А на реке - Пуп Руси или Руский контекст - часть 5

 Пуп Руси или Руский контекст
  (из серии «Рассказы детям о Языке»)

  Часть 5-ая

  А на реке

  Ещё раз, - дети, когда я утверждаю, что в этих местах человеки жили как минимум пятьдесят тысяч лет назад, я таким образом на самом деле утверждаю, что к тому времени они уже обнаружили на Урале в районе современного Соликамска залежи каменной соли и вовсю так уже использовали её. В Языке же у них это событие отразилось в детализации древнего естественного звука (св) на (сз) и (в).

  Собственно именно из знаний Языка и следует это моё утверждение, в смысле та самая цифра, к которой я таким образом и пришёл. Доказать её при существующих сегодня возможностях вовсе не так трудно, как кажется. Другое дело, что никто её ещё так и не доказывал. Почему? - Да просто с той совокупностью знаний, что сегодня есть у лингвистиков (или нет, - это ведь как посмотреть), это им просто невозможно, при том, что все необходимые возможности для этого у них безусловно уже есть. В то время, как в основе самого этого доказательства лежит давно известное всем “железобетонное” утверждение, на котором и построено вообще всё сегодняшнее мировозрение человеков, а именно, - “все взаимодействия в этом Мире не могут распространяться со скоростью большей, чем скорость света”. Для нашего случая оно значит, что скорость всех процессов в этом Мире обусловлена именно скоростью света. В смысле скорость самих процессов, как и ограничения их обуславливающие, для каждого процесса могут быть очень даже разными, но в основе их всех всегда будет одна и та же скорость света.
 
  А это значит, что из моего утверждения вовсе не следует, что древних человеков в этих местах не было ещё раньше, - они и были, - вопрос в том, какими же человеками тогда они уже были, в смысле какие именно знания у них тогда и именно там уже были. (Ведь разные контексты предполагают накопление абсолютно разных знаний. Так знание “лёд” невозможно обрести где-нибудь на Экваторе (если не в горах). А знание “вулкан” невозможно обрести там, где вулканов поблизости нет и никогда не было. И т.д.) Давайте попробуем получить необходимые нам знания из знаний Языка, поверяя их для надёжности знаниями уже из других совокупностей знаний (наук). Но прежде несколько слов о ситуации тогда и там в Языке.

  (Кстати, знание, что человеки могли существовать в этих местах уже 50-70 тысяч лет назад, мы получили из существования в Языке объединений вроде “ва” и “вер” (”в(ь)-эр”), которые использовались там человеками для называния соответствующих географических объектов, - рек и истоков рек. Более того, со временем то же объединение “вер” у них детализируется, а значит детализируется в том числе и его значение. Оно начинает звучать уже как “север” и значить так не абы какой исток, а исток именно северной реки, - это следует уже из сегодняшнего значения этого объединения. Т.е. той реки, что потом впадала в Северный ледовитый океан. Из геологии мы знаем, что именно такая ситуация 50-70 тысяч лет назад здесь и была, - все эти истоки были вовсе тогда не истоками Камы и её притоков, которая и тогда текла, и сегодня течёт в Каспийское море, а истоками Вишеры и её притоков, которая и тогда впадала, и сегодня впадает в Северный ледовитый океан. )

  Да, детализация естественного звука (св) возникавшего в результате процесса питья с поверхности (воды) уже произошла, - так из него возникают в руском контексте звуки (в) и (сз) со своими значениями. (Но это вовсе не значит, что так исчезает из Языка сама модуляция (св) со своим значением. Нет, она в нём остаётся, тем более, что успела к тому времени образовать в Языке достаточно таки много объединений со своим участием: “свой”, “зверь”, “звук”, и т.д.) Похоже, что так в Сознании на самом деле из одной вещественной связи ”св” образовались уже две вещественные связи, - “с” и “в”, - интегрированными значениями которых и стали соответственно [соль] и [вода].

  Надо понимать, что детализация вещественной связи (знания) происходит гораздо медленнее, чем то же самое у невещественного циклического процесса (знания). А потому мы можем полагать, что происходила она никак не меньше нескольких десятков тысяч лет. В смысле древние человеки жили уже не один десяток тысяч лет рядом с каменной солью и пользовались ей, пока наконец (примерно 50-70 тысяч лет) они не осознали её уже как знание. В смысле пока не задали наконец ей (признаку действительности “соль”) в соответствии некое знание звучания, чтоб так её можно было использовать в Коллективном сознании уже как знание, в смысле как невещественный циклический процесс.

