Моя Корона

Моя Корона

Я дома уже десять дней. Дома хорошо. Есть чем заняться. Всегда можно поесть. Последние дни в госпитале, как пошел на поправку меня преследовал голод. Может от лекарств, или порции были маленькие. Сразу после обеда, я ждал ужин. Ложился спать с мыслью, что проснусь и скоро будет завтрак. И так по кругу.
Я вновь лежу на диване в своем кабинете, с которого жена увезла меня в приемное отделение больницы. Вспоминаю, как это было. Теперь я лежу на животе. Так полезно для дыхания, легкие и диафрагма напрягаются. Болезни это не нравится. Она корчится, сопротивляется. И медленно отступает. Точно отступает? Я прислушиваюсь к себе: в легких тяжесть, побаливает голова над правым глазом – гайморит? Но в целом, гораздо лучше, чем двадцать дней назад. Я дышу! Я поднимаюсь по лестнице, у меня почти нет одышки.
Все будет хорошо, успокаиваю себя. Но как так получилось, что я не смог предотвратить госпитализацию? Почему не справился сам? Что я делал не так?
Лежать на животе тяжело и неудобно. Побаливает спина, не знаешь, как положить голову. Но если хочешь выздороветь, надо потерпеть. Я терплю. У меня много планов. Умирать я не хочу. И долго болеть не хочется.
Все началось 01 октября. Корона надо мной издевалась с самого начала:
- Знаю, будешь писать, анализировать. Тебе мой подарок, чтобы удобнее считать, начнем с первого числа. Хорошо?
- У меня есть выбор?
- Нет.
- Тогда не спрашивай.
Первое число. Пятница. Октябрь. Прекрасная погода. Градусов пятнадцать, переменная облачность. Все как обычно. Зарядка, работа, вечером концерт в Доме Ветеранов, я пою в Ансамбле казачьей песни «Хуторок». Вечером в легких почувствовал неприятные ощущения. Взял грелку, разогрел, боль ушла. С утра откашлялся, выплюнул сгусток мокроты. Вдохнул полной грудью. Все хорошо? Да.
День второй и третий, практически повторяют первый, хотя боль в груди усиливается, но не критично. С утра все хорошо, я бодр, весел, активен. К вечеру – легкая тяжесть в груди, которая легко разогревается и проходит без лекарств от простой грелки.
На четвертый день я понимаю, что грелкой не обойдешься. С утра боли в груди, появился насморк, раздражительность и слабость. В этот день, понедельник, мне предстоит поездка в Москву, серьезная работа, целый день на ногах. Я решаю выпить антибиотик, чтобы не разболеться и выстоять. Чувствую, как действует лекарство. Мягчает в груди, легко откашливается, насморк подсушивается. Здорово. Вечером я, конечно, разбит и уставший. Но чувствую лекарство действует, как при обычной простуде, процесс идет. Пару дней попью антибиотик – жизнь наладится. А как же может быть иначе?
Пятый день. Вторник. С утра чувствую себя не очень. Разогреваю сауну. Делаю зарядку и дыхательную гимнастику. Откашливается слабо. Бывает. После сауны чувствую себя обновленным. Через час заболела голова. Выпиваю анальгин и цитрамон. На улице шикарная осенняя погода. В обед совершаю прогулку километра на четыре. Надышался воздухом. Легкие раскрываются. В этот день я тоже пью антибиотики. К вечеру симптомы возвращаются. Тяжесть в груди, насморк.
На шестой день замечаю, что в общем-то положительной динамики нет. Температуры пока нет. Самочувствие в общем-то нормальное, если не учитывать неприятные ощущения в грудной клетке. Я работаю, пишу, к вечеру устаю немного боле обычного. Пью антибиотики, делаю дыхательную гимнастику. Прорвемся.
Седьмой день. Начало кошмара. С утра иду на прогулку, вдыхаю свежий осенний воздух. Откашливаюсь. Возвращаюсь домой бодренький. Сажусь за компьютер. Работаю. К обеду я почувствовал температуру - 37,7. Работать дальше не могу. Ложусь на диван, читаю книжку. Вечерняя репетиция отменяется. В тот день я еще порепетировал дома. Ночью сплю тяжело, температуру не сбиваю, пускай организм борется.
