На Ангару! Попутчик

Поселок Стрелка - в глухой тайге. Он притулился на берегу реки, в том месте, где красавица Ангара бросается в объятия возлюбленного Енисея. А на левом берегу Ангары поселочек со все объясняющим названием Рудник.
Нехоженная тайга на сотни километров, ближе к жилым местам густо нашпигованная зонами и спец.поселениями.
Наша семья попала в те края по вербовке. Четверо ребятишек, а заработки мизерные, вот и поддались родители на речи вербовщика. Рискнули .
Отец уехал один, первую зарплату переслал семье: "Приезжайте! Жить можно".
   Он настоял: "Галя, бери билеты в купе, с ребятишками полегче будет, да и безопаснее"
Ох, как же он ошибался! Поначалу было всё чинно. Верхнюю полку  делили, молча толкаясь локтями, братья-погодки Ленька и Колька. "Буквари"- бывало подшучивал над ними отец. Внизу умостились валетом Людмилка с Олечкой. Одной 6, другой 2 года. И мама - на отдельной полке. Она смеялась: "Еду как барыня!"
Вторую  верхнюю полку в купе занимал мужчина. Приличный, спокойный.  Мама на остановках доставала носовой платочек из специально пришитого к нижней рубахе кармашка, для надежности застегнутому булавкой, и торопилась на перрон. Возвращалась то с вареной картошкой и квашенными огурцами, то с капустными пирожками.

   Сосед предложил:
- Мамаша, да вы не суетитесь, вон как переживаете, что дети в вагоне одни остаются.  Мало ли, поезд тронется, успеете ли в вагон заскочить?
Давайте деньги, куплю что-нибудь съестное , да не волнуйтесь, дороговизну не стану брать, вижу, как каждую копейку считаете.  Так и повелось. Перед станцией мама достает заветный платочек, передает денежку соседу вагонному, тот возвращаясь с перрона:
-Ну, огольцы, быстро к столу, сегодня бог послал нам это! И выкладывает немудренную снедь.

   Проехали поля-леса, начались горы. Туннели, в которых темнее, чем ночью! Осыпи камней, скалы разноцветные на срезе... красиво!
Мы не отрывались от окон , приникнув носами к стеклу и затаив дыхание.
А поезд  мчал нас все дальше... Средний Урал, весь в позолоте осени, с перезвонами речушек в галечниковых берегах остался в дальней дали. Однажды мы проснулись от непривычно яркого утра. И ахнули: до самого горизонта  - снег!  Он блестит мириадами искорок под утренним солнцем, от пихт - синие густые тени,  тянущиеся до самой железодорожной насыпи...
Цепочки следов кружили между деревьями, по полянкам.
Мы на перебой пытались отгадать, кто их оставил.
   В этот день наш сосед вернулся с перрона радостно-возбужденным. Поезд стоял долго - город, видимо, был большим.  Мужчина выложил на столик буханку ржаного хлеба, исходящую паром вареную картошку, вязанку воблы. А нас - ребятню угостил леденцами.
Мы таких и не видывали! Полупрозрачные шашечки сложены по десятку в одну длинную разноцветную конфету и завернуты в прозрачную шелестящую  обертку! Все разного вкуса: зеленые - холодяще-мятные, розовые - таяли во рту лесной малиной, желтые - яблочные, а оранжевые - непонятно какие, но вкусные! Смеясь, сосед объяснил, что они мандариновые - есть де такой фрукт в южных странах! Мама смущалась, пыталась сунуть деньги "Это же дорого! Вы потратились..."
Он же отшутился и не сдержался:
- У меня такая радость, ей делиться надо! Я ж на переговорный пункт успел! Дозвонился! -  и осёкся, не договорив. А в его глазах  тихая радость плескалась до самого вечера.
   Так и ехали. Мама вязала носки, мы жадно вглядывались в кружащиеся  бесконечным танцем пейзажи, сосед -  читал свою книгу.   А потом случилось такооое!
   Вечером мама набирала из титана кипяток для чая, проводник  тронул ее за локоть и потянул в свое купе. Прижал палец к губам, показав "молчи!"
В купе - пара человек в форме. Милиция!  Проводник вышел, бесшумно прикрыв дверь.

    Мама с кипятком вернулась в купе, накрыла стол.
- Ленька, Колька! Идите сюда! Посадила их к окну, туда же втиснула Люду, сама села с Олькой на коленках с краю. Все вроде обычно, но дети почуяли ее нервное, тщательно скрываемое состояние. Мама объяснила: кипятком на руку плеснула. Да не сильно, уже почти не больно! Ешьте уже, чай остынет! И строго глянула на старших.
  Она сдерживала нервный озноб, делая вид, что беспокоит обмотанная платочком рука. Сосед со своей верхней полки глянул на притихших детей:
- Ого, сегодня и пацаны не барагозят!
Улыбнулся и вновь уткнулся в потрепанную книгу.
   Только надкусили по куску хлеба  - двери купе распахнулись, ворвались вооруженные, хрустящие ремнями... Прямо на полке скрутили соседа, надели наручники, потом вдвоем стащили и посадили на свободную полку.
Мама, заслоняя, втиснула детей всей  гурьбой в угол купе...
Начался допрос. Долго писали бумаги. Пацаны осмелели и втихаря грызли колбасу.
Девчонки, пользуясь моментом потянулись за леденцами.

   Потом допрашивали мать семейства. Кто, откуда и куда? Кем приходится сосед? Она честно обсказала ситуацию. Потом не сдержалась и спросила:
- А за что его? Смирный, непьющий, на вид порядочный?
- Вор-рецидивист!
Если б не его звонок матери из переговорного пункта города Н-ска, не взяли бы суку!
   Рука мамы невольно потянулась к заветному узелку в кармашке. Вор, заметив, усмехнулся:
- Эх, мамашааа... да разве ж рука поднимется у вас отнимать последнее? Вам бы не оголодать, еще ж далеко ехать... это меня в те же края увезут забесплатно, да и харчи даром...
   Соседа увели. Проводник заверил мать, что в купе до конечной станции никого не подсадят:
- Располагайтесь на
все места, вам вольготнее будет!

    После поезда был дальний путь в дребезжащем автобусе до п.Стрелка. Ночевали в какой-то избе на полатях. Рано утром ввалился отец, весь в куржаке, в нахолодавшей телогрейке.
Сгреб в охапку мать вместе с нами- девчонками, пацаны повисли на нем "папка!", "а мы..!", "а у нас!",  "пааап, а у них кобуры на ремнях!" ...
   Быстро позавтракали, оделись, загрузились в сани-розвальни, набитые сеном, отец заботливо укрыл нас тяжелым тулупом. Тронулись.
Поселок Рудник на еле заметном противоположном берегу мерцал редкими тусклыми огоньками.

    Сколько лет прошло, а временами вспоминаются леденцы-шашки и тот дядька. Вор-рецидивист - сказали нам, а он был такой простецкий и... добрый.