  Таким образом, как только в руском контексте в сознаниях его представителей формируется вещественная связь “в” со значением [вода], на её основе у них тут же начинают формироваться уже различные невещественные знания (циклические процессы) звучаний и признаков. Одним из таких знаний признаков, которому в Языке задали тогда знание звучания “ва”, было знание признака “вода”. Но не только.

  Ведь, если мы “прочитаем” значение объединения “ва”, - “[В][а]”, где значением сигнала присутствия “а” является [место/источник звука (“а”)], то у нас получится, - [вода, возможностью которой является место/источник (соответствующего ей) звука]. Проще говоря, в структуре значений тогдашнего объединения “ва” помимо знания “вода” были ещё и знания “река”, “ручей”, “родник”, и т.д., вообщем всё то, что безусловно имело собственно место и при этом ещё и звучало. Но только не “море”, потому как объединение “ва” с таким его значением могло возникнуть где угодно, но только не в контексте, где есть море. Которое как признак действительности видимых границ у себя не имеет, а значит так не имеет и места. Проще говоря, человеки, что жили у моря, называли воду вовсе даже не “ва”, а как-то иначе. Напоминаю, мы с вами “читаем” значения знаний звучаний именно тех объединений, что возникли или уже были в руском контексте, и по правилам (знаниям связи) именно руского контекста. Впрочем, я так отвлёкся.

  (Кстати, степень непонимания, что есть “Язык”, “слово”, “знание”, “сознание”, и т.д., короче говоря, непонимания вообще всех тех основных знаний, какие необходимо понимать обязательно, потому как без них осознание Языка и всего того, что с ним связано просто невозможно, так вот, сама эта степень непонимания проявляется в постановке лингвистиками вопроса о возможности существования единого древнего языка. Потому как такая постановка ими этого вопроса на самом деле включает в том числе и такие вопросы как: “А могли ли существовать в одном временном контексте различные формы (процесса) Жизни “человек”, которые бы отличались друг от друга примерно как ящерка отличается от птички (т.е. сами разные человеки являлись бы так разными животными)?” Или, - “А могли ли человеки жить тогда в каком-то одном географическом контексте?” Или..., и т.д.

  Понятно, что ответы на эти вопросы давным давно уже получены и сомнению не подвергаются. В то время как лингвистики их задающие безусловно так производят впечатление уже полных идиотов. Потому, дети, ставьте свои вопросы правильно, а иначе вы так рискуете как те лингвистики показаться полными потом идиотами.)

  Но, - вы тоже это заметили? - очень скоро в результате детализации соответствующих признаков в Действительности, само знание звучания “ва” меняется на знание звучания “во”, а затем из структуры его значений уходят все знания кроме “вода”. Почему так? - давайте рассмотрим саму эту детализацию более подробно.

  Объединение “ва” возникает в контексте древнего языка предков руси и коми, когда никаких таких коми и руси просто по отдельности не было и быть не могло. Со временем у будущих предков руси появляются некие знания, которые и отличают их от предков коми, и так приводят к детализации до того единого признака “предки руси и коми” уже на два признака, а именно “руси” и “коми”. Похоже, что одним из таких знаний было знание, так или иначе связанное с огнём. Не вдаваясь сейчас в подробности, - это долго, поверьте, в смысле возьмите сейчас эти мои утверждения (знания) на веру, тем более, что потом сможете проверить их уже самостоятельно, это нетрудно, - этим знанием была возможность удержания огня. В смысле, однажды каким-то образом полученный огонь, предки руси смогли потом удержать. Что значит, что теперь он был у них всегда, в отличии от предков коми, у которых он был время от времени.

  (Кстати, звук (о) появляется в руском языке со значением [солнце (и вообще всё то, что так или иначе с ним связано)] в результате детализации мимической составляющей (оу) уже на звук (оу). В смысле, если раньше для человека важно было видеть именно изменение формы губ - мимическую составляющую “слова” (оу), - то со временем ему гораздо было важнее уже слышать изменение самого звука (оу) в результате его модуляции. Похоже, что именно с таким (недетализированным) звуком (оу) человеки и образуют первые объединения в Языке.

