Ангел по имени Тори. Главы 20-21

Предыдущие главы: http://proza.ru/2021/11/05/1818

Глава 20

Слава страдал.

Он даже не мог предположить, что душа способна так видоизменяться: сжиматься от страданий и одновременно раздуваться от ревности. Тори с ним не разговаривала. Несколько раз он пытался  словить ее в оранжерее, чтобы объясниться. Заходил по сто раз на дню к ней в палату. Бегал в детский корпус, в надежде столкнуться с ней и поговорить. Даже два раза вместе с детворой строил крепость и играл в снежки – заработал красноречивый фингал под глазом, за что снискал уважение малышей. Они всем рассказывали про подвиги Арагорна и советовали пойти посмотреть на рану, полученную героем в жестоком бою с орками.

Однажды ночью Вячеслав снова обнаружил ее на полу в оранжерее, спящей в обнимку с Библией. Взял на руки, принес в палату. Он хотел заботиться об этой удивительной девушке, так самоотверженно взявшей на себя опеку над малышами. Но Тори упорно молчала. Как будто он для нее умер. И всякий раз, заглядывая в голубые лужи, он видел подернутое инеем равнодушие.

Но хуже всего то, что она отказалась от ее услуг в качестве лечащего врача. Игорь Александрович после похорон матери не приехал – эмоциональное напряжение сказалось на здоровье, и он отправился в санаторий подлечиться. Слава думал, что пациентов главного они разделят поровну с замом, и взял под свое покровительство Вику. Но она явилась к Владимиру Григорьевичу и попросилась под «его крыло». Почему?

Молодой врач понял, что с этого момента в его жизни начинается тяжкий этап под названием «Неразделенная любовь». И он страдал.

«Крышу сносило» и у Владимира Григорьевича. Если Вячеслав Михайлович пишет научную работу, почему пациентка Ангел «велась» не у него, а у главного? Наверное, они вдвоем решили сорвать лавры. Это понятно. Но почему сейчас, когда главный в отпуске, она попросилась к нему? Зам чувствовал, что здесь кроется какой-то подвох. Наверное, Славик специально направил эту ненормальную, чтобы вывести его из себя. У нее, к слову, это хорошо получается – одного вида достаточно. Потом молодой выскочка подловит его на каком-нибудь скандале, выставит перед своим блатом в Министерстве полным идиотом и... займет место главного. А может он роет и под профессионализм? Вдруг пациентку подсунул, чтобы он, Владимир, ошибся в диагнозе, лечении или еще чем, а сам... прыг, и снова займет место главного. В душе у зама бурлили «тайны Мадридского двора», и ему нужен был единомышленник...

 У Тори тоже было как-то непонятно на сердце. Она как будто повзрослела лет на сто, очерствела и гнала всякие мысли о чувствах, любви. Конечно, девушка замечала, как бегал вокруг нее молодой доктор, и было его очень жаль. Иногда хотелось броситься ему на шею, прильнуть к груди и услышать взволнованный с хрипотцой голос: «Не волнуйся, все будет хорошо». Но она сдерживала рвущиеся на волю чувства. Для нее это было непозволительно. Разум говорил, что ничего хорошего из их отношений не выйдет: подобное сочетается с подобным, а он врач-интеллигент, она почти бомж, сирота. Контрастная парочка. К тому же занозой засела обида: он ей не поверил, предал, разве можно такое простить? Потому Тори всячески избегала его общества, стараясь не замечать знаков внимания и не оставаться наедине. Ей это удавалось – дети хвостами ходили по пятам. Вместе (втихаря от зама) проводили тихие часы, играли на улице и даже читали Библию. Со всеми откровениями из книги предводительница делилась с малышами, конечно, на их уровне. На удивление, они все понимали с полуслова, а где-то даже объясняли эльфийке непонятные места.

– Ну фто тут непонятно? – пожимал плечами Мифка. – Ну написано же: дьяфол прифол, фтобы украсть, убить и погубить. Ну у меня украл здорофье, убифает каждый день – уколы эти, капельницы. И хочет, фтобы я делал гадкие фещи, ну фтобы Аленку треснул по бафке, у Борифа фонарик украл – он мне понрафился, ну фтобы погубить меня, фтобы потом, после фмерти, я пофол в ад и не уфидел Серефку.

