В студёную пору со Студентом

В СТУДЁНУЮ ПОРУ СО СТУДЕНТОМ

О ту пору прибился к нашей банде террорист эсерик по кличке Студент. То был Сенька Дергачёв по второй своей подпольной кличке -Дергач. Очкарик с волосьми до плеч. И всё за мной в тетрадку записывал. Говорил-ты Степаха - Балагур - народный сказитель , аль как на Алтае грят: кайчи. Те кайчи могут до бесконечности под топшур -одна палка две струны- петь про горы, богов и богатырей.А ешшо он меня Стенькой на манер Разина обзывал. Ага! Он всё писал за мной, а ты так слухай.
 Жиган Наганыч чо -то к зиме запил и со своей шмарой Варькой по питейным заведениям шастал, проматывая нами добытое на грабежах.
Варька цацки из ювелирной лавки да купецко добришко кому надо сбывала, а то рестораторы из матёрых трактирщиков и так броши, колечки с камушками принимали. На кой хрен им бамага эта -катеринки , николаевки да керенки, а што при Колчаке печатали вапче фантики!
  И пока гулеванил Жиган Наганыч с Варькой Казначейкой, прихватив с собой ешшо и Грома с гитарою,што нанялси компанировать на семиструнной, снимавшей ноумера в "Метрополе" кофешантанной певичке Маньке Мокрой, задумали мы со Студентом идти на дело без Кольки Поджогина. От такие понты!А шо с того вышло-умора!
Дергач-птица скрытная, но летат шибко, а мясо у неё дрянь, болотом вонят. Вот и наш-то Сеня был из кержачья Болотнинско-Юргинского. Шибко себе на уме паря. А где, на каких амбарных шкворнях наловчился фомкой запоры дёргать -кто знат! Тока та выдерга завсегда была при ём. Зима уж накатила. Дергач в одной фуражечке да шинелке да и я пообносилси. Подломили мы с ём пару лобазов за вокзалом -да куды там! Таки времена настали, што и купчишки-то стали голозады. Карячишься анбарный замок, што ту пудову гирю, сломить, отворяшь, а там шаром покати. Крысы последний мешок с под муки доедают. Шмальнёшь из волыны в тех крыс с досады- и айда гулять на пустое брюхо. Видя такой расклад, мы стали действовать хитрее. Идёт Студент- очкарик по базару возля Торгового корпусу с его  боярскими шапками из кровельного железа на крыше и высматриват-хто чем торгует. А тутока и нарисовываются они -купчихи с их дочками, дворяночки недобитые и протчий чуждый ксплотаторский алимент.
-Почём колечко с камушком продаёте?- вежливо спрашиват Студент, выная пачку "катеринок".
- Не продаю, а обмениваю! На кой мне твои бумажки! В сортир сходить с имя можешь!
-А на што обмениваете-то!
- Сальца бы, аль осетрины копчёной! Да ты чаво голову мне морочишь! Ты ж городской! Антиллегент хренов. Откуда у тя салу взяться?
- Сала нет и у Соломона, а у меня его скока-вона!- подкатываю я со свёрточком. А можно, тётя, вначаль вашим колечком поинтересоваться? А то може не серебро , а люминь! Да и камушек, поди, - фальшивый!
- Какой люминь! Глаза разуй, на зуб попробуй!-суёт дурёха мне в лапу колечко, дажеть не развернув свёрточка газеты "Сибирские разности" с воззванием к рабочим и крестьянам.
А я хвать цацку-и в толпу.Разворачивает баба газетку, где наврано про равенство, братство, заводы -рабочим, землю-крестьянам, а там вместо шмата мороженного сала - обрезок берёзового горбыля.
- Ой!Ограбили сволочи! - блажит баба, зовёт на помочь. Да куды там!
Знала бы она -то ешшо не грабёж. За двугривенный шкет с малахитом соплей под конопатым носом проследит -где она живёт -и доложит нам.
И от тогда!
Грабили мы по таким наводкам и купчих, и недобитых дворянок, и жон совдепов. Но тут получился облом. Зима уж лютовала, как новый сыскарь в участке из закаменских Шурка Облава,   такой у него был революционный псевдоним, а по нашему  -погоняло. Подкатываем мы на розвальнях к дому той бабёнки, што на базаре лохонулась посередь бела дня,штоб муж или какой мужик не застукал,-и вламываемся с двумя волынами наизготовку.Дергач-то дверку махом подломил фомочкой!Прихожая, гостиная, кухня...Та где ж она, зараза! Пинаю, как в том футболе на закаменском пустыре филенчатые двери в спальню!Ба! А там в Постели со шмарой Шурка Облава, центрфорвард команды нашей юности, когда гоняли мяча на проплешине среди крапивы, лебеды и чертополоха!Это было аккурит в те поры, как маманя с папаней перебралися из Урманихи в Барышево, а вскорости и в сам Новониколаевск! Та неуж то сам Хмырь, сменивший своего предшественника, в коем проделал дырку Жиган Наганыч?!
-Убери руку, Шура!-кричу я ему, поскоку потянулся он к револьверу на тумбочке.
Шмара -как завизжит:
-Они! Они это на базаре у меня за полено кольцо умыкнули!
Шурина рука зависла над орудией пролетарьята и не шелохнётся.
- Давайте так!-грит центрфорвард.-Я на особо секретном
задании в энтом здании.Пролетарска рабоча неделя в разгаре.Все вкалывают, как в угаре. И саботажничать никому недозволительно.В стране голод, надоть пахать, сеять и ловить бандитов. Так што разойдёмсь по-мирному...
Держим мы голубков на мушке. Но, кося глаза, вижу возля печки спаленки тот обрезок берёзового горбыля лежит. И береста уж на растопку приготовлена.Отодрала шмара есенинскую красоту в полосочку. И газета тут же не спользованная -и патрет товарища Троцкого,  призывающего смобилизоваться на борьбу с бандитизмом и так разявившего рот, будто он примеряетси укусить шмат сала, а ему подсовывают полено.Я  это его революционное намерение заприметил ещё када намедни заворачивал полено в бумагу.
-Ладно, Шура!- сказал я как можно спокойнее , имея в виду што договорилися, мол.
Дергач сделал шаг назад, держа лягавого на мушке и для острастки занеся выдергу над головой тётки-кокотки.
Я тожеть целюсь в Облаву. Пятимся, как каппелевцы в обратной киношной прокрутке.
Шмара шлёт нам вслед проклятия навродь очереди из "Максима" Анки Пулемётчицы. Скока лет, скока зим уж кануло-сгинуло. А как щас всё перед глазами стоит. Ну и само собой - визг, ор, пальба вслед. Падаем мы в розвальни-и айда на блатхату в Порт-Артуре под мостом.
Так Студент в фуражечке и морозил уши, в шинелке дрожал, пока я ему лисью шапку с головы зазевавшегося бурята на вокзале не спроворил. Ну а польт этих мы нагребли через неделю, когда купчиху на Гудимовской потрошили. Дура так раскудахталась, што пришлось пустить её в расход вместях с собачонкой, прокусившей мне штанину чуть повыше пима...