  В руском языке детализация (оу) на (о) и (у) происходит относительно (других языков из одного с ними географического контекста) поздно, - вспоминайте английское “no” (”ноу”), чего только оно одно стоит, или их же “sun” через (а), в отличии от руского “со(л)н-(тс)э” уже через (о). При этом значение [солнце (и вообще всё то, что так или иначе с ним связано)] переходит у них к звуку (о), в то время как звуку (у) достаётся значение  [(часть) солнца (и вообще всего того, что так или иначе с ним связано)]. С такими значениями в руском языке образуются тогда пары знаний звучаний типа, “о” - “у” ([солнце] - [луна]), “под” - “пуд” ([приятное и полезное, что растёт вообще (под солнцем) на земле, и возможностью которого является коллектив (д)] - [часть приятного и полезного, возможностью которого является принадлежность “у” коллективу (д)]). (Уже в результате образования объединений “под” и “пуд” в руском языке начинают формироваться знания связи “объединение”, “визуализацией” которого в речи становится звук (о), и знания связи “принадлежность “у”, “визуализацией” которого становится звук (у). Значением знания связи “объединение” (”о”) было [объединение], а значением знания связи “принадлежность “у” тогда было [то, что может быть с тобой]. )

  Тем не менее в руском языке успели тогда возникнуть объединения, где использовалось именно это, самое первое значение “о”, а именно [солнце (и вообще всё то, что так или иначе с ним связано)] : “вёдро”, “ясно”, “небо”, “тепло”, но, - “очень”, “очаг”, “огонь”, “очи”,” око”, и т.д. (Обращаю внимание, объединение “очи” - “о(тщ)ы” вовсе не является множественной формой “око” - “о-ко”, - это абсолютно разные слова, потому как значат они разное. Более того, единственной формы “о(тщ)” быть просто не может, - а вы когда-нибудь видели человека, у которого от рождения есть только один глаз?) Вообще, модуляция (тщ) = (ч) как и звуки (г), (к) и (х) в одних и тех же объединениях с “о” значили таким образом искусственное происхождение самих тех признаков, знания которых и были тогда в структуре значений “о”. Впрочем, я так отвлёкся, а потому продолжаем.

  P.S. Упс! Похоже, что “ра” является для руского контекста заимствованным знанием.)

  Ещё раз, - никакого такого признака совместности, как процесса п-п генетической информации друг с другом, тогда просто у человеков не было, потому предков коми и предков руси правильно рассматривать не как представителей разных народов, а именно как коллектив неудачников и коллектив более успешных их собратьев. А вот сами ограничения, что накладывало это знание (возможность удержания огня) на их коллективные сознания, безусловно уже были. Отсюда и сама необходимость детализации признака “предки коми и руси”, и, уже как её следствие, формирование в том числе и на её основе признака совместности “процесс п-п генетической информации друг с другом” для этих коллективов.
 
  С появлением этого признака в Действительности и его знания в Сознании, для задания ему соответствующего знания звучания происходит детализация в Языке гласного звука (оу) на звуки (о) и (у). (Напоминаю, за десятки тысяч лет до этого в Языке произошла другая детализация, - (аэ) на (а) и (э), - это знание следует из Последовательности частот звуков в русском языке. Значениями частот древних звуков в руском контексте русского языка соответственно были: F(аэ) = 1590, и F(оу) = 1137. Признак множественности звук (ы) появляется и того позже, - F (иы) = 736.)

  И вот тут происходит интересное, из среды коми возникают руси, которые в том числе меняют таким образом у значения [вода] знание звучания “ва” на “во”. Просто так эта замена произойти тогда не могла, причиной тому было именно знание, которые, во-первых, уже было у руси, но совсем даже ещё не было у коми. И само наличие которого, во-вторых, так отличало уже руси от коми. И этим знанием безусловно было знание возможности удерживать огонь.

  (Кстати, исходя именно из этого знания я и сделал утверждение, что знание звучания “коми” тогда не могло звучать именно так, - не было ещё звука (о). А была единственно мимическая составляющая (оу), которая никаким таким звуком тогда не являлась. Потому все первые объединения в Языке могли использовать тогда единственные гласные звуки, которые тогда в нём вообще были, (а) и (э). Из чего следует, что вместо знания звучания “коми” первоначально было “ками”. Более того, из знания, что знание звучания признака множественности ”ы” появилось позже детализации мимической составляющей на звуки (о) и (у), можно заключить, что: - сначала появляется объединение “кам” ( человеки тогда кочуют небольшими группами, часто поодиночке), затем оно становится “ком” (человеки кочуют уже большими группами, при этом с собой у них обязательно уже есть огонь), и уже в самом конце появляется объединение “коми” (самих таких групп становится не одна, и даже не две, а много).)

