Тот самый абсурдный неловкий момент

      Они сидели на скамейке в парке у пруда, Лиза и Макс,  и они не были как Кай с Гердой или как Ромео и Джульетта… они не просто не были влюблены друг в друга, они не  были  знакомы. Так, сошлись по какому-то делу, посидели на  скамейке  и потом разошлись, успев немного узнать что -то из жизни каждого, как поговорив между делом о природе,  о погоде, а больше перебросившись парой ничего не значащих дежурных  фраз.

       У  неё  недавно умер муж,  она рано овдовела  и она сказала ему об этом.  По факту просто так, лишь  бы что сказать, как упомянуть какое-нибудь событие,  прочитанное  в СМИ или услышанное по радио или телевидению.

На что услышала такое же просто так и такое же   бесцветное: 

         —   Мне так  жаль.

     В  недоумении Лиза  посмотрела на него и задала встречный вопрос:

            — А  почему?

В воздухе повисло напряжённое молчание.

         Макс чувствовал  в нём какую-то неловкость, в этом молчании,  можно было сказать, что наступил неловкий момент в их общении, который означал, что говорить им было больше не  о чем, дела, из-за которых они встретились в городском парке и потом посидели на скамейке, они обсудили, и да,   говорить в общем, было не о чем и они должны были распрощаться ещё  до наступления этого неловкого момента,  когда он сказал  —  "Мне жаль",  а она спросила —  "А почему?"

    Макс вроде,  произнёс дежурную вежливую  фразу, которую принято говорить в таких случаях, случаях чьей-то смерти  или болезни, но вот почему,  почему  ему на самом деле   было жаль, что у неё умер муж, он не знал,   у этой по сути незнакомой ему женщины, которую он видел впервые, до этого они только созванивались, разговаривая каждый из своего офиса, и даже не видя друг друга, он знал только какую должность она занимает в своей фирме и собственно, на этом всё, то есть, больше ничего.

         Он не знал, ни сколько ей лет, ни то,  что она была замужем, а тем  более, что овдовела,  были ли у неё дети и родители и чем она занимается в жизни помимо работы.  Он знал только,   что её зовут Лиза,  как и она, что его величают Максом,  и что она  является, как и он,  менеджером в компании,   которые вели   сейчас  между собой переговоры,  а  они оба, Макс и Лиза, будучи просто  брокерами, являлись  ничего не значащими  пешками в своих организациях, и вот случай свёл их вместе на той скамейке в парке, где Лиза не желая признаваться, а просто  в качестве поддержания дежурного разговора,  о погоде,  о природе,  и сказала  Максу о своей недавней потере, не ожидая никакого выражения сочувствия. 

        Но он не знал и её мужа, который умер, и почему ему было всё  же что-то там  жаль при данных обстоятельствах, он и сам не понимал.

    Ответить на заданный вопрос, который попросту повис в воздухе вопросительным знаком, он  не мог, и потому его выражение соболезнования  выглядело более чем равнодушным и абсолютно  никому не нужным, как бы,  ну, умер и умер, и чёрт с ним, жаль, конечно, но что поделать,  все мы смертны, мог бы запросто сказать он вслух вместо того своего —  “Мне так  жаль”.

     Тем не менее, не испытывая абсолютно ничего, а тем более какого-то сожаления по поводу случившегося в семье Лизы, он,  будучи культурно  воспитанным, зная, что так надо, надо  в определённых случаях выражать сочувствие, а где-то радость  по поводу иного события, так и делал, как и сейчас, не думая, просто брякнул :  “Мне так жаль”  и, если бы случайная и кратковременная знакомая не поинтересовался бы,  а почему, почему ему жаль, и кстати, кого жаль или что жаль, её, от  того, что потеряла близкого человека,   или этого близкого ей,  не ему, Максу, человека, жаль,  который был уже покойником или жаль, что так случилось, когда   у этой незнакомки умер муж и это-то событие и вызвало в нём порыв сказать “мне жаль… жаль, что так у вас вышло”, будто он явился соучастником этого события или случая, и вообще, тогда был с ними обоими знаком, с женой и с её  покойным мужем, раз сказал, что ему жаль, что так у них или вообще, вышло.
 
