает она меня". -" Не знаю,- отвечаю я,- колющийся шарик? каштан?"- А хочешь, я спою тебе песенку?" - Да, киваю я головой. И девочка, голос ее мягок и приятен, поет:
"Сиреневый туман над нами проплывает, и в тамбуре горит прощальная звезда, кондуктор не спешит, кондуктор понимает, что с девушкою я прощаюсь навсегда..."
И хотя Тома училась в другой школе и на класс выше меня, и у нее были свои подруги-одноклассницы, мы с ней подружились. Интересы и увлечения ее подруг расширяли наш кругозор. Например, мы собирали фотографии, вырезки актеров из журналов. Друзья из Польши присылали нам фото и вырезки из журналов полюбившегося нам фильма «Четыре танкиста и собака» с Даниэлем Ольбрыхским и Полой Раксой. Нашим любимым фильмом был «Человек-амфибия» с Анастасией Вертинской и Владимиром Кореневым, который мы могли смотреть бессчетное число раз.
Один из двух любимейших фильмов юности "Последний дюйм"- приключенческая драма по одноимённому рассказу Джеймса Олдриджа.
Побережье Северной Африки в послевоенные годы. Безработному летчику Бену Эсли (актер Николай Крюков, запомнилась его игра, лицо) предлагают за большие деньги опасную работу - подводные съемки акул. Бен и упросивший его об этом его сын Дэви летят на дальний безлюдный берег моря. Во время съемок Бен получает серьезную травму, и мальчик, спасая жизнь себе и отцу, затаскивает его в самолет и взлетает. Бен учит Дэви управлять машиной, и тот преодолевает опасный путь и сажает самолет на аэродроме - сделав дело правильно до последнего дюйма.
Первое, что я увидела на экране нашего первого черно-белого телевизора- было мне тогда лет 13 - фильм "Тайна двух океанов" по роману Григория Адамова - самое известное произведениеавтора, экранизированное в 1956 году. В центре повествования - захватывающие, полные опасностей приключения команды разведывательной подводной лодки и чудом спасшегося после кораблекрушения подростка.

...Отец Тамары, дядя Степан, ветеран Отечественной войны, инвалид, болен туберкулезом. Ему, двадцатилетнему молодому человеку, после ранения ампутировали ногу и с той поры он ходил на костылях. В госпитале он и познакомился с девушкой Дашей, своей будущей женой, мамой моей подруги. Тетя Даша, маленького, по сравнению с мужем, роста, удивительно трудолюбивая, она убирала в гидротехникуме, летом часто ходила в лес. Вместе с моим отцом они разбили несколько грядок около нашего дома (в основном в доме жили учителя Пинского гидромелиоративного техникума), чтобы посадить зелень. Потом к ним присоединились и другие жильцы дома.
Впоследствии родителям Тамары предлагали новую квартиру, улучшенной планировки на окраине города. Тамара написала письмо в Москву Л.И.Брежневу, чтобы инвалиду, которому нелегко передвигаться на костылях, дали квартиру в центре города. Их пожелания были учтены, она получили квартиру в самом центре Пинска. Соседями Тамары стала одна из еврейских семей.

Тамара дружила с этой семьей, а также со своей коллегой по врачебной практике, еврейкой. После Ченобыльской катастрофы евреи стали покидать Пинск, уезжая в Израиль. Друзья Тамары, уехавшие в Израиль, неоднократно приглашали ее в гости.
И однажды она с мужем побывали в Израиле, у своих друзей, навестили святые места этого города.
Особо Тамаре понравилась планировка современных домов, объединенных террасами и детскими площадками. Доброжелательность, способность к дружбе способны открывать мир.

Дружбу с Тамарой мы не прерывали, навещая друг друга. Поддерживаем связь и теперь, став взрослыми. Из каких бы краев и стран я ни приезжала, Тамара всегда радушно и гостеприимно встречает меня. Дружба на всю жизнь.
Однажды мы встретились семьями в Крыму. Теплоход «Адмирал Нахимов», на борту которого мы находились, подплывал к Ялте. Стоя на боковой палубе, издали, я увидела Тамару, она махала мне рукой и рука ее была подобна крылу чайки, парящей над морем.

Мы вместе, Тома была нашим гидом, она не в первый раз в Ялте, посетили Ласточкино гнездо, любовались морем, скалой Парус, где некогда снимался наш любимый фильм «Человек-амфибия», навестили винный погребок с дегустационным залом, погуляли,беседуя и вспоминая, по набережной Ялты.
Мне запомнились слова моей подруги, которые она сказала тогда: « А счастье в этом и есть: ты мне помахала рукой, а я тебе». Счастье, на мой взгляд, – это дружба,выверенная временем, расстояниями; а если еще можешь дать свое определение счастья, то это очень большое счастье.­