Восьмой и девятый день. Догадываюсь, что у меня скорее всего коронавирус. Я еще полон оптимизма. Раз есть повышенная температура, иммунитет есть. Я ему подсоблю антибиотиками, все будут хорошо. С утра 37,2. К обеду поднимается до 38,5. К вечеру - 39. Начинаю сбивать температуру анальгином и парацетамолом. Анальгин мне нравится больше, быстрее реагирует. В голове крутится, а говорили парацтамол. Читать днем уже не получается. Смотрю телевизор и скаченные фильмы. «Небесный суд».
Девятый день. Суббота. Решаю сменить антибиотик. Старый пил шесть дней. Видимо он слабо действует. Температура держится стабильно 37,5 – утро, 38,5 – обед, под вечер – 39, затем сбиваю. Горло не болит. Горит грудь, нос и пазухи вокруг глаз. Смотреть телевизор нет сил. Листаю «Тик-Ток». Целый день. Устают глаза. Иногда проваливаюсь на 10-15 минут в липкий сон.
Десятый и одиннадцатый день похожи. Я все надеюсь на антибиотики. Но они как-то не действуют. Жена идет к врачу в поликлинику. Ей тоже плохо. Она не может просто так сидеть дома. Ей нужен больничный. Рассказывает обо мне доктору. Терапевт советует мне колоть антибиотики. Какой дельный совет! Теперь-то все наладится. Вечером - первый укол. Через пять минут приятные ощущения в груди, вокруг носа. Чувствую антибиотик работает. Ура! Я спасен.
12-13-14 дни. Колюсь антибиотиками сперва 2 раза в день, затем перехожу на 3 раза. Антибиотик через час перестает активно действовать. Наверно он так работает, думаю я. Смотреть Тик-Ток нет сил. Лежу на спине, изучаю древесную структуру вагонки. В голове крутят одни и те же мысли по часу или два. Вспоминаю обидчиков и негодяев. Как будто нарочно загоняя себя в эмоционально-психологический тупик. И без того плохо, а вокруг этот несправедливый мир. Почему он так жесток? Ведь все могло быть иначе, с добротой и пониманием. Люди нехорошие создания, прихожу я к выводу, жадные, завистливые эгоисты. Температурная картина не меняется.
Пятнадцатый ознаменовался снижением температуры. Она больше не поднимается выше 37,5-38 градусов. Я обрадовался. Вот видите! Я же знал! Все получится. Еще немного и я выкарабкаюсь. Продолжаю колоть антибиотики. Пытаюсь делать дыхательную гимнастику. Закашливаюсь, сил нет. Хватает на пять-семь минут. Впервые чувствую, что не хватает воздуха, когда поднимаюсь на второй этаж. Бывает, успокаиваю я себя, многие говорили, что при коронавирусе одышка. Все в норме! Большую часть времени лежу на спине, изучаю сучки в вагонке. Мир сузился до черной точки на потолке. Есть не хочется. Пить не хочется. Через силу вливаю в себя полторашку воды, чтобы сходить в туалет. В серьез переживаю, что организму будет плохо, если не выводить продукты жизнедеятельности через мочу. На ночь сбиваю температуру, сплю более-менее хорошо.
Шестнадцатый день начался как обычно. Температур с утра 37,1. Укол антибиотика. Полежал. Думаю, что надо активизироваться с дыхательной гимнастикой. Чем больше буду ее делать, тем быстрее вылечусь. Начиная с 10 утра, раз в час делаю пятиминутное занятие дыхательной гимнастики. Потом лежу 55 минут, отдыхаю. На пятый раз я не смог отдышаться. Лежу пять, десять, пятнадцать минут, учащенное дыхание не прекращается. Меня охватывает паника, сейчас я задохнусь. Что делать? Пью валерьянку, чтобы успокоиться. Не помогает. Мысли, чтобы поехать в больницу меня посещали и раньше, но мне казалось, что я на правильном пути и смогу выкарабкаться самостоятельно. Я понимаю, что дальнейшее промедление чревато. Ждать дальше нельзя. Сдаюсь. Я побрился, кинул в рюкзак анальгин, цитрамон, остатки антибиотиков, паспорт, полис. Задыхаясь, переодел чистое белье. Пошел к жене. Как мог спокойно ей рассказал ситуацию. Она помогла мне дособрать рюкзак – полотенце, кружка, ложка, тарелка, туалетная бумага, пару футболок и носков. В волнении мы забыл бритву, зубную пасту щетку и мыло. Очень не хватало зубной щетки…
Примерно в 15 часов мы приехали в приемное отделение Боровской больницы. Нас приветливо встретили. Пожурили, что так долго не шли к врачам, но взяли анализ крови, измерили температуру – 37,5, сделали рентген, проверили сатурацию – 80, сразу дали кислородную маску. Кто не знает, что такое сатурация (я, например, не знал), это уровень содержания кислорода в крови. Простой приборчик, выглядит как прищепка, одевается на палец, через 20-30 секунд по подкожному цвету крови определяется уровень кислорода в крови. Хорошо – это 98-99-100. Как у меня, 80 - очень плохо. Мне сразу сказали, что будут госпитализировать. Сейчас определят куда. Я успокоился, доверился докторам. По крайней мере, они поборются за мою жизнь. На вопрос, когда поедем? Разводили руками. Ждем, отвечали, у нас в районе две скорых, одна на обычных вызовах, вторая - по ковидникам. Потом пришло сообщение, что ковидная скорая сломалась. Поедем на единственной. Главное теперь, чтобы она не сломалась. Ждать было не очень приятно, но я лежал на кушетке, дышал кислородом. Жизнь налаживалась. Кислород оживил, я вдруг захотел в туалет. Сходил раз пять. Из меня вдруг полилось и так, и сяк.