      Правда, если бы не этот резонно заданный вопрос со  стороны незнакомой ему женщины,  а почему ему жаль, он бы не вспомнил, как недавно, его вот,  так же, только не сидя на скамейке в парке,  а за  столом в зале заседаний, поздравляли со значимым  событием  не коллеги по работе, а прибывшие какие- то по типу волонтёров люди, вечные такие общественники, о которых он ни сном,  ни духом, и ничего и никак, и они тоже выражали радость по поводу важного  события,  касающегося вообще -то только Макса и тех сотрудников офиса, которые слегка поучаствовали в этом событии, после которого Макса и  наградили,  и одарили,  и поздравили, но вот только  отчего такая радость, просто мёдом лилась из уст и с лиц этих волонтёров, Макс не понимал, вернее тогда, когда они торжественно его поздравляли и так же радовались за него, он не думал о таком:   а с чего это им так хорошо, это ведь его заслуги и достижения, они к ним не имеют никакого отношения, как он сейчас к мужу  Лизы, впрочем, как  и к самой Лизе тоже, а к его празднику могли бы  даже примкнуть и разделить с ним радость это те, кто участвовал вместе с ним в разработке проекта, за который его наградили и прочее, они не просто знали Макса, как хорошего работника, они были его коллегами по работе, по той, где он не трудился брокером, а эти, что бесцеремонно с букетами цветов ввалились на торжество и тоже примазались  к поздравлениям,    знакомы с ним были так же, как он с Лизой, и потому жаль, что сейчас,   а  не тогда,  но  он очень хотел задать им похожий вопрос, “А с чего? С  чего или почему они рады этому событию? “
 
     Наверное, они в отличие от него,  нашлись бы,  что ответить на этот  вопрос, лицемерно прохаркав ему в лицо что-нибудь любезное по типу, “ну,  как же так, это ведь такое значимое событие, а дальше, почти что… ведь то, что ваше, то теперь   и  наше” ну,   и прочее.  И всё прошло бы незамеченным  и как по маслу,  и   закончилось бы по  обычаю  гладко и без   эксцессов.

         А вот он не нашёлся.  Сейчас не нашёлся, когда сам был, как те волонтёры, произносившие  дежурные равнодушные  фразы, только  потому,  что так принято, не задумываясь о  том,   выражать  кому-то сочувствие с  соболезнованием   или поздравлять, на самом деле,  не зная с чем, как и любой  покойник мог оказаться для кого-то гадом, а ты ему, “как я вам сочувствую, что ваш папа умер…”  а папа тот, может и  вовсе  не папа был, а казённый плательщик  алиментов  и на этом отношения,  в семье, где кто-то умер,  закончились, что не значит,  что смерть его,  как такое скорбное событие,  сразу отменилась, но умер тот, по кому его родственники  и сожаления - то не  испытывают,   а порою даже облегчение и  радость, когда ушёл из жизни какой-нибудь тиран, поборник  семейного счастья в своём понимании, а вы ему своё дежурное, “как  жаль…”

      Что жаль? Спросили бы тогда хотя бы сначала, прежде чем жалость свою с пониманием проявлять, может тут  поздравления требуются, а не сочувствия…


    Но вы,  как на посту в школе и в военной казарме дежурный по  актовому  залу или в столовой, своё дежурное, “мне так жаль” или “так рад”, а радоваться тоже возможно нечего, тем более, что вы к этой радости,  как и к остальному   тоже,  ни раком,  ни боком.

           Как Макс к Лизе и к её  упокоившемуся с миром мужу.  Он же даже не знал не то,  от  чего  ему жалко и как уже говорилось,  не понятно кого или что — её,  его   или  ситуацию,  он не имел понятия в  том, что возможно,  женщину поздравить нужно, с тем, что наконец -то,  она избавилась от нелюбимого ненавистного мужика, который был её   мужем.

         Макс ничего не знал, но зато сказал… И  попал впросак, как кур во щи, вообще-то,  попал, произнеся всего одно слово, даже не фразу, “мне так  жаль” ,  и впрямь оказавшись в неловкой ситуации, даже, если бы не услышал встречного  и резонного  вопроса “А почему?”
          Он не знал, как выйти из созданного его  вежливыми, но одновременно бездушными  манерами сложившегося  неловкого момента, как и не знал ответа на заданный вопрос, он же просто был дежурным,  из тех волонтёров,  которые были ему непонятны так же, как и он сам себе сейчас.

07.11.2021 г
Марина Леванте