Тори и сама понимала, что главный враг – это не Саурон, не болезнь и даже не смерть. Это дьявол, пришедший на землю погубить человека. Через болезни, грехи, идолов, ложь, даже через науку, отрицающую Бога. Но вместе с детьми она прочла и про Иисуса, который тоже пришел на землю, чтобы спасти человека. Он пошел на распятие за все человеческие грехи: прошлые и будущие, и этой жертвой искупил всех. Значит, сегодня можно не болеть, не страдать, не бедствовать, жить счастливо и в достатке.

– Я пришел дать жизнь и жизнь с избытком, – сказал Иисус Христос.

Один вопрос волновал Тори: КАК эту жизнь взять и подарить этим маленьким человечкам?

А вот нянечку Василису волновали отношения парочки Слава – Вика. Умудренная сединами и обычным житейским опытом женщина никак не могла понять: почему молодые люди еще не понесли заявление в ЗАГС.

– Ну и моладзь сёння пайшла! – сетовала она, попивая чаек с санитарками. – Усё муцяць, баламуцяць! Ну видаць жа: ён яе любиць, вунь бегае кажны дзень, зенки вылупиушы. Яна ж яго таксама любиць. Паглядае усё сваими глазищами. И усё неяк не разродзяцца яны! Усё не па-руску, як негрытосы нейкия! Вой жа и дурныя, дурныя. Мабыць, без маёй дапамоги гэная справа не абыйдзецца!

И тетя Вася стала готовить «наполеоновский план» по примирению молодых «ды дурных».

И еще одному человеку эта парочка не давала покоя. Хотя про парочку Диана – дочь Игоря Александровича ничего не подозревала. Зато перемены в настроении Славы бросались в глаза. Он не то что в гости приходить, даже звонить перестал. И Диана заподозрила неладное – наверное, кого-то себе нашел. Пыталась разговорить на эту тему отца – бесполезно. Тот молчал, будто партизан на допросе. Звонила сама Славе домой, на работу, но парень отнекивался, мол, встретиться не могу, загружен по самые уши. И тогда Диана решила взять инициативу в свои руки.

Самое интересное, что пути-дорожки всех заинтересованных лиц пересеклись в один февральский день. И надо же было, чтобы это оказался День рождения Тори!

Глава 21

20 лет – первый юбилей. Еще накануне Вика вдруг почувствовала себя ну не то чтобы старой, но взрослой какой-то. Одно дело, когда 19. Вроде совершеннолетняя, но можно быть легкомысленной, беззаботной. А вот 20 – это уже дата.

– Наверное, нужно выработать походку «от бедра», – думала она, засыпая. – Зашить дырки на джинсах и начать красить глаза. Еще перестать говорить «пофиг, это все туфта и понты». А то по-подростковому как-то получается. А я ведь уже взрослая...

Правда, рано утром об изменениях она напрочь забыла. Вику разбудила дежурная сестра, сказав, что ее хочет видеть и.о. главного. Первое, на что наткнулся сонный взгляд Тори, был пушистый кактус. Он стоял на тумбочке, нахохлившись, как петух перед дракой, и как будто говорил: не трогай, а то как дам!

– Ух ты, без понтов! – восхищенно изрекла главная эльфийка и вытащила из его иголок маленькую «валентинку».

Правда, прочесть не успела – нужно было бежать к Саурону «на ковер». Вика машинально мазнула кровавой помадой по губам (про глаза забыла), нятянула разрезанные джинсы и поплелась по коридору в административный корпус совсем не походкой «от бедра».

Владимир Григорьевич, проведя ночь в бессоннице над разгадыванием «подводных течений» в онкоцентре, пришел к выводу, что тут все повязано: министр здравоохранения, главный врач, Слава и эта невыносимая хамка. Какие связи их скрепляют – родственные, деньги, знакомства – он не знал. Но чувствовал, что нужно тоже внедряться в этот клан. Решил начать с Вики. Она ему казалась более простой, чем мужчины, хоть и слишком импульсивной.

– Виктория Ангел, – зам даже вышел из-за стола, приветствуя сонную нахалку. – Ну, за уши я вас тягать не буду. Что вы, такие симпатичные ушки, разве можно трогать?

Тори инстинктивно прикрыла уши ладошками, пытаясь спрятать от злого Саурона. Вел он себя как-то подозрительно, вежливо что ли? Но девушка видела насквозь его сердце – там был лед.