Скорая забрала меня и еще одну бабушку и одного дедушку в половине одиннадцатого. Я лежал на кушетке, дышал кислородом, смотрел в потолок, мыслей особых не было. Я пытался ловить свои ощущения: мелькание фар встречных машин, молчаливый профиль старушки у окна, потряхивание Газели на кочках…
Семнадцатый день начался, вернее плавно перетек из предыдущего, в ноль часов ноль минут. Нас привезли в Калужский ковидный госпиталь. Все лето 2021 года строился новый инфекционный корпус, и вот 17 октября он открылся для приема больных. Сопровождающие врачи скорой сопроводили нас на СКТ, позже я узнал, что у меня 75% поражения легких. Это много. Приветливые люди в белых комбинезонах осмотрели и опросили еще раз, взяли анализы, проверили температуру, сатурацию и примерно в полвторого ночи определили меня в свободный бокс №19 10-го корпуса госпиталя на четырех больных. Я был первым. Выбрал кровать у стенки подальше от окон и сквозняков. Все новое: кровати, постельное белье, кислородное оборудование, унитаз, сенсорные смесители, душевая кабина. Очень крутое место, современное. Было бы здорово здесь пожить, если бы не причина, по которой я тут оказался. Мне сделали два укола, дали пару таблеток. В эту же ночь в мою палату подселили двух соседей: мужичка лет пятидесяти (25% поражения легких) и дедка-татарина постарше (35% поражения легких). Четвертая койка пустовала до вечера этого дня. Где-то в четыре часа мы улеглись спать.
В семь утра с обходом пришли медсестры, мерили температуру, сатурацию. Часов в 10 принесли завтрак: манная каша, хлеб с маслом, чай. Все очень вкусное, но есть не хотелось. Половину завтрака я спустил в унитаз. Было так неудобно! Соседи по палате съедали свои порции только так. Я лежал в кислородной маске. Мне потихоньку легчало. Было воскресенье, врач был дежурный. Нам поставили стандартное лечение: два укола против тромбоза, капельница с дексаметазоном, три таблетки в день с омезом, три таблетки амброксола. Много лежал на животе, так сказали доктора, смотрел перед собой. Кимарил, ковырялся в телефоне. Потом решил посмотреть сериал «Бригада».
Вечером приехал «Астматик», наш четвертый. Он страшно задыхался, намного сильнее, чем я. Переворачивался с бока на бок и сразу задыхался. Я подумал: «Нежилец». Если новый сосед уходил в туалет, то возвращался, хрипел, прыскал себе в рот из баллончика, и еще долго не мог успокоиться.
День восемнадцатый. Понедельник. Пришел доктор, армянская женщина Манушак Геворгян. Поговорила. Подбодрила. Многое объяснила: что, как, когда и почему. Приятная женщина. Лица ее я так и не увидел. Только большие черные глаза через маску. Наверное, никогда не увижу.
«Астматик» от завтрака отказался. Встать не мог, тем более есть. Дедок-татарин помог ему отрегулировать кровать. Переговаривались мы редко, все лежали и дышали кислородом. Я смотрел вторую половину сериала «Бригада».
19-й день. «Астматик» постепенно возвращался к жизни. Страшная одышка ушла. Дедок немного бесил: мыл за собой посуду, ночью всегда включал свет, хотя в окно нам светил фонарь и было достаточно свело, чтобы ходить в туалет. Все пошло по устоявшемуся графику: укол – завтрак- капельница-обед-ужин-укол-сон.