  Ещё раз, - в контексте руси к тому времени происходит детализация мимической составляющей (оу) на звуки (о) и (у) с формированием у них соответствующих значений. Проще говоря, в контексте руси человеки научились к тому времени удерживать огонь. Таким образом у них возникает знание “о” со значением [солнце (и вообще всё то, что так или иначе с ним связано)]. Но только одного этого знания было совсем недостаточно, чтобы руси знанию звучания “ва” объединения со значением [вода] однажды предпочли у себя в языке уже знание звучание “во”. Необходима была соответствующая смена значения у “о”, что могло только произойти в результате обретения руси соответствующих знаний.
 
  И они таки обрели эти знания, - оказалось, что летом, когда светит солнце (“о”), по ва (рекам) вполне можно было тогда путешествовать (на подводах) из одного места в другое. Таким образом становилось возможным объеденить эти места. Сама эта возможность, которая следовала из объединения знания “в” ([вода]) со знаниями из структуры значений “о” ([солнце]), была для руси гораздо важнее, чем те возможности, что следовали из объединения со знаниями из структуры значений знания “а” ([сигнал присутствия “а”]).
 
  Проще говоря, руси в то время вовсю уже использовали реки для путешествий именно летом, чего до них просто никто и не делал. Все тогда использовали реки исключительно тоько зимой. Более того, возможность использовать реки именно летом довольно скоро так приводит руси к формированию ими Великого Руского солевого пути. А потому смена практически ничего для них уже не значащего знания “а” на “о” в объединении “ва”, и получение таким образом уже объединения “во”, лишь только закрепила в языке руси факт обретения ими новых знаний. Проще говоря, теперь любая “ва” была для них прежде всего “во”.

  (Кстати, знание звучания “ву” для объединения “во” со значением [вода], которое сегодня в этом географическом контексте есть у вотяков, никаким таким показателем быть не может. Потому как является полностью заимствованным (у руси) знанием. Потому как, даже восемь тысяч лет назад, когда вотяки и пришли в эти места, по количеству имевшихся у них знаний относительно тех же русскоязычных, они были не более, чем говорящие мартышки. (Я потомственный полувотяк, потому имею полное право так говорить.) Тем более, что для значения [вода] у них в языке была тогда алтайская суть [С], которая и образовывала у них объединение “су” в структуре значений которого были знания “вода”, “река”, “родник” и “ручей”. Доказательством тому существование в языке вотяков таких объединений как “сур” - [вода мужиков] - [пиво], “сюкась” - [вода (которую русскоязычные называют) “квас”] - [квас], и т.д.

  Ещё раз, - знание (объединение) “ву” в языке вотяков является заимствованным, потому состава значений в нём не имеет, а значит только то, что и значит, - [вода]. В смысле никоим образом наших рассуждений оно не касается.)

  Русскоязычные же позднее несколько детализировали (уточнили) объединение “во” до “вода”. Связано это с тем, что к тому времени они в Действительности обнаружили несколько похожих признаков, которые были сами вроде как “во”, вот только пить их было совсем невозможно. Таким образом именно только тот признак “во”, который и можно было пить, в отличии от всех прочих они стали теперь называть “вода”. В смысле [вода, возможностью которой является принадлежность “а” коллективу (д)]. Отсюда ещё одно значение у древнего объединения “во”, но уже в объединении с жестовой составляющей, - поднятым вверх большим пальцем, - [то, что надо!]. А из объединения “да”- [коллектив (д), возможностью которого является принадлежность “а”], со временем формируется форма утверждения в руском языке.

  Вроде всё всем понятно и можно дальше жить, как вдруг происходит нечто такое, что враз меняет такую размеренную и до того предсказуемую жизнь руси, - однажды у них в языке происходит полная детализация структуры значений объединения “вода”. В смысле теперь в структуре его значений остаётся только одно единственное знание, а именно “вода”, никаких других знаний вроде “река”, “ручей” и “родник”, в ней уже близко нет. Такое могло в руском языке произойти, только если в Коллективном сознании руси вдруг появились новые знания. Давайте же разберёмся, какие именно из них.

  Итак, у знания “река” вместо “во” (”вода”) появляется своё собственное знание звучания. А это значит, что в языке руси появились уже такие контексты (новые знания), где знаний из структуры значений объединения ”во” совсем уже недостаточно, с ними обязательно так возникают в этих контекстах многозначности и/или многозвучности, что в языке совсем недопустимо. Потому и появляется для одного из знаний из структуры значений “во” знание звучания “река”, давайте же “прочитаем” его значение, - “река” - “ре-ка” - {”р(ь)-э” “к-а”} - [”р(ь)-э” возможностью которого является “к-а”]. Чтобы понять само это значение, нам достаточно понять значения объединений его образующих, - “р(ь)-э” и “к-а”, - а для этого следует  разобрать их по отдельности.

  Итак “р(ь)э”, - чтобы понять его значение, следует вспомнить значение обратного ему объединения, которое мы уже знаем наверняка, а именно “эр(ь)”, - [любая возможный признак в Действительности, возможностью которого мог быть самец (мужик), и/или его место, и/или его действие]. В смысле так могли тогда называть вообще всё, что угодно, где так или иначе мог быть самец (мужик). Более точно это значение конкретизировалось уже самим тем контекстом, где оно и использовалось. По этой причине отдельно это объединение не использовалось никогда , если только в соответствующем контексте, например, - “дверь” (здесь из структуры значений “эр(ь) используется знание “лес”), ”зверь” (здесь из структуры значений “эр(ь)” используется знание “зверь”, а (св) в объединении уточняет, что зверь, это тот, кто пьёт с поверхности и может издавать при этом различные звуки, - те же “змея”, “лягушка”, ящерица” и т.д., никакими такими зверями так не являются, - они не пьют с поверхности и звуков почти не издают), “вер(ь)” (здесь используются сразу оба знания из структуры значений “эр(ь)”, - “лес” (место) и “мужик”, потому как значением самого объединения является [проход (по воде) (мужика) через лес]). (Позднее из него в руском языке возникает глагол повелительного наклонения “верь” по той же схеме, что и английский глагол “come” из “кам”. А также “вера”, - [знание “проход (по воде) мужика через лес”, возможностью которого является принадлежность “а”].)

  Ещё раз, - ни в коем случае не надо путать принадлежность человекА “а” с принадлежностями человекУ “г”, “к” и “х”, - уж наши предки их точно никогда не путали. Принадлежность “а” возникает, когда человеки уже отделили себя от зверей, и значит принадлежность (того или иного признака со знанием которого она и используется) вообще (всем) человекам. Со временем оказывается, что человеки в массе своей вовсе не одинаковы (обладают разными знаниями), так происходит детализация признака “человек” на признаки “человек “к”, “человек “г”,  и “человек “х”. В Языке это отражается как детализация древнего звука (кгх) на звуки (к), (г) и (х). В смысле разные группы человеков уже тогда произносили этот древний звук (кгх) по разному, при том, что его значение у них у всех было одинаковым. А это и было единственным внешним проявлением их довольно таки уже сильных внутренних различий (в смысле обладания так разными знаниями).

  Значением же “р(ь)э” получается [самец (мужик), и/или его место, и/или его действие, возможностью которого может быть любая возможность (что у него вообще уже может быть)]. (Обратите внимание, как меняется значение знания, - в нашем случае это “э”, - в зависимости от его места в объединении.) И в этом случае его значение тоже уточнял соответствующий контекст, потому как отдельно оно в языке никогда не использовалось.

  В нашу тему, в смысле примером для нашего контекста, здесь больше подойдёт такое объединение, как “речь” - “р(ь)э-(тсщ)“. Значение этого объединения где-то как-то вы может и представляете, но, уверен, не так, чтобы очень. Дело в том, что его вместе с “р(ь)э” образует весьма древний звук, в результате детализации которого в руском языке однажды возникли модуляции (тс) - “ц”, (тщ) - “ч”, и непосредственно сам звук “т”. Все они в структуре значений так или иначе содержали знание “действие” (”т”). Из разных их знаний звучаний следует, что сами эти “действия” у них тоже были несколько разными. В смысле в структурах их значений помимо обязательного для них знания “действие” содержатся ещё и такие знания, которые делают сами структуры значений у них разными. Впрочем сегодня они (эти знания), это тема очень большого исследования, которое только ещё предстоит, чтобы сейчас здесь о них говорить. В смысле я так отвлёкся, а потому продолжим.

  Да, безусловно, во все времена одной из основных возможностей у мужика была его способность к действию. А из знания сегодняшнего значения объединения “речь” получается, что действие это было связано у него с речью. Более того, до нас дошло очень и очень древнее объединение, древность которого следует из того, что оно зачастую используется с его жестовой состсоставляющей (примерно как “во!”). А именно с прижатым к губам указательным пальцем, - “тщ!”. Значением этого объединения является [молчи!], в смысле [не! - палец на губах, - издавать звуки]. Что и подтверждает значение модуляции (тщ) как [издавать звуки]. Таким образом значение самого объединения “речь” будет [самец (мужик), и/или его место, и/или его действие, возможностью которого является издавать звуки]. Проще говоря, речью тогда называлось действие мужика, в результате которого он издавал соответствующие звуки.

  И вот отсюда начинается уже интересное, - мы сегодня знаем два похожих знания звучания, которые потому уже похожи, что соответствуют одному и тому же знанию признака. А из разницы их знаний звучаний следует, что и сами знания признаков у них должны быть несколько разными. Я сейчас так говорю о “река” и “речка”. Очевидно, что “река”, это та же “речка”, но уже без “(тщ)”. Таким образом нам остаётся разобраться, чего именно не хватает в знании признака “река” по сравнению со знанием признака “речка”, если в знании звучания одного присутствует “(тщ)”, а в знании звучания другого нет.

  Всё очевидно, - в “река” не хватает “(тщ)”, в смысле знания “издавать звуки”. Потому как знания звучания “речка” (”ручей”) значат признак  “небольшая река”, только в котором и может быть (относительно) быстрое течение, в результате которого он и будет в итоге звучать. Ничего подобного (звучания) у большой реки просто не будет, а потому и в названии её просто не может присутствовать “(тщ)”, в противном случае так это будет неправда. (Так из-за несоответствия знания признака самому признаку в структуре его значений появляется знание “[ЛОЖЬ]”.) Абсолютно то же самое будет и в паре “источник” - “исток”, - источник маленький, потому и звучит, а исток большой, потому и молчит.(Собственно отсюда и вся эта “уменьшительно-ласкательность” в суффиксах с “ч”.)

  Так мы разобрались, что значит присутствие (или отсутствие) (тщ) в объединениях “речь” и “река”. Осталось разобраться, что значит “ка” в объединении “река”. Похоже, что никаким таким объединением оно в Языке никогда так и не было, а является всего-лишь устойчивым сочетанием двух принадлежностей, - “к” и “а”, - {”к” “а”} - “ка”. Это значит, что сначала в языке возникает объединение “рек”, а уже потом оно становится в том числе “река”. И так происходит в языке не только именно с этим объединением, но и со многими другими, похожими, поэтому со временем само это сочетание {”к” “а”} становится в нём устойчивым.

  Значение, которое это сочетание {”к” “а”} и формирует, лучше понять из сравнения значений уже знакомых нам с ним объединений. Так значением “вод” будет [вода, возможностью которой является коллектив (д)]. Значением “вода” уже будет [вода, возможностью которой является принадлежность “а” коллектива (д)]. В смысле так в значении подчёркивается, что этой водой пользуются именно человеки в коллективе (д) и никто в нём больше. (Из чего я делаю вывод, что в коллективе тогда мог уже быть кто-то (или что-то) ещё, кто этой водой не пользовался. Или, что более правдоподобно, в коллективе (д) знали тогда уже не одну только эту воду, но и другие тоже, а все пили именно её.) Значением “водка” будет [вода изготовленая человеком (”к”) которую он пьёт]. Пожалуй этого знания о процессе формирования значения объединения “-ка” в руском языке нам здесь пока хватит.

  Таким образом значением “река” тогда получается, - [”р(ь)э” возможностью которого является “-ка”]. А если чуть точнее, то, -  [самец (мужик), и/или его место, и/или его действие, возможностью которого является принадлежность “к” принадлежащая (вообще всем) человекам “а” ].  Напоминаю, “принадлежность “к” значила [сделанное человеком “к”], - интересно, что такого мог тогда сделать человек “к”, чтоб этим потом могли пользоваться уже вообще все человеки? Тем более, что мы сегодня знаем то самое тогда значение объединения “река”, а именно [река].

  Ответ очевиден, - он мог дать ей название. И не только ей, а вообще всем тем её притокам, которые почему-то ему и надо было назвать. А всё потому, что количество знаний связанных с его похода и по воде к тому времени значительно увеличилось. И теперь, чтоб ими возможно было вообще пользоваться, их следовало связать в структуру, и названия здесь были как нельзя кстати. А так как путешествия по реке тогда были делом нелёгким, то и путешествовать по ней могли исключительно одни только мужики. Именно они и дали первые названия рекам, по которым тогда ходили. Похоже, что названия рек и были первыми вообще географическими названиями, некоторым из которых сегодня будет уже не один десяток тысяч лет.