– Ну что вы Виктория? – засмеялся Владимир Григорьевич. – Неужели я такой страшный? Я просто хочу поздравить вас с Днем ангела. Ха-ха, какой прекрасный каламбур: Ангела с Днем ангела! Поздравляю!

Врач элегантно поклонился и поцеловал Вике руку. Она растерянно протерла глаза: может, это все еще сон?..

– Разрешите преподнести вам этот скромный подарок, – и он протянул большую книгу. – Я подумал, что «Властелина колец» вы уже читали, а вот «Хоббита» того же Толкиена, наверное, нет.

– Здорово! – предводительница эльфов восхищенно гладила твердую обложку. – Спасибо большое.

– Ну, я думаю, что за этот милый подарок я заслужил маленькое вознаграждение, – загадочно произнес зам и обнял девушку за талию, аккуратно склоняя ее к столу. – Один ма-аленький такой поцелуй...

Тори все еще хлопала непонятливыми глазами, как холодные губы впились в ее ярко-красный рот.

– Владимир Григорьевич, мне нужно срочно с вами поговорить! – резко распахнулись двери кабинета, и молодой доктор увидел перед собой картину Репина «Не ждали».

Его любимая девушка спиной лежала на столе в объятьях зама!

 И.о. главного с кровавым от Ториной помады ртом повернулся к Славе:

– Вячеслав Михайлович, вы не вовремя!

Слава пулей выскочил из кабинета и понесся к себе. Кровь стучала в висках, а сердце сжималось от боли.

– Я все понял, я все понял, – шептали обескровленные губы, а перед глазами все стояла (точнее – лежала) Тори на столе у зама...

Все раскручивалось, как в лучших мыльных операх Бразилии. Молодой Ромео ночью пробрался к любимой в палату и оставил на тумбочке подарок – милый кактус. Он знал, как Тори любила цветы (истинный эльф!), и надеялся, что колючий комочек ей понравится. А утром в палату пробралась тетя Вася и, озираясь по сторонам, как старая партизанка, всунула в колючки «валентинку». Подумаешь, что до Дня всех влюбленных еще 9 дней! Просто «немагчыма глядзець на усе ихния пакуты»!

Вика прочесть любовное послание не успела, полетела к заму, оставив «валентинку» на кровати. Чуть позже в палату зашел Слава, чтобы поздравить виновницу торжества с Днем рождения на словах, и обнаружил на Ториной постели увитое вензелями сердечко. Открыл его, а та-а-ам! Написано:

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ТОРЫ! И НАДЕЮСЬ, ЧТО ЭТО ВЗАИМНО. С.

Нянечка Василиса целый вечер старательно выводила печатными буквами слова из старой доброй песни «Я люблю тебя, жизнь! И надеюсь, что это взаимно», переписывая русские буквы из потрепанного песенника. Она ведь «инстытутау не канчала», разговаривала сугубо на трасянцы, а нужно было написать грамотно, якобы от Славы, он же «сильна вумны урач»! Правда, обращение «Торы» ее подвело, но влюбленный Ромео, в одну минуту трансформировавшийся в яростного Отелло, такой мелочи не заметил. Перед парнем навязчиво маячила буква С – значит, Саурон! Так вот почему этот напыщенный индюк взял «под свое крыло» Тори! Он в нее влюбился! Хотя, нет, разве такой пуп земли может любить? Он просто хочет ее использовать! Поматросить и бросить!

И Вячеслав Михайлович ринулся, сжав кулаки, к заму. Он готов был его растерзать на части, набить ему надменную морду и вышвырнуть из центра. Но... увидев любовную сцену на столе, вся решимость сдулась, как проколотый шарик.

Влетев в расстроенных чувствах к себе в кабинет, он натолкнулся на... Диану, которая держала в руках витиеватую... «валентинку».

– Слава, что это?! –  слезно возмущалась «принцесса Диана». – Я думала, что ты меня любишь, что сделаешь предложение. Ты же распланировал это на ближайшее время. А ты не звонишь, не приходишь... Я иду к тебе и нахожу на столе... Эту гадость! Я так и знала, что вы все кобели! Как ты мог, Слава?!

Принцесса театрально заламывала руки и бросалась в кресло, а ошарашенный доктор взял в руки «валентинку», открыл. А та-а-ам! Написано:

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, СЛАВА! И НАДЕЮСЬ, ЧТО ЭТО ВЗАИМНО. Т.

Продолжение: http://proza.ru/2021/11/08/1588