20-й день. Дедок не хочет лежать на животе. Доктор ему делает замечания, дедок капризничает, как малый ребенок. Мы втроем лежим, сопим. Тяжело, но так быстрее выздоровеем.
21, 22-е дни. Делать нечего. Голова пустая от безделья. Пересмотрел все концерты и интервью Цоя, Кинчева и Бутусова. Нормальных фильмов на Ю-тюбе нет. Какая-то фигня.
23-й день. Дедок с каждым днем хиреет. Посуду мыть перестал. У него высокая температура, плохая сатурация. Ему приказывают ложиться на живот, он упрямствует. Я стал смотреть Тик-Ток. Состояние мое улучшается. Температуры нет. Сатурация пока дышу кислородом – 99, без кислорода – 91-92. Начал делать дыхательную гимнастику, пока без разрешения доктора.
24-й день. Воскресенье. Жду понедельника, чтобы проситься домой. Я почти не кашляю, температура нормальная.
25-й день. Меня отправляют на СКТ. Разрешают делать дыхательную гимнастику. Берут тест на Коронавирус. Потом он окажется положительным. Я расстроюсь. Доктор Манушак сказала, если будут нормальные результаты СКТ, то меня отправят домой. Я в нетерпении. Жду. Доктор не идет. В пять часов вечера спрашиваю пришедшую медсестру, когда меня отправят домой. Она сходила к врачу и сообщила, что результаты СКТ еще не пришли. Расстроенный, я переворачиваюсь на живот и смотрю Тик-Ток. Доктор запретила дышать кислородом, сказала надо отвыкать. На ночь одеваю кислородную маску и не могу заснуть всю ночь. Дедок хиреет день ото дня. Вечером ему стало плохо, подскочило давление до 170 на 120, сатурация под 80. Вызвали врача, тот говорит: ложись на живот. Мне никто не говорил, - отвечает дедок.
26-й день. Вторник. На утреннем обходе доктор Манушак сказала, что после обеда выпишет. Ура! Еду домой. Дедок чуть не упал, когда пошел подлить воды в кислородный стакан. Выживет ли? Посещает мысль, что я чувствовал это, ведь он раздражал с самого начала. Неужели я ощутил это дыхание смерти с самого начала? Не может быть.
С нетерпением жду обеда. Подъедаю скопленные кусочки хлеба: я иногда откладывал в тумбочку белый или черный хлеб. Иногда ворочаешься ночью, не можешь заснуть, пожуешь хлеба и засыпаешь. Или завтрак задержат до одиннадцати утра. В общем всегда хорошо, если есть запас. После обеда нас с мужичком, у которого 25% поражения, отпускают домой. «Астматику» говорят, что отпустят в пятницу, он идет на поправку. С дедом все сложно, ему ничего не говорят.
Вызываю такси. Полтора часа, и я дома. Ура! Таксист расспрашивает что да как. Я ему все рассказываю скрипучим голосом. Я не узнаю свой тембр. Я молчал почти десять дней. Таксист побаивается, я старюсь его не заразить и маску не снимаю.
Дома первым делом в душ, бриться, чистить зубы. Потом домашний обед с женой. Она ждала, скучала, переживала, сама болела, детей берегла. Она у меня молодец. Я расчувствовался. После обеда лежим с ней на животах, и рассказываем друг другу свои впечатления.
После 27 дня я живу дома. На карантине. Температуры нет, есть одышка и слабость. Делаю дыхательную гимнастику, гуляю по саду. Потихоньку становится лучше. Думаю, если бы я знал про кроверазжижающее и лежание на животе, возможно все сложилось бы иначе, без стационара. Постепенно возвращаюсь к жизни, пишу, читаю, обучаюсь на курсах по литературе. Догнал и сдал пропущенные хвосты.
Иногда меня посещает уныние, выздоровление идет очень медленно, порою кажется, что и не идет вовсе. Иногда меня все бесит и раздражает, наверно от слабости. Голова постепенно начинает работать, но побаливает справа над глазом. Это раздражает.
Где-то на второй день лежания в стационаре, коллеги по работе прислали схему лечения, как надо было лечиться – на первом месте Эликвис – разжижение крови, затем витамины, противовирусные, поддержка иммунитета… Если б я знал…
Сегодня 6 ноября, то есть 37-й день моей коронавирусной истории. Болезнь постепенно уходит, но цепляется, не желая расставаться со мной насовсем. Вчера посетил поликлинику, сдал тест на коронавирус. Надеюсь, он будет правильным.


06.11